Взаимосвязь типа личности жертвы со спецификой воздействия буллинга

Анализ литературы посвященной теме буллинга показывает, что данный термин прочно вошел в профессиональный обиход специалистов занимающихся социально-психологическими проблемами. Актуальность изучения буллинга, как деструктивной формы поведения, обусловлена серьезными статистическими сведениями, подтверждающими не только распространенность проблемы, но и её социально-опасное влияние, как для личности ^[1], так и для общества ^[14]. При этом актуализация все новых данных, во многом расширяет предметное поле для нахождения новых проблемных областей в исследовании буллинга. Так, изначально проблема буллинга, рассматриваемая в основном в контексте межличностного взаимодействия в условиях образовательной среды, приобрела новый интерес для исследований, так как травля активно стала проявляться в интернет-пространстве (кибербуллинг) ^{[3; 4]}, существенно расширились возрастные границы индивидов включенных в буллинг-взаимодействие. В лексикон психологов вошел термин моббинг ^[7], под которым понимается проявление травли в профессиональном коллективе, либо иной социальной группе, где взаимодействуют люди уже зрелого возраста. При этом моббинг по механизмам реализации и поведению участников во многом схож с проявлением буллинга, который традиционно ассоциируют с проявлением в школьных и студенческих коллективах. Вместе с этим на настоящем этапе развития учения о феномене травли в коллективах, различными авторами предлагаются различные классификации проявлений буллинга и моббинга, приводятся весьма тонкие дифференциальные критерии их разновидностей, что порой усложняет саму исследовательскую модель изучения механизмов данных феноменов.

Несмотря на различие видов и форм проявлений буллинга, специфику возрастных и социальных групп в которых проявлен феномен, единственным неизменным и неоспоримым аспектом явления остается наличие принимаемых участниками ролей в процессе травли. Традиционные роли встречаемые в буллинге – агрессор и жертва. В данной дихотомии, при всей кажущейся её очевидности скрыта проблема комплементарности этих двух субъектов процесса травли. То есть, агрессор и жертва по сути являются взаимодополняющими частями представляющими единое целое, что требует изучения личностных характеристик каждой из этих ролевых позиций лежащих в основе проявления буллинга. Озвученное положение имеет виктимологическую ориентацию и уже неоднократно подчеркивалось авторами занимающимися проблемами буллинга, как значимая характеристика в возникновении травли ^[13]. Согласно теории виктимологии, каждый агрессор и каждая жертва обладают определенными индивидуально-психологическими особенностями, которые заставляют их занимать определенную позицию ^[8;9].

Указывая на индивидуально-психологические особенности участников буллинга можно отметить, что описание наиболее общего портрета агрессора и жертвы буллинга имеется в литературе ^[5]. При этом, если психологический портрет агрессора в большинстве случаев достаточно однотипен, часто приводятся схожие описание детерминант его поведения, то психологический тип жертвы буллинга представляется не столь очевидным и однообразным. Так, например при указании на личностные характеристики жертвы в своей статье А.А. Бочавер и К.Д. Холмов ^{[2, с.150]} ссылаются на описание общего профиля жертвы травли, предложенного пионером развития учения о буллинге D. Olweus, который перечисляет ряд характеристик присущих жертве и констатирует следующее: «Типичная жертва травли — замкнутый ребенок с поведенческими нарушениями». Заметим, что столь обобщенная характеристика жертвы действительно находит свое отражение в процессе школьного буллинга, однако, процесс травли в коллективе охватывает разные возрастные и социальные группы, на что было указано выше. Также важно подчеркнуть, что в зависимости от ведущего склада личностного типа, у человека может проявляться различная чувствительность, либо резистентность к различным вариантам, формам проявления буллинга. То есть, с позиции психологической науки в решении проблемы преодоления буллинга, исследователя в большей степени должно интересовать не само физическое наличие жертвы травли, а именно её личностный склад, который может стать причиной виктимизации в зависимости от специфики воздействия агрессора, тактики нападения используемой им.

Последнее положение определило направленность и цель предлагаемого в статье исследования – установить взаимосвязь между типом личности жертвы и спецификой воздействия буллинга. Гипотеза исследования – чувствительность/резистентность потенциальной жертвы к специфике проявления буллинга вероятно имеет взаимосвязь с её типом личности. Новизна исследования связана с возможностью получения сведений, способствующих лучшему пониманию механизма развития травли и специфики проявления буллинга в группе в зависимости от личностного склада её участников.

Для реализации цели исследования были рассмотрены наиболее часто встречающиеся варианты проявления травли. За основу были взяты классификации буллинга, предложенные А.А. Бочавер и К.Д. Холмова, которые выделили прямую (побои, издевательства, порча имущества) и косвенную травлю (бойкотирование, манипуляции и распускание слухов); классификация буллинга разработанная в работах Smith P.K. с соавторами ^[15], которые предложили три вида травли: физический/вербальный буллинг, социальное ис­ключение и косвенный буллинг. Вместе с этим были рассмотрены основные формы выражения моббинга, в частности рассматривалось проявление вербальной агрессии ^{[12, стр. 164]}. Представления данных авторов о феномене буллинга стали методологической опорой для предложенного исследования.

Описанные в классификациях варианты травли были взяты для составления списка буллинг-факторов (факторы определяющие специфику воздействия буллинга) влияющих на личность жертвы.

Материалы и методы. В исследовании приняли участие студенты Алтайского государственного медицинского университета обучающиеся на начальных курсах вуза. Состав выборки – 50 человек, из которых 9 человек – юноши, 41 человек – девушки. Средний возраст студентов составил 19,6 лет. Включение в исследование лиц данного возрастного диапазона представляется наиболее релевантной для достижения цели исследования. По возрастной периодизации Д.Б. Эльконина все респонденты относятся к юношеству, однако, они не так давно преодолели рубеж подросткового возраста. Такое обстоятельство дает возможность столкнуться с рудиментарными переживаниями подросткового возраста связанными с кризисом Я-идентификации ^[6], что часто является причиной травли, при этом получить от респондентов весьма объективные данные относительно их личностного типа, так как сам юношеский возраст по сути является завершающей ступенью персонализации ^[10].

На начальном этапе исследования на основании изучения основных проявлений буллинга был составлен список наиболее значимых для участников исследования проявлений травли (буллинг-фактор). В дальнейшем респондентам предлагалось проранжировать список с целью отбора максимально значимых для участников исследования факторов.

Полученный итоговый список включал в себя 6 наиболее значимых буллинг-факторов актуализированных студентами. В список вошли такие буллинг-факторы как: 1. Прямое оскорбление (оскорбления, напрямую унижающие участника, например: «ты глупец»); 2. Непристойные шутки (обсуждение непристойных тем, нецензурные анекдоты направленные на смущение собеседника); 3. Бойкот (исключение жертвы из круга общения); 4. Указание на некомпетентность; 5. Указание на изъяны внешнего вида; 6. Слухи и сплетни.

Указанный список факторов вошел в шорт-анкету в которой участникам на основании субъективного шкалирования, предлагалось ответить на вопрос: «Какие нападки для Вас наиболее значимы?». Каждый из буллинг-факторов оценивался по 5-бальной шкале: 1 – совершенно не беспокоит; 2 – слабо беспокоит; 3 – значительно беспокоит; 4 – чрезмерно беспокоит; 5 – очень сильно беспокоит, вызывает тревогу. Наряду с анкетой респондентам было предложено пройти личностный опросник СМИЛ (Стандартизованный многофакторный метод исследования личности) ^[11]. Выбор данного диагностического инструмента был обусловлен его типологической ориентацией, что в контексте настоящего исследования являлось весьма значимым моментом в прогностическом плане.

Так, понимание типа личности, как набора определенных психологических характеристик, способствующих наиболее общей дифференциации людей, явилось важным моментом для выбора метода диагностической модели при изучении личности. Использование же опросников ориентированных на диагностику личностных черт, несмотря на возможность получения с помощью их важных сведений, в контексте настоящего исследования, не имеет необходимого практического потенциала. Сама широта параметров опросников направленных на оценку личностных черт, предполагает учет большого количества возможных переменных, которые весьма сложно унифицировать для получения достаточно дифференцированных данных, относительно чувствительности/резистентности жертвы к специфике проявления буллинга.

Весьма важно отметить, что большинство основных шкал опросника СМИЛ являются отражением наиболее общепринятых характерологических типов: Шкала 1 (Hs). Невротический сверхконтроль (соответствует ипохондрическому типу), Шкала 2 (D). Пессимистичность (соответствует дистимному типу), Шкала 3 (Hy). Эмоциональная лабильность (соответствует истероидному типу), Шкала 4 (Pd). Импульсивность (соответствует возбудимому типу), Шкала 5 (Mf). Мужественность-женственность, Шкала 6 (Pa). Ригидность (соответствует эпилептоидному типу), Шкала 7 (Pt). Тревожность (соответствует психастеническому/ананкастному типу), Шкала 8 (Sc). Индивидуалистичность (соответствует шизоидному типу), Шкала 9 (Ma). Оптимистичность (соответствует гипертимному типу), Шкала 0 (Si). Социальная интроверсия.

В ходе исследования для статистической обработки данных использовался непараметрический критерий корреляции Ч. Спирмена и методы дескриптивной статистики.

Анализ результатов.

На начальном этапе исследования были проанализированы средние значения участников полученные по опроснику СМИЛ (рисунок 1.) и анкетными данными (Таблица 1.).

Рисунок 1. Усредненный групповой личностный профиль по опроснику СМИЛ

Согласно усредненным данным опросника СМИЛ в исследуемой группе выраженных пиков по какой-либо из шкал установлено не было, также полученные показатели не соответствовали линейному профилю. В групповом профиле были проявлены незначительные подъемы по ряду шкал опросника, что имело важное значение для настоящего исследования в плане констатации у респондентов разнообразия личностных типов.

Таблица 1.

Средние значения групповых данных по анкете

Средние значения, полученные по анкетным данным не имели крайних выражений. В основном все полученные результаты располагались в диапазоне средних бальных значений.

Получив первичные данные о типологических характеристиках личности респондентов и о субъективной значимости буллинг-факторов, все результаты были подвергнуты корреляционному анализу. Данные корреляционного анализа приведены в таблице 2.

Таблица 2.

Взаимосвязь между личностным типом и спецификой буллинг-фактора

Символом «*» обозначены связи для p≤0,05

В приведенной корреляционной матрице содержатся достоверно значимые положительные и отрицательные связи между оцениваемыми параметрами.

Отмечая достоверные положительные корреляции, обладающие средней силой связи стоит более подробно остановится на описании таких типов личности, как: истероидный, возбудимый, психастенический и эпилептоидный.

Установлена взаимосвязь между истероидным типом и такими буллинг-факторами, как «Указание на некомпетентность» (r=0,51) и «Указание на изъяны внешнего вида» (r=0,56). Данная взаимосвязь находит свое обоснование в самих психологических особенностях этого типа личности. Для истероидного типа наиболее важна демонстрация себя, своего внешнего вида, а также характерно желание подчеркнуть безукоризненность своего реноме, особенно в ситуации публичного взаимодействия. То есть, у истероидного типа проявляется чувствительность к нападкам агрессора связанными с вышеотмеченными буллинг-факторами, которые по сути являются для такой личности фактором декомпенсации.

Также «Указание на некомпетентность» выступает достаточно травматичным фактором для лиц возбудимого типа (r=0,40). Установленная взаимосвязь, может быть объяснима характерными для типа особенностями, прежде всего свойственной ей импульсивностью, которая связана с кататимностью мышления, то есть превалированием аффекта над рациональным, критическим мышлением. При этом важно отметить, что для данного типа, в отличии от истероидного, травля связанная с дискредитацией внешнего вида не имеет столь выраженной значимости.

Специфика личностной ориентации во многом объясняет и положительные корреляты между эпилептоидным типом и буллинг-фактором «Прямое оскорбление». Ведущей психологической характеристикой данного личностного типа является психическая ригидность, что вероятнее всего дает аффективную вспышку на простейший, конкретный негативный стимул, без возможности его критического осмысления.

Отметив взаимосвязи у респондентов для которых свойственна выраженность личностных типов традиционно ассоциируемых с типами «возбудимого» круга, стоит указать на совершенно иную ориентацию восприятия к буллинг-факторам у психастенического типа. Так, людям с преобладанием данного типа свойственно приписывать такие психологические характеристики, как тревожность, мнительность, повышенное чувство долга и ответственности, скромность. Именно последняя из характеристик наиболее созвучна с установленной положительной связью с таким буллинг-фактором, как «Непристойные шутки». Можно указать, что люди с преобладанием психастенического радикала легко теряют психологическое равновесие в ситуации насмешек, нарочитого обсуждения вульгарных тем инициированных собеседником. При этом обращает на себя внимание отсутствие взаимосвязи у данного типа с таким буллинг-фактором, как «Указание на некомпетентность». Вероятность наличия такой взаимосвязи вытекает из логики умозрительного анализа, основанного на знании психологических особенностей свойственных психастеническому типу, однако, это не подтверждается с помощью доказательного статистического метода. Отсутствие ожидаемой корреляции может быть объяснено недостаточным объемом выборки, либо наличием тревоги, проявлением защитного механизма препятствующих признанию данного факта при заполнении анкеты у респондентов с психастеническим радикалом.

Отметив положительные корреляции, которые определяют чувствительность психологического типа к влиянию определенных буллинг-факторов, следует выделить и отрицательные корреляции, которые позволяют указать на резистентность личностных типов к определенным буллинг-факторам. В настоящем исследовании было выявлена только одна подобная корреляция.

Обратная корреляция была установлена между шизоидным типом и буллинг-фактором «Бойкот». Специфика проявлений данного личностного типа – замкнутость, избирательность в контактах, эмоциональная холодность, во многом определяет установленную нечувствительность к данному проявлению травли.

Таким образом, по данным корреляционного анализа были установлены достоверные взаимосвязи, указывающие на наличие чувствительности, либо резистентности к специфике проявления буллинга в зависимости от личностного типа потенциальной жертвы.

Выводы:

В целом гипотеза исследования заявленная в работе подтвердилась. Полученные результаты, подчеркивают связь между чувствительностью/резистентностью жертвы к буллинг-факторам и её личностным типом.

Учитывая характер выявленных взаимосвязей, представляется возможным разработать прицельную тренинг-модель, либо модель индивидуальной психологической работы, направленную на преодоление буллинга участником группы. Существенным преимуществом такой работы является понимание конкретных проблемных зон личностного типа связанных со спецификой воздействия буллинга.

Помимо этого, полученные данные, способствуют превенции проявления травли в группе, за счет возможности проведения психодиагностического исследования на этапе формированием коллектива. Получение диагностических сведений позволяет психологу понимать трудности, которые возникают в процессе группового взаимодействия у каждого из участников, тем самым своевременно упреждать их.

Результаты настоящего исследования, полученные в группе студентов юношеского возраста гипотетически можно экстраполировать на лиц относящихся к более поздним этапам возрастной периодизации, однако, для подтверждения озвученного предположения необходимо продолжение дальнейшей работа в данном направлении.