Эпистемология неклассической мифологии: предварительные итоги

Ставицкий Андрей Владимирович ORCID: 0000-0002-9670-1105 кандидат философских наук доцент, кафедра истории и международных отношений, ФГОУ ВПО "Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова", Филиал МГУ в г. Севастополе, главный редактор научного журнала "Мифологос" 299001, Россия, Республика Крым автономная область, г. Севастополь, ул. Героев Севастополя, 7 Stavitskiy Andrey Vladimirovich PhD in Philosophy Docent, the department of History of International Relations, Sevastopol Branch of M. V. Lomonosov Moscow State University 299001, Russia, Respublika Krym avtonomnaya oblast', g. Sevastopol', ul. Geroev Sevastopolya, 7 stavis@rambler.ru Другие публикации этого автора

Ситуация с исследованиями мифа на данный исторический момент, несмотря на временный застой в базовых открытиях и идеях после ухода из жизни наиболее выдающихся исследователей мифа последних десятилетий (Г. Д. Гачев, В. В. Иванов, К. Леви-Строс, Ю. М. Лотман, Е. М. Мелетинский, А. М. Пятигорский), благодаря установкам и подходам неклассической рациональности настолько благоприятна для исследователей, что в ней можно максимально конкретизировать базовые онтологические вопросы без ущерба для содержания. К таким вопросам можно отнести:

- основные подходы к исследованию мифа;

- неизбежность разделения мифологии на классическую и неклассическую;

- предпосылки и составные части общей теории мифа.

В данной статье речь пойдет о неклассической мифологии как особой отрасли знания, основы которой были разработаны выдающимися исследователями мифа прошлого столетия и строились на том, что миф есть базовая культурная универсалия, отвечающая за смысловое поле культуры. Благодаря их усилиям стало ясно, что описанное Максом Вебером «расколдовывание мира» (М. Вебер) ^[1] для науки и особенно культуры оказалось несколько преувеличенным уже хотя бы потому, что борьба с мифом его только множит. Особенно с учётом того, что понимание мифа как целого является обязательным условием понимания его частностей, которые вне целого плодят лишь видимости понимания ^[12]. Данное обстоятельство особенно тревожно с учетом того, что наука уже давно растащила миф по отдельным отраслям знания, где историки, политологи, филологи, антропологи изучают проявления мифа в своей сфере, не утруждаясь изучением его онтологии. Однако на новом этапе мифологических исследований онтология мифа выдвигается на первый план ^[11].

Каковы же предварительные итоги прошлого столетия в области изучения мифологии? Общее число мифологических исследований разной глубины и объёма в мире насчитывается около десяти тысяч. И самый большой задел здесь приходится на исследователей классической мифологии, где последние сто лет основное внимание и усилия были сосредоточены на архаических мифах т.н. «примитивных» народов, оставшихся на Земле и сохранивших на протяжении тысячелетий не только свой уклад, но и мифы. Однако позиции наиболее известных исследователей данной темы (Ф. Боас, Дж. Фрэзер, Б. Малиновский, Э. Тайлор, Л. Леви-Брюль, А. Р. Редклиф-Браун, К. Леви-Строс и др.) при всём их значении и глубине мало что давали для понимания современного мифа, которым занимается неклассическая мифология, кроме некоторых догадок и подсказок. В результате так получилось, что знавшие досконально и глубоко мифологию древних исследователи не замечали и не изучали ту современную мифологию, которая была вокруг них и за редким исключением даже её не распознавали, поскольку в основном руководствовались установками и подходами классической рациональности. Однако исключения были в лице Б. Малиновского ^[6] и К. Леви-Строса ^[3], настаивавших на том, что принципиальных различий в мышлении и психо-когнитивном восприятии современных и древних людей не было, а значит, мифологическое мышление и сейчас сохраняется, играя важную роль в жизни человека и общества.

Следующей по объёму работ и количеству исследований идёт филология с акцентом на народную и художественную поэтику, начиная со сказок, былин, эпосов, поэм и заканчивая творениями выдающихся современных мастеров слова. Среди исследователей данной группы в первую очередь стоит выделить А. Н. Веселовского, А. А. Потебню, В. Я. Проппа, Н. Фрая, Х. Вейзингера, О. М. Фрейденберг, Я. Э. Голосовкера, М. М. Бахтина, Е. М. Мелетинского, С. Ю. Неклюдова и др. При этом следует отметить, что в отличие от первой группы, эти исследователи не ограничивались только классическими мифами народов мира и архаичной мифологией, рассматривая её преимущественно в контексте магии слова, но и изучали мифы и поэтику литературы, отражённые в великих творениях писателей и поэтов, выявляя и исследуя мифологии различных эпох. При этом под мифом здесь могли пониматься как мифические образы и сюжеты, которые являются содержанием мировой литературы, так собственно и мифические миры тех или иных авторов. В них, в зависимости от предпочтений, целыми «океанами» и «континентами», а может быть даже и «вселенными» становились мифологические миры Данте, Сервантеса, Шекспира, Расина, Мольера, Блейка, Вольтера, Байрона, Гёте, Пушкина, Гоголя, Бальзака, Достоевского, Диккенса, Толстого, Салтыкова-Щедрина, Золя, Пруста, Кафки, Джойса, Манна, Борхеса, Маркеса, Павича, Эко и других великих драматургов, поэтов, писателей. Однако к классической мифологии их уже причислить было нельзя, а характер и сила воплощённых ими образов делают созданные великой литературой мифы вполне современными. Более того, великие мифы великих писателей порой играют для современной культуры такую роль, какую играла «Илиада» Гомера для эллинов в греко-персидских войнах, по сути не только вдохновляя их на победу, но и способствуя возникновению новой цивилизации Эллада.

Отметим, что данное обстоятельство существенно подрывает навязанное классической наукой и до сих пор не изжитое общее представление о том, что миф лжив, вреден, порочен и недостоин человека разумного (Г. Спенсер, Дж. Фрэзер, Э. Тейлор, Л. Леви-Брюль, Р. Барт), что особенно ярко проявляется в работе популярного в РФ форума "Ученые против мифов", который ежегодно проводится в Москве и Санкт-Петербурге. Однако, если из содержания культуры убрать её мифологию, что там останется? И, пожалуй, в этом заключается главный вклад филологов. Они, опираясь на творения великих деятелей культуры могли смело утверждать, что миф не только никуда не исчез за последние столетия упорной борьбы науки с ним, но продолжает развиваться на благо человечеству, давая ему те идеи и опыт духовности, которые помогают ему развиваться и выживать.

Далее среди исследователей мифа стоит выделить тех, кто изучал миф средствами психологии (В. Вундт, З. Фрейд, К.-Г. Юнг, Э. Фромм, Г. Загс, О. Ранк и др.). Именно благодаря их трудам и исследованиям, наука признала, что миф существует и никуда не уходил, т.к. мифотворчество есть свойство и функция сознания, проявлявшее себя на всех этапах развития человечества и игравшее в жизни человека огромную роль. Эта роль могла быть неоднозначной и приводить к серьёзным проблемам, но при этом выступать и лекарством, своеобразной душевной терапией, одним из способов познания и раскрытия души. В свете этого, вклад психологов в изучение онтологии мифа – один из важнейших за последние сто лет. Однако он не исчерпывается психоанализом. Огромную роль в понимании мифотворчества сыграли также труды психологов, которые не занимались непосредственно мифом и мифотворчеством, но оставили очень важные подсказки в понимании того, как человек воспринимает, осмысливает и отражает мир, творя его, а также как психика влияет на поведение отдельных личностей и больших масс людей. В этом плане для исследователей мифа особенно важны работы Г. ЛеБона, Ж. Пиаже, Л.С. Выготского, У. Пенфильда, К. Прибрама, Э. Канетти, С. Московичи, Г. Блуммера и др.

Помимо трех заявленных направлений в исследовании мифа особо отметились семиологи (Р. Барт, В.В. Иванов, Ю.М. Лотман, Г.Д. Гачев, Б.А. Успенский, В. Н. Топоров и др.), социологи (Э. Дюркгейм, М. Мосс, А. Сови), культурологи (М. Элиаде, Дж. Кэмпбелл) и др. Однако наиболее интересным представляется вклад тех исследователей, которые сумели подняться над своей специализацией и вышли на философский уровень осмысления мифа, предложив максимально универсальный подход для его обобщения (Э. Кассирер ^[2], А. Ф. Лосев ^[4], К. Г. Юнг ^[14], К. Леви-Строс ^[3], К. Хюбнер ^[13]). Тем самым они подготовили теоретические основы неклассической мифологии и общей теории мифа.

Впрочем, следует отметить, что для выведения мифологических исследований на новый уровень необходимо учитывать достижения различных дисциплин по принципу взаимной дополнительности, где изучением мифа специально не занимались, однако изучали язык и человека, особенности его мышления, восприятия, коммуникации. В результате мы можем отметить, что каждая теория разрабатывала свой аспект мифа и мифотворчества и вносила свой вклад в общую мифологию. Эта работа проводится и сейчас, обретая не только новый уровень, но и переходя от исследований отдельных школ и одиночек к интенсивному обмену идеями в рамках общих конференция и сборников, которые посвящены мифу и мифотворчеству. Так около шестисот таких работ представлено в сборниках трудов ежегодной международной конференции «Миф в истории, политике, культуре», на базе которой удалось объединить большинство исследователей мифа в РФ ^[8]. Однако понимание мифа на данном уровне уже требует особого искусства, т.к. строго научных знаний для этого уже недостаточно.

Интересные работы за последние годы по различным аспектам мифа и мифотворчества выходили у М. А. Арпентьевой, А. Бену, А. М. Буровского, О. А. Габриеляна, А. А. Гагаева, П. А. Гагаева, И. А. Евлампиева, К. Ф. Завершинского, Д. П. Козолупенко, Е. Н. Корниловой, С. Б. Королёвой, А. М. Лесовиченко, С. А. Маленко, В. М. Найдыша ^[9], А. Г. Некиты, Ю. С. Осаченко, В. М. Пивоева, М. В. Пименовой, С. В. Поздяевой, В. С. Полосина ^[10], А. Н. Садового, Н. В. Серова, С. В. Тихоновой, Ю. Ж. Шайгородского, Е. Л. Яковлевой и многих других, давая основание полагать, что наши представления о мифе должны быть существенно пересмотрены. И не ради мифа, ради нас, ибо ремифологизация есть не только следствие кризиса и деградации культуры, но и способ их преодолеть, поскольку оживление и обновление наполняющей культуру мифологии соотносимо с вливанием свежей, молодой крови в тело цивилизации, позволяющей ей обрести новые смыслы, второе дыхание, иную мотивацию, когда ответы на исторические вызовы приходят через мифы, а ничто не может победить мифы, время которых пришло.

Однако сохраняющаяся в отдельных разделах науки смысловая путаница не всегда позволяет эти процессы правильно понять. Попробуем уточнить, о чём идёт речь, на довольно простом примере. По мнению Е. М. Мелетинского, важнейшим итогом ремифологизации стало «признание мифа вечно живым началом» ^{[7, с. 22]}, что очень важно. Однако даже в этой фразе в силу смысловой избыточности языка оказалась уже заложена некоторая двусмысленность, не дающая чёткого ответа, на чём именно делать акцент. Что именно признаётся: миф как хоть и живое, но вечное начало, которое и должно остаться где-то в начале – на заре человечества, оставшись его духовной колыбелью, или под началом подразумевается некое постоянное преображение мифа независимо от эпох, дающее ему право быть вечно новым и вечно обновляющимся? Судя по общепринятым в науке конвенциональным установкам, было решено ограничить действие мифа этим истоком, «началом», «колыбелью» без права полноценно существовать мифу в настоящем. Что на долгие годы закрепило в науке и обществе этакий вариант культурной сегрегации, по которому мифу не позволено быть современным и значимым, поскольку это бросает тень на науку и культуру, которые должны были его по идее давным-давно преодолеть средствами рациональности. Однако анализ подобных рассуждений вскрывает и другие мотивы. В этом смысле для науки миф выступает таким же конкурентом, как и религия, хотя сфера их функционирования и методы, которые они используют для достижения результатов совершенно разные. Не исключено, что это связано с тем, что последние 200 лет наука претендует на ту роль, которую раньше с помощью мифов играла религия. Наверное, такое смещение было неизбежным. Однако нет уверенности, что наука от этого выиграла, т.к. ответственность за общий кризис современной цивилизации теперь ложится и на неё. Впрочем, его можно переложить на мифы, на косность и отсталость мышления, на жадных и глупых правителей, на общую деградацию людей и отдельные ошибки или грехи учёных, руководствовавшихся не поиском истины, а политической конъюнктурой. Однако подобные выводы ответственности с науки всё равно не снимают. Ведь именно разработки учёных ложатся в основу тех или иных решений политиков и финансистов. А преодолеть проблемы духовного развития силами одной науки, скорее всего, не получится без мобилизации всего культурного потенциала человечества. И тогда помощь может прийти, откуда не ждали. От мифа. Мифа, который уже не раз спасал людей, народы, государства, цивилизации, придавая им веру и силу духа там, где прочих сил не хватало. История знает немало случаев, когда именно мифы вдохновляли людей на невероятные свершения, позволяя им не только выжить, но и выйти на новый уровень бытия. И сейчас миф тоже в состоянии помочь. Но для этого нам придётся пересмотреть в отношении его многие устаревшие установки. И это не будет признаком нашей деградации или слабости. Наоборот, наука тем самым докажет, что доросла до понимания того, что миф:

- не вернулся, ибо никуда не уходил, поскольку всегда существовал в сознании человека и играл в его жизни большую роль, но эта роль не совпадает с ролью науки, стремится к другим целям и воплощается иными средствами;

- органично включён в сознание своего носителя и воспринимается им как подлинная, прочувствованная и пережитая реальность, созвучная не только его ценностным смыслам, но и логически обоснованная;

- самодостаточен и может быть не только вреден, но и полезен, более того, в современных условиях миф признаётся мощнейшим оружием, воздействие которого надо научиться распознавать и блокировать или грамотно использовать ^[12].

Иными словами, миф уже мало изучать, поскольку исследования современного мифа имеют огромное практическое значение. Поэтому с мифом надо научиться работать, превращая в инструмент решения проблем. В том числе и глобальных: социальных, политических, культурных, идеологических, духовных. И делать это надо на научной основе, не выводя за пределы мифа его современные проявления и тем самым исключая их из поля исследования, а понимая миф расширительно в соответствии с современными знаниями, что неклассическая наука вполне позволяет.

Заметим, что у самых глубоких исследователей мифа (П.А. Флоренский, Э. Кассирер, А.Ф. Лосев, К.Г. Юнг, М. Элиаде, К. Леви-Строс, Ю.М. Лотман и др.) на протяжении ХХ века время от времени звучала мысль, что миф не должен рассматриваться в таком зауженном, классическом варианте и сводиться к банальной лжи или сказанию о богах и героях, что рано или поздно придётся признать его права на своё достойное место в духовной жизни не только древних, но и современных людей. Эта мысль ещё несколько десятков лет назад выглядела ересью и интуитивно очерченной гипотезой, которую ещё надо проверить и доказать. Однако сейчас практически все исследователи мифа, занимавшиеся его онтологией, исходят из этого, что даёт нам право подвести предварительные итоги. Они связаны с оформлением т.н. неклассической мифологии, для которой классический миф – частный случай, элемент, подобно тому, как неклассическая наука включает в себя классическую как один из своих подразделов.

Данное наблюдение вытекает из простого вывода, что эффект тотальной неклассичности современной эпохи не обошёл стороной и миф, позволив ему раскрыть свои иные свойства и возможности, которые могут быть как опасны и вредны, так и крайне полезны. Всё зависит от того, кто и с какой целью ими воспользуется. Но наука может от подобных ошибок хотя бы предостеречь. Ведь мы пребываем в подвижной смысловой реальности и должны изучать её соответственно, оперируя фактами, чтобы в контексте логики эволюции выстраивать наметившиеся тенденции. И они показывают, что наука отражает лишь один из способов, каким миф даёт о себе знать, предлагая истину как сумму метафорически описанных парадоксов. В них новый «режим истины» (М. Фуко) предлагает и новые возможности, в которых миф и наука не просто сосуществуют в общем пространстве культуры, но динамично взаимодействуют.

Связано это с тем, что миф существует и функционирует в смысловом поле культуры постоянно. Он создает смысловой каркас наших представлений, источает жизненную силу, проявляясь в сюжетах, образах, идеях, слоганах, пока есть потребность в нём. Когда же потребность утрачивается, миф не умирает, а как-бы засыпает, чтобы возродиться, когда снова возникнет в нём потребность. Поэтому нельзя победить миф, время которого пришло, какие бы аргументы и факты при этом ни предлагались. Впрочем, борьба с мифом всё равно неизбежна, потому что она лежит в основе механизма научного развития и идёт на всех фронтах. В ней мифом чаще всего называют те версии, гипотезы, теории, которые либо ещё конвенционально не утвердились в научном сообществе, а значит, пока не приняты большинством, либо уже не соответствуют изменившимся научным представлениям и признаны ложными. Однако если большинство предлагаемых в науке теорий возникает в процессе научной эволюции как ересь, а умирает как предрассудок, то чем эти теории являются на самом деле? Как видим, элемент мифотворчества в подобном научном творчестве весьма высок. Но его не надо стыдиться, если он заложен в механизм развития и помогает науке двигаться вперёд.

В заключение заметим, что при анализе состояния дел с изучением мифа наукой может возникнуть конспирологическая мысль о глобальном заговоре против мифа, не лишённая мифологического подтекста. Однако умысла в том нет. Подобная практика возникла в эпоху классической науки из соображений удобства понимания и была навязана, когда в основе научных подходов лежала классическая научная доктрина, чётко отделявшая миф от науки и воспринимавшая миф, как нечто лживое и порочное, что необходимо любой ценой преодолеть. Однако сейчас представления изменились. То, что в рамках классической парадигмы считалось проблемой мифа, оказалось проблемой науки и её эпистемологических возможностей, которые имеют пределы, но их можно углублять и расширять. Поэтому проблема возможностей науки познавать миф должна быть поставлена и грамотно освещена. А у нас появился шанс посмотреть на эту проблему иначе и общими усилиями данное положение исправить на пользу всем. При этом снова подчеркнем. Здесь важно понять, что это нужно не мифу. Мифу всё равно. Он индифферентен к подобному отношению и легко переживёт игнорирование наукой подобных проблем, как делал тысячи лет. Ведь миф борьбой, которую ведёт против него наука, растёт и множится. Значит, это нужно науке, нужно нам, чтобы перейти к общей теории мифа, основы которой современными исследователями уже разрабатываются ^{[9, с. 464–533]}.