Проблема поведения экономического субъекта в теориях Д. Канемана, А. Тверски, Р. Талера: социально-философский анализ

Авакян-Форер Армина Генриховна кандидат философских наук кандидат философских наук, преподаватель кафедры онтологии и теории познания, факультета философии и психологии Воронежского государственного университета 394000, Россия, Воронежская область, г. Воронеж, ул. Университетская Площадь, 1 Avakyan-Forer Armina Genrikhovna PhD in Philosophy PhD in Philosophy, Educator, the department of Ontology and Theory of Cognition, Voronezh State University 394000, Russia, Voronezhskaya oblast', g. Voronezh, ul. Universitetskaya Ploshchad', 1 philVSU@mail.ru Другие публикации этого автора

На современном этапе экономическая теория испытывает воздействие усиливающейся информатизации. Глобальное информационное пространство преобразует экономическую деятельность до неузнаваемости и непосредственно влияет на экономическую сферу общественной жизни. Можно предположить, что информация является необходимым ингредиентом рационального принятия решений и что чем больше у экономического субъекта информации, тем легче выстраивать рациональное поведение. Однако, как верно замечает П. Бренстайн, «…в реальности избыточная информация может стать препятствием и разрушить логику решений, что дает возможность манипулировать поведением субъектов» ^[1]. В связи с этими трансформациями в экономической области появляются междисциплинарные направления исследований, одним из которых является поведенческая экономика, которая пытается объяснить мотивы деятельности экономических субъектов. Проблема субъекта в поведенческой экономике сегодня очень актуальна, но, к сожалению, остается мало изученной со стороны отечественных экономистов, психологов и философов. Изучение поведения экономических субъектов и влияния их действий на состояние экономики в целом очень важно и такую попытку предприняли основоположники поведенческой экономической науки Д. Канеман, А. Тверски и Р. Талер. В основу их работы легло изучение иррационального поведения экономических субъектов.

Работы Д. Канемана – психолога, кстати, по образованию – получили большое признание в современной экономической теории. В 1979 г. появилась знаменитая статья «Теория перспектив: анализ принятия решений в условиях риска», написанная Д. Канеманом в соавторстве с профессором психологии А. Тверски. Авторы этой статьи, положившей начало поведенческой экономике, представили результаты огромного количества опытов. Данные опыты показали, что экономический субъект не может рационально оценивать ни величины ожидаемых выгод или потерь, ни их вероятности.

Исследователи доказали, что зачастую поступки людей идут в разрез предсказаниям экономической теории. Идеи, изложенные в этой статье, перевернули представление экономистов о рациональности человеческого поведения. В предложенных концепциях («теория Перспектив» и «Фрейминг-эффекты») Д. Канеман и А. Тверски обнаруживают такие общепризнанные явления, как несклонность к потерям (loss aversion), точка отсчета (reference point) и ментальный учет (mental accounting) ^[2].

Продолжая эту линию, американский экономист Р. Талер, лауреат Нобелевский премии по экономике за 2017 г. «за вклад в исследование поведенческой экономики», соавтор многих работ Д. Канемана, написанных в 1980-е гг., объяснил причины иррационального поведения экономических субъектов на простых примерах. Он исследовал случаи, в которых люди, на первый взгляд, ведут себя иррационально, и пытался найти экономический и психологический эффект, объясняющий их поведение. Р. Талер, выделив особенности поведения экономических субъектов, смог подсказать, каким образом надо сконфигурировать среду для принятия решений, чтобы эти решения были оптимальны для самих субъектов, даже если они изначально не склонны их принять. Это нетривиальное заключение привело к идее «подталкивания» (nudge) к принятию индивидуально и общественно оптимальных решений. Теперь рассмотрим эти концепции более подробно.

Главный объект исследований Д. Канемана и А. Тверски – механизмы принятия человеком решений в ситуации неопределенности. Они доказали, что принимаемые людьми решения существенно отклоняются от того, что предписано стандартной экономической моделью «homo oeconomicus». Критикой модели «человека экономического» занимались и до Д. Канемана (вспомним, например, нобелевских лауреатов Г. Саймона и М. Алле), но именно он и его соавтор А. Тверски впервые начали систематически изучать психологию принятия решений.

Кроме того, изучая иррациональность принятия экономических решений, Д. Канеман и А. Тверски, приходят к выводу, что «на практике сильное влияние оказывают психологические фреймы» ^[3]. «Фрейминг-эффект» или эффект обрамления предполагает, что когда человек стоит перед выбором между идентичными проблемами, но одна из них описана в позитивном ключе, а другая в негативном, то решение может иметь противоположный характер. «Фрейминг-эффект» – семантическая манипуляция над объектом выбора с помощью различных описаний. Это убедительное доказательство исключительной значимости мироощущений в познании экономической жизни и той роли, которую играет в этом познании слово. Д. Канеман и А. Тверски показали, что «фрейминг-эффект» не только отражает, но и формирует экономическую реальность. Так, одно и то же утверждение, в зависимости от формулировки и смысловых акцентов, может быть представлено как в негативном, так и в позитивном свете («стакан наполовину пуст или наполовину полон»), в качестве выгоды или потери.

Д. Канеман и А. Тверски используют термин «фрейминг» для описания подобных случаев отсутствия инвариантности. В примере с опасной болезнью первая группа сфокусировала внимание на том, сколько человек выживет, а вторая – на том, сколько человек может умереть. В речи на церемонии вручения Нобелевской премии Д. Канеман определил фрейминг как «пассивное принятие заданной формулировки» и заметил, что «инвариантность недоступна только ограниченному разуму.

Экономисты, учитывая разработки Д. Канемана и А. Тверски, пытались найти способы компенсации нерационального поведения; используя результаты исследований – разработать теории, помогающие людям сдерживать иррациональные порывы и принимать более рациональные решения. Одним из таких решений считается «теория подталкивания».

Данную теорию предложил Р. Талер – американский экономист, соавтор ряда работ по поведенческой экономике с нобелевским лауреатом Д. Канеманом. Доказывая, что человек – не совершенная машина для принятия решений, и поэтому может совершать ошибки, действовать не оптимально и даже себе во вред, – Р. Талер показал, как эту слабость можно поставить на службу человеку и обществу, используя «теорию подталкивания». «Подталкивание, как любой аспект архитектуры выбора, предсказуемо влияющий на поведение людей, не запрещающий ничего и не вносящий заметных изменений в экономические привычки. От этого вмешательства при желании легко уклониться. Оно ни в коем случае не налагает обязательства» ^{[4, c. 16]}. Термин «архитектор выбора» означает кого-то, кто управляет применением «теории подталкивания». Р. Талер и К. Санстайн использовали термин «архитектор выбора» в отношении лидера, менеджера или государства, которые применяют различные методы, стремясь изменить поведение человека или группы. «Принцип удовольствия», по З. Фрейду, основывается на концепции «навязчивого повторения»: определенные закономерности человеческого поведения повторяются раз за разом. Другим серьезным новшеством стало понятие «принцип смерти». Ведь принцип удовольствия требует избегания напряжений или их разрядки. Сами напряжения создаются, прежде всего, стремлением всего живого к своему изначальному «предельно простому» состоянию, разложению на «простые» составные части, а фактически – к смерти. З. Фрейд утверждал, что инстинкт смерти был первым инстинктом, который развивался в органической жизни. Он пытался представить биологическое обоснование этого заявления, утверждая, что саморазрушение представляет общий и привычный способ разрешения напряжения, вызываемого внешними раздражителями, начиная с самых первых форм организации живого. Отношение между инстинктами смерти, агрессивными и разрушительными инстинктами привело З. Фрейда к их последующей переоценке и более глубокому анализу садомазохистских влечений. Впервые в психоанализе З. Фрейдом были поставлены вопросы навязчивости, влечения к смерти и принципа удовольствия и его статуса в психической жизни субъекта.

В «Психологии бессознательного» ^[5] З. Фрейд предложил рассматривать психику, помимо «топической» точки зрения (в рамках каких именно систем протекают процессы) и «динамической» (как развиваются эти процессы), еще и с «экономической» (энергетической) позиции. Со временем он старался объединить эти точки зрения в единую систему, в рамках которой энергетически-психические процессы развиваются в соответствии с «принципом удовольствия» и «принципом реальности».

Работу «По ту сторону принципа удовольствия» ^[6] сам З. Фрейд характеризовал как «третий шаг в теории влечений». Он предположил, что стремление к получению удовольствия никогда не является абсолютным или доминирующим.

Опираясь на концепцию «Коллективного бессознательного» К. Г. Юнга, можно утверждать, что иррациональное поведение экономических субъектов объясняется тем, что у отдельных людей проявляются одинаковые формы поведения, которые формируются под влиянием архетипов. Это некие общие формы мысленных представлений, включающие в себя значительный элемент эмоциональности и даже персептивные образы.

Позже К. Г. Юнг дополняет свою теорию четырьмя основными психическими функциями: мышление и чувство (рациональные), ощущение и интуиция (иррациональные). Каждая из этих функций есть у каждого экономического субъекта, кроме того, каждая функция бывает ориентирована вовне или вовнутрь и бывает экстравертной или интровертной. Архетипы коллективного бессознательного постоянно и активно воздействуют на сознание и играют решающую роль в его формировании. Поскольку бессознательное по определению не управляется сознанием, то к нему не применимы и рационально-логические методы. Даже вынесенная на поверхность сознания подсознательная информация не достигает такого уровня конкретности и полноты, что могла бы использоваться в рационально-логическом анализе. Поэтому здесь применимы только интуитивные методы принятия решений, имеющие прямую связь с психической субстанцией человека. В действительности неожиданные события играют существенную роль в осознании основных человеческих желаний и поведении экономических субъектов. Р. Талер объясняет эти противоречия через раздвоение человеческого мышления. Он делит человеческое мышление на две системы: автоматическую систему (интуитивный тип мышления) и аналитическую систему (рациональный тип мышления). «Автоматическая система срабатывает быстро» ^{[4, c. 29]}. Ей характерны такие черты, как неконтролируемость, ассоциативность, быстрота и бессознательность. «Аналитическая система более рассудительная и осторожная» ^{[4, c. 29]}. Характерными чертами этой системы являются контролируемость, рациональность, медлительность, сознательность. Далее экономист разъясняет: «Можно сказать, что автоматическая система – это инстинктивная реакция, а аналитическая – сознательное мышление… Механизм автоматической системы отрабатывается многократными повторениями, но это требует времени и усилий. Именно поэтому начинающие водители представляют опасность на дороге. Их автоматическая система еще не натренирована, а аналитическая слишком медленная» ^{[4, c. 30]}. Непредсказуемость является одним из важных и распространенных качеств в социальной деятельности. Источником непредсказуемости может являться и окружающая среда, и общество, и какие-то обстоятельства, и сам субъект. Перед экономическим субъектом постоянно возникают непредвиденные проблемы, требующие немедленного решения, мгновенного реагирования. Опираясь на эти два типа мышления, Р. Талер приходит к выводам, что модель «экономического человека», всегда поступающего рационально, обладающего только аналитическим мышлением, представляет собой ошибочное утверждение, основанное на идеализации и допущении. Указывая на это заблуждение, Р. Талер отмечает: «Большинство, независимо от того, изучали они экономику или нет, по крайней мере, приблизительно представляют, кто такой “homo economicus”, или человек экономический. Это индивид, который думает и выбирает неизменно правильным образом и, следовательно, соответствует представлениям о человеческом существе из учебников экономики. Полистав их, можно прийти к выводу, что он обладает мыслительными способностями Альберта Эйнштейна, памятью “голубого гиганта” IBM и силой воли Махатмы Ганди… Но ведь люди? которых мы знаем, совсем не такие. В реальности они испытывают сложности…» ^{[4, c. 16]}. Поэтому одна из главных целей «теории подталкивания» Р. Талера – показать, как можно сделать мир проще и безопаснее, как помочь людям полагаться на автоматическую систему мышления без риска попасть в неприятности. Как считает сам автор, «…это облегчит, улучшит и продлит им жизнь» ^{[4, c. 31]}.

Традиционно споры о государственной политике определялись противостоянием патерналистского и либерального подходов. Отечественный исследователь поведенческой экономики Р. И. Капелюшников отмечает: «В случае государственного патернализма роль “отца” берет на себя государство, и его “отцовская опека” переносится на взрослых индивидов, даже когда закон признает их дееспособными и ответственными гражданами» ^{[7, c. 29]}. Р. Талер и К. Санстейн предлагают новый подход – «либертарианский патернализм». По мнению мыслителей, государство должно «подталкивать» своих граждан к правильному решению, при этом, однако, не лишая их свободы выбора: «…Либертарианский патернализм не левый и не правый, не демократический и не республиканский. Мы надеемся, что, несмотря на политические разногласия, и тем, и другим понравится идея деликатного подталкивания людей к верному выбору в отдельных вопросах» ^{[4, c. 23]}. Суть его в том, что государство, производители, менеджеры должны «подталкивать» граждан к правильному выбору, но при этом, в отличие от традиционного патернализма, не лишать их свободы выбора. Отвечая на критику «подталкивания» граждан государством к приему тех или иных решений, Р. Талер отмечает: «Государство ежедневно устанавливает правила и неминуемо влияет на решения. Вот почему позиция “против подталкивания” бессмысленна и буквально обречена на провал» ^{[4, c. 20]}. Самое главное то, что не используются механизмы прямого принуждения, такие как санкции или штрафы за «неправильные» решения. Все решения человек принимает сам, но в условиях, поставленных дизайнером общественного механизма. В целом, поведенческие методы применяются для проведения публич­ной политики более чем в 150 странах. Нет сомнений, что в обозримом будущем эти методы получат распространение и в России.

Рассмотрев главные идеи «теории подталкивания» Р. Талера, следует отметить ее слабые стороны. Любое государственное регулирование, какими бы методами оно ни осуществлялось, направлено на всё общество, а не только на изменение поведения отдельного человека. В связи с этим использование «теории подталкивания» целесообразно, прежде всего, для распределения первичных социальных благ, т. е. благ, к которым, по определению Дж. Ролза, относятся «вещи, которые каждый рациональный человек хотел бы иметь.... Это, например, здоровье, энергия, интеллект…» ^{[8, c. 67]}. Однако, по Р. Талеру, государственные «архитекторы выбора» должны не только предугадать, но и воплотить в жизнь ожидаемые предпочтения конкретных людей, увеличить личное благосостояние каждого. Но в этом случае попытки изменить поведение отдельного человека могут идти в разрез с его целями и ценностями. Проблема в том, что отдельно взятый человек далеко не всегда считает, что увеличение его благосостояния важнее всего остального. Он может являться сторонником концепции эгалитаризма, и тогда для него будет важнее достижение одинакового уровня благосостояния для всех, а не только собственный. Кроме того, стираются границы между допустимостью/недопустимостью влияния на человеческое поведение. Сразу же встает вопрос: «Кто устанавливает эти границы, и не преследуются ли при этом чьи-то личные или партикулярные цели?» Есть ли гарантии того, что идеи «теории подталкивания» не превратятся в инструмент психологического манипулирования в руках экономических агентов, «архитекторов выбора»? Трудно не согласиться с критиком данного подхода, идей «либертарианского патернализма» М. Уайтом. Он считает, что политики не могут знать, плохой это или хороший выбор. «Только сами люди понимают это, поскольку они знают, какие интересы и мотивации привели их к тому или иному выбору» ^[9].

Можно отметить и тот факт, что «теория подталкивания» поднимает философские проблемы этического характера. Например, манипулирование волей экономических субъектов, или вынуждение принимать «нужные» решения.

В «теории подталкивания», кроме этического аспекта, не учитывается и антропологический аспект. Ведь основные идеи теории направлены на изменение поведения человека, а не на устранение причин, вызвавших такое поведение. Часто поведение экономического субъекта иррационально с точки зрения экономического измерения, потому что субъект может оказаться под влиянием социальной обстановки.

Таким образом, теория перспективы открыла стереотипы такого поведения экономического субъекта, которые никогда не замечали сторонники рационального принятия решений. Д. Канеман и А. Тверски приписали эти стереотипы двум человеческим слабостям. Во-первых, эмоции часто мешают самоконтролю, который необходим для рационального подхода к принятию решений. Во-вторых, люди часто не способны ясно понять, с чем имеют дело.

Несмотря на то что субъект, кроме «бессознательного» и «архетипов», может быть полностью детерминирован с детства многими причинами, в конкретный момент действия принуждения может не быть, и тогда этот поступок можно определить как свободный. Это и есть мягкая версия детерминизма. Таким образом, в теориях Д. Канемана, А. Тверски и Р. Талера поднимаются и такие проблемы, как свобода выбора и воли. Философский аспект здесь заключается в абсолютизации физически проверяемых и зависимых от причинно-следственных связей явлений, что приводит к детерминизму. А это означает, что остается место для свободы воли субъекта. Обоснование морали, как и ее существование, становится проблематичным для экономических исследований. Как отмечает Л. Свендсен, «свобода не требует от нас способности изменять причины и предпосылки к действию, не требует она и идти против законов природы, от нас требуется лишь способность представить себе и обдумать возможные альтернативы и выбрать среди них ту, которую мы воплотим в жизнь» ^{[10, c. 43,44]}. Можно утверждать, что цель отличает поведение экономического субъекта от единичного действия, именно она и служит нормативным рациональным основанием, являющимся сильным аргументом в пользу либертарианизма. В. В. Васильев отмечает: «Поскольку даже чувство свободы возникает при условии веры в детерминизм, то, похоже, если в лабиринте свободы вообще есть выход, путь к нему проходит не через либертарианство, а через компатибилизм» ^{[11, c. 69]}.

Подводя итоги параграфа, хотелось бы отметить, что взгляды Р. Талера на рациональность схожи с позициями Д. Канемана и А. Тверски. Если Д. Канеман решительно отвергает любые попытки представить свою работу как до­казательство человеческой иррациональности, то Р. Талер утверждает, что люди вовсе не глупые потребители, но они и не гиперрациональные машины. Исследования Д. Канемана, А. Тверски и Р. Талера в области поведенческой экономической теории, определяют ряд важных аспектов социального характера, отличающихся от предпосылок, лежащих в основе традиционной, классической экономической теории. Рассмотренные концепции доказывают, что для экономического субъекта большее значение имеет «настоящее», чем прошлое или будущее. Этим и объясняется недальновидные решения, которые принимает экономический субъект относительно сбережений и кредитов.

Разработанная Д. Канеманом и А. Тверски концепция «фрейминг-эффекта» изменила понимание экономического поведения и принятия решений. Конечная выгода или потеря стали восприниматься по-другому, в зависимости от условий: при позитивном фрейминге – это избегание риска; при негативном – наоборот. Исследователи показали, что допущение о независимости принимаемого решения от описания поставленной задачи не реалистично и приводит к ошибочным решениям. В реальной жизни в условиях риска решение проблемы зависит от того, как она оформлена и представлена, т. е. от того, как она обрамлена.

Что касается «теории подталкивания» Р. Талера, трудно не согласиться, что основные идеи теории направлены на изменение поведения человека, а не на устранение причин, вызвавших такое поведение. Чрезвычайно важно раскрыть, понять, объяснить скрытые мотивы поведения экономических субъектов. Использование «теории подталкивания» требует определенной осторожности и понимания причин иррационального поведения. Если принять «теорию подталкивания» как некий инструмент и учитывать, что она уже используется во многих странах, следует помнить, что любой инструмент можно использовать не только во благо, но и во вред. Идеи Р. Талера о том, что поступки экономических субъектов во многом иррациональны и при принятии экономического решения он не всегда считывает выгоду, были разработаны еще в психоанализе. З. Фрейд установил то, что психика субъекта состоит как минимум из трех элементов: «эго», «супер-эго» и « подсознание». Если «эго» действительно высчитывает выгоду (думает, покупать или не покупать), то «подсознание» субъекта работает по принципу удовольствия, – это «компьютер», который не может просчитать более чем на пять минут вперед. Соответственно, если давить на эмоции, вызвать желание что-то приобрести, то экономический субъект это легко и быстро делает, логически не анализируя. Потом, обдумав ситуацию, может жалеть, например, задаваясь таким вопросом «зачем мне эта вещь, у меня почти такая же была…» и т. д. И «супер-эго» тоже влияет, определяет совесть, стыд, чувство вины, которые тоже можно использовать в качестве манипулирования субъектом. Когда экономисты столкнулись с такими психологическими проблемами, они поняли, что есть идеи, масса наработок, которые можно использовать для более эффективных экономических воздействий. Человек не рационален. Условный человек, действующий по расчетам экономистов, оказался фикцией, абстрактным, не существующим человек. Складывается такое понимание, что то, что психологи знали, предполагали и понимали, а философы изучали на протяжении многих веков, экономисты восприняли как открытие. Вот почему так много Нобелевских премий присуждают психологам в сфере экономики. Экономисты, которые занимаются вопросами производства, продажи и т. д., не занимались попытками понять внутреннее составляющее экономических субъектов, мотивы их поведения. Однако поведенческая экономическая теория утвердила стойкое убеждение, что без понимания психологических основ субъекта и без философского анализа экономика в целом не может быть эффективной и выгодной. Поведенческая экономическая теория учитывая все эти факторы, описывает новую природу быстро сменяющихся периодов подъемов и спадов. Она ставит своей задачей улучшить предсказательные возможности экономической теории путем переосмысления ее предпосылок, с тем чтобы выявить социально обусловленные и психологические особенности человеческого восприятия, суждения и поведения.