Философские аспекты современного религиозного мировоззрения

Усачев Александр Владимирович доктор философских наук профессор кафедры философии, социальных наук и журналистики, Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Елецкий государственный университет им. И.А. Бунина» 399770, Россия, Липецкая область, г. Елец, ул. Коммунаров, 28.1 Usachev Alexander Doctor of Philosophy Professor of the Department of Philosophy, Social Sciences and Journalism at Bunin Yelest State University 399770, Russia, Lipetskaya oblast', g. Elets, ul. Kommunarov, 28.1 a.usacev@mail.ru Другие публикации этого автора

Введение. Современное состояние философского мышления характеризуется тем, что довольна активно происходит развитие религиозных смыслов, которые становятся материалом для продумывания в философской работе. Этому видится несколько причин. Во-первых, в России произошла яркая реанимация текстов и тем русской религиозной философии, которая показала, что религия может быть не только постоянным оппонентом научного мышления, но и живым материалом для активного продумывания в процессе философской работы. Во-вторых, философское мышление и религиозное мировоззрения в современную эпоху дает основание для новых дискуссий на основе различий в отношении к предметному миру. В-третьих, развитая форма философии и религии – это постоянный дискуссионный фон для самосознания личности, которая определяется по отношению к основным онтологическим моментам современной жизни. Является актуальной проблема структурного отношения философии и религии в современном самосознании, которая может быть раскрыта с помощью определений философского мышления и религиозного мировоззрения. Сегодня уже нельзя мыслить религию как тотальность, как это было в дореволюционной России. Следовательно, нужно определиться с тем, каково положение религиозного мировоззрения в современном мышлении. Мировоззрение раскрывает базовое отношение «человек – мир»: от того, как человек понимает свою роль в мире, зависит его образ мыслей, поведение, отношения в обществе. Словосочетание религиозное мировоззрение указывает на жизненный, бытийный характер религии, на то, что ее нужно понимать как образ жизни и мысли. В противовес этому религия часто воспринимается в смысле выражение «что-то еще одно»: еще одна школа, еще одна мораль, еще одна философия или литература, еще одна система воспитания и т.д. Поэтому очень важно прояснить не конкурентный, а конструктивный характер религии. Онтологичным является тезис о том, что подавляющее большинство наук дает информацию в каких-то внешних объектах или предметах. А религия проясняет внутреннюю жизнь человека, бытие его души, ее бессмертие. Этой проблематикой охвачены и другие гуманитарные науки, но их удел во главе с философией - вопрошание, проблематизация бытия, а не ответы на вопросы. Вопрос о соотношении философского мышления и религиозного мировоззрения не является новым. Высказываются различные точки зрения на соотношение философского типа восприятия мира и религиозного мировоззрения. Например, существует научная позиция, согласно которой религия анализирует в паре с мифологией, а философия - с наукой ^[13]. Это приводит к идее о том, что религия имеет родственный предметный массив, который позволяет ей не коррелировать с философией. И философия также в большей степени сочетается с научным мировоззрением. Но современное состояние мировоззрений все же возвращает нас к тому, что религия не является второстепенным видом онтологии. Напротив, она проникает в разные предметные массивы, и закономерно встает вопрос о том, какую роль играет религия в современных видах бытия. Русская религиозная философия инициировала много вопросов о том, что религия является источником философии, но не все готовы согласиться с этим мнением ^[15]. Скорее можно говорить о координации теорий и средств философии и религии на всем протяжении развития этих областей человеческой культуры. Соотношение философского мышления и религиозного мировоззрения может быть также рассмотрено через призму сознания и феноменологической теории.

Основная часть. В феноменологии сознание характеризуется знанием непосредственного, или сущего ^{[7, с.51]}. Сознание не может быть пустым, ни чем не занятым. Сознание всегда находится в состоянии обдумывания чего-то, в процессе анализа. По Э. Гуссерлю, сознание – это «сознание-о», оно предметно, направлено и сфокусировано интересом ^{[7, с.165]}. В этой связи одна из самых трудных задач - привлечь внимание теоретиков к религии не как к определенному внешнему делу, увлечению, но в качестве внутреннего строя душевного мира, определяющего свойства характера. Естественных качеств, свойственных и для религии, очень много: стремление к лучшему, осознание, что есть силы, превосходящие свои собственные, и реальное и гипотетическое знание наличия проблем в жизни и неразрешимых загадок и тайн. Чтобы понять характерные особенности религиозного сознания, важно обратиться к опыту религиозных людей, в частности к тому, как они видят религиозный опыт и те его проявления, которые образуют сознание.

Религия способна стать феноменом сознания, который вносит свои коррективы в экзистенцию человека. В этой связи один из региозных деятелей писал: «Считают посещение храма и Богослужения общественного делом простого народа да женщин, забывая, что в храме со страхом служат вместе с человеками Ангелы и вменяют это себе в величайшее блаженство. Не оттого ли холодность к общественному Богослужению происходит, что одни не понимают его, а другие, хотя и учили науку о Богослужении, но ее преподавали им сухо, без примеров, одному рассудку, тогда как Богослужение, будучи высоким созерцанием ума, есть вместе, и по преимуществу, мир, сладость и блаженство для сердца?» ^{[11, с.47]}

Философское мышление может согласиться с тем, что есть существенные стороны культуры и мышления, которые образуют религиозное мировоззрение. В этической теории христианские ценности носят универсальный характер, поэтому можно говорить, что они знакомы большинству людей, и даже тем, кто не имеет непосредственное отношение к религии. Очень часто, поэтому, звучит утверждение о том, что религия и не нужна, т.к. все и так известно. Очевидно, что здесь рассматривается только образовательная, просветительская функция религии. Духовность в таком мнении не учитывается ^{[9, с.67]}. Но и в этом мнении есть крепкое рациональное зерно, связывающее истоки и следствия культуры, ее предметные формы, с которыми человек независимо от степени собственной религиозности и возраста имеет дело на постоянной основе.

Важная особенность состоит в том, что христианские ценности все-таки привлекательны для многих. Этические концепции имеют объективный характер и многие из них имеют источник в религиозных практиках ^{[11, с.213]}. Довольно часто речь идет об аспекте моды. Мода суть атрибут, следовательно, она укоренена в субстанции, которой является традиция. На данном уровне происходит столкновение традиций, порождающее много конструктивных элементов. Например, происходит увлечение востоком, единоборствами, или повальное увлечение западным образом жизни. Простым отрицанием невозможно решить эти проблемы. Дух негативизма свойствен нигилизму, противоречие - это то, чем характерно только интеллектуальная деятельность, т.к. после «Критики чистого разума» для западно-европейской традиции очевидно, что антиномии неотъемлемы от разума ^{[2, с.113]}. Поэтому столкновения элементов менталитета не всегда катастрофичны, но и вполне продуктивны. Философское мышление в России не прерывало свою историю, лишь видоизменяясь с течением времени. Религиозное мировоззрение в нашей стране имело большой перерыв в течение восьми десятков лет. Это наложило определенный отпечаток на мнение о том, что религия ущербна по своему происхождению и бытию. В этом смысле философское мышление становясь все более научным, проходя сциентистской стезей, выработало много инструментов принижения религиозного мировоззрения. Но история показала в очередной раз, что в эпоху исторических изломов люди обращаются к религии и делают во многом это искренне настолько, что в этом можно усмотреть существенность религиозного мировоззрения. Это, кроме всего прочего, свидетельствует о том, что позиция философии должна иметь динамическую природу, которая бы позволила менять свою точку зрения на религиозные феномены.

Кроме фактической и исторической строн дела, еще одна сторона – эстетическая нагрузка религии. Музыка богослужебная имеет собственную непреходящую ценность. Структура богослужения – особый символический мир. Посты, молитвы, правила поведения – все это само по себе имеет привлекательный характер в силу своей таинственности в буквальном значении слова, ведь все перечисленное – таинства. «Милостыня врачует раздражительную часть души; пост - иссушает похоть; молитва очищает ум, и уготовляет его к созерцанию сущего. Ибо по силам души Господь дал нам и заповеди» ^{[17, с.174]}. Довольно распространенной является практика популяризации религии от противного, через перечисление возможных последствий нахождения вне конфессии. Однако это не заменяет обсуждение идей и опыта святых отцов Церкви, т.е. продумывание и рассуждение о положительных моментах вероучения.

Философией признавалась в основном естественная религия, под которой понималась совокупность верований Древней Греции. Именно эта религиозная система позволила появиться философии и сложиться всем базовым концепциям современной философии. Сейчас мы имеем в основном дело со стихийной религиозностью, которая также напоминает естественную религию, к которой обращались историки философии ^{[3, с.112]}. Это выражается во фразе «есть же что-то там наверху, сверхъестественное». Стихийную религиозность можно осмыслять, исходя из того, что христианство – высшее проявление монотеистической религии ^{[8, с.61]}, и опыт толкования особенностей перехода от естественной религии к конфессиональной в русской философии довольно большой. Великий Платон сказал, что для одиночки, индивида счастливым быть невозможно. Счастливым может быть только государство в целом. Мы говорим – это было плохое время в общем и целом для религии, когда осуществлялись гонения на нее. Но ведь элементы соборности в нем присутствовали, пусть даже и в виже коллективизма. Сейчас развивается индивидуализм, и мы опять говорим – это плохо. Не является ли это доказательством наших слабостей и тогда и сейчас.

Мы рассматриваем проблему философских аспектов современного религиозного мировоззрения как проблему теоретического характера, но это проблема носит экзистенциальный характер. можно перечислить ряд феноменов, которые говорят о существенности религии в современном бытии социума. Люди с большим уважением относятся к Священному Писанию. В этом сказывается стремление узнать какую-то тайну о мире, и конечно при правильном подходе взрослых дети не могут быть разочарованы в данном ожидании. «По настоящему, нам не следовало бы иметь и нужды в помощи Писания, а надлежало бы вести жизнь столь чистую, чтобы вместо книг служила нашим душам благодать Духа, и чтобы, как те исписаны чернилами, так и наши сердца были исписаны Духом. Но так как мы отвергли такую благодать, то воспользуемся хотя бы вторым путем» ^{[4, с.28]}.

Философское мышление сталкивается с религиозным мировоззрением, а также с обыденным и стереотипным сознанием, субъектом которого является современный индивид. Разницу отношения философского мышления и религиозного мировоззрения можно уловить, исходя из примеров. Один из ярких примеров касается одной из самых злободневных и актуальных тем для современных поколений – любви. Философское отношение сводится к тому, что любовь – это сильное чувство и страсть. Философия сама есть любовь (к мудрости), а началом философии по Аристотелю является удивление. В то же время в святоотеческой литературе читаем:«Любовь рождается из бесстрастия…» ^{[17, с.79]}.

Со времени октрытия Кантом антиномий чистого разума и, в частности, антиномии о свободе воли, споры о свободе не утихают ни в одну из эпох философии. Они были и раньше, но разумно-рассудочный характер свободы стал основополагающим для решения этой проблемы. Кант хотел уйти от религиозного типа обоснования. Но практика показала, что опыт, или апостериорные структуры человеческой практики также играют в этом вопросе важную роль ^{[5, с.19]}. Наряду с философией, нужно подчеркнуть, что вера и религия не отбирает свободу, а, напротив, дает ее. Другое дело, необходимо знать, для чего нужна свобода, т.е. должны быть какие-то положительные цели, которые бы приводили к главной цели – спасению. Религиозный философ Н.А. Бердяев различал «свободу от» и «свободу для», отрицательную и положительную, убегание от чего-либо и стремление к чему-либо ^{[1, с.236]}. Религия выступает в двух аспектах: она, во-первых, не обязательна по природе, но, во-вторых, свободна и безусловна. Вопрос о религии – это всегда вопрос о свободе. Свобода может быть ограничена, и может быть развита и укоренена. Многие мыслители, продумывающие исторический смысл бытия человека, меру и степень свободы полагали одним из наиболее отчетливых критериев религиозности. Парадокс ситуации в том, что сегодня это не вопрос образования – включение религиозного предмета в учебную программу, а вопрос о том, признается ли религия существенной частью общественного бытия. Эпоха постмодернизма нанесла агрессивный удар по классическому типу обоснования форм бытия. Достаточно упомянуть значение виртуальной реальности и симулякров, которые тоже присутствуют, но объективной предметности не означают. Однако специфика православия в России состоит в том, что и онтологически и экзистенциально оно сопровождает бытие страны на протяжении всей ее истории, начиная с конца Х века. Опыт жизни без религии в России – это несколько десятилетий. Можно ли обойти молчанием такой историко-культурный массив, который без труда позволяет перебрасывать смысловой мостик через минувшие десятилетия атеизма?

Христианская задача в контексте гуманитарных наук – дать аутентичное толкование процесса просвещения. «Просвещение без святости, просвещение без освещения Духом Святым придумала Европа в своем гуманистическом идолопоклонстве… О просветителя народ ждет прежде всего святости» ^{[14, с.178-179]}. В качестве программы возможна современная рецепция идеи И.В. Киреевского о том, что нужно передавать опыт, который накоплен всеми отраслями науки, особенно теми, которые занимаются человеком: философия, психология, антропология, педагогика ^{[8, с.128]}. Человек ищет счастья – это цель жизни человека любого возраста. Религиозное мировоззрение дает положительный опыт поиска и утверждения цели и смысла жизни, деятельности человека, его творчества и свободы. Философия в этом смысле не так определенна. Философия занимается языком, сознанием, письмом, но не ставит вопроса о человеческом счастье непосредственно.

Современное состояние религиозного сознания не такое, каким оно было, например, в начале ХХ века, а, значит, и соотношение религиозного мировоззрения и философского мышления не одно и то же. Были разными люди, велись ожесточенные споры о научном мировоззрении и религии, ее актуальности и необходимости. Сейчас, пожалуй, нет такого чувства, что на интеллигенцию оказывают давление, под которым она должна усвоить некие социальные или религиозные нормы. Скорей уж на данный момент человек волен выбирать, принять ему научные истины и открытия или нет, т.к. информация о них дается зачастую искаженная или явно рекламная. Из всего обилия различных знаний, религия в начале Третьего тысячелетия остается островком, заповедником духовного самоопределения человека, который начинает неотвратимо осознавать, что без веры он не может сделать ни шагу, не в состоянии высказать и одного суждения. С.Н. Булгаков писал о настроениях своей эпохи: «Духовная борьба, составляющая основную тему и основное содержание новой истории… определяется усилиями культурного человечества «устроиться без Бога» ^{[2, с.218]}. Мы вправе соотнести этот анализ с сегодняшним днем. Вряд ли можно сказать, что ситуация та же самая. Во-первых, наука и позитивизм не занимают всю фантазию и все упования ученых. Во-вторых, религия имеет положительную динамику распространения и развития, возрождения, которое явно придает дополнительный смысл жизни, переводя ее основные вехи из категории существования. В-третьих, наследие ХХ века носит танатический характер: непрерывные войны, самая сокрушительная Вторая мировая война, холодная война и т.д. Одним словом, состояние экзистенции ознаменовано в ХХ веке фундаментальным качеством – войной, т.е. радикальным конфликтом, затрагивающим сами основы жизни человека. Философия пришла к выводу о том, что человек после Второй мировой войны остался без культурной детерминации, а инстинктивная база никогда не имела исключительного характера по отношению к человеку. Встал вопрос о том, чем должно быть занято сознание человека в этих условиях. Хайдеггер пришел к выводу о том, что выход для человека современности - это гуманизм, сбережение языка как дома бытия ^{[19, с.113]}. Но религия предложила свою логику вещей. Исторически сложилось так, что самоопределением без Бога занимаются представители интеллигенции. Как известно, она всегда боролась за свое особенное лицо, за безусловное право быть личностью. Традиционная религия России – Православие также есть вера в Личного Бога, причем идет речь о недосягаемой Личности по своему значению, по своему подвигу, по перенесенным страданиям. Поэтому Личность Бога является для интеллигенции подавляющей, не дающей возможности проявить свои собственные личностные качества. Задается канва, которой очень трудно придерживаться, если не признать за ней религиозный смысл. Гуманитарный характер наступившей эпохи располагает к тому, чтобы понимать культуру, общество и человека через призму веры и ее институтов.

В дореволюционные времена, - в конце ХIХ в начале ХХ, - университетская аудитория прекрасно знала Фейербаха, Маркса, Ницше и других провозвестников новых идеологий. Невиданных в реальном и утопическом смысле времен. Сейчас структура интереса интеллигенции больше переместилась в сторону активной политики и массовой культуры. Теперь герои по типу Санина из одноименного романа М. Арцибашева не поражают воображение женщин своей социалистической идеей или цитатой из Фейербаха о том, что не Бог создал человека, а человек бога. Единое информационное пространство всех уравнивает в шансах на приоритет восприятия тех или иных ценностей. Проект Маркса о тотальной социализации экономики любой ценой был опровергнут самой действительностью: жизнь оказалась богаче на проявления и потенциал деятельности, а мир обширнее и многообразнее. Это говорит о том, что философское мышление и религиозное мировоззрение получили достаточно информации о способах своего бытия. Есть общие проблемы и точки соприкосновения ^{[12, с.69]}.

Философия и религия, в частности, не могут обойти молчанием две проблемы, которые определяет время. Есть две проблемы в современном мире наиболее актуальные: рабство и смерть. Либеральная волна развития общества, мощные информационные потоки создают иллюзию полного и совершенного свободного пространства. Но человек помнит о смерти, знает о ней и встречается с ней. По выражению Хайдеггера, человек живет в предчувствии собственной смерти. Он, - можно продолжить мысль философа, - раб этого предчувствия ^{[19, с.128]}. Рабству противопоставлена свобода, смерти – жизнь. Нет ничего более очевидного. И то и другое человеку, кажется, по силам освоить и сделать элементом собственного сознания. И есть несколько явлений мирового духа, которые обнаружили себя в результате такого освоения. Философия ответила на эти проблемы явлением экзистенциализма. В его произведениях затрагивается тема заботы и тревоги за свое бытие. Но есть и другая логика событий. Либеральная идеология опровергает любую форму рабства. Слово «любую» включает в себя и рабство перед богом. Это рабство не просто добровольное, но оно свободное, а, следовательно, парадоксальное и, как следствие, догматическое. Рабство предполагает ограничение свободы, некие внешние препятствия, которые мешают человеку проявить себя в полной мере. В ситуации постмодернизма это особенно актуально, т.к. к действию и его квалификации обязательно прибавляется польза, прагматический элемент. А если в религиозных вопросах поднимаются духовные проблемы, абстрагированные от результатов в «дольнем» мире, то религия оказывается на периферии сознания и даже душевной жизни человека, т.к. душа человеческая может быть исполнена самыми разными содержаниями и сущностями: психоанализ прекрасно это показал и доказал.

Вопрос о гранях соприкосновения религии и философии является одним из главных в традиции русской религиозной философии. Можно отметить две главных аксиомы, которые лежат в основании данной проблематики. Первая из них заключается в том, что философия не способна подменить собой религию, религиозное мировоззрение и вообще корпус проблем, которые обсуждаются на уровне богословских категорий. Вторая заключается в том, что гипотетически и в ряде случаев актуально философия все-таки способна не противоречить религии, ее основным постулатам, целям и задачам. Актуальность вопроса возрастает в рамках постмодернистской ситуации. Дело состоит в том, что современная линия в мышлении, которая ослабляет требования по отношению к логическому строю мысли, по отношению к происхождению тематики, ситуации рождения мысли, все-таки в очень ограниченном виде пробуждает возрождение исконной проблематики русской религиозной философии, чего не скажешь про общее движение религиозного подъема.

Ситуация декларированной и существенной свободы вроде бы узаконивает в одинаковой степени все виды творчества и самореализации. В ряду таких видов творчества, - вне всяких сомнений, - находится и религиозно-философское творчество. Поводов и предпосылок для возобновления вопрошания в том виде, которое было характерно для времени расцвета русской философии не так уж и много, и свобода в применении к философии является абстрактной и не может быть реальным аргументом для того, чтобы поставить вопрос о преемственности истории русской религиозной философии, ее сегодняшнего дня и предметных формах такой преемственности. Следовательно, можно с большой долей уверенности предположить, что Серебряный век русской культуры так и остался историческим свершением, продемонстрировавшим, насколько плодотворным может оказаться мышление, вставшее на путь поиска своих оснований, культурных источников, философских интуиции.

Возрождение традиции не происходит фактически, но ведь и интерес к ней не ослабевает, значит, можно вести речь о некотором проблемном сплетении, без которого невозможно развитие ни одной идеи, ни одной мысли, ни одной, в конечном счете, теории. Можно с уверенностью сказать, что самым неправильным способом отношения к русской религиозной философии будет некое отдание должного факту исторического существования философской культуры Серебряного века.

Одним из способов, ранее показавшим себя результативным, является полагание русской религиозной философии в контексте дискурсов о русской культуре П. Я. Чаадаева. Можно вслед за ним поднять вопрос о том, что русская культура, а также и русское мышление не прошло столбовой дорогой исторического развития европейской цивилизации, миновало оно и главные магистрали умственного воспитания ^{[20, с.347]}. Предметность рассуждений русского мыслителя начала XIX века и сейчас может выглядеть вполне актуальной. Неустроенность русского быта и русской культуры, особенно если воспринимать ее только с точки зрения статического состояния, не подающего никаких возможностей для опережающего развития. А теперь оно еще более заострено в связи с появлением элементов рыночной экономики. Такие темы и в самом деле способны возобновить некоторые рассуждения, которые в конечном итоге приводят к идее о том, что сила и красота России в духовном и историческом величии. В таких рассуждениях много верного, но многократное повторение уже пройденных и подчас выученных наизусть моментов, укоренившихся рассуждений, устоявшихся оценок не всегда восприимчиво к требованиям текущей минуты.

Чаадаев рассуждал исходя из впечатлений, полученных в реалиях западного христианства. Находясь в центре западной культуры, оно небезосновательно ассоциировалось со всеми ее достижениями, и потому нет ничего удивительного в том, что отечественная интеллигенция не могла остаться равнодушной к многогранной европейской культуре. Оригинальное явление русской мысли, прежде всего, было построено на следующей мыслительной конструкции - на редакции православного христианства. Православие было единственной тотальностью, которое выдержало испытание историей в качестве предмета или темы продумывания. Православие было единственной исконной и оригинальной тотальностью, выдержавшей испытание историей в качестве предмета гуманитарного анализа. Для того, чтобы рационализировать предметную область, христианством в период социального и гуманитарного кризиса рубежа XIX - XX веков философии мало было назвать себя религиозной. Для философии и ее профессиональной рефлексии также было мало убедительного в том, чтобы взять в свой арсенал религиозную проблематику с догматической нагрузкой спасения, воскресения соборности и др.

Когда заострился вопрос об оригинальности русской мысли, которая уже начала существенно продумывать свою зависимость от западной философии и пришла к необходимости оригинального философствования, оригинальных тем и мыслительных конструкций, то совершение естественно, что просто отмежеваться от немецкой философии или набирающее силу марксистской было мало и неубедительно. Оригинальность могла сказаться только в одном единственном виде - в уникальном отношении к уникальной тотальности. Такая тотальность должна была быть недоступной не просто другой культуре, но другому мышлению. Тотальность должна ко всему относиться, но не схватываться предметно. Она должна содержать в себе онтологическую возможность для развития мысли и, следовательно, традиции. Однако вряд ли можно ограничить определения тотальности, которые бы образовали оригинальную предметную область, только лишь тем, что он является "веером" возможностей.

Русское мышление существовало для другого взгляда исключительно метафорически. Наиболее серьезный мастер метафорического мышления Н.А. Бердяев снискал себе славу на Западе через полупоэтизированное письмо, облекающее загадочность русской души с одинаковой легкостью дарящей миру и великие научные открытия, и примеры социальных ошибок, - хоть в какую-то языковую форму. Но весь этот материал, который конечно обладал экзотичностью, приоткрывая определенные грани, был далек от профессиональной философской рефлексии.

Существовала, тем не менее, магистраль мысли, которая могла с уверенностью быть названа оригинальной. Она в большинстве своем не исчерпывалась метафоричностью в собственном смысле слова. Бескрайность, бездорожье - все это было далекими и не совсем важными последствиями национальных особенностей, которые в одном случае ломают телеги, в другом - непременно выжмут слезу у влюбленных в отчизну россиян. Речь идет о религиозной философии. В вопрошании православия с предельным напряжением сказался серьезнейший парадокс мышления, который не знает теоретического и онтологического разрешения. В самом деле, православие оказалось недостаточным потому, что существенные с точки зрения философии экзистенциалы бытия человека, номинально не учтены. Причем, главная идея заключалась в том, чтобы православное христианство было бы более пластичным, восприимчивым к факту, к современности.

Бердяев продумывал невосприимчивость православия к экзистенциалам бытия личности и не обошел вопроса о поле и эросе ^{[1, с.59]}. Эротическая мистика Розанова представляла собой удивление, почему православие не впитало в себя религиозные практики семейного здоровья древних евреев и египтян ^[16]. Наследуя тематику Соловьева, русская религиозная философия искала корреляты соборности и реальных форм бытия социума ^[18]. На первый взгляд - это естественный путь рациональности - найти соотношение и связь предметного и трансцендентного. Однако, менее всего от таких уточнений изменилось православие. Более того, православие и Церковь в таких уточнениях совсем не нуждались. И здесь разговор не об институциональных формах религии. Здесь важнее тенденция.

Принесла ли такая критика какой-то плод в вопросах веры? Нет, не принесла. Согласно Священному Писанию, "Вера есть обличение вещей невидимых" (Евр.11,1). Осуществляются попытки осмыслить религию исключительно с рационалистической точки зрения. При этом не учитывается, что в философии есть также много не решенных вопросов, которые носят во многом иррациональный характер. Конечно, уроки Канта о том, что богословские положения и вопросы во многом ослабляют возможности метафизики, должны быть учтены. Но неклассическая картина мира ввела в философский дискурс такие сущности, как интуиция, эволюция, трансцендирование, которые во многом сближают позиции философии и религии. во всяком случае это должно быть учтено.

Природа того сопротивления, которая получила такая мыслительная конструкция была проста и очевидна. Православие не может быть в точности фундаментом для мышления, т.к. Церковь является фундаментом веры, "Столпом и утверждением Истины" (П.А. Флоренский), а не абстрактной сущностью. Ни тотальность, ни религиозность не легли в основание мышления и не служили друг для друга теоретическим фундаментом развития умозрительных построений. Отрицательное обоснование оригинальности русской религиозной философии складывалось, например, из того, что немецкая философия осмыслялась как остающаяся в поле формального анализа и ушли от внимания и то, что лучшие образцы философии традиционно создавались в западных странах. Но для того, чтобы уйти от полного слияния с западными философскими школами, необходима была оригинальная тотальность с перспективой рационального оформления, которая бы обладала тождественными характеристиками.

Дать слово обозначенному тождеству значит констатировать, что оно является многоуровневым, или, если быть точнее, персоналистичным, обретающим свое качество в зависимости от того, какой школе или какой традиции принадлежит субъект философского мышления. Альтернатива была задана исторически - западная философия. Тотальность, предоставляющая тождество и через тождество отличающая себя в философии - православие, т.е. религиозность, которая существует в рамках религиозной философии, обнаруживается как тождество. В русской традиции религиозность присутствует в виде определенной конфессии - православия. Перед нами, поставившими вопрос о соотношении религии и мышления, предстает традиционный триптих, знакомый по положению дел в Средние века, а именно религия - философия - тождество. Такая сущностная триада является не статичной, но подвижной.

Религия является единственной возможностью тождества, в том числе и для философии. Существование религии есть условие присутствия тождества. Тождество - это понятие привнесенное рациональностью, но оно персонифицировано. Дополнительные источники, призванные обогатить и дополнить тотальность, таким же образом и в качестве условий привходит в тождество. Эти условия заключаются в компонентах, призванных редактировать христианство и религиозность в целом как явления мира. Другими словами, все, что происходит в философии с ее многообразной тематикой может быть подвергнуто тройной аналитике: с точки зрения преобладания религии, с точки зрения тождества, с точки зрения преобладания философии, т.е. любой факт мышления, любой текст может быть осмыслен в динамике данных параметров. В такой троичности, можно сказать, распределяется судьба мышления ^[5].

Тождество отнесено к личности, к необходимому признаку ее существования - целостности. Целостность имеет прямое отношение к личности философа. Условие целостности личности философа заключается в том, чтобы автономия сфер, в которых существует философ, т.е. профессия как таковая и личность как религиозная реальность - сохранялись. В условиях мышления русской религиозной философии со-существование религиозной и профессиональной стороны религиозно-философского творчества выносится в проект их действительного и органического совпадения, подобно совпадению действительности и философии у К. Маркса ^{[10, с.56]}. Там, где дискурс трансцендирован, т.е. предметно вынесен в поле такого же обозрения, как и любое другое сущее, основой реализации мысли является тождество личности мыслящего. Когда мышление Серебряного века русской культуры не оставило сомнений на предмет своей оригинальности, можно было с уверенностью говорить и о его источниках - религии и философии. Они же суть источники тождества мыслящего. История оставила единственный выбор для способа существования мышления. Этот выбор - философия. У религии есть потенциал иноприродности по отношению ко всему, чем располагает философия. Возможно утверждение, что религиозным должно быть бытование философии, т.е. существование философии в своих ближайших и непосредственных формах.

Заключение. Наиболее серьезный оппонент у русской религиозной философии была немецкая классическая философия. Оппонирование касалось не только споров, моментов несовпадения, но и важной школы философской профессиональной работы. Протестантский поворот в мышлении, который лег в основание немецкой классической философской традиции, обосновал философию как одну из профессий мира, не ведущих к искуплению, но находящихся в виртуальном отношении к религии. Сам поворот по основанию был религиозным, но путь философии далеко отстоял от религиозных задач. Николай Бердяев назвал влияние немецкой философии на русскую религиозную философию заключенным в отпадении от своего истинного религиозного истока. Любой пункт критики - из онтологии, гносеологии или аксиологии, - представлял собой критику утверждения о возможности чистой рациональности, которая бы была полностью лишена религиозности, и все ее стремления исчерпывались бы созданием чистой науки наук.

В отношении философии и религии складывается определенная динамическая оппозиция. Один ее полюс состоит из всегда уже готовой рациональной конструкции - это философская реальность, другой - подтверждение наличия-рядом, наличия-вместе-с-тем: речь идет о беспочвенности размышлений, если они не сопряжены с религиозной истиной. Основание терминов данной оппозиции укоренены в разных основаниях, поэтому разрешение, или снятие этой оппозиции невозможно, и это доказывает вся история взаимоотношений философии и религии. Оппозиция не равновесна, поэтому она - динамическая. Россия - Европа, Восток - Запад, сущность - существование, - все эти оппозиции неравнозначны по своему статусу, обусловленные географически и темпорально. Логический потенциал соотношения религии и философии, безусловно, должен быть расширен проблемами культурологии, историософии и других гуманитарных наук, которые могут снять однозначность восприятия и анализа философии и религии только в оппозиционном смысле.

Выводы.

1. Философское мышление сохраняет свою автономию и основные признаки существования, которые включают также религиозные смыслы.
2. Наибольший контраст в соотношении философского мышления и религиозного мировоззрения достигается в антропологическом пространстве, когда рациональные элементы вступают в противоречие с интуитивностью и фидеистичностью религии.
3. Философия в русской культуре Серебряного века выработала модель синкретического мышления, в котором на фоне рационалистического мышления активизируются религиозные смыслы и детали. Они не только не скрадывают качество философии, но и усиливают некоторые положения рационального мышления.
4. Опыт русской религиозной философии недостаточно изучен для того, чтобы продуцировать смыслы и идеи современного мышления, которое стремится к тому, чтобы быть максимально полным и всеобъемлющим.
5. Предметная область философии и религии во многом совпадает. Это касается таких тем, как трансценденция, свобода воли, самоопределения человека и т.д. Решения выдвигаются разные и поэтому вопрос и соотношении философского мышления и религиозного мировоззрения остается актуальным.