"Русский путь" формирования гражданского общества

Забнева Эльвира Ивановна ORCID: 0000-0002-7299-517X доктор философских наук, кандидат социологических наук директор, филиал Кузбасского государственного технического университета имени Т. Ф. Горбачева в г. Новокузнецке 654000, Россия, Кемеровская область, г. Новокузнецк, ул. Орджоникидзе, 7 Zabneva Elvira Ivanovna Director, Novokuznetsk branch of T. F. Gorbachev Kuzbass State Technical University 654000, Russia, Kemerovskaya oblast', g. Novokuznetsk, ul. Ordzhonikidze, 7 zabnevailvira@mail.ru Другие публикации этого автора

Вопрос о «русском пути» исторически полифоничен. Сосуществование и взаимодействие многообразных и уникальных точек зрения на развитие российского государства и человека в нем, сформировавшееся в отечественном научном дискурсе, до сих пор продолжает ставить больше вопросов, чем давать ответов.

Следуя постулату Д.И. Фонвизина, что всякая форма публичной власти должна быть устроена «своеобразно с физическим положением государства и моральным свойством нации» ^[17], на протяжении многих веков мы решаем проблему данного своеобразия. И вновь возвращаемся к ней, когда ведем полемику о характере формирующихся в нашей стране взаимоотношений государства и общества.

С одной стороны, над нами довлеют исторические традиции, заложенные апостолами западничества, считающими, что для России не существует никакого иного пути развития, кроме европейского ^[18]. С другой стороны, влияние оказывает славянофильская критика европеизма, как подражания, унизившего россиян «в собственном их сердце» ^[9]. И при этом, признание и теми, и другими, мессианской будущности России, её особого культурно-исторического предназначения ^[18].

Подобная полифония приводит к существенной разобщенности и во мнениях, касаемых современного состояния российского гражданского общества. Одни заставляют нас признать, что оно по своему происхождению резко отличается от схожих западных феноменов, где его формирование происходило в течение длительного периода времени, закономерно и органически развиваясь, поэтому прямое приложение их опыта к российской действительности невозможно ^[1]. Другие, напротив, призывают не абсолютизировать идею уникальности российской государственности, и тем самым не пытаться "изобрести велосипед" отечественной модели гражданского общества ^[15].

Не претендуя на полноту раскрытия данного вопроса, хотелось бы остановиться на некоторых моментах, которые нельзя не учесть при рассмотрении его специфики.

Будучи закономерным этапом в развитии социума, российское гражданское общество отличается от западного как по типу, так и по генезису.

В Западной Европе становление публичной сферы завершило формирование устойчивого гражданского общества, обеспечив его средствами интеграции и выражения политических интересов, в России эта сфера оказалась первым и основным фактором формирования гражданского общества. В процессе взаимодействия личности, общества и государства в российских условиях именно государство являлось источником социальных инициатив. Существовавшие формы общественного самоуправления, как сословные, так и общегражданские, исторически входили в сферу интересов государства.

Российский социум принципиально отличается от западного и отношением к частной собственности. В основе социальной архитектоники российского государства лежит институт власти, а не институт собственности, характерный для социумов западного типа. Экономика западных стран, развиваясь за счет совершенствования средств производства, изначально формировалась как автономная система, не зависящая от эффективности деятельности государственного управления. Включение государственных структур управления в России в процесс производства дало им возможность занять лидирующее положение в социуме, лишив экономику самостоятельности и превратив ее в своего рода «функцию власти».

Также Россия и Запад изначально расходились в ряде основополагающих характеристик социальных общностей. Высокая плотность социального пространства, однотипность национальных культур способствовали индивидуализации, первичности частного интереса и индивидуальных ценностей. Индивид стал этносоциальным архетипом западноевропейского социума, нуждающимся в консолидирующем основании, чем и стало логическое вызревание гражданского общества. Отечественная традиция, существенно отличаясь от западной, исторически выделяла государство в качестве субъекта общественных трансформаций. Отсюда построение гражданского общества возможно только путем оптимизации отношений с ним. Только патриотическое единение людей, духовная солидарность с государством, принятие государственной цели делает человека гражданином ^[6].

Но самый яркий контраст, на наш взгляд, лежит в ментальных основах гражданского общества. Еще И.Кант, определяя априорные принципы гражданского общества, указывал на свободу члена общества как человека и его самостоятельность как гражданина ^[8].

Личностное начало на Западе заложено исторически еще со времени воинствующих племен, что пробудило чувство собственного величия и исключительности. Оно проявилось в создании «дружин» - добровольных союзов. Права личности закреплялись в строгих юридических формах, которые признавались затем возникающими государствами ^[7]. Позднее католицизм с его рационализационной теологией дал новые стимулы для развития гражданского общества. Богословие на Западе приняло характер рассудочной отвлеченности и сделалось источником стремлений к личной и самобытной разумности в мыслях, в жизни, в обществе и во всех пружинах и формах человеческого бытия ^[10]. Запад, прошедший через Реформацию, бурно расставался со своим абсолютистским прошлым в пользу невмешательства государства в частную жизнь людей и их личностной предпринимательской инициативы.

Совсем по-иному складывалась ментальность русского характера. Спокойные и миролюбивые славянские племена были приобщены к таинствам византийского христианства, основывающегося на библейском догмате богообразности человека. Причастность к Богу означала, что в человеке есть «представление всего прекрасного, всякая добродетель и мудрость, благодаря коим он свободен и самовластен» ^[4]. Однако моральные заветы первоначального христианства о свободе как органическом состоянии человека стали впоследствии чужды официальным постулатам церковной идеологии, основополагающими среди которых являются закон и наступающая от его соблюдения благодать. В основу нравственного устава легли покорение, послушание и вера ^[12], сначала Богу, а затем и богоизбранной и боговенчанной царской власти. Власть монарха стала «верховной, высочайшей и крайней властью», «не подлежащей никаким законам человеческим», и долг подданных «без прекословия и роптания» выполнять указы и повеления ^[14]. Централизация государства и возвеличивание института единодержавия привели даже самых отъявленных западников к осознанию того, что «человек по естеству обладает свободой воли», однако русскому человеку «и в лучшем возрасте, и в разуме на себя единого надеяться не безопасно» ^[16]. Еще дальше пошел подлинный вдохновитель разночинства В.Г. Белинский, открыто заявивший, что «люди так глупы, что их насильно надо вести к счастью», провозглашая тем самым, если уж не монархическую, то некую другую тиранию ^[3].

Вся история России представляет собой сплошную борьбу за централизацию, создание единой государственности, ведущей к единообразию и жесткому подчинению, недопускающему самостоятельности. Идеология политического радикализма, ратовавшая за революционные преобразования и свержение монархии, и та отвергала какую - либо автономию и самоуправление, способствующие воспитанию свободного и ответственного гражданина ^[13]. Становление любого вида самоуправления всегда определялось конъюнктурой центральной власти, редкие периоды позитивных сдвигов в любом случае сменялись попытками вернуть структуру внутригосударственного управления в состояние, когда местное самоуправление понималось как инструмент решения задач, поставленных центральным правительством.

В той же мере система крепостничества многие годы тормозила воспитание «экономического» человека, способного «как подобает свободному гражданину, пользоваться и наслаждаться своим имуществом» ^[11]. Не случайно, практически исключив возможность развития частной собственности на территории России, как на абсолютно неподготовленной для этого почве, Н.Г. Чернышевский предлагал исключить стадию капитализма и прийти сразу к крестьянскому (русскому) социализму ^[19]. Однако период установившейся Советской власти явно подтвердил мнение о том, что «господство общинного быта обуславливает неразвитость политической жизни народных масс, их изолированность и равнодушие» ^[5].

Сегодня мы понимаем, что насильственное «водворение гражданской свободы во всех слоях и на всех общественных поприщах» ^[20] невозможно, к развитию гражданского общества может привести только закономерный ход исторических событий. И именно свободная личность является его субстанциональной основой. «Гражданскую личность отличает автономия, самодостаточность, синкретическое единство внешней и внутренней свободы, под которыми имеются в виду политическая, правовая, экономическая и духовная свобода» ^{[2, с. 371]}. Именно свобода личности является тем основанием, на котором зиждется система гражданских ценностей, формирующих гражданское общество, и нам всем предстоит еще учиться преодолевать правовой патернализм и нигилизм, учиться принимать решения и нести за них ответственность.

Таким образом, российская модель гражданского общества, являясь функционально тождественной западным, представляет собой специфический социальный феномен. Только с этим учетом может быть решена проблема достижения позитивной социальной динамики в его развитии.