Специфика применения технологии политического спектакля в российской и американской политике

Деметрадзе Марине Резоевна ORCID: 0000-0002-7676-8054 доктор политических наук главный научный сотрудник, Институт наследия министерства культуры, профессор РАНХИГС/ПРОФЕССОР УНИВЕРСИТЕТА МИРОВЫХ ЦИВИЛИЗАЦИИ 117292, Россия, г. Москва, ул. Космонавтов, д. 2 Demetradze Marine Rezoevna Doctor of Politics leading scientific researcher, Institute for the Cultural Heritage of the Ministry of Culture; Professor, the department of World Politics and International Relations, Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration 117292, Russia, Moscow, Kosmonavtov str., 2 demetradze1959@mail.ru Другие публикации этого автора

Буслаев Артем соискатель, кафедра международные отношения, Институт мировых цивилизации 117292, Россия, г. Москва, ул. Нахимовский Проспект, дом48, оф. 96 Buslaev Artem External Doctoral Candidate, the department of International Relations, Institute of World Ciivilizations 117292, Russia, g. Moscow, ul. Nakhimovskii Prospekt, dom48, of. 96 vincenthon@gmail.com

Применив одну из социокультурных методологий, а именно семантику, Эдельман постарался сконструировать американскую реальность второй половины XX века, рассматривая сам процесс взаимодействия государства и общества в контексте ритуально-символических знаков. Для выявления механизмов обеспечения устойчивости американской государственности, а также гармоничного взаимодействия общества и власти, он попытался найти конструкты такой архитектуры. В результате выяснилось, что стержнем такого фундаментализма выступают ценности, идеалы и образы, обеспечивающие их прочность. Речь идёт о таких факторах, как образ внешнего врага в лице коммунизма, которые, в случае проникновения в американскую систему, могли привести к дисбалансу в самом обществе, разрушению американских универсальных идеалов и ценностей, которые в совокупности и составляют не только ядро центральной зоны культуры американского общества, но и являются символом американской исключительности и универсальности.

Вводя категорию политического спектакля, Эдельман задался целью раскрыть суть игры политиков, создающих или эксплуатирующих образ врага для того, чтобы вызвать среди американцев т.н. чувство патриотизма, преданности, солидарности и причастности к внешнеполитическому курсу. Совершенно естественно, что такая манипулятивная тактика, реализуемая с помощью различных видов коммуникативных каналов (СМИ, система образования, и т.д.), осуществлялась сознательно, так как политики добивались двух положительных для себя результатов: лояльности и преданности со стороны населения с одной стороны, и отвлечения его внимания от накапливающихся внутригосударственных проблем (права женщин, права меньшинств, расовая сегрегация).

Непосредственно политический спектакль – это некоторый конструкт политической реальности, провозглашающий целью своего существования общее благо, но при этом оправдывающий "несправедливые" или аморальные действия^[1]. Основными атрибутами такого спектакля, помимо типично театральных (яркие образы, символизм, драматизация, etc.), выступают иллюзия рациональности, очевидное (при критическом осмыслении) между целями и средствами их достижения, разделение открытых и закулисных действий, а также недемократическое участие при формальном сохранении демократических процедур^[2]. Из этого следует, что политические процессы в политическом спектакле, вне зависимости от режима, принимают авторитарную форму.

Расширяя тему политического спектакля Эдельмана, Другой американский учёный – Майкл Рогин – ввёл термин «замещённое участие», способствуя конкретизации деятельности политиков как режиссёров и актёров государственной политики США. Парадокс ситуации заключался в том, что американское общество, отрицательно реагирующее на агрессивные войны в силу национальной травмы, полученной в результате провальных боевых действий в юго-восточной Азии (вьетнамская, корейская), трудно было склонить к очередной войне. И всё же, власти получили согласие со стороны социума в двух войнах в Персидском заливе в последнем десятилетии XX в.

По мнению автора, данный феномен включает специфические черты общества зрителей, целью которого является получение от социума одобрения политического курса страны, и в то же самое время – невмешательства в процесс принятия решений. Это тот самый феномен этноцентризма и этнических стереотипов, приводимых в действие при помощи определённых манипулятивных технологий. В условиях спектакля происходит отделение "обычных" граждан (зрителей) от политиков (актёров)^[3]. Последние не вполне понимают опасности своих решений, поскольку практически никогда не принимают непосредственного участия в их реализации, не подвергаясь прямому риску^[4]. Они существуют как бы параллельно с остальным обществом, что приводит к снижению эффективности принимаемых решений, консервации социальных проблем, усилению авторитарных тенденций и прочим опасным последствиям.

В связи с этим, в политическом спектакле особое место отводится главному актору – внешнему врагу. В отличие от театрального спектакля, данный персонаж носит фантомно-имитационный характер, опосредованно, как в неких личностях или целых обществах, завидующих и не принимающих американские ценности. Об этом свидетельствует тот факт, что после Второй мировой войны для внешней политики США стала актуальна идея распространения и внедрения американского образа жизни среди не-европейских народов, в том числе и насильственным путём. Например, А. Ростоу, советник президента Кеннеди и один из агитаторов Вьетнамской войны, оправдывал такую внешнюю политику страны. И если до 80-х годов XX века была актуальна идея защиты от коммунистической идеологии, то позже, после распада СССР, на смену данным идеологемам пришла защита национальных интересов страны от радикальных течений ислама и стран, создающих угрозу безопасности всему человечеству (Саддам Хусейн, химическое оружие; Слободан Милошевич, последний оплот коммунизма в юго-восточной Европе).

Следовательно, враг как персонаж должен обладать всеми характерными негативными чертами, заставляющими людей поверить в его злонамеренность и в необходимость участия страны в масштабных геополитических играх для противодействия ему. Отдельно стоит вопрос усиления позиции США на постсоветском пространстве, объявленном ими регионом своего влияния. Помимо многочисленных дотаций, до общества доводится идея о необходимости поддержания независимых стран, испытывавших многовековое давление Российской и Советской империй, в строительстве демократического общества. Об этом, в частности, говорит концепция «шахматной доски» Бжезинского^[5]. На самом деле, однако, речь идёт о контроле «Нового Шёлкового Пути» и транспортных маршрутов в Кавказском и Центрально-Азиатском регионах, являющихся соединительным узлом стран Европы с центральной, южной и северной Азией. Парадокс ситуации состоит в том, что такие же цели преследует и современная Россия, не допускающая распространения влияния США на своих бывших сателлитов, создавая новые надгосударственные организации (ШОС, БРИКС), в целях сдерживания противника. Вполне очевидно, что политический спектакль принимает двойственный характер, и у него есть разная аудитория, как внутри страны, так и за её пределами, а именно – от собственных граждан требуется одобрение, уважение проводимой государственной политики, а в глазах граждан постсоветсткого пространства США должны выступать спасителями от советского и российского влияния. И самое главное – гражданам таких режимов, как и гражданам США, не даётся право выбора идентичности, поскольку несогласие приравнивается к идентификации себя с противником.

Следует отметить, что США применяют подобные двойные стандарты исключительно во внешнеполитической сфере. Государственная система слишком хорошо сбалансирована, а демократические институты достаточно устоялись, чтобы не позволить создания нового внутреннего спектакля, и тем более – маскировки внутренних проблем с его использованием. Американские социологическая, культурно-антропологическая, экономическая, политико-правовая школы сделали всё, чтобы привязать функционирование соответствующих институтов к интересам и нуждам общества. Поскольку критерий эффективности политики зависит от улучшения собственного уровня жизни, о чём свидетельствуют многочисленные показания экспертов ООН, американские граждане не готовы жертвовать им и своими во имя опасных внешнеполитических авантюр. Это реализует на практике высказывание Эйнштейна о том, что судьбы простых членов общества нельзя отдавать в руки исключительно политиков, так как проводником общества в будущее должны выступать интеллектуалы и научные концепции^[6].

На сегодняшний день смело можно утверждать, что практика двойных стандартов, а именно – спектакля замещённого управления-участия, в США практически отсутствует. Решающую роль в этом деле сыграли социологи под руководством Дэниелла Белла, ещё в 1970-х поставившие перед собой задачу создать концепцию развития страны в XXI веке. Именно Беллу и Мертону принадлежат теории постиндустриального и информационного обществ, полностью зависящих от научных открытий и их превращения в конкретный практический продукт. Такой же подход существует в современных геополитических процессах, доводя воздействие идеологем и мифологем до минимума, поскольку производственная способность страны обеспечивает лидирующие позиции на мировой арене. Отсюда же следует первенство человеческого и интеллектуального капитала страны, ставя человека в центр политики. Традиционные ценности американской демократии дополняются предлагаемыми социологами новыми элементами, обогащая центральную зону социокультурных ценностей американского общества. В подобных условиях невозможно говорить о двойных стандартах, поскольку практически все институты функционируют в соответствии с социологическими концепциями, подчиняя государство интересам граждан^[7].

Практика показала, что применение семантических методов позволяет раскрыть не только содержание и суть происходящих процессов, но – и это самое главное – позволяет понять сущность таких категорий, как политический спектакль и замещённое участие. И в самом деле, они являются взаимообусловленными и зависимыми друг от друга факторами^[8].

Подводя итог к данной части работы, можно сделать следующий вывод: политический спектакль и замещённое управление-участие характерные для США второй половины XX века, являются постоянной практикой для многих стран мира. И поскольку нас интересует постсоветское пространство, а именно Россия, наибольший интерес вызывает функционирование подобного спектакля в наших условиях и его специфические черты^[9]. Об этом ниже.

Специфика двойных стандартов спектакля замещённого участия-управления в современной России

Говоря о российской действительности, следует принять во внимание многие специфические факторы, касающиеся традиционной формы правления, а именно – авторитарно-тоталитарной (Московское Царство, Российская Империя, СССР), оставившей след в обществе и оказавшей тем самым влияние на современную форму правления. Речь идёт об управлении, опирающемся на принцип господства-подчинения, формируя традиционное общество со специфической политической культурой – патерналистско-подданнической. Разумеется, в постсоветской России происходят позитивные изменения, но коренной трансформации, позволяющей сформировать современное демократическое государство, не наблюдается. Причины, скорее всего, следует искать в двойных стандартах и имитационно-демократических процедурах, искажающих либеральные ценности и загоняющих страну и общество в условия неопределённости.

Принимая во внимание спектакль замещённого управления-участия, можно сказать, что современные политические процессы представляют являют собой полное воплощение такой модели взаимодействия государства и общества. В отличие от советской идеологии, роль врага в которой исполнял условный «капиталистический» способ хозяйствования, то сегодня ему на смену пришли иные конфликтогенные тезисы: «рука запада», «американское вмешательство», «пятая колонна». Они создают условия неопределённости и нечёткости политического курса страны. Возникает вопрос: по какому сценарию в современной России разыгрывается спектакль замещённого управления-участия, описанный Эдельманом и Рогином?

Согласно теории названных авторов, в таком спектакле важную роль играет идеология. Как и в случае с США времён Холодной войны, внешняя угроза становится мобилизующим фактором для сплочения общества вокруг политической власти. Плодотворную почву для этого создаёт традиционная политическая культура российского общества, базирующаяся на центральной зоне традиционных социокультурных ценностей народа, наиболее ярко отражающихся в пословицах, так или иначе относящихся к власти: «прав тот, у кого больше прав», «до Бога высоко, до Царя далеко», «закон – что дышло: куда повернёшь – туда и вышло», «с сильным не борись, с богатым не судись» и т.д.^[10]

Разумеется, такие ценности не способствуют трансформации традиционной политической культуры и свойственной для России формы управления, создавая условия для воспроизводства и поддержания деструктивных политических практик в текущих условиях^[11].

Итак, ещё раз подчеркнём, что образ внешнего врага, традиционная политическая культура и специфика традиционных ценностей общества препятствуют модернизации и развитию российского общества в условиях современности. Таким образом, необходимо раскрыть механизмы работы национального политического спектакля. Прежде всего стоит отметить, что специфическая российская центральная зона культуры выполняет роль информационно-коммуникативного канала во взаимодействии индивида, общества и государства. А поскольку она является достаточно богатой, то она образует определённую сеть, окутывающую общество и диктующую ему стандарты поведения и реагирования на политические процессы, формируя особые категории долженствования, гражданственности, чувства долга, патриотизма и т.д. Без всякого сомнения можно утверждать, что такая центральная зона перекрывает суть и значение конституционных норм, норм международного права, поскольку традиционное общество считает свои исконные ценности «неписаной конституцией», ставя выше законов.

Исходя из этого, власть предержащие стараются с помощью СМИ наполнить каналы взаимодействия с обществом традиционными ценностями, чтобы не дать угаснуть конфликтной ситуации. Такой сценарий выполняет те же самые функции, что и в США: управление-участие, отвлечение от реальных социальных проблем и запросов индивида. Люди в этом случае готовы пожертвовать удовлетворением своих потребностей в угоду общему благу – собственно, замещенное участие в его чистейшем проявлении. Также общей чертой являются этнические стереотипы и этноцентризм, которые, в отличие от США, до сих пор актуальны.

В результате такого сценария, политики достигают своих целей, навязывая обществу правильность своего курса, поскольку общество лишено возможности рационально осмыслить сложившуюся ситуацию. Такая ситуация приводит к фрустрации, алиенации, разочарованию общества, но в то же время – двойным стандартам со стороны самого общества: поддерживая проводимую политику, оно одновременно не доверяет власти. Тем самым, модель Эдельмана и Рогина находит благоприятную почву для реализации в современном российском обществе, проявляясь в форме символического интеракционизма. Суть её выражается в двойных стандартах со стороны власти: манипуляция обществом для получения нужной реакции под эгидой защиты от врага, имея реальной целью получение собственной выгоды. Что касается общества, его двойные стандарты проявляются в формальной поддержке власти во имя целостности государства, защиты национальных интересов, и с другой стороны – в слабом доверии политическому курсу страны.

Структурные различия в политическом спектакле в Россия и США.

Базисным элементом структуры спектакля замещённого управления-участия прежде всего является центральная зона культуры общества. Если в США фундаментом такого ядра выступают христианско-демократические ценности, разработанные и внедрённые «отцами-основателями», ставящие во главу угла человека, его труд и способности. Начиная с XVII века, они постоянно дополнялись не только теологическими изысканиями, но и научными концепциями государственных деятелей (Франклин, Джефферсон, Педлтон), принимая всё более институциональную форму через практики Чикагской Школы Жизни, а также труды плеяды классиков американской социологии, экономики (многие из которых являются лауреатами Нобелевской премии), подчиняющие экономику социальным нуждам общества и превращая область экономики в сферу удовлетворения запросов индивида. Общество никогда не оставалось наедине с государством, защитником его интересов всегда выступала сначала религия, а потом и наука.

В России ситуация совершено иная, поскольку государство всегда довлело над обществом, и государствоцентрические тенденции всегда одерживали верх над социоцентрическими. Не вызывает удивления, что центральная зона культуры заполнялась именно такими факторами, превращая людей во второстепенных существ в собственной стране.

Следующая отличительная черта – отношение к таким категориям, как национальное благо и национальное богатстсво. В США к ним прежде всего относится жизнь человека и первенство перераспределения государственного бюджета и доходов на благо общества. Россия же, превратившаяся в правление Петра I в богатейшую страну, обладающую огромными природными ресурсами и потенциалом, всегда считала первым долгом распоряжаться всем этим по своему усмотрению. К сожалению, такая тенденция находит отражение и в современных условиях, что негативно сказывается на перспективах развития страны.

Разумеется, можно долго рассуждать о различиях США и России. Однако, нам видится важным дополнить уже приведённые отличия третьим, наиболее существенным с учётом вызовов современных глобализационных, модернизационных процессов.

Речь идёт о беспрецедентных вызовах информационной эры, диктующей свои правила приведения внутригосударственных процессов в соответствие с современными модернизационными процессами. Специфика данного исторического периода заключается в превращении научных открытий, концепций и разработок в практический продукт. Можно утверждать, что так называемые «силиконовые долины», образующие целые города, распространившиеся в передовых государствах мира и сочетающие в себе университеты, лаборатории и заводы, производящие современные технические продукты, без которых современное человечество немыслимо, перехватывают часть государственных полномочий в свои руки, так как от них зависят не только доходы государства, занятость населения, благополучие общества, поддержание современного образа и стиля жизни, но и степень участия и влияния государства в мировых экономических процессах и мировом рынке. Следовательно, первенство человеческого фактора, интеллектуального капитала и формирование новых страт общества становится очевидной необходимостью. В этом смысле США являются лидером современного мира и локомотивом глобализационных процессов.

Что же до России, то здесь ещё не уделяется достаточно внимания самому феномену информационного общества и соответствующим требованиям, что не допускает занятия лидирующей позиции в условиях конкуренции. Это тем более досадно, что наша страна значительно богаче стран мира не только природными ресурсами, но и одарёнными индивидами, востребованными во многих «силиконовых долинах» США и ведущих стран мира.

Положительные тенденции в трансформации современной России

У читателя может сложиться впечатление об исключительной предвзятости авторов в силу освещения ими только негативных факторов российских политических процессов. Однако, это не соответствует действительности, поскольку авторы придерживаются научного подхода, главной целью которого является выявление проблем, без чего теряются актуальность и новизна темы, чем научная деятельность и отличается от журналистики и прочих умозрительных подходов. Более того, любая политика может быть оценена положительно только в случае своей нацеленности на преодоление проблем, что логичным образом является важнейшим критерием оценки её эффективности. Для сохранения непредвзятости, мы постараемся осветить и положительные стороны трансформации российского общества за последние 30 лет. Подобный подход позволяет продемонстрировать будущим политикам и экспертам слабые и сильные стороны, которые необходимо компенсировать и развивать соответственно.

Итак, перейдём непосредственно к перечислению положительных сторон государственной политики.

● Провозглашение 12.06.1990 г. независимости РСФСР, принятие в 1993 году демократической Конституции, освободившие российское общество от господства идеологии.

● Внедрение демократических прав и свобод человека и гражданина, соответствующих международному праву, свободы СМИ.

● Формирование современных государственных институтов, принципа сдержек и противовесов, разделения властей.

● Заложение основ для возникновения института гражданского общества (ОНК, религиозные общественные организации и т.д.)

● Попытки внедрения механизмов рыночной экономики, передача государственного имущества в частное владение, переход к наукоёмкому производству.

● Снятие «Железного занавеса», приобретение полноценной международной правосубъектности, участие России в международных организациях (ООН, ВТО, Евросовет, ОБСЕ, и т.д.), участие в создании новых надгосударственых организаций (СНГ, ШОС, БРИКС и т.д.)

● Устранение ограничений свободного передвижения граждан по всему миру, предоставление права выбора места учёбы, работы и проживания внутри и за пределами страны.

● Включение России в мировое информационное пространство, заимствование и массовое внедрение новых технических достижений.

● Внедрение новой образовательной системы, свободной от идеологических догматов, способствующее созданию новых направлений обучения, что позволяет создать востребованных в современном мире специалистов.

● Трансформация традиционного российского общества в современное, формирование среднего класса, распространение общемировых социокультурных ценностей и образа жизни.

● Формирование нового, постсоветского человека, самостоятельно распоряжающегося собственной жизнью на рациональной основе; смена парадигмы мышления с государствоцентризма на социоцентризм.

Как следует из вышеизложенного, положительные тенденции в России всё же были заложены. И если бы Россия продолжала им следовать, то она вполне могла бы выйти на один уровень с ведущими государствами мира. Вопрос о том, где, как, и в какой момент современной российской истории они были искажены или вовсе пресечены, требует отдельной глубокой проработки. И поскольку недостатки развития страны уже были освещены выше, а данный раздел призван продемонстрировать положительные аспекты, мы предоставим читателю возможность сделать самостоятельные выводы о степени их имплементации и эффективности.

Заключение

В работе был рассмотрен концепт политического спектакля, сформулированного и разработанного американскими учёными. В ходе исследования было установлено, что такие феномены, как замещённое участи и замещённое управление, практикующиеся в США с середины XX века, имеют место и в современной России. Это побудило авторов провести сравнительный анализ и продемонстрировать те специфические черты, что при дают устойчивость таким играм в наше время. Также было установлено, что важнейшую роль в этом выполняет центральная зона традиционных социокультурных ценностей, а также традиционная политическая культура. Нами было установлено, что тогда как в США такие игры во внутренней политике были устранены под воздействием ускоренных темпов информационного развития общества, в России они являются характерным, самовоспроизводящимся феноменом на всём протяжении её истории. И поскольку любая идеология является информационно-коммуникативным феноменом, она всегда будет зависеть от типа политической культуры общества и его базовых ценностей.

Важную роль в преодолении консервативного американизма сыграли интеллектуальная элита, создавшая интеллектуальный капитал и подчинившая политические процессы интересам общества. Именно это и привело к концу идеологии и ускорило наступление в США информационной эры.

Выводы для России и постсоветского пространства. Прежде всего стоит учесть, что все общества постсоветского пространства, в том числе и российское, унаследовали ряд проблем прошлого, усугубляемых современными негативными тенденциями. На наш взгляд, для выхода из ситуации необходимо принять ряд мер в следующих важных направлениях:

● максимальное использование природных и человеческих ресурсов страны для развития общества;

● повышение роли образования и науки, без которых трансформация традиционного общества в современное, а также ускорение модернизации и процессов информационной эры не представляется возможным;

● проведение социализации, распространение социокультурных ценностей среди простых членов общества, ставящих человека и его интересы в приоритет государственной политики;

● преодоление негативных форм традиционной политической культуры, замена центральной зоны традиционных ценностей современными.

Наблюдательному читателю очевидно, что мы описали негативные аспекты государственной политики, но предлагая способы их преодоления вывели на первый план общество. И это далеко не случайно, поскольку проблемы надлежит искать не только в деятельности политики, но и в самом обществе, без смены парадигм в котором невозможны серьёзные изменения.