Дискуссионный клуб журнала «Историческая информатика»: обсуждение книги Ханну Салми «Что такое цифровая история?»

Одним из главных уроков пандемии в гуманитарных науках стала привычка к онлайн-мероприятиям, которые позволили по-новому взглянуть на сотрудничество ученых из разных городов и стран. Respublica literaria в XXI веке, когда в условиях ковидных ограничений учёные оказались прикованы к месту своего проживания, стала объединением по видеоконфенцсвязи. Редакция журнала «Историческая информатика» выступила с инициативой раз в квартал проводить заседания дискуссионного клуба, в рамках которого будут обсуждаться книжные новинки по исторической информатике и смежным направлениям научных исследований. Заседания планируется проводить на платформе Zoom, с последующем размещением видеозаписи на канале Ассоциации «История и компьютер» в YouTube. Первое заседание состоялось 4 марта 2021 г. В обсуждении приняли участие Почетный президент АИК, чл-корр. РАН, заведующий кафедрой исторической информатики МГУ Л.И.Бородкин, Президент АИК, профессор, заведующий кафедрой документоведения, архивоведения и исторической информатики АлтГУ В.Н.Владимиров, вице-президент АИК, д.и.н., доцент кафедры исторической информатики МГУ И.М.Гарскова, руководитель Центра цифровой гуманитаристики, к.и.н., доцент кафедры междисциплинарных исторических исследований историко-политологического факультета ПГНИУ Н.Г.Поврозник, модерировал дискуссию вице-президент АИК, к.и.н., доцент кафедры исторической информатики МГУ А.Ю.Володин; запись дискуссии доступна онлайн ^[1]. В этом номере журнала «Историческая информатика» публикуются тексты рецензий ^[2].

Книга Ханну Салми «Что такое цифровая история?» ^[3] входит в пространную серию «Что такое история?» издательства «Полити». В последние годы история становится всё более многообразным исследовательским полем, предполагающим знакомство с различными междисциплинарными подходами. «Цифровая история» (или “digital history”) относится как раз к одному из таких междисциплинарных подходов, суть которого Х.Салми открывает для широкого читателя. Важно подчеркнуть, что жанр книги — это именно введение в проблематику для любознательного читателя, что отличает данный текст, к примеру, от классического руководства Р.Розенцвейга и Д.Коэна ^[4] или скрупулезного историографического анализа Л.Маккранка ^[5]. Различные точки зрения о «цифровой истории» уже были высказаны как при решении историографических задач ^{[6, 7, 8]}, так и при формулировке образовательных целей ^{[9, 10]}. Тем интереснее обратиться к опыту осмысления “digital history” в ситуации 2020-2021 годов, как её представил профессор Финской академии наук Ханну Салми.

Книга Х.Салми состоит из пяти глав — 1. Цифровое прошлое: источники и проблемы, 2. Чтение и текстуальность в цифровой истории, 3. Картографирование и визуализация истории, 4. Исследовательские вызовы междисциплинарности, 5. Представление прошлого в цифровую эпоху. Автор представляет широкую панораму подходов и историографических дискуссий, пытаясь соединить многочисленные рассеянные на исследовательском поле кусочки смальты в мозаичное большое полотно цифровой истории.

Х.Салми утверждает, что «как понятие, „цифровая история“ существует уже десятилетия. Однако, только в 2010-е годы, она стала отдельной ветвью исследований прошлого со многими междисциплинарными связями» ^{[3, p. 1]}. В книге представлены разные предтечи современной цифровой истории (заметим, достаточно распространенного для англоязычной литературы, континентальные варианты историографической генеалогии направления см., например ^[11]) — количественные исследования, квантитативная история, исторический компьютинг, цифровая гуманитаристика. Заметим, что в каждом конкретном случае (если речь идет об ученом или научном центре) видится собственная перспектива научного происхождения. Многообразие приводит и к сложности поиска определения. В книге можно встретить несколько попыток определить суть „digital history“. Наверное, самой общей является формулировка, встречающаяся во Введении: «Цифровая история сегодня это подвижное поле исторических исследований с изобилием различных подходов, проектов, публикаций, сервисов и источников» ^{[3, p. 7]}.

Историографически Х.Салми весьма точно указывает на то, что «цифровая история» в 1990-е гг. — это прежде всего явление американской исторической науки, призывающей к демократизации истории, сконцентрировавшейся на поиске подходящих способов использования гипертекстовой силы технологий (уместно вспомнить данный этап и в развитии отечественной исторической науки, см., например, работу В.Н.Владимирова ^[12]). В 2000-е гг. на смену очарованию сетевых возможностей приходит поиск общей платформы в виде цифровых гуманитарных наук, возникают споры о роли квантитативного прошлого у гуманитарных наук, а также о роли каждой из дисциплин в конгломерате «цифровой гуманитаристики» (напомним, что сам термин “digital humanities” стал активно утверждаться с 2004 г., когда был опубликован первый теоретический «Компаньон» ^[12]).

В таком контексте интересен переход от обсуждения цифровизации прошлого к проблемам текстуальности и «чтения» в исторических исследованиях. Учитывая большой опыт «дальнего чтения» в лингвистических исследованиях вместо т.н. «пристального чтения» (см., например, исследования Ф.Моретти ^[14]), всё чаще звучит вопрос о дихотомии двух подходов (distant—close) и возможных новых результатах алгоритмического изучения текстов в истории. Вероятно, именно в этой области цифровой трансформации истории наиболее ярко проявляется дисциплинарная особенность исторической науки — исследование уникальных, часто архивных, и почти всегда немашиночитаемых комплексов источников. Получается, что противопоставление «дальнего» (distant) и «близкого» (close) вариантов чтения можно перенести в сопоставление машиночитаемых и человекочитаемых текстов. И если в лингвистических исследованиях сложилась традиция многократного обращения к одному и тому же корпусу текстов, то специфика исторического исследования часто требует обращения к новому неизученному набору текстов. И перевод текстов в машиночитаемый вид оказывается второстепенной и часто слишком трудоемкой задачей. Вероятной перспективой развития является прогрессирующие технологии оптического распознавания символов. В частности, уже сегодня постоянно появляются всё новые архивы, например, полнотекстовых газетных материалов, на основе которых вполне возможно опробовать современные технологии тематического моделирования, например, на основе латентного размещения Дирихле (LDA).

Картографирование — столь важный метод для истории, не только по той причине, что история всегда происходит в пространстве, но и потому, что карта может оказаться очень емким средством передачи самой разнообразной исторической информации. Впрочем, как замечает сам Х.Салми, ясно это стало задолго до появления компьютерных ГИС-технологий, приводя в пример работы Шарля Жозефа Минара. Развитие ГИС-технологий, бесспорно, сильно повлияло на объединение места и времени в историческом реконструктивном моделировании. Весьма интересно, что Х.Самли делает следующий шаг в размышлении о роли «цифры» в методологическом инструментарии историка — переводит дискуссию от проблемы точности изобразительного представления пространства к проблеме «дальнего зрения» (distant viewing). Компьютеризированный анализ больших коллекций изображений всё чаще становится предметом современных исследований, в том числе так называемой «культурной аналитики» ^[15]. Существенный вопрос данного подхода состоит в том, возможно ли проводить разведочный анализ данных (EDA) без предварительной разметки и кодирования или же создание метаданных — обязательная процедура для цифровых исследований.

Дискуссия о междисциплинарности становится в данной книге скорее манифестом. Но особых споров о необходимости и пользе междисциплинарности нет. Можно сказать, что установился междисциплинарный консенсус. Но нет ясности, как именно переносить цифровые практики, принятые в одних дисциплинах в другие дисциплины. И где дисциплинарные границы останутся всё равно незыблемыми? Если размышлять о цифровой истории, то вопрос о междисциплинарности оказывает не таким-то и праздным. Ведь, по сути, главное схождение происходит между историческими задачами и современными возможностями информационных технологий и программного обеспечения ^[16]. Тем не менее, привлечение всё более широкого инструментария в исторических исследованиях приводит к важным вопросам, в частности: а чем отличается цифровое историческое исследование от традиционного? Например, уже разрабатываются профессиональные стандарты оценки цифровых исследований ^[17]. В связи с этими тонкими, но местами строгими дисциплинарными границами автор подводит нас к уточненному определению: «Цифровая история, однако, это не дисциплина; это отрасль исторической практики, которая также может быть междисциплинарным начинанием, в таком случае исследователь должен выйти на рынок (технологий и дисциплинарных подходов – А.В.)» ^{[3, p. 78]}. Получается, что цифровой подход чуток к самоидентификации исследователя, притом, что профессиональное использование различных технологий создает новые основания для самоопределения (специалист по анализу текстов, по ГИСам, по 3D и т.д.). Свидетельствует ли это о междисциплинарности или, напротив, о формировании более узкой специализации? Такой вопрос может стать поводом для дебатов. Но необходимость всё более строгой экспертизы цифровых проектов в истории, отличающихся от привычных текстов исследовательских работ, ощущается. А экспертиза требует стандартов и критериев качества цифрового исторического исследования. И подобная задача постепенно включается в повестку дня многих национальных сообществ историков-исследователей.

Говоря о представлении прошлого в цифровую эпоху, Х.Салми отмечает: «Справедливо, что цифровая история может быть использована не только для того, чтобы создать у широкой аудитории чувство соприсутствия, но и дать чувственный опыт, который может поменять представление о том, как именно история познается» ^{[3, p. 81]}. Представленные в книге подходы подталкивают к осмыслению самых разнообразных цифровых практик: от относительно простой и привычной визуализации данных до сложной пока ещё редкой трехмерной реконструкции и создания виртуальной реальности для различных эпох. Однако, необходимо подчеркнуть, что прошлое и история — это не синонимы. При всей кажущейся близости этих понятий, часто путаница в дискуссиях вокруг цифровой истории коренится как раз в смешении прошлого и истории (см., например, исследование о связи истории и памяти в контексте цифровой истории С.Нуарэ ^[18]). Те результаты и возможности, которые смогут заинтересовать широкую публику, часто оказываются недостаточными или просто негодными для профессионального исследователя. И получается, что созданные цифровые ресурсы, даже если они определяются как общего пользования, на практике будут различаться на профессиональные и ориентированные на всех любителей истории. В этом случае определении цифровой истории тесно переплетается с понятием «публичной истории», заметим, что всё чаще встречается и такое понятие как «цифровая публичная история» ^[19].

Таким образом, Ханну Салми удалось представить широкую палитру исследований и подходов «цифровой истории» как междисциплинарного направления зарубежной историографии, наследующей как квантитативным (1970-1980-х гг.), так и компьютеризированным (1990-2000-х гг.) исследованиям. При этом, уже из многочисленных уточнений и нюансировок определения цифровой истории становится ясно, что в рамках разных проектов, исследований и подходов требуется уточнение, что именно понимается под цифровой историей в каждом случае. По этой причине, завершая свой обзор Салми замечает, что цифровая история — это «постоянный изменчивый процесс эксперимента с новыми идеями и возможностями, расширяя путь, по которому мы движемся в понимании, изучении и представлении прошлого» ^{[3, p. 92]}. Есть все основания предполагать, что на этом пути экспериментов нас ожидает много пусть противоречивого, но весьма любопытного, ведь цифровая трансформация исторической науки — удивительный процесс, требующий глубокого осмысления.