Турция и Центральная Азия в период пандемии коронавируса

Аватков Владимир Алексеевич доктор политических наук заведующий Отделом Ближнего и Постсоветского Востока ИНИОН РАН 117997, Россия, г. Москва, ул. Профсоюзная, 23 Avatkov Vladimir Alekseevich Doctor of Politics Head of the Department of the Near and Post-Soviet East INION RAS 117997, Russia, g. Moscow, ul. Profsoyuznaya, 23 avatkov.v@yandex.ru Другие публикации этого автора

Прилепский Павел Александрович ORCID: 0000-0003-2220-9094 Советник Управления мониторинга состояния межнациональных и межконфессиональных отношений, профилактики экстремизма и взаимодействия с религиозными объединениями, Федеральное агентство по делам национальностей. 123112, Россия, г. Москва, ул. Пресненская Набережная, 10с2 Prilepsky Pavel Aleksandrovich Advisor to the Department for Monitoring the State of Interethnic and Interfaith Relations, Prevention of Extremism and Interaction with Religious Associations, Federal Agency for Nationalities. 123112, Russia, g. Moscow, ul. Presnenskaya Naberezhnaya, 10s2 pavelprilepsky@gmail.com

Введение

Спустя 30 после распада СССР продолжается активное формирование центрально-азиатской подсистемы международных отношений и государствостроительства. На текущий момент эти процессы отличаются нестабильностью, отсутствием общего направления развития, высокой роли внешних акторов, которые видят развитие подсистемы в противоречащих друг другу концепциях ^[1].

В начале 2020 г. появился так называемый «черный лебедь» - пандемия коронавируса, которая серьезно повлияла на развитие центрально-азиатской подсистемы, актуализировав одни и отложив другие проблемы развития региона. Внешние акторы, в числе которых была и Турецкая Республика, также были вынуждены перестраиваться под новые правила игры.

После распада СССР Турция получила уникальный шанс распространить свое влияние в Центральной Азии ^[2]. Формирование новых независимых государств протекало с большими экономическими, политическими социальными и другими проблемами. Турция стремилась ориентировать новообразовавшиеся страны ЦА на себя ^[20], однако не представляла из себя сильного политического и экономического центра, способного замкнуть на себя центрально-азиатскую подсистему. Исходя из этого, постепенно пытаясь трансформироваться в самостоятельный центр силы, она стала развивать другие инструменты своего влияния. Идеологический вакуум, образовавшийся на постсоветском пространстве, турки использовали для создания лояльных себе элит и групп граждан центральноазиатских государств через продвижение своих ценностей, культуры и истории. Был создан целый ряд организаций, таких как ТЮРКСОЙ, ТИКА, Тюркский совет, продвигались культурные центры им. Ю. Эмре, обменные программы «Мевляна» и т.д.^[3], по политической линии – Совет сотрудничества тюркских государств, Парламентская ассамблея тюркоязычных стран ^[19].

С 2002 г., после прихода «Партия справедливости и развития» (ПСР), постепенно внешняя политика Турции к Центральной Азии стала все больше оперировать общей тюркской идентичностью. Своеобразным итогом этого процесса стали события 2021 г., когда Турция стала продвигать идею победы в так называемом втором Карабахском конфликте, как общую победу «тюркского мира» и на этом символическом капитале придавать тюркской интеграции новый импульс. Отменить необходимо и возрастающую роль ислама как внешнеполитического инструмента Турции и продвижение его турецкой версии в странах Центральной Азии ^{[18, с. 47]}.

С развитием мобильных технологий и Интернета, который позволяет охватить практически каждого гражданина стран Центральной Азии, с помощью СМИ и социальных сетей, турки активно продвигают свое видение в регионе. Они также пытаются дискредитировать присутствие и проекты других стран в Центральной Азии. Турецкая массовая культура, в особенности фильмы и сериалы на исторические темы, стали еще одним инструментом формирования лидирующей роли Анкары в регионе.

В новых исторических условиях независимости, страны Центральной Азии проводят политику многовекторности ^[4], которая подразумевает балансирование между региональными и мировыми державами. Они также продолжают отстаивать свою независимость и стремиться быть субъектом, а не объектом международных отношений. Из-за этого продвижение Турции встречается с сопротивлением местных элит и достигает определенного предела в рамках которого отмечаются отдельные волны изменения влияния Турции. Преодолеть данный предел Анкара может лишь благодаря развитию конфликтного потенциала и хаотизации Центральной Азии для дискредитации экономического и политического влияния других внешних игроков и идеи светского государства, а также продвижение архаизации политических обществ.

В этом отношении период пандемии с одной стороны, стал исключением. Турецкие власти не смогли справиться с коронавирусом и представить успешную модель преодоления пандемии. Сказались и экономические проблемы самой Турции, что также не позволяет ей быть ключевым драйвером экономического роста и продвижения своих интересов в ЦА. С другой стороны, несмотря на обозначенные проблемы, Турция демонстрирует устойчивый рост своего влияния в мире ^[21], а интерпретация победы в Карабахском конфликте стала значимым инструментом в распространении турецкого влияния.

Турция–Казахстан

Казахстан является одиним из двух лидеров центрально-азиатской подсистемы, что объясняет особый интерес Турции. Для Казахстана, исходя из Концепции внешней политики Казахстана на 2020–2030 гг., Турция не является дипломатическим приоритетом, уступая ряду стран и международных организаций. Однако учитывая внутриполитическую трансформацию Казахстана ^{[12, с. 59]}, рост бытового казахского и протюркского национализма, роль Турции будет расти во внутренней и внешней политике Казахстана. Также стоит указать, что Казахстан был первой страной с постсоветского пространства, который заключил договор с Турцией о стратегическом партнерстве ^{[18, стр. 48]}.

В период пандемии Турция как на официальной, так и на уровне гражданского общества, предоставляла гуманитарную помощь Казахстану. В экономической сфере оборот товаров превысил 3 млрд долларов США, показав рост по сравнению с 2020 г., когда он составял 2,977 млрд долларов США. Необходимо отметить, что 2019 г. данный показатель составлял 3,119 млрд долларов США ^[5]. В марте 2021 г. стороны выразили готовность довести товарооборот до 10 млрд долларов США.

В продвижении своих интересов в Казахстане Турция активно использует свою роль в победе Азербайджана в Карабахском конфликте. В частности, на прошедшем 31 марта саммите Тюркского Совета, именно эта победа стала фундаментом проводимого саммита. Она же использовалась для попыток включить Казахстан в «Армию Турана», некий военный и оборонительный союз под руководством Турции. В социальных сетях данный саммит и идея «Армии Турана» получили сильную пантюркистскую поддержку со стороны турецких и азербайджанских СМИ. Особую роль сыграли новости и материалы, которые распространяли простые пользователи (часть из которых была протурецкими ботами), где выделялся контекст победы «тюркского мира» над армянами. Касаясь темы развития военных связей между двумя странами в марте 2021 г. парламенты двух стран ратифицировали договор о военно-техническом сотрудничестве, заключенный в 2018 г.

Также стоит отметить, что Турция через свои СМИ и социальные сети поддерживает антикитайские настроения в Казахстане ^[6] по вопросу якобы ущемления уйгур и казахов на территории СУАР. В социальных сетях продвигается русскоязычный антикитайский контент о «великом Туране», в котором СУАР отводится большая роль ^[7]. Таким образом, китайской политике в ЦА создаются проблемы, которые Турция пытается перекрыть своей позитивной повесткой и получить дивиденды от этого.

Такой резкий рост протурецких (протюркских) настроений вызывает беспокойство в кругах казахстанских политиков ^[8]. Одновременно это является сигналом того, что Турция достигла предела в отношениях с Казахстаном. Рост двусторонних отношений стал возможным из-за активного продвижения фактора победы в Карабахском конфликте, внутриполитической трансформации (переход на латиницу, рост бытового национализма), проявлениями антироссийских настроений в казахстанском обществе. Однако сильных экономических перспектив при нынешних условиях у двух стран на текущий момент не имеются. Политика казахстанской многовекторности также предполагает балансировку между интересами центров силы. Исходя из этого, Турция продолжит искать формы взаимодействия с Казахстаном, через предложения новых формы идейного сотрудничества.

Турция–Узбекистан

После ухода И. Каримова с поста президента Узбекистана, внешняя и внутренняя политика страны изменилась в пользу открытости внешнему миру. Это коснулось и турецко-узбекских отношений. Узбекистан как региональный лидер и государство с самым высоким демографическим потенциалом в регионе представляет важный интерес для Турции. Учитывая многовекторность и прагматизм во внешней политике при Ш. Мирзееве можно ожидать дальнейшего роста взаимоотношений между Турцией и Узбекистаном ^{[12, с. 82]}.

Концепции внешнеполитической деятельности Республики Узбекистан от 2012 г. не опубликована в открытом доступе, однако судить о приоритетах Узбекистана можно от источников близких к принятию внешнеполитических решений и фактов сотрудничества Узбекистана с другими странами. Так, в конце 2019 г. министр иностранных дел Республики Узбекистан А. Камилов, рассказывая ^[9] об итогах работы в 2019 г., не упомянул ни Турцию, ни Тюркский совет. А. Кадыров, руководитель отдела Института стратегических и межрегиональных исследований при Президенте Республики Узбекистан, указал Турцию третьей в списке внешнеполитических приоритетов Узбекистана (после России и США), Тюркский совет оказался также на третьем месте, оказавшись ниже ООН и СНГ, но выше ШОС ^[10].

Перед самым началом пандемии в ЦА 19 февраля 2020 г. в Анкаре состоялось первое заседание турецко-узбекского совета стратегического сотрудничества высшего уровня, который является новым форматом сотрудничества двух стран на высшем уровне. Второе заседание прошло 9 марта 2021 г. под председательством глав МИД двух стран. В подобном формате будут осуждаться вопросы в сферах политики, безопасности, экономики, культуры, гуманитарного сотрудничества и в других.

На начальном этапе пандемии Турция оказывала гуманитарную помощь Узбекистану. Согласно официальным данным, Узбекистан более легко прошел пандемию, и уже в 2021 г. узбекские власти отправляли гуманитарный груз в Турцию.

В настоящее время совместно с Турцией реализуются инвестиционные проекты на сумму свыше 500 миллионов долларов. Три года назад данный показатель не составлял и 20 миллионов долларов. Только в прошлом году количество совместных предприятий увеличилось почти на 500 и сейчас их число составляет 1600.

Объем торгового оборота между Турцией и Узбекистаном в 2020 г. составил 2,1 млрд долларов США. Экспорт Узбекистана в Турцию составил 1 млрд долларов США, а импорт из Турции превысил 1,1 млрд долларов США. В 2019 г. объем торговли составил 2,5 млрд долларов США. Стороны ставят задачу достигнуть цель в 5 млрд долларов США. С 2016 г. Турция наращивает инвестиции и количество реализуемых проектов в Узбекистане. В период 2018-2020 гг. было создано 750 турецкий предприятий, сумма инвестиций со стороны Турции достигла 500 млн долларов США. По итогам встречи между вице-президента Турецкой Республики Ф. Октаем и заместителем Премьер-министра – министра инвестиций и внешней торговли Республики Узбекистан С. Умурзаковым 28 июня 2021 г. было подписано 25 соглашений на сумму 679 млн долларов США.

Узбекистан принимал участие в саммите Тюркского Совета, прошедшего 31 марта 2021 г. В рамках этой организации поставлена задача по максимально тесной интеграции в хлопковой и в целом текстильной промышленности, что особенно касается Узбекистана, так как хлопок остается третьей по величине статье экспорта.

Сотрудничество развивается и в гуманитарном плане. В 2020 г. Турция открыла в Ташкенте филиал Университета экономики и технологий ^[11], а также заявляют о готовности о желании открытия филиалов турецких институтов в Узбекистане. Все это указывает на более мягкое отношение Ш. Мирзиеева к вопросу турецких учебных заведений в Узбекистане. В Самарканде также открылось генконсульство Турции.

С другой стороны, в феврале 2021 г. после совещания у президента Ш. Мирзиёева власти решили снять с показа в Узбекистане иностранные сериалы и заменить их на национальные. Против этих сериалов также выступают некоторые узбекские религиозные деятели. Интересно заметить, что 3 марта 2020 г. по заказу Министерства культуры Республики Узбекистан в Турции стартовали съемки сериала «Джалолиддин Мангуберди» с турецким актерским составом.

Продолжая на становления собственной, суверенной линии национальной идентичности, Ш. Мирзиёев 3 мая 2020 г. подписал постановление «О дополнительных мерах по повышению эффективности духовно-просветительской работы», который направлен на «повышение действенности духовно-просветительской работы, эффективности борьбы с внутренними и внешними угрозами, рисками в области духовности, усиление в обществе идеологического иммунитета». В теории данный документ может быть использован для ограничения роста турецкого влияния.

Для Турции на данном этапе выгодно становление национальной идентичности Узбекистана, как так это снижает влияние России и заставляет использовать официальный Ташкент сильный тюркский элемент в построении национального мифа. В кризисный период именно апелляция к тюркскому прошлому может стать драйвером роста влияния Турции в данной стране.

Турция– Киргизия

Киргизия - это единственная страна в Центральной Азии, в которой пандемия коронавируса и ее последствия привели к государственному перевороту, смене президента страны и баланса между региональными группами. Новому руководителю С. Жапарову досталось достаточно непростое политическое наследие, решать проблемы которого придется в том числе через привлечения внешних партнеров.

В «Концепции внешней политики Кыргызской Республики» отсутствует иерархия приоритетов сотрудничества стран. После смены власти осенью 2020 г. официальный Бишкек активизировал внешнюю политику, одним из направлений которой стала Турецкая Республика. Визит Министра иностранных дел КР Р. Казакбаева в ноябре 2020 г., и ответная поездка Министра иностранных дел ТР М. Чавушоглу, по мнению МИД КР, позволили «перезагрузить» отношения по многим направлениям ^[12]. 9 июня 2021 г. состоялся визит Президента Киргизской Республики в Турцию, в ходе которого С. Жапаров заявил о необходимости развивать торгово-экономическое сотрудничество, стимулировать турецкие инвестиции в Киргизию и довести товарооборот до 1 млрд долларов США. По итогам визита стороны договорились о ряде проектов, в том числе о планах постройки кыргызско-турецкой промышленной зоны в Чуйской области и превращении аэропорта Манас в транспортный хаб. Достигнуты договоренности о проведении в 2022 г. дней культуры и искусства между двумя странами. Также планируется провести фестивали кино и театра, различные выставки и проведение обучения работников сферы культуры. Кроме того, в Киргизии будут открыты культурные центры Ю. Эмре.

В период пандемии Киргизия испытывала серьезные проблемы с системой здравоохранения и правительство страны поставило перед МИД задачу активно привлекать помощь из-за рубежа ^[13]. Турция также оказывала неоднократную помощь Киргизии гуманитарными поставками ^[14], однако ее объем не всегда соответствовал ожидаемым запросам киргизской стороны.

В экономике в 2020 г. стороны довели товарооборот до 212 млн долларов США, Турция экспортировала на 144 млн долларов США, Киргизия на - 68 млн долларов США. В 2019 г. товарооборот составил 312,7 млн. долларов США. Отметить стоит, что по итогам 2019 г. общий товарооборот Киргизии с другими странами упал на 19 процентов (с Турцией снизился на 32 процента).

Как и с другими тюркскими странами, Турция продвигает в Киргизии символический капитал победы Азербайджана в Карабахском конфликте (и своей роли в нем). Так, в турецко-киргизском университете «Манас» в июле 2021 г. открылась выставка «Победа в Карабахе», организатором которой выступило азербайджанское посольство в Киргизии. На мероприятии присутствовал турецкий посол, который выступил с поздравительной речью всему тюркскому миру.

В приграничном конфликте между Киргизией и Таджикистаном Турция была готова оказать содействие в урегулировании. Активно распространялись слухи ^[15] о том, что Турция также готова оказать помощь, проявляя таким образом тюркское единство. Также Анкара готова помочь с восстановлением инфраструктуры в пострадавших от боевых действий районах Киргизии.

Министерство образования и науки Киргизии подписало соглашение с турецким фондом «Маариф» для открытия частных образовательных учреждений в стране в ноябре 2020 г. В 2021 г. планируется открытие первой школы в Киргизии под эгидой данного фонда. Он позиционирует себя как независимый, но только этот фонд имеет право открывать учебные заведения за границей от имени Турецкой Республики. По неофициальным данным, «Маариф» получил в управление учебные заведения, ранее принадлежавшие гюленовскому фонду «FETO».

В этом контексте стоит отметить, что ранее Киргизия оказалась единственным государством, которая после 2016 г. не передала гюленовские учебные заведения фонду «Маариф», а в 2017 г. их перерегистрировали под новым названием «Сапат» (прежнее – «Себат»), где одним из учредителей стало Министерство образования Киргизской Республики. Главой «Сапат» стал родившийся в Турции, но в 2012 г. получивший гражданство Киргизии, последователь Ф. Гюлена О. Инанды. 31 мая 2021 г. он пропал в Бишкеке. В социальных сетях утверждают, что он был похищен и находится в турецком посольстве, однако турецкая сторона отрицала это. В Киргизии прошел ряд акций протеста с требованием освободить О. Инанды, в том числе такие акции проходили около турецкого посольства. Во время визита С. Жапарова в Турцию он задал вопрос Р. Эрдогану о нахождении О.Инанды, на что турецкий президент ответил отрицательно. 5 июля Р. Эрдоган сообщил, что О. Инанды был доставлен в Турцию. Посол Турции в Киргизской Республике А. Доган подчеркнул, что О. Инанды признается исключительно как гражданин Турецкой Республики.

В контексте ситуации, отметить стоит что в 2018 г. в Монголии турки пытались вывезти из страны В. Аксая, который руководил сетью прогюленовских школ «Себат», но власти Монголии приняли меры и не позволили этого сделать.

Произошедшая ситуация оставляет вопросы к суверенитету киргизского государства. Если сеть учреждений «Сапат» будет в той или иной форме попадет под влияние Турции, это будет говорить о дальнейшем размывании суверенитета члена ЕАЭС Киргизии.

Стремление Киргизии к более активному диалогу связано с негативной ситуацией в экономике Киргизии и большими предвыборными обещаниями С. Жапарова. Турция использует данный шанс и попытается нарастить свое влияние через культуру, развития бизнес-контактов и образование. Отрытая провокация в отношении гражданина Киргизии О. Инанды указывает на рост влияния Турции в Киргизии, в том числе среди киргизской политической элиты. Конфликт Киргизии и Таджикистана Турция попытается использовать для дальнейшего продвижения своего влияния.

Турция – Туркмения

Нейтральный статус Туркмении позволяет проводить активную многовекторную политику, избегая больших обязательстви и следования в фарватере любого центра влияния. Спецификой отличается взаимодействие республики со различными международными структурами в особом статусе, функционирующими в регионе и за его пределами. Задача Турции на данном этапе максимально включить Туркмению в работу своих сетецентричных структур.

Период пандемии, несмотря на это, что власти не признали распространения коронавируса, отметился ухудшением внутриполитического положения, отмечается ухудшение социально-экономических показателей в стране. По этой причине получение гуманитарной помощи стало, в том числе из Турции, стало значимым элементом внешней политики государства.

В двухстороннем сотрудничестве в данный период Турция активно поддерживает совместные газовые проекты Туркмении и Азербайджана в Каспийском море на месторождении «Достлук» («Дружба»), реализация которых может разрешить противоречия между Азербайджаном и Туркменией и способствовать росту влияния Турции. Несмотря на нейтральный статус страны, Президент А. Бердымухамедов принимала участие в онлайн заседании Тюркского совета 31 марта 2021 г

В 2020 г. в экономике отмечается рост товарооборота до почти 2 млрд долларов США. Отметить необходимо, что по итогам 2019 г. товарооборот между Туркменистаном и Турцией составил 944,5 миллиона долларов США, что указывает в том числе и на политическое решение властей Туркмении способствовать двухсторонней кооперации.

Одновременно с этим Турция поддерживает силы, выступающие против действующего президента Г. Бердымухамедова. Турция активно продвигает критику за якобы давление властей Туркмении на ислам. Например, подобного рода статьи публикует базирующийся в Турции портал «ГолосИслама» ^[16]. Кроме это турецкие власти активно проводят работу среди проживающих в Турции туркменов (в том числе и около одного миллиона туркменских мигрантов), в среде которых распространены антибердымухамедовские настроения. Это вынуждает туркменские власти принимать меры. Граждане, прибывающие из Турции, допрашиваются. В 2021 г. был закрыт ряд детских садов, в которых, как выяснилось, турецкий язык был основным при обучении и быте.

Несмотря на то, что Туркмении придается значимый статус в пантюркистском проекте, закрытость туркменского политического режима не позволяет Турции эффективно реализовывать свои намерения. Однако даже при такой характеристике режима, Турции удается реализовывать инструменты своего влияния. Рост нестабильности во внутренней политике или либерализация политического режима Туркмении приведет будет использована Анкарой для вовлечения Ашхабада в свою орбиту влияния.

Турция– Таджикистан

Несмотря на то, что Таджикистан не является тюркской страной (хотя в Таджикистане проживает более 1 млн. тюркоязычных граждан, в основном узбеки, то есть более 10 процентов от общего населения), Анкара также прикладывает усилия в развитие отношений с Душанбе. В приоритете внешней политики Таджикистана находятся безопасность и экономическое развитие, а в иерархии интересов Турция занимает низкую позицию.

В период пандемии Турция оказывала помощь Таджикистану, в котором ситуация с коронавирусом была достаточно непростой.

В экономическом отношении в 2020 г. товарооборот стран достиг 300 млн. долларов США при общем росте внешней торговли Таджикистана с другими странами. В 2018 г. товарооборот между государствами составил 400 млн. долларов США. Отметить необходимо, что Турция занимает второе месте в структуре экспорта Таджикистана с 14,4 процентами от общего экспорта. В апреле 2021 г. министр иностранных дел Турции М. Чавушоглу после визита в Душанбе отметил вклад турецких бизнесменов в укрепление и развитие отношений с Таджикистаном.

В гуманитарной плоскости сотрудничество между странами гораздо скромнее по сравнению с другими государствами Центральной Азии. Так, студентам из Таджикистана ежегодно выделяется всего от 40 до 60 квот на обучение в высших учебных заведениях Турции. Турецкие сериалы были запрещены к показу еще в 2012 г., что не отменяет их популярность. Практические все турецкие учебные заведения были закрыты с 2015 г., в остальных запрещен к преподаванию турецкий язык. Отметить стоит, что в 2019 г. в Таджикистане было запрещено несколько сот имен, одной из причин этого стала неблагозвучность и несоответствие культуре Таджикистана, а среди источников таких имен назывались турецкие сериалы. Из положительного опыта сотрудничества двух государств, стоит отметить открытие в конце февраля 2021 г. школы со специальными условиями для детей, больных диабетом турецким Агентством по сотрудничеству и координации (ТИКА).

Несмотря на отсутствие тюркского компонента в двухсторонних отношениях, Турция также пытается использовать символический капитал победы в Карабахском конфликте, но в случае с Таджикистаном – как способность Турции предоставлять эффективное оружие для локальных конфликтов. Так, глава Минобороны Турции Х. Акар заявил, что турецкая сторона готова содействовать в укреплении обороноспособности Душанбе и борьбе с терроризмом.

Вывод

За период пандемии Турция смогла укрепить свое влияние в регионе. Первым фактором этого процесса стал внутренний кризис стран Центральной Азии из-за пандемии коронавируса, накопление психологической усталости граждан этих стран. Вторым – победа Азербайджана в конфликте в Нагорном Карабахе, которая продвигается в регионе как общая победа тюркского мира. Ее символический ресурс будет и дальше эксплуатироваться Турцией, однако масштаб этой победы не позволяет использовать его длительное время. Основной риск заключается в том, что Турция начнет формировать «врагов тюркского мира» и через негативную идентичность начнет продвигать свои интересы в ЦА.

С другой стороны, в последние несколько лет экономика Турции сокращается, что не делает Турцию привлекательным экономическим партнером стран ЦА. В период пандемии Анкара не смогла продемонстрировать эффективную экономическую и социальную модель выхода из кризиса, не смогла создать своей вакцины. Та гуманитарная помощь, которая была оказана в регионе, очевидна недостаточна. Все это не дает возможности Турции полноценно претендовать на лидерский статус в ЦА.

Поэтому Турция продвигает свое влияние другими путями. В первую очередь она заинтересована в развитии тюркской идентичности, а во второй - создания конфликтной среды, для продвижения пантюркисткой идеи. Анкара стимулирует процесс включения тюркского фактора в формирование местных национальных идей. Для стран ЦА тюркская идея представляет из себя достаточно прочную основу, однако грозит частичной потерей суверенитета и попадание под турецкое влияние. Ухудшение социально-экономической обстановки ввиду мирового спада последних лет только стимулирует заимствование тюркских элементов. У стран ЦА слишком «короткая» история и слишком мало национальных успехов, чтобы дистанцироваться от пантюркизма в пользу «суверенной» истории и идентичности.

Рост заимствований тюркских элементов ведет к «государственному регулированию» турецкого влияния. В очередной раз в 2021 г. в Туркмении были закрыты детские сады с преподаванием турецкого языка. Процесс разрешения и запрещения турецких школ, сериалов, курсов турецкого языка и тому подобное цикличен и зависит от конъюнктуры развития региона. Если аппарат власти ослабевает, то турецкое влияние более активно распространяется, как это происходило в Киргизии в период после смены президента страны.

Именно поэтому Турция заинтересована в нестабильности в странах ЦА и ослаблении государственной власти. По этой причине поддерживаются антикитайская пропаганда в Центральной Азии, особенно в отношении якобы угнетенного населения Синьцзян-Уйгурского автономного района. В СМИ, социальных сетях, в образовании и науке активно распространяются идеи о негативной роли России в истории стран ЦА. Уход США и сил стран НАТО из Афганистана и вследствие этого – хаотизация внутренних процессов внутри страны, дает возможность Турции использовать эту ситуацию в интересах продвижения своего влияния в ЦА.