«Крестоносцы» или «франки»: терминологическая полемика в арабской историографии Крестовых походов конца XX – начала XXI вв.

Соколов Олег Александрович лаборант-исследователь, Научная Лаборатория по анализу и моделированию социальных процессов СПбГУ 195426, Россия, г. Санкт-Петербург, ул. Университетская Наб., 9 Sokolov Oleg     Postgraduate student, Laboratory Researcher, Scientific Laboratory for Analysis and Modeling of Social Processes, Saint Petersburg State University     195426, Russia, g. Saint Petersburg, ul. Universitetskaya Nab., 9 olegs1291@gmail.com Другие публикации этого автора

Не будет преувеличением сказать, что с начала третьего тысячелетия большая часть арабского мира находится в глубоком кризисе, который носит не только экономический и политический характер, но и затрагивает саму основу арабской идентичности. Много раз переосмысленная, вначале в терминах национализма и секуляризма, а в последние четыре десятилетия в терминах исламского дискурса и ценностей, она, точнее ее создатели, ныне находятся на перепутье. Чтобы найти новые ориентиры, арабская интеллигенция, как и прежде, обращается к богатому прошлому арабо-мусульманского мира.

В этом сложном и противоречивом историческом наследии Крестовые походы XI-XIII вв. занимают значительное, если не ключевое место. В понимании многих арабских мыслителей, они парадигматическим образом предвосхищают многие драматические события, имевшие место в арабском мире, начиная с колониальной политики Англии и Франции в XIX в. и вплоть до вторжения войск западной коалиции в Ирак в начале XXI в. Все эти вызовы оказали глубокое воздействие на понимание арабами своей истории в целом и Крестовых походов в частности. Таким образом, исходя из того, что многие современные политические события в арабском мире трактуются арабами как непосредственное продолжение феномена Крестовых походов, перед исследователями встает задача анализа подобных представлений, отражение которых мы находим, в первую очередь, в современной арабской историографии.

Как мы уже отмечали, современная арабская историография Крестовых походов на данный момент остается сравнительно малоизученной. Среди немногочисленных работ, затрагивающих эту тему, необходимо указать монографию Э. Сайвана «Modern Arab historiography of the Crusades» ^[13] и фундаментальный труд К. Хилленбранд «The Crusades: Islamic Perspectives» ^[11]. Первая из указанных работ, изданная в 1973 г., содержит ценные сведения, однако за прошедшие с момента ее издания полвека арабская историография пополнилась десятками работ, посвященных Крестовым походам. Что касается исследования К. Хилленбранд, то оно посвящено взгляду средневековых мусульман на Крестовые походы и крестоносцев, и лишь в заключительной главе автор приводит некоторые примеры того, как это явление воспринимается в современном Арабском мире. Опубликованная в 2017 г. монография Р. Хаутона и Д. Петерса, посвященная анализу влияния работы К. Хилленбранд на европейские и арабские исследования в области Крестовых походов в XXI в., не затрагивает рассматриваемой в настоящей статье терминологической полемики в современной арабской историографии ^[12]. В крупнейшей на данный момент работе по историографии Крестовых походов «The Debate on the Crusades» ^[14] ее автор К. Тиерман лишь вскользь касается современных арабских исследований, посвященных данной теме, опираясь в первую очередь на работу Сайвана  ^{[2, с. 176]}.

Мы исходим из того, что можно реконструировать образ крестоносцев и Крестовых походов в арабской научной литературе, анализируя логику подачи материала, порожденную определенными представлениями автора о Крестовых походах. Можно предположить, что в лексическом составе и структуре высказываний арабских историков, адресатом которых является читательская аудитория, как раз и содержится информация, характеризующая их навеянные идеологическими коллизиями XX в., субъективные представления о Крестовых походах. Вслед за М. Фуко и Х. Уйатом мы полагаем, что историческое знание относительно и зависит не только от мировоззрения историка, но и от лингвистических особенностей создаваемого им нарратива. В отечественной историографии Крестовых походов исследование, основанное на анализе дискурса, было проведено С. И. Лучицкой, которая опубликовала в 2001 г. фундаментальную работу «Образ другого: мусульмане в хрониках крестовых походов» ^[1]. Основываясь, в частности, на методологии этой работы, мы видим ключ к пониманию представлений о драматических событиях прошлого именно в анализе дискурса. В данном случае нас интересует вопрос о том, какая терминология используется арабскими авторами для обозначения крестоносцев, так как изучение этого аспекта является важным шагом на пути к пониманию процессов формирования образа другого в современной арабской историографии.

Объектом исследования данной статьи являются введения к работам о Крестовых походах за авторством современных арабских ученых. Мы исходим из того, что во введениях авторы часто показывает свое личное отношение к проблеме, задавая читателю вектор восприятия текста книги в целом. Это осуществляется, в частности, путем изложения во введении тех сведений об исследуемой проблеме, которые, в том числе и эмоционально, подготовят читателя воспринять материал книги в том ключе, как это было задумано автором. В данной статье мы рассмотрим работы, опубликованные после Кэмп-дэвидских соглашений 1978 г., оказавших значительное влияние как на панарабскую, так и на панисламскую идеологии, во многом дискредитировав первую, тем самым прибавив сторонников для второй. Нами будут рассмотрены работы, тяготеющие к обоим этим течениям.

Следует указать, что термин «Крестовые походы», введенный в оборот в европейской исторической науке в 1675 г. Луи Мэмбуром, появился в арабской историографии значительно позднее – в середине XIX в. Первой арабоязычной работой, в которой был употреблен термин «Крестовые походы» (ар. ал-хуруб ас-салибиййа, буквально «крестовые войны») стала увидевшая свет в 1859 г. работа ливанского автора Тануса аш-Шидйака «Книга о знатных людях в горах Ливана» (ар. китаб ахбар ал-а‘йан фи джабал лубнан) ^[10]. При этом важно отметить, что данный термин впервые вводится автором через ссылку на работу другого автора – маронитского патриарха Истифана ад-Дувайхи (1630-1704). Во введении Танус аш-Шидйак указывает, что в качестве одного из источников обращался к исследованию ад-Дувайхи «История Крестовых походов и роль маронитов» (ар. та’рих ал-хуруб ас-салибиййа ва даур ал-маруниййин), однако работа с таким названием среди трудов ад-Дувайхи на данный момент не обнаружена. Можно предположить, что возможным источником для аш-Шидйака могла послужить неопубликованная серия работ ад-Дувайхи, посвященная истории взаимодействия маронитов с крестоносцами.

По аналогии с именованием Крестовых походов ал-хуруб ас-салибиййа для обозначения крестоносцев с середины XIX в. стало использоваться слово салиби, т. е. «несущий крест», то же время, в средневековых арабских источниках для его обозначения использовалось слово фиранджи, т.е. «франк». При это важно подчеркнуть, что в конце XIX в. в арабоязычных работах, затрагивающих тему Крестовых походов, все еще использовались оба термина: например, знаменитый мусульманский реформатор Джамал ад-Дин ал-Афгани в своем труде «Опровержение материалистов» (ар. ар-радд ‘ала ад-дахриййин, 1879) использовал термин фиранджи ^[7], однако его ученик Мухаммад ‘Абдо для обозначения крестоносцев в одной из своих наиболее значительных работ «Послание о единобожии» (ар. рисалат ат-таухид, 1897) обратился к термину салиби ^[4]. В это же время один из создателей концепции арабского национализма Рафик ал-‘Азм в своей статье «Панисламизм и Европа» (ар. ал-джами‘а ал-исламиййа ва уруба, 1907) кроме термина «Крестовые походы» (ар. ал-хуруб ас-салибиййа) использовал также словосочетание «люди креста» (ар. ахл ас-салиб) для обозначения современных европейцев ^[6].

В нарративе арабской историографии Крестовых походов XX в. авторы используют преимущественно терминологию, происходящую от слова «крест» (ар. салиб), однако эта практика не раз подвергалась критике в арабской исторической науке.

Как отмечает, например, крупнейший египетский исследователь Крестовых походов Касим ‘Абду Касим, «использование термина салиби вместо фиранджи, во-первых, указывает на сугубо религиозный характер данных войн, хотя они являлись ничем иным как фанатическим захватническим предприятием, а во-вторых, бросает тень на ближневосточных христиан, которые сами сильно пострадали от зверств франков» ^{[3, с. 12-13]}.

Другой египетский историк и богослов, Раджиб ас-Сирджани, также указывает на неправомерность использования термина салиби как на одну из основных причин актуальности создания новых исследований в области изучения Крестовых походов с целью восстановления объективности в арабской историографии этой эпохи, однако использует при этом совершенно иную аргументацию. По словам ас-Сирджани, «мы часто сталкиваемся с попытками кардинального искажения истории Крестовых походов. Важнейшим из них является использование самого этого термина для этих исторических событий». Данный автор, таким образом, утверждает, что термин «Крестовые походы», привнесенный из западноевропейской историографии, имеет положительные для христиан коннотации, что ведет к изображению этих событий как героической страницы истории, в то время как, по утверждению ас-Сирджани, «эти войны являлись воплощением злобы, жестокости, насилия и преступлений» ^{[9, с. 7-8]}. Данный исследователь также указывает на то, что современные мусульманские историки, опирающиеся в первую очередь на западную историческую традицию, используют терминологию, отражающую западную позицию относительно истории Крестовых походов.

В то же время, некоторые авторы настаивают на том, что термин ал-хуруб ас-салибиййа как раз верно отражает суть описываемых исторических событий. В поддержку этого выступает, например, египетская исследовательница Зайнаб ‘Абдул‘азиз, которая считает критику данного термина со стороны коптского духовенства, призывающего именовать Крестовые походы «войнами с франками» (ар. хуруб ал-фиранджа) «попыткой спекуляции понятиями и подменой достоверных исторических фактов». Необходимо отметить, что данная исследовательница рассматривает Крестовые походы как проект папства по расширению его влияния в Европе и мире ^{[5, с. 7]}. Для дегуманизации врага этот автор использует, в частности, описание эпизодов каннибализма после взятия крестоносцами Ма‘арат ан-Ну‘мана и побоища после взятия Иерусалима. ‘Абдул‘азиз заканчивает введение к своей монографии «Крестовые походы: взгляд со всех сторон» следующей цитатой из переведенной на арабский язык фундаментальной работы С. Рансимана «История Крестовых походов»: «В другом случае Стивен Рансиман пишет: «После взятия Ма‘арат ан-Ну‘мана, войско страдало от голода, и после того как закончились припасы, им не оставалось ничего более как есть человеческое мясо». «До этого не опускаются даже животные», – отмечает переводчик этой книги. И вот, рыцари Христа поджаривают тела убитых ими мусульман, чтобы съесть их» ^{[5, с. 12]}. Именуя крестоносцев «рыцарями Христа» в данном дегуманизирующем их примере ‘Абдул‘азиз особо подчеркивает религиозный аспект походов, используя это как аргумент в пользу применения термина салиби.

Другим автором, заявляющим о точности и необходимости использования термина салиби применительно к крестоносцам, является ливийский богослов и историк ‘Али ас-Салаби, остающийся одним из наиболее влиятельных современных арабских авторов, придерживающихся принципа экстраполяции термина «Крестовые походы» (ар. ал-хуруб ас-салибиййа) на весь период истории от возникновения ислама до современности. Подобное расширение хронологических рамок справедливо, по мнению ас-Салаби, в силу того, что в течение всего этого времени продолжается непрерывное противостояние христиан и мусульман: «Крестовые походы начались не в V веке хиджры, и не закончились в VII веке, а охватывают всю историю противостояния мусульман и европейских христиан» ^{[8, с. 17]}.

Необходимо отметить, что для современных арабских авторов крестоносец не просто другой из прошлого, так как в силу постоянного соотнесения истории Крестовых походов с современными событиями, он присутствует и в их настоящем, что делает его описание крайне эмоциональным. Другим важным фактором в описываемой полемике является то обстоятельство, что использование термина салиби, несущего семантику «крест, крестовый», таким образом соотносит с крестоносцами и ближневосточных христиан, что крайне вызывает протест современных арабов-христиан и коптов.

Важно подчеркнуть, что как «за» так и «против» использования термина салиби в современной арабской историографии выступают как «секулярные» историки, рассматривающие эпоху Крестовых походов через призму идей арабского национализма, так и авторы, рассматривающие эти исторические события в первую очередь как часть истории мусульманского мира. Данная ситуация является нетипичной для современной арабской исторической науки, в которой во многом сохраняется дихотомия «секулярной» и мусульманской историографий, оперирующих различными терминами для описания одних и тех же исторических событий, и может быть соотнесена с терминологической полемикой, начавшейся в западной постколониальной историографии в последней четверти XX в.