«Свое» и «чужое» пространство в романе С. Лайонса «Мертвецы идут»

Васильев Евгений Вадимович преподаватель, кафедра Русской и зарубежной филологии, Нижегородский государственный педагогический университет имени Козьмы Минина 603137, Россия, Нижегородская область, г. Нижний Новгород, ул. Проспект Гагарина, 218, кв. 71 Vasil'ev Evgenii Vadimovich Educator, the department of Russian and Foreign Philology, Kozma Minin Nizhny Novgorod State Pedagogical University 603137, Russia, Nizhegorodskaya oblast', g. Nizhnii Novgorod, ul. Prospekt Gagarina, 218, kv. 71 GodofPlague@yandex.ru

Пространство является одной из важнейших категорий художественного текста. Создавая пространство текста, писатель «отражает в создаваемом им произведении реальные пространственно-временные связи, выстраивая параллельно реальному ряду свой, перцептуальный, творит и новое – концептуальное – пространство, которое становится формой осуществления авторской идеи» ^{[1, с. 77]}. Именно посредством пространства нередко организуется система персонажей, ход сюжета, последовательность событий в тексте и так далее. Характеристики пространства могу зависеть от жанра произведения или от желания самого автора. В этом смысле пространств текста, с одной стороны, безгранично в возможностях построения, а, с другой, ограничено рамками самого произведения.

Характеристика пространства имела важное значение уже в древние времена, в мифологических текстах. В мифологическом пространстве «противопоставляются прочность дома, пользующийся доверием род или семья и уход из семьи, оставление безопасных пределов» ^{[10, с. 39]}. Герои мифов всегда совершают некое странствие в иное пространство, где неизменно сталкиваются со множеством опасностей и испытаний. Наградой за приключения становится либо доступ к неким культурным благам (знания, ресурсы и тому подобное), либо женитьба. После этого герой может либо вернуться обратно, либо остаться в новом для себя пространстве. То есть можно говорить об оппозиции «известное=безопасность – неизвестное=опасность». И действительно, «всегда и повсюду приключение – это переход за завесу, отделяющую известное от неизвестного» ^{[6, с. 52]}. Переходя порог дома и оказываясь в чуждом пространстве, герой встречается со множеством угроз. Поэтому логичным продолжением мысли будет установление оппозиции «свой-чужой» как одной из ключевых для мифологической литературы.

Впрочем, подобная организация пространства характерна не только для мифов. Так, Ю. В. Неёлов говорит о том, что «наличие оппозиции «свой/чужой» приводит к появлению в едином сказочном пространстве двух зон – «своей» (человеческой) и «чужой» (как правило, нечеловеческой) ^{[9, с. 55]}.

Интереснее выглядит мысль о том, что литература о войне имеет сходную структуру и мотивы. Герой таких произведений либо вторгается в «чужое» пространство, либо обороняет «свое» от вторжения «чужих». Как и герои мифов, герои литературы о войне преследуют ключевую цель – вернуть равновесие в мир (закончить войну). Как и герои мифов, герои литературы о войне проходят ряд испытаний и в конце получают некую «награду» (которая может быть как материальной (воинская награда, военные трофеи), так и духовной (преодоление военного времени, установление гармонии во внутреннем мире героя)).

Еще сильнее эта связь прослеживается в жанре боевой фантастики ^{[6, с. 30]}, так как он представляет собой синтез фантастики и боевика: действие, как правило, происходит либо в космосе, либо на других планетах, а в центре сюжета оказываются батальные сцены. При этом «необычайное может быть представлено на любом из уровней художественной структуры произведения – в сюжете, в системе персонажей, в виде отдельных фантастических образов и деталей» ^{[5, с. 6]}. В рамках боевой фантастики наибольший интерес представляют элементы необычного в пространстве (иные миры с необычными условиями, лишь усиливающими эффект «чуждости») и в системе образов (так, противниками героя становятся представители иных рас, что вновь усиливает эффект «чуждости»).

Роман Стива Лайонса «Мертвецы идут» (Steve Lyons «Dead man walking», 2010) несомненно принадлежит к жанру боевой фантастики. Это произведение написано в рамках сеттинга Warhammer 40.000, известного так же, как мир бесконечной войны. Роман отличается очень необычной организацией пространства с точки зрения «свой-чужой».

Действие романа разворачивается на поверхности мира Иероним Тета (Hieronymous Theta), подвергшегося нападению инопланетной цивилизации Некронов (Necrons). Глазами главного героя, Гюнтера Соресона, читателю показывается, как некогда мирный город превращается в поле боя. Такая организация повествования позволяет обострить конфликт романа. На глазах Гюнтера его дом превращается в братскую могилу и полностью меняет свой облик. Это лишь подчеркивает оппозицию «своё-чужое», позволяя читателю поэтапно увидеть преображение одного пространства в совершенно иное.

В официальных сводках Империума Человечества (Imperium of Man) Иероним Тета числится как шахтерский мир, богатый полезными ископаемыми. Важным является замечание о том, что «ни сам этот мир, ни окружающие планеты не были задействованы ни в каком, даже самом малом конфликте» ^{[7, с. 19]}. Можно сделать вывод, что Иероним Тета – мирная планета, но это вовсе не так. Уже в начале романа показывается нападение местных мутантов на мирных жителей («к хаосу прибавился новый звук, и Гюнтер опознал треск лазганов» ^{[7, с. 14]}). В тексте подчеркивается, что мутанты живут на планете давно и нередко представляют прямую угрозу для людей. Уже здесь можно проследить вторжение «чужого» пространства: нападение мутантов рушит обычный уклад жизни города («что-то изменило обычное течение толпы, сделало её нерешительной и напряженной» ^{[7, с. 12]}). Впрочем, жители планеты находятся под охраной местных сил правопорядка и чувствуют себя в полной безопасности.

Однако ситуация на планете начинает резко ухудшаться, когда от многолетней спячки пробуждается гробница Некронов. Именно этот аспект сразу вызывает интерес: инопланетяне не вторглись извне, они были на планете изначально, но находились в состоянии сна. Для фантастической литературы более характерна ситуация, когда пришельцы вторгаются извне, достаточно вспомнить такие романы как «Война миров» Г. Уэллса, «Звездный десант» Р. Хайнлайна или «Игра Эндера» О. С. Карда. В рассказе Д. Кэмпбелла «Кто идет?» пришелец был обнаружен во льдах на Земле, но вновь – вместе с ним был обнаружен и космический корабль, что говорит о том, что незваный гость прибыл на нашу планету извне и вовсе не с целью колонизации. Некроны же много миллионов лет назад прибыли на Иероним Тета, сделав его своим миром. И этот факт значительно усложняет разграничение пространства на «свое» и «чужое», поскольку уже невозможно однозначно сказать, кому же принадлежит эта планета. Первыми сюда, безусловно, прибыли Некроны, однако прибывшие много лет спустя люди вовсе не отнимали и не захватывали планету: они просто не обнаружили там признаков иной жизни. Таким образом, единственно верного ответа на вопрос о том, кому принадлежит эта планета, у читателя нет.

С точки зрения Гюнтера и других жителей планеты все однозначно: их город является безопасным и родным пространством, а все, что связано с Некронами – элементами чуждого и ужасающего. Захват города проходит постепенно. Поначалу в шахте активируется выкопанный рабочими обелиск, и в городе появляются первые отряды захватчиков. Важно заметить: люди ненамеренно пробудили Некронов. Их деятельность можно трактовать как вторжение в «чужое» пространство, но оно выглядит ненамеренным и произошло по воле случая. Со временем ряды Некронов растут, а в районе шахт пробуждается и выходит на поверхность центральная гробница Некронов – Монолит: «пирамида закрывала небо и, казалось, вобрала в себя бледный лунный свет, заменив его адским зеленоватым мерцанием» ^{[7, с. 142]}. В целом всё, что связано с Некронами, носит элементы пугающего, загадочного и чуждого: «Внутренний голос завопил прежде, чем мозг осознал, что что-то здесь не так» ^{[7, с. 70]}. Чуждость инопланетной расы одновременно усиливается и нивелируется их обликом. Некроны – раса разумных машин, а не живых и органических существ, что очень сильно отличает их от людей на всех уровнях: мышление, культура, поведение. С другой стороны, облик Некронов подобен строению людского тела. Даже более того: они напоминают человеческие скелеты. Является ли это намеренным решением с целью вселить страх в сердца врагов или отражает прежнее строение расы – неизвестно. В любом случае, для людей ситуация выглядит как вторжение чуждого и опасного в пределы «своего» и безопасного. Выходит, что в отличие от мифа, где герой сам шел навстречу опасности, здесь опасность вторглась в дом, сделав каждого жителя планеты невольным героем. Вновь обращает внимание и тот факт, что Некроны, чей облик напоминает мертвецов, вторгаются из подземелий. В мифологии нередко герои спускаются в царство мертвых чтобы узнать свое будущее, а стирание границ между миром живых и миром мертвых осмысляется как конец света.

Со стороны Некронов, ситуация строго обратная. Планета уже некогда принадлежала им, но теперь оказалась «оккупирована» людьми: «Вы выстроили свои города над нами, пока мы спали. Но теперь мы проснулись, чтобы забрать свое» ^{[7, с. 123]}. И здесь вновь двоякая ситуация: с одной стороны, для Некронов вся планета является родным пространством, поскольку миллионы лет назад они ее колонизировали и сделали своей. С другой стороны, их пространство можно разделить на два уровня, тогда «своим» будут подземные комплексы и гробницы, а чужим – имперский город, построенный на поверхности.

Эта система еще больше усложняется, когда на помощь Иероним Тета прибывают силы регулярной армии. Во-первых, эти люди – уроженцы другого мира, а значит, не являются частью «своего» пространства. Если расценивать их приход с точки зрения мифологии, солдаты оказываются своего рода «волшебными помощниками» - они тоже явились из «чуждого» Иероним Тета пространства, но с целью помочь. Во-вторых, и это важнее, их культура очень сильно отличается от оной на планете. И неслучайно в качестве сил спасения автор выбрал Корпус Смерти Крига.

Эти солдаты – выходцы с некогда поднявшего восстание мира, приведенного к подчинению при помощи ядерного оружия. С тех пор Криг превратился в ядерную пустошь: «Взрывы уничтожили экосистему планеты» ^{[7, с. 26]}, а сами жители под тяжестью вины создали Культ Жертвы, согласно которому единственный путь искупления – славная смерть в бою. Поэтому гвардейцы Крига известны бесстрашием, безразличием к смерти и абсолютной дисциплиной. Любопытен тот факт, что жители Крига обитают в подземных бункерах, что позволяет провести своеобразную параллель между ними и Некронами: и те, и другие принадлежат подземному миру, лишены эмоций и сосредоточены на выполнении поставленных задач.

Характерно, что для Гюнтера гвардейцы Крига не сильно отличаются от Некронов: «Но вот лицо его больше походило на лица тех тварей: бесчувственный металлический череп с пустыми глазами» ^{[7, с. 77]}. В форме черепов выполнены противогазы солдат, но, охваченные страхом, люди в ужасе прячутся от своих спасителей. Их страх вполне обоснован: в дальнейшем гвардейцы Крига формируют из жителей планеты отряды ополчения и выставляют на поле брани: «Вы использовали моих людей как пушечное мясо, послали их на передовую, как на бойню» ^{[7, с. 221]}. Значит, формально выполняя роль помощников, гвардейцы представляют для жителей Иероним Тета не меньшую опасность, чем Некроны. Еще интереснее выглядит мысль о том, что для Корпуса Смерти вообще нет понятия «своего» пространства: даже их родной мир является смертельно опасным, а судьба Иероним Тета им безразлична, о чем свидетельствует отношение к жителям как к расходному материалу. При этом важно отметить, что подобное отношение объясняется не жаждой быстрой победы и боевых наград: гвардейцы Крига не видят ничего предосудительного в том, чтобы люди сражались за свой дом и умирали ради его спасения.

Интересным видится и тот факт, что именно гвардейцы Крига совершают своеобразный спуск в мир мертвых. По поручению командования, отделение ветеранов под командованием комиссара Костеллина спускается в гробницу Некронов с целью установить там заряды взрывчатки и взорвать главную постройку пришельцев. Костеллин – единственный человек, рожденный не на Криге, который приписан к полку с целью «…их попридерживать, чтоб не зашли слишком далеко» ^{[7, с. 31]}. С самого начала Костеллин ужасается философии воинов Крига и организации их жизни. С этой точки зрения в романе четко прослеживается противопоставление «живого» комиссара» «неживым» гвардейцам. В ходе вылазки в гробницу погибает все отделение, кроме комиссара. Это выглядит символичным, поскольку выбирается только «живой»; гвардейцы же, как изначально «мертвые» остаются в подземном мире, которому по природе своей и принадлежат. Для комиссара Костеллина, как для большинства мифологических героев, вылазка в мир мертвых стала своеобразным открытием истины: он не может служить вместе с этими солдатами («Он решился...Он запросит перевод в другой полк» ^{[7, с. 243]}).

К концу романа все три стороны проходят свои «испытания» и получают определенный итог. Некроны побеждают и изгоняют людей со своей планеты. Впрочем, победа их условна, поскольку человечество инициирует полное уничтожение Иероним Тета планетарными орудиями. Корпус Смерти, понеся серьезные потери, отступает с планеты, чтобы перегруппироваться и отправиться на новую войну. Но символичнее всего в этом смысле выглядит путь Гюнтера.

С самого начала романа он мечтает стать не просто начальником смены на шахте, но настоящим героем («в этих фантазиях Гюнтер был смельчаком» ^{[7, с. 13]}). Столкнувшись же с лишениями войны, он приходит в ужас и понимает, что образы героев, показываемые им по телевидению, очень далеки от реальности. Гвардейцы Крига вызывают в нем отвращение и неприязнь: «Что это за люди, испытывающие к покойным уважения не больше, чем железные монстры» ^{[7, с. 101]}. Но, в конечном итоге, сломленный исчезновением возлюбленной и сценами бойни, он отказывается от эвакуации и остается на планете. В конце романа, сняв униформу с погибшего гвардейца, Гюнтер идет в гробницу Некронов «У него больше не было имени и лица… Он становился героем» ^{[7, с. 316]}. Символично, что герой в итоге обезличивается и становится «настоящим солдатом», исполнив свою изначальную мечту, пусть и не в таком виде, о котором думал. Получается, что пройдя путь мифологического героя (попадание в «чуждое» пространство, прохождение испытаний), Гюнтер становится полной противоположностью себя изначального.

Интересен и тот факт, что к концу романа герой уже не ощущает родной город «своим» пространством: «все вокруг обратилось в кладбище» ^{[7, с. 311]}. Весь город из промышленного центра превращается в руины, полностью меняя свою изначальную функцию: из места жительства, несущего безопасность, он превращается в поле боя, где повсюду подстерегает опасность и смерть.

Таким образом, организация «своего» и «чужого» пространства в романе имеет сложную и многоуровневую структуру. Для разных сторон конфликта «своим» и «чужим» являются разные элементы пространства. При этом четко разграничить, кто из них агрессор, а кто защитник, не представляется возможным: никто из героев не выглядит однозначно положительным, а гвардейцы Крига гораздо больше похожи на Некронов, чем на тех, кого призваны защищать. Отсюда символическая отнесенность названия книги сразу к двум сторонам, поскольку мертвецами можно назвать и Некронов (бездушные машины, похожие на человеческие скелеты), и гвардейцев Крига (из-за их безэмоциональности и безразличия к жизням других людей). Эту мысль подтверждает и приведенный ранее факт того, что и те, и другие обитают под землей. Из всего этого можно сделать вывод, что для защиты жителей планеты от мертвецов прибыли другие мертвецы.