Вертикальный дедлок в публичных корпорациях

Мурдалов Дени Русланович LLM, старший юрист АБ "А2" 121099, Россия, Москва область, г. Москва, ул. Смоленская, 10, кв. 161 Murdalov Deni Ruslanovich LLM, Senior Associate of AB "A2" 121099, Russia, Moskva oblast', g. Moscow, ul. Smolenskaya, 10, kv. 161 dmurdalov@yandex.ru Другие публикации этого автора

Тематика дедлоков (от англ. deadlock - тупиковая ситуация, неразрешимые разногласия) и способов выхода из них за последние несколько лет достигла своего сравнительного апогея популярности. Произведение спроса экономических субъектов, пробелы в законодательстве и многогранность корпоративных отношений поддерживают актуальность выявления, анализа, а также поиска способов преодоления тупиковых ситуаций. Этим, во многом, и объясняется, что многие талантливые деятели юридической науки отдают предпочтения в пользу исследования этого явления.

Традиционно под тупиковой ситуацией понимается корпоративный конфликт, возникший между членами одного уровня органов управления корпорации: между членами коллегиального исполнительного органа, или совета директоров, или общего собрания участников и др., который приводит к невозможности осуществлению компанией своей деятельности.^[1] Иными словами, дедлок – это высшая форма корпоративного конфликта, которая приводит к парализации деятельности организации.

Принято считать, что тупиковая ситуация – это противоречие между равноправными субъектами корпоративного управления. К примеру, Е.В. Глухов, объясняя, что такое тупиковая ситуация в совместных предприятиях, выделяет следующие уровни возникновения дедлока (i) уровень общего собрания акционеров (участников); (ii) уровень совета директоров; (iii) уровень коллегиального исполнительного органа; (iv) уровень генеральных директоров - в случае, когда в обществе назначено два и более генеральных директора с полномочиями представлять общество совместно.^[2] Возникновение дедлока в горизонтальной плоскости отношений (между членами одного уровня органа управления) обусловлено тем, что компетенция общего собрания акционеров, наблюдательного совета и исполнительного органа разделены таким образом, чтобы конфликтов между разноуровневыми органами, которые приводят к неразрешимым разногласиям, не было (принцип отсутствия конкуренции компетенций).

Принцип отсутствия конкуренции компетенций между органами хозяйственных обществ предопределён сущностью корпоративного управления. Прежде всего, высший орган корпорации, общее собрание, обладая безусловным правом прямо или косвенно определять и назначать нижестоящие органы управления, выступает превентивным и/или регулятивным органом в части разрешения или преодоления конфликта или спора, которые могут быть инициированы нижестоящими органами управления.

Еще одним фактором, олицетворяющим принцип отсутствия конкуренции применительно к органам корпорации, является и то, что все ее органы подчиняются единым императивным общим правилам деятельности, они должны действовать в интересах корпорации добросовестно и разумно (ст. ст. 53, 53.1 ГК РФ). Такая идеальная модель в этой связи предполагает, что ни исполнительный орган, ни члены советы директоров не должны представлять интересы отдельного акционера или группы акционеров, не взирая на то, что они могут быть ими избраны.

Функциональное назначение каждого органа юридического лица отличается друг от друга, что также влияет на принцип, упомянутый выше. К примеру, общее собрание принимает решения по вопросам, имеющим категорическое значение для жизнедеятельности хозяйственного общества; в свою очередь, совет директоров осуществляет общее руководство деятельностью общества, а также контролирует исполнительный орган, который выступает от имени юридического лица и руководит операционной деятельностью общества. В совокупности с компетенцией высшего органа управления подобная структура позволяет избегать конфликт между разными органами организации.

Наконец, применительно к публичным обществам нормативными положениями, в сущности устанавливающими принцип отсутствия конкуренции компетенций, выступают, в том числе п. 3 ст. 48 Федерального закона от 26.12.1995 N 208-ФЗ «Об акционерных обществах» (далее – «ФЗ N 208»), согласно которому общее собрание акционеров публичного общества не вправе рассматривать и принимать решения по вопросам, не отнесенным к его компетенции; а также п. 2 ст. 65 ФЗ N 208, в соответствии с которым вопросы, отнесенные к компетенции наблюдательного совета нельзя передать исполнительному органу корпорации.

Во многом, именно в силу вышеописанных содержательных элементов принципа отсутствия конкуренции компетенций принято считать, что тупиковая ситуация, которая блокирует или существенно затрудняет деятельность компании, возникает между членами одного органа управления, преимущественно между участниками или акционерами в силу верховенства их управленческих прав. В таком случае часто органы управления выступают лишь инструментом давления, выражая волю фаворизируемого участника или акционера.

Вопреки этому, развитие корпоративных отношений неминуемо ведет к выявлению неизведанных девиантных форм поведения, которые приводят к новым научным изысканиям.

Так, возможность разделения тупиковых ситуаций на вертикальные и горизонтальные, рассматриваемая в настоящей статье, обусловлена выявлением компетенции наблюдательного совета, которая позволяет последнему заблокировать деятельность публичных корпораций. Рассмотрим указанное полномочие поподробнее.

В соответствии с пп. 17 п. 1 ст. 65 ФЗ N 208 к компетенции совета директоров общества относится утверждение регистратора общества и условий договора с ним, а также расторжение договора с ним. На первый взгляд в приведенном полномочие наблюдательного совета нет ничего, что могло бы выходить за рамки допустимой компетенции для органа, не являющегося высшей управленческой единицей, но это не так.

В сущности расторжение договора с регистратором является совершаемое от имени общества с согласия органа юридического лица действие, направленное на прекращение отношений. Целью данной сделки, следуя логике ее законодательного смысла, следует считать заключение договора с новым реестродержателем. Однако, исходя из буквального толкования пп. 17 п. 1 ст. 65 ФЗ N 208, получается, что совет директоров может косвенно расторгнуть договор, не совершая иных действий, связанных с утверждением нового регистратора, что подтверждается судебной практикой (Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 11.12.2018 N 09АП-59643/2018, 09АП-61086/2018, 09АП-61087/2018, 09АП-61089/2018, 09АП-61090/2018, 09АП-61091/2018 по делу N А40-85104/18-34-572 – далее «Дело N А40-85104/18-34-572»). На практике, в том числе в Деле N А40-85104/18-34-572,реализация правомочия таким образом приводит к ограничению гражданских прав участников общества как в отношении права на распоряжение их акциями, так и права на участие в управлении делами корпорации.

Распоряжение имуществом его собственником входит в триумвират прав, составляющих институт права собственности (владение, пользование, распоряжение). Так, собственник акций обладает абсолютным правом по своему усмотрению совершать в отношении принадлежащего ему имущества любые действия, не противоречащие закону и иным правовым актам и не нарушающие права и охраняемые законом интересы других лиц, в том числе отчуждать свое имущество в собственность другим лицам.^[3] В свою очередь, акции переходят в собственность приобретателя с момента внесения приходной записи по его лицевому счету, а по смыслу Главы 7 Положения о требованиях к осуществлению деятельности по ведению реестра владельцев ценных бумаг (утв. Банком России 27.12.2016 N 572-П) (далее – «Положение»), когда договор с регистратором расторгнут, последний прекращает проведение операций в реестре. В итоге участник, пожелавший реализовать свои акции, попадает в ситуацию, при которой он, например, не может их передать в связи с тем, что невозможно совершить запись в реестре. В таком случае возникает вопрос, законно ли правомочие совета директоров косвенно препятствовать волеизъявлению собственника акций. Подобная компетенция органа юридического лица, по мнению автора, создает угрозу нарушения незыблемых прав и свобод гражданина-акционера, закрепленных п. 2 ст. 35 Конституции РФ, в котором провозглашается, что каждый вправе иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им.

С точки зрения корпоративного управления, последствия реализации советом директоров полномочия расторгнуть договор с реестродержателем носят абсурдный характер, противоречащий сущности корпоративных организаций. Так, понятие корпорации раскрывается законом через призму обладания ее учредителями правом участия в нем и формирования ими его высшего органа управления.^[4] Участники подобных организаций в связи с правом участия обладают корпоративными правами, краеугольным камнем которых следует признать право на участие в управлении делами общества. Фундаментальный характер данного организационно-управленческого права подчеркивается Гражданским кодексом, к примеру, в части открытого перечня прав, которыми обладают участники корпорации, закрепленного в п. 1 ст. 65.2 ГК РФ, в вышеуказанном пункте которой, среди прочего, выделяется именно право на участие в управлении делами корпоративного юридического лица.

Реализация данного права осуществляется в силу обладания участием в корпорации посредством в том числе голосования и принятия решений в высшем органе управления, которым является общее собрание участников. Таким образом, особая значимость права на участие в управлении корпоративной организацией обосновывается тем, что оно является связующим звеном между содержательными частями понятия корпорации: обладанием правом участия и формированием высшего органа управления, соответственно.

Более того, высшим органом управления в корпорациях признается общее собрание акционеров, к исключительной компетенции которого относится формирование совета директоров. Как уже было сказано, последний обладает компетенцией расторгнуть договор с реестродержателем. Принятие решения общим собранием акционеров ПАО и состав его участников, присутствовавших при его принятии подтверждается лицом, осуществляющим ведение реестра акционеров такого общества и выполняющим функции счетной комиссии.^[5] В случае если совет директоров принимает решение о расторжении договора с регистратором, а Генеральный директор направляет соответствующее уведомление, то деятельность общего собрания акционеров блокируется, что приводит к парализации деятельности бизнеса.

Решение собрания о прекращении договора с реестродержателем следует отнести к юридическим фактом, ограничивающим право участников принимать участие в общем собрании акционеров в силу того, что последние не могут участвовать в голосовании, во-первых, потому что лицо уполномоченное на проведение собрания не может получить список лиц, имеющих право голосовать, а из этого вытекает, что участники не могут надлежащим образом быть уведомлены, а, во-вторых, неподтвержденные решения собрания по смыслу абз. 3 п. 107 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 N 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее – «ПП ВС N 25») являются ничтожными. Применительно к вышесказанному следует полагать, что полномочие совета директоров на расторжение договора с регистратором противоречит основам корпоративного законодательства, так как его реализация приводит к ограничению права акционеров на участие в общем собрании.

Если представить ситуацию, при которой наблюдательный совет расторгает договор с регистратором, то очевидно, что в обществе существует в том или ином виде корпоративный конфликт. В большинстве случаев такой конфликт будет иметь место в споре между участниками компании, а расторжение договора станет инструментом получения контроля над обществом. К примеру, если инвестор купил крупный пакет акций у мажоритария публичного общества, а последний в своих недобросовестных целях повлиял на совет директоров и исполнительный орган, которые, в свою очередь, расторгли договор с реестродержателем, то очевидно контроль над обществом останется за бывшим мажоритарием и его аффилированными лицами в органах управления. Подобный случай представляется в сущности типичным примером горизонтальной тупиковой ситуации, когда имеет место спор между акционерами, а совет директоров и генеральный директор на стороне одного из участников становится инструментом давления. Тем не менее, данная форма злоупотребления имеет ряд отличительных признаков.

Если рассмотреть дедлок как явление, то очевидно он имеет длящийся характер; инициатором дедлока всегда является орган юридического лица, обладающий определенной компетенцией, способной влиять прямо или косвенно на менеджмент компании; результатом дедлока является парализация управления компанией. Дедлок –это всегда корпоративный конфликт по смыслу определения, предложенного Дедовым Д.И. и Молотниковым А.Е. - нарушение прав и (или) законных интересов участников и (или) общества в результате совершения неправомерных действий со стороны других участников или менеджмента общества.^[6]

Если сравнить вертикальный дедлок, т.е. тупик между вышестоящим и нижестоящими органами юридического лица – это крайне редкая, в большинстве случаев даже немыслимая ситуация, когда конфликт возникает между органами юридического лица разного уровня. Допустим ситуацию, при которой члены совета директоров по тем или иным причинам недовольны внутрикорпоративной политикой публичного общества, в таком случае расторжение договора с реестродержателем может также являться инструментом давления на высший орган управления. Последнее представляет особую ценность в научной разработке классификации тупиковых ситуаций, которая обусловлена возможностью совета директоров инициировать дедлок общества

Следуя приведенной выше логике, все дедлоки можно условно разделить по уровню их возникновения на горизонтальные, т.е. возникающие на одном уровне «власти» (между участниками или между членами коллегиального органа управления), и вертикальные, представляющие собой конфликты иерархически неравных субъектов управления публичной корпорацией, который приводит к парализации ее деятельности (между акционерами и советом директоров). Наиболее часто встречающиеся и ввиду этого изученные неразрешимые ситуации выражаются в противоречие воззрений по тем или иным вопросам между субъектами, обладающими относительно равными правами управления в соответствующей организации. В то время как в вертикальном корпоративном тупике участники не равны в своих правах, при этом нижестоящий орган ПАО обладает возможностью инициировать блокировку жизнедеятельности организации.

Вертикальный корпоративный тупик может возникнуть только в акционерных обществах, в связи с тем, что, во-первых, при прекращении ведения реестра невозможно установить акционеров и уведомить их о проведении собрания, а во-вторых, по смыслу п. 3 ст. 67.1 ГК РФ, только регистратор вправе подтвердить решения общего собрания акционеров в ПАО. Примечательно, что законодательно установленная гарантия профессиональности учета акционеров и равенства их прав на голосовании создает возможность для потенциального злоупотребления со стороны наблюдательного совета.

Основное различие между вертикальными и горизонтальными формами дедлоков состоит в части способов их разрешения, что предопределено структурой корпоративных отношений. Так, в рассматриваемом случае участники корпоративных организаций не обладают возможностью урегулировать неразрешимые корпоративные ситуации во внесудебном порядке, к примеру, предусмотрев заранее в корпоративных документах механизмы их преодоления посредством акционерных соглашений, опционов и т.д. Поэтому единственная возможность разрешить тупик – суд.

Следует полагать, что при разрешении вертикального тупика возможны, по меньшей мере два варианта; первый – ликвидация корпорации как в Деле N А40-85104/18-34-572, второй – оспаривание решения органов управления в суде, т.е. решение совета директоров о прекращении отношений с регистратором и сделки по расторжению, совершенной от имени эмитента. К сожалению, последний не имеет подтверждения в судебной практике. Можно предположить, что в случае лояльности суда к положению акционеров, в силу описанных в настоящей работе обстоятельств (ограничение права на распоряжения и ограничения права на управления), материальным обоснованием признания недействительным решения и сделки может явиться применение п. 1 ст. 32 Федеральный закон от 08.02.1998 N 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» (далее – «ФЗ N 14») по аналогии, в соответствии с которым решения органов общества, ограничивающие права участников присутствовать на общем собрании участников, принимать участие в обсуждении вопросов повестки дня и голосовать при принятии решений, ничтожны.^[7] В пункте 107 ПП ВС N 25 также подтверждается приведенная позиция ФЗ N 14. В свою очередь, далее сделка, направленная на расторжение договора с регистратором, может быть оспорена как совершенная без необходимого в силу закона согласия органа юридического лица.

Как видно из всего вышесказанного, вопрос расторжения договора с регистратором, отнесенный к исключительному предмету ведения совета директоров общества, является формой злоупотребления корпоративным правом. При этом законодательный пробел в этой части при его реализации приводит к парализации публичного акционерного общества. Указанное действие, невзирая на его сущность и характер, позволяет классифицировать, пускай и на частном примере, корпоративные конфликты по уровню их возникновения на горизонтальные и вертикальные, а также определить характерные черты последнего. Так, под вертикальным дедлоком следует понимать тупиковую ситуацию, при которой из-за действия нижестоящего органа в иерархии органов управления высший орган корпорации, общее собрание акционеров, не может принять решения по вопросам своей компетенции, что влечет за собой парализацию деятельности компании. Его характерными чертами являются, во-первых, возникновение в акционерных обществах; во-вторых, инициация нижестоящим органом блокирования деятельности высшего органа управления; и, наконец, выход из подобной неразрешимой ситуации возможен только в судебном порядке.