От могилы до архива: к проблеме изучения генеалогии сибирского духовенства

Загваздин Евгений Петрович научный сотрудник, ТКНС УрО РАН 626152, Россия, Тюменская область, г. Тобольск, ул. Ак. Ю. Осипова, 15 Zagvazdin Evgeniy Petrovich Scientific Associate, Tobolsk Complex Scientific Station of the Ural Branch of the Russian Academy of Sciences 626152, Russia, Tyumen region, Tobolsk, Ak. Yu. str. Osipova, 15 kulay_arx@mail.ru Другие публикации этого автора

Исследование подготовлено при финансовой поддержке ФАНО России в рамках темы ФНИ № 0408-2019-0008 «Изучение культуры населения северной лесостепи и южной тайги Западной Сибири (I тыс. до н.э. – II тыс. н. э.)».

В истории России на современном этапе достаточно мощно представлены тенденции на изучение и осмысление истории русской православной церкви. Во многом это связано с тем, что религиозная тематика в советский период достаточно долго находилась вне историографических интересов. Биографическая информация, относящейся к социальному слою духовенства, также являлась составной частью этого отрицательного тренда.

Несмотря на многие десятилетия забвения, персоналий духовенства сибирского региона в общей сложности опубликовано не так уж и мало. Кратко остановлюсь на состоянии изученности биографий сибирского духовенства. До советского периода, в середине XIX – начале XX вв., активно в сборе и публикации таких сведений принимали участие священники А.И. Сулоцкий ^[1], А.Н. Грамматин ^[2] и др. ^[3]. Важным источником служат Епархиальные ведомости (Тобольские, Томские, Енисейские и др.), где приводилась персональная информация о священниках здравствующих или умерших. В 1990-2000-х гг. выходят справочные издания под редакциями В.Ю. Софронова ^[4], В.Ю. Софронова и Ю.П. Прибыльского ^[5], касающиеся биографий, в том числе и служителей церкви. Сравнительно не часто, но в последнее десятилетие также появляются ценные публикации по персоналиям духовенства ^{[6, 7]}.

Анализ биографической информации о сибирском духовенстве показал, что такие важные моменты в биографиях священнослужителей как дата и место рождения, их родственные связи и другие данные не только не известны, а даже запутаны. Почему так происходит? В этой связи стоит отметить, что понимается под биографией и генеалогией, и их взаимосвязи.

Вопросы, касающиеся рассмотрения биографии как метода познания, касающейся церковной истории, рассмотрены в публикации А.И. Мраморнова ^[8]. По мнению автора, биографика аналогична генеалогии. Последняя, «…отталкиваясь от биографии, расширяет временные границы и изучает родственные связи в историческом их значении» ^[9]. Иного мнения придерживается В. Б. Кобрин, по которому генеалогия занимается «…изучением и составлением родословных, выяснением происхождения отдельных родов, семей и лиц и выявлением их родственных связей в тесном единстве с установлением основных биографических фактов и данных о деятельности, социальном статусе и собственности этих лиц» ^[10]. Таким образом, по В. Б. Кобрину, генеалогия не отрывается от биографики, но и не смешивается с ней. Исходя из посыла В.Б. Кобрина, самодостаточность генеалогии может установить новые биографические факты, а из биографий выявить генеалогические связи затруднительно.

Для сибиреведения задачи поиска новых и проверки уже имеющихся сведений, касающихся персоналий сибирского духовенства, не менее актуальны как для выяснения неизвестных сведений о духовных лицах, так и для решения смежных задач. Ряд таких биографических вопросов, требующих ответов по обозначенной проблеме, возник из сугубо практической плоскости полевых археологических исследований.

В 2008 г. при работах в Иоанно-Введенском женском монастыре была обнаружена намогильная плита из разрушенного склепа церкви - усыпальницы Во имя преподобного Серафима Саровского ^[11]. Плита принадлежала захоронению иеросхимонаха Аввакума Дружинина (рис. 1). Несмотря на частичные повреждения, надпись не пострадала. Это был редкий случай, так как до этого момента раскопками не удавалось обнаружить какие-либо намогильные плиты, принадлежащие не только духовенству в целом, но и монашествующим в частности. На плите сохранилась эпитафия, возраст и дата смерти монаха ^[12].

Цель, которая была поставлена после обнаружения намогильной плиты и анализа эпитафии - выяснение подробностей биографии покойного. Первичный анализ имевшейся на тот момент исторических исследований по монастырю, которые бы могли бы пролить свет на биографию Аввакума Дружинина, дали очень мало информации. Единственная крупная работа, в которой приведена история не только монастыря, но и биографии игумений принадлежит перу протоиерея А. Н. Грамматина. В 1889 г. в Тобольских епархиальных ведомостях в ряде номеров публикуется его обобщительный труд по Иоанно - Введенскому монастырю ^[13]. В своей работе протоиерей рассматривает всесторонние вопросы истории монастыря, начиная с XVII века и до конца 80 - х годов XIX века. В этом исследовании упоминается лишь фамилия некого Петра Дружинина, который приехал со своей семьей в монастырь 1867 г. из Туринского женского монастыря. Из сочинения можно узнать только эти обстоятельства приезда, а также два имени – самого Петра и его дочери, настоятельницы Миропии. Имена остальных трех дочерей и супруги не упоминались.

Подъем исследований 1990-х гг. по истории монастыря привнес отдельные факты, однако обобщенной или качественно новой информации, касающегося биографий духовенства монастыря, не дал ^[14]. К сожалению, но львиная доля сведений по монастырю, которая сейчас доступна, представляет собой компиляцию трудов А.Н. Грамматина по истории обители. Такая же участь постигла и биографий игумений, которые он опубликовал. Эти сведения отражали моменты их служения в монастыре и краткую информацию о том, откуда они прибыли.

В связи со скудностью опубликованных сведений актуальной задачей в исследовании стал поиск и анализ новых фактов, касающихся Дружининых. Существенные пробелы в биографии семьи были восполнены по материалам Тобольского филиала Государственного архива Тюменской области, так как епархиальная пресса достаточно скупо описывала деятельность монастыря и его пастырей.

Однако на начальном этапе поиска именно епархиальной пресса, а не архивные материалы, помогла столкнуть исследование с мертвой точки. О том, что Аввакум, упомянутый в надписи на могильной плите, является именно тем самым Петром, но после пострига, удалось выяснить из небольшой заметки в Тобольских епархиальных ведомостях. Многочисленные Формулярные ведомости по монастырю не помогли, ибо в них Аввакум Дружинин отсутствовал. Всё из-за того, что в этих документах были прописаны лишь монашествующие женского пола всех рангов, а также штатные священники.

Упоминаний об Аввакуме в архивных документах монастыря немного. Так в письме епископу Тобольскому и Сибирскому Иустину от 26 августа 1892 г. настоятельница Миропия сообщает, что её родители вместе с остальными насельниками монастыря несут послушания и никаких преимуществ перед остальными не имеют. Еще одно упоминание о нем есть в деле о строительстве той самой церкви, где намогильная плита была найдена, а именно в письме игуменьи Миропии с просьбой перенести прах её отца в новый храм.

Несмотря на обнаружение информации о главе семейства не понятно было главное - откуда Аввакум (Пётр) происходил. Исходя из сведений, опубликованных в А.Н. Грамматиным в епархиальной прессе, об этом можно было лишь догадываться. В некрологе об игуменье Миропии протоиерей упоминает об этом очень кратко: «...она была дочь крестьянина Шухруповской волости, Туринского уезда» ^[15]. Несмотря на то, что эта информация, по всей видимости, почерпнута в одной из Формулярных ведомостей по женскому монастырю, она не полна – не хватало населенного пункта. При сплошном изучении списков монашествующих Иоанно-Введенского женского монастыря обнаружено указание на место их исхода – деревня Заостровная ^[16]. Как оказалось этот населенный пункт по каким-то причинам указывался в документах не всегда.

Казалось бы, что задача решена и место его происхождения, а, вероятно, и семьи обнаружено. При отсутствии же иных документов исследователю остаётся брать всю информацию из Формулярных ведомостей. Такой необходимой информацией являются и сведения о дате рождения исторических личностей. При первом приближении казалось, что ничего необычного в этом нет. Необходимо лишь из даты окончания ведения ведомости, которая обычно составляла один год, вычесть возраст, указанный в соответствующей графе дела. Однако, изучив не один документ, мы убедились, что члены семьи от ведомости к ведомости удивительным образом то прибавляют года, то их теряют.

Неразбериха с вычислением даты рождения по спискам усугубляется и тем, что Дружинины меняли духовные имена при постригах, что отражалось и в архивных документах. Светские имена у сестер прослеживаются до начала 1870-х гг., когда они еще были белицами – лицами, готовящимися к пострижению в монашество. Поэтому по документам при вдумчивом отношении к делу можно вычислить степень старшинства и плавающую дату рождения, правдоподобность которой сомнительна. Твердая дата в Формулярных ведомостях – это год смерти. Для монашествующих Иоанно-Введенского монастыря указывался лишь год, однако для Дружининых указывалась не только год, но и дата! Местами на полях документов дата еле заметно отметка карандашом.

Факт смерти достаточно просто выявить, если сверить списки за следующие годы. Поэтому, если в деле «выпадает» какой-то год, а вместе с ним и данные о человеке, то это можно списать на естественную убыль. Конечно, нельзя исключить и перевод духовного лица в другой монастырь. Так, одна из сестер Дружининых – Анна стала настоятельницей Кондинского (Кодского) монастыря и исчезла из списков Иоанно-Введенского монастыря, но появилась в списках Кондинского монастыря. По упомянутым причинам Формулярные ведомости дают не полную информацию по персоналиям, если брать в расчёт лишь эти документы.

Насколько же оказалась правдоподобной информация о месте их происхождения, отмеченная в этих ведомостях? Действительно, следуя нити повествования А.Н. Грамматина, была проверена и версия о месте их жительства в деревне Заостровной. Эта версия на первый взгляд казалось очень убедительной, так как деревня находилась близ Туринского женского монастыря, из которого семья и прибыла. Однако, изучение Ревизских сказок за 1850, 1858 гг., то есть до его отъезда в Туринский монастырь показало, что ни Петра Дружинина, ни других семей с такой фамилией в этой деревне никогда не проживало! Эти выводы как бы подтверждали Формулярная ведомость по Туринскому монастырю за 1865 г., где семья жила после отъезда со своей малой родины и до приезда в Иоанно-Введенский монастырь. В ней указано, что сестры являются дочерями крестьянина Тюменского округа Петра Дружинина. Важный момент, который не позволял подтвердить эту информацию – в ведомости отсутствовал населенный пункт.

Другой зацепкой по поиску места их происхождении послужила Всероссийская перепись населения 1897 г. Для Тобольской губернии это уникальный источник, так как переписные листы в основной своей массе были уничтожены, однако здесь они неплохо сохранились. На конец XIX века в переписи указана уже несколько поредевшая семья. Мы видим сведения о четырех членах семьи: трех сестрах и их матери. Глава семьи к этому времени уже скончался. В графе, касающейся места рождения, у всех присутствует следующая запись: «Тобольск.(ой) г.(убернии) Тюменс.(ком) ок.(руге) Покровском селе» ^[17]. Достаточно интересно из переписи описан род занятий Дружининых в монастыре ^[18]. Так старушка-мать, которой перевалило далеко за 70 лет, добывала себе пропитание нелегким слесарным делом. Иоанна служила чернорабочим, Мария – караульным. Самой скромное и богоугодное дело отмечено у настоятельницы Миропии – она была послушницей. Однако, отбросив в сторону эту анекдотичную информацию, выясним, насколько же правдоподобна информация о месте их рождения, фигурирующая в переписи. Для прояснения этого вопроса привлечены Ревизские сказки по селу Покровскому, относящиеся к 1850 г. Материалы показали, что в селе Покровском проживали 7 семей экономических крестьян с фамилией Дружинины, но интересующей нас семьи там не зафиксировано. Что также говорит о том, что место их рождения, указанное в переписи 1897 г. ложно.

Тупиковая ситуация в поиске, порождённая противоречивой информацией в ряде архивных источников была решена следующим образом. Замечено, что фамилия Дружининых встречается в с. Покровском, но не в д. Заостровной. Таким образом, возникла рабочая гипотеза, что Дружинины проживали в Тюменском уезде компактно, в нескольких населенных пунктах, одним из которых стало с. Покровское. Следовательно, сведения необходимо искать в Ревизских сказках, принадлежавших Покровскому приходу. И действительно, после сплошного просмотра Ревизских сказок ценная информация о Пётре Дружинине и его семье была обнаружена. Они проживали в д. Усалка, в 11 км к северо-востоку от с. Покровского. В этой деревне до сих пор проживают Дружинины, поэтому преемственность и постоянность населения подтверждается. Последним этапом поиска стало выяснение более точных дат и событий по семье из метрических книг деревни Усалка, поиском родственных связей (рис. 2).

Таким образом, поиск новых биографических фактов по семье Дружининых позволил оценить степень надежности как архивных сведений, так и обнаруженной эпитафии на намогильном камне в Иоанно-Введенском монастыре. Наиболее надежным источником оказались метрические книги, далее идут Ревизские сказки. Формулярные ведомости, а также данные Всероссийской переписи 1897 г. оказались самыми противоречивыми источниками для поиска места происхождения семьи. Однако, не смотря на это, они открыли важную главу в истории семьи и оказались важны для выяснения этапов жизненного пути, становления профессиональных качеств и т.п.

Перекрестный анализ источников позволил выявить неувязки и опровергнуть ряд сведений. Так дата смерти Аввакума Дружинина на намогильной плите была подтверждена сведениями из Формулярных ведомостей, но относящихся к Абалакскому мужскому монастырю, куда он прибыл на богомолье и там скончался. Однако, его год рождения, который высчитывался исходя из данных на плите (дата смерти - возраст) не соответствовал данным из метрической книги. Подробное же изучение Формулярных ведомостей позволило доказать, что Дружинины являлись друг другу родственниками, упомянутыми в сочинении А.Н. Грамматина, а не однофамильцами, несмотря на то, что в разновременных документах имена порою различались (из-за монашеского пострига). Сведения же из Тобольских епархиальных ведомостей позволили провести первичный анализ сведений о семьи и ухватиться за генеалогическую нить. Пресса же дала возможность составить общее представление о деятельности семьи (в особенности сестер) на высоких духовных постах в монастыре (рис. 3).

Исследование биографической информации сибирского духовенства на примере семьи Дружининых, служивших в монастыре с 1867 по 1923 гг., показывает необходимость комплексного изучения персоналий. Клишированные некрологи или биографии духовенства, которые часто служат исходным материалом для исследований, могут содержать направить по неверному пути, так как могут содержать неполную или предвзятую информацию о священнослужителе. Перекрестный анализ ряда исторических источников (эпитафии, переписи, ведомости и т. п.) позволяет найти новые факты и опровергнуть устоявшееся представление о человеке.

Рис. 1. Намогильная плита с погребения Аввакума (Петра) Дружинина, обнаруженная при археологических работах.

Рис. 2. Генеалогическое древо семьи Дружининых (по архивным данным).

Рис. 3. Младшая дочь из семьи Дружининых (игуменья Мария).