Модификация философских идей классического евразийства в творческом наследии А.Г. Дугина

Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 19-011-00591 А «Философия классического евразийства 20-30-х гг. ХХ в. и "постъевразийские" концепции»

Модификация философских идей классического евразийства в творческом наследии А.Г. Дугина

Классическое евразийство оформилось как направление философии русского зарубежья и заявило о себе в 1921 г., выпустив свой первый сборник работ под символическим названием «Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев». Это течение возникло как реакция на произошедшие в мире события: первую Мировую войну, революции 1917 г. в России и, как следствие, жизнь представителей евразийства в обстановке эмиграции. Еразийство представило собой настоящее «пореволюционное движение», движение, которое, как отмечал Н.А. Бердяев, признавало «факт совершившейся революции» и обращалось «к реальной России и реальным в ней жизненным процессам» ^{[1, с. 41]}. Евразийские мыслители сконцентрировались на решении вопросов, которые никогда не оставили бы равнодушными отечественных философов. Это вопрос об общественно-государственном устройстве России и проблема выбора пути развития нашей страны. Поэтому сегодня, по прошествии уже почти столетия со времени возникновения евразийства, интерес к нему не иссякает. Проявление внимания к евразийским идеям активно возобновилось уже в постсоветском пространстве, сформировались различные интерпретации евразийского учения. Очень часто вновь появлявшиеся неоевразийские концепции кардинально отличались от концепций классического евразийства. Это обусловливает необходимость в различении и четком разделении аутентичных евразийских воззрений и «постъевразийских» взглядов.

Новизна научного исследования заключаются в том, что автор реконструирует основные положения и принципы, проективные разработки неоевразийства и сравнит их с идеями и замыслами представителей классического евразийства. Целью настоящего исследования выступает анализ и конкретизация социально-философских идей неоевразийских мыслителей и сопоставление их с воззрениями классических евразийцев, выявление общих и для классических евразийцев, и для неоевразийцев положений и принципов, а также различий в их учениях.

Современное неоевразийство не представляет однородного сплоченного и единого в своих взглядах и идеях движения. Каждый из его представителей (или нескольких представителей) так или иначе позиционирует себя с классическим евразийством, развивая или просто опираясь на определенные его положения. Но, можно утверждать, что учение каждого из неоевразийцев является самостоятельно существующим учением и практически никак не соотносится с учениями других неоевразийцев, не взаимодействует и, главное, не содержит в себе единых цельнообразующих для всех философских принципов. Можно говорить отдельно о неоевразийстве А. С. Панарина, А. Г. Дугина, Э. Баграмова, Н. А. Назарбаева и др. В рамках данной статьи автор сосредоточится на анализе концепции А. Г. Дугина, одного из наиболее известных неоевразийцев, российского философа, политолога и социолога, создателя современной партии «Евразия» и лидера «Международного Евразийского Движения».

Если обратиться к истокам неоевразийства А. Г. Дугина, т. е. непосредственно к учению классических евразийцев, то необходимо отметить, что евразийство 1920-1930-х гг. также, как и современные варианты неоевразийства, не являлось идейно однородным течением. Оно объединило людей «в некоторых вопросах думающих по-разному», как писали евразийцы в предисловии к своему первому изданию ^{[2, с. III]}. Классическое евразийство представляет собой направление, в состав которого входили очень разносторонние личности, чьи научные интересы лежали, казалось бы, в абсолютно противоположных плоскостях. Так, его участниками в разные годы были П. Н. Савицкий – экономист и географ, Н. С. Трубецкой – культуролог и этнолингвист, Г. В. Флоровский – философ и богослов, П. П. Сувчинский – искусствовед, Л. П. Карсавин – философ, Н. Н. Алексеев – правовед и государствовед, Р. О. Якобсон – лингвист, Г. В. Вернадский – историк и др. Но такая многогранность научных сфер деятельности классических евразийцев не помешала формированию целостного и оригинального учения, особого рода теоретического синтеза наук, одной из центральных идей которого выступает идея единства и целостности срединного мира России-Евразии, о чем писал П. Н. Савицкий, употребляя термин «россиеведение» ^[3]. Впоследствии современный исследователь, специалист по русской философии М. А. Маслин отмечал, что классическое евразийство является первой попыткой создания «специальной науки о России» в качестве именно полидисциплинарной области знаний ^{[4, с. 369]}. Именно созданный евразийцами синтез наук и раскрывает специфику и оригинальность мировоззрения евразийских мыслителей и дает основания для разносторонних оценок.

Необходимо обратить внимание на одну особенность в изложении А. Г. Дугиным своих взглядов, которая бросается в глаза при прочтении его работ. Она выражается в том, что автор постоянно акцентирует внимание на своей принадлежности к евразийству, считая себя не просто воспреемником евразийского учения, но непосредственным представителем течения евразийцев 1920-1930-х гг. и продолжателем их дела. Очень часто он озвучивает свои собственные неоевразийские воззрения под заголовком «Евразийство» ^{[5; 6]}. При этом, А. Г. Дугин, излагая идеи классических евразийцев или свои собственные взгляды, являющиеся развитием учения классического евразийства, обходится без цитат и ссылок. Это создает определенные трудности для человека, не знающего сути философии классического евразийства, при сопоставлении и разведении взглядов классических евразийцев и взглядов А. Г. Дугина.

Итак, А. Г. Дугин позиционирует себя как прямого последователя евразийских идей. Но какой именно аспект в учении евразийцев он развивает? Можно ли говорить о дугинизме как о попытке включиться в евразийский «синтез наук»?

Следует отметить, что классическое евразийство возникло и оформилось и как философское направление, и как общественно-политическое движение. Оно сформировало свою партийную идеологию и, казалось бы, с этой точки зрения дугинизм – прямое его продолжение. Классические евразийцы создали проект социального устройства России-Евразии, в основе которого лежат воззрения евразийцев в области социальной и политической философии, историософии, геософии, философии культуры, лингвистики, философии хозяйства и философии права. Они ставили перед собой как первостепенную задачу проводить все свои теоретические изыскания в действительность, воплощать свои замыслы, действовать. «Своей основной задачей евразийцы считают практическую организацию жизни и мира», - утверждали они ^{[7, с. 282]}. Несмотря на это, классические евразийцы «явили миру и оригинальную гармоничную философскую систему, и построенный на философских основаниях социальный проект» ^{[8, с. 49]}. Проективные разработки, безусловно, превалировали у них над метафизическими и онтологическими построениями, но тем не менее, евразийцы 1920-1930-х гг. представили свое учение как единство двух планов: и теоретического, и практического. А. Г. Дугин же развивает учение классических евразийцев в основном в рамках своих политико-идеологических интересов, реформирует идеи евразийцев, используя их как рычаги влияния в политической среде. Он, как справедливо отмечает М. Ларюэль, отбрасывает все теоретические рассуждения евразийцев, считая евразийский дискурс «слишком литературным и философским» ^{[9, с. 33-34]}. В отличие от классических евразийцев, в поле зрения интересов А. Г. Дугина не входит задача философского обоснования его практических разработок. Он полностью сосредоточен на работе над своим социально-политическим проектом, над воплощением его в реальность. А воплотить проект можно только став активным политическим деятелем, популяризируя свою концепцию.

Если попробовать обозначить основные идеи, на которые опираются и которые используют и классические евразийцы, и А. Г. Дугин, разрабатывая и создавая свою концепцию общественно-государственного устройства России, то можно выделить следующие. Основное понятие евразийства, и дугинского и классического, - это понятие «России-Евразии». Характеризуя Россию-Евразию, классические евразийцы подразумевали под ней, прежде всего, определенное географическое пространство, которое занимает территорию трех низменностей-равнин – Туркестанской, Западно-Сибирской и Беломорско-Кавказской, границы которого «совпадают с границами Русской Империи» ^{[10, с. 41]}. Россия-Евразия – это новая срединная часть света, страна, не являющаяся ни Востоком, ни Западом. У А. Г. Дугина понятие «Россия-Евразия» в контексте его работ не употребляется совсем, трансформируясь исключительно в Евразию. Но и рамки того, что он понимает под Евразией не очерчены вполне четко. А. Г. Дугин часто говорит о Евразии, но что подразумевает под ней территориально – до конца неясно. Мы полагаем, что автор соотносит с Евразией весь одноименный континент, а не просто территорию современной России.

В основе учения А. Г. Дугина, так же, как и в основе философии классического евразийства, лежит идея многообразия этносов и их культур. Мыслитель утверждает многополярность как аналогичный принцип «цветущей сложности», проводимый, как он пишет, евразийцами (хотя сами классические евразийцы никогда не использовали этот термин для характеристики своих воззрений). А. Г. Дугин отмечает, что современная глобализация не является простым диалогом культур и народов, она выступает как «угроза», как «повальное привидение национального государственного религиозного и этнического разнообразия к американскому стандарту» ^{[11, с. 6]}. Россия, по мнению А. Г. Дугина, не должна принимать насильственно навязываемый нам американский образ жизни. Между ней и западной атлантической цивилизацией «существует неснимаемое противоречие»: «или мы, или они» (А. Г. Дугин имеет в виду США) ^{[12, с. 17]}. При подобном противопоставлении исключается любой «продуктивный синтез или жизнеспособный стратегический альянс» ^{[12, с. 17]}. А. Г. Дугин утверждает евразийство в качестве «нашего собственного» «цивилизационного Плана», контрпроекта, который спасет Россию, станет мировоззрением, способным преодолеть однополярность. «Можно сказать, - пишет А. Г. Дугин, - что евразийство – это философия многополярной глобализации, призванная объединить все общества и народы земли в строительстве самобытного и оригинального мира, каждая составляющая которого органично проистекала бы из исторических традиций и местных культур» ^{[6, с 186]}.

Таким образом, А. Г. Дугин видит Россию носительницей особой самобытной идентичности со своими собственными культурно-историческими особенностями. «Россия есть Евразия» и ей необходимо отстаивать «верность своему историческому пути», - отмечает мыслитель ^{[6, с. 49]}. Он утверждает, что наша страна – это «особый мир», она предстает как «историческая общность (народ), как уникальный и социальный организм, как особое геополитическое образование», как законченная самостоятельная система, вписанная в общий планетарный баланс цивилизаций ^{[6, c. 55]}. Классические евразийцы также характеризовали Россию-Евразию как «особый мир», но особый во всех смыслах и отношениях – в культурном, географическом, хозяйственно-экономическом, историческом. Но они (и это, на наш взгляд, главное) видели Россию целостным и единым Российско-Евразийским миром и, в первую очередь, основывались на мысли об уникальности евразийской культуры. А. Г. Дугин же в своем учении выводит на авансцену геополитическое положение России, придавая ему «всеопределяющее» значение.

А. Г. Дугин, подобно классическим евразийцам, связывает в своей концепции культурные, исторические и географические характеристики России. Рассматривая существующий, как получается, не многополярный, а биполярный мир, мыслитель главную роль отводит его геополитическому обоснованию. А. Г. Дугин формулирует учение о противостоянии суши и земли. Согласно ему, Россия с точки зрения геополитической является Евразией, «сердцевинной землей», «географической осью истории» ^{[6, с. 57]}. История же государств и народов, как утверждает мыслитель, в рамках геополитики выступает как «цивилизационный» или «метацивилизационный» дуализм ^{[13, с. 557]}. Историю определяют географические особенности территории, на которой расположено государство, полагает А. Г. Дугин, и в этом его позиция совпадает с точкой зрения классических евразийцев. По мнению А. Г. Дугина, существует «надисторическое» противостояние, довлеющее над историей, над логикой развития, над всеми изменениями, происходящими в обществе и государстве, - это противостояние цивилизаций Суши и Моря. Россия, согласно А. Г. Дугину, представляет собой цивилизацию Суши. Ее характеризует статическая модель мировоззрения, постоянство религиозных, политических, социальных институтов, ей свойственен традиционализм, фиксированность. И по логике рассуждений А. Г. Дугина, все это обосновано «континентальностью» территории, которую такая цивилизация занимает. «Суша, континент имеет в целом константный ландшафт, что предопределяет историю сухопутных народов и государств», - пишет автор ^{[13, с. 557]}. «Стартовая черта» цивилизации Суши – это почва или земля. Водные пространства выступают вторичными по отношению к почве. Другая, противоположная модель, - это цивилизация Моря. Она напротив выступает воплощением динамики, подвижности, ликвидности, текучести. Здесь отсутствует «фиксированный» ландшафт, и данная цивилизация легко поддается территориальным изменениям. Берег и суша являются здесь вторичными элементами, утверждает А. Г. Дугин. Современным примером цивилизации Моря является США. «На уровне глобальных геополитических феноменов, - пишет А. Г. Дугин, - Суша и Море породили термины: талассократия и теллурократия» ^[14]. Т. е. могущество государственных образований определяется, согласно А. Г. Дугину, либо «посредством моря», либо «посредством суши». Талассократические государства, как правило, имеют колонии и метрополии, территории таких государств «не объединены в одном пространстве суши» ^[14]. Теллукротические империи, наоборот, имеют непрерывную территорию, их столицы и провинции находятся на одном пространственном интервале. Но есть одна особенность в данной классификации. Эта особенность возникает при наложении друг на друга элементов пары «земля-вода» и выражается в появлении идеи «земной воды» и «морской земли». Под «земной водой» подразумеваются реки, предопределяющие развитие теллурократического государства. Соответственно, «морская суша» выступает основой талассократии. Это остров или полюс, т. е. основа морской империи. А. Г. Дугин также отмечает, что то, является ли государство островным либо континентальным, определяется спецификой «имперского сознания людей» ^[14]. Вот почему США с точки зрения геополитики является островным государством, а Япония – это пример государства с континентальным менталитетом. Исторически, согласно А. Г. Дугину, сложилось так, что «талассократия связана с Западом и Атлантическим океаном, а теллурократия – с Востоком и Евразийским континентом» ^[14].

Таким образом, геополитическое учение А. Г. Дугина в сущности не является продолжением и развитием взглядов классического евразийства. Он берет за основу тезис о преобладании географического компонента над историческим и культурным, но разворачивает его совсем не в евразийском контексте. Общим принципом, цементирующим, объединяющим все его геополитическое учение, служит противопоставление Запада (США) и Евразии (России), цивилизации Моря и цивилизации Суши. Фактором, составляющим и обеспечивающим изначальное единство России, выступает, по А. Г. Дугину, занимаемая ей территория – континент. Тогда как в основе геополитического учения классических евразийцев лежит понятие «месторазвитие», предложенное П. Н. Савицким. Именно месторазвитие выступает фундаментом единства России-Евразии, согласно «первым» евразийцам ^[15]. А. Г. Дугин использует в своей терминологии эту категорию, но, как бы «между прочим». И, как следует из контекста его работ, определяет он месторазвите как месторасположение ^{[6, с. 57]}. В учении классических евразийцев это понятие несет в себе несколько иной смысл. В интерпретации П. Н. Савицкого «месторазвитие» выступает как «симфония» всех населяющих определенную территорию личностей и их гармоничное сосуществование с окружающей средой, представляющее собой целостное единство. Месторазвитие, согласно классическим евразийцам, – это некий синтез географических условий территории, населенной народом, и историко-социальных особенностей этого народа. Классические евразийцы видели основание единства России-Евразии во всеобщей органической взаимосвязи географических условий с исторической, культурной, экономической общей судьбой этносов.

Еще одно понятие, которое, мы считаем, нельзя обойти при характеристике философии евразийцев 1920-1930-х гг. и неоевразийства А. Г. Дугина – это понятие «соборность» или, в данном случае синонимичное ему, «симфония». Эти понятия имеют основополагающее значение для философии классического евразийства. А. Г. Дугин же использует в своих текстах различные их трансформации: «политическая симфония», «соборный дух», выступая в данном случае как преемник идей классического евразийства, правда с определенными оговорками.

Учение классических евразийцев основывается на характеристике России-Евразии как соборной или симфонической личности, представляющей собой «живое и органическое единство многообразия», соборное единство других ниже стоящих симфонических (культуры, народы и т. д.) и индивидуальных личностей ^{[16, с. 44-45]}. Взаимодействие и взаимообщение личностей (симфонических и индивидуальных) в рамках соборного единства основываются на стремлении к единению с Богом. А такое устремление, как утверждают евразийцы, всегда предполагает жертвенность, служение, самоотдачу и, в конечном итоге, любовь. В обществе начала соборности раскрываются в качестве принципа взаимного социального служения, когда государство служит своим гражданам, а они, в свою очередь, служат своему государству, и все, таким образом, выполняют «общее дело», подавляют свои эгоистические устремления ради блага единого государственного автаркического целого, ради «идеи-правительницы». Таким образом, можно сделать вывод о том, что принцип соборности выступает основополагающим принципом философского учения классического евразийства и их социального проекта, проявляясь во всех сферах жизни общества.

В учении А. Г. Дугина также можно проследить проведение принципа соборности в социальных взаимодействиях (но вне его религиозного смысла). В работах А. Г. Дугина встречается выражение «политическая симфония народов». С первого взгляда очень напоминает чисто евразийский термин. Но какой смысл вкладывает в него автор? Какое значение в его учении приобретает понятие «соборность»? А. Г. Дугин утверждает, что каждый этнос признается «неповторимым миром», определенной политической категорией. Все народы России, согласно А. Г. Дугину, «должны обладать в качестве главного правом на самосохранение, свободное этническое, культурное, правовое, хозяйственное и политическое развитие» ^{[6, с. 253]}. «Этносы в Евразийском проекте, - пишет А. Г. Дугин, - выступают как субъекты права, обладающие суверенностью во всех вопросах, касающихся своего внутреннего устройства, его юрисдикции, его организации и ограниченные лишь в вопросах, затрагивающих стратегические и геополитические интересы всей России (Евразии) как целого» ^{[6, с. 253]}. Данное политическое устройство мыслитель называет «евразийским федерализмом». «Евразийский федерализм есть федерация народов как политических субъектов» ^{[6, с. 253]}. Особое внимание А. Г. Дугин обращает на место и роль русского народа, который, по его мнению, оказался в трагическом положении. Мыслитель утверждает, что необходимо способствовать возрождению русского народа, поставить его духовные и материальные интересы в центр всех политических и социальных взаимодействий, но при этом исключая всякий шовинизм. В учении классического евразийства понятие «политическая симфония народов» отсутствует. Используя это выражение А. Г. Дугин, вероятнее всего, хотел подчеркнуть, что этносы, как самостоятельные политические субъекты, субъекты права, наделенные внутренней свободой, тем не менее, находятся в гармоничных отношениях друг с другом, способны вступать в межэтнический диалог. И несмотря на то, что у «этнического развития нет какой-то единообразной цели» ^{[6, с. 253]}, все устремления этносов могут оставаться в рамках «созидательной, державостроительной политики». А. Г. Дугин также, как и классические евразийцы, подчиняет интересы народов интересам целого – Евразии. «Мы ставим общественные интересы, задачи целого выше интересов и задач частного и индивидуального. Дух Евразии – соборный дух», - подчеркивает мыслитель ^{[6, с. 245]}. Подобное взаимодействие народов, когда все они являются равными субъектами и развиваются независимо от оценок их действий и решений окружающими наблюдателями, как пишет А. Г. Дугин, «первые евразийцы» называли «общеевразийским национализмом». По А. Г. Дугину, «данное выражение можно понимать двояко: и как солидарность всех евразийских этносов в общем деле континентального державостроительства, и как параллельное и гармоничное развитие национальной идеи каждого из них в общем симфоническом контексте» ^{[6, с. 256]}. Такая трактовка очень близка к тому смыслу, который вкладывали в понятие «общеевразийский национализм» классические евразийцы. В их учении, общеевразийский национализм выступает в качестве некого этнического субстрата, который «спаивает» народы России-Евразии в единое органическое целое, но при этом не лишает этносы их своеобразия.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что все термины: и «симфония», и «соборность» (включая все их родственные трансформации), и «общеевразийский национализм» в концепции А. Г. Дугина имеют значение «единения», «целостности», что сближает дугинизм и классическое евразийство. Но в учении А. Г. Дугина они лишены того фундаментального смысла, который вкладывали в них «первые» евразийцы. Понятия «симфоническая личность», принцип соборности играют в философии классических евразийцев одну из ключевых ролей. Учение о симфонической личности является одним из метафизических оснований философии евразийцев, а принцип соборности выступает как объединяющий религиозный и нравственный принцип. В основе всех воззрений классического евразийства, как мы уже отмечали, лежит идея целостности России-Евразии, основанная, в свою очередь, на учении о личности. Россия-Евразия – это единое симфоническое, соборное единство, единство также и национально-культурное, обладающее в качестве одного из объединяющих факторов общеевразийским национализмом. А. Г. Дугин же в своих рассуждениях не ставит во главу угла обоснование органической соборной целостности России. Он прежде всего рассматривает Россию как геополитическое пространство и обосновывает ее единство только в геополитическом ракурсе.

Еще один аспект в учении А. Г. Дугина, на котором нам хотелось бы остановиться, - это его геоэкономические представления об устройстве России. Согласно А. Г. Дугину, экономическая сфера не является ни самостоятельной, ни определяющей для государственных либо общественно-политических процессов. Отношение к экономике должно быть «качественным»: «не человек для экономики, но экономика для человека», экономические показатели должны рассматриваться «в неразрывном единстве с иными показателями» ^{[5, с. 571]}. Стоит заметить, что, излагая данные свои взгляды, А. Г. Дугин называет в числе своих предшественником И. Шумпетера, но не называет никого из евразийских мыслителей. Хотя позиция автора в этом вопросе напоминает позицию классических евразийцев, которые утверждали, что в основе хозяйственно-экономических отношений должны лежать нравственные принципы. Стремясь получить наибольший доход, хозяин, согласно классическим евразийцам, обязан прежде всего думать о человеке, и, порой, даже жертвовать своим собственным благом ради благополучия своих работников. Россия-Евразия, с точки зрения классических евразийцев и в экономическом плане представляет собой особый мир. Этот мир, как считает П. Н. Савицкий, наполнен жизненным, реальным содержанием – это самодовлеющий автаркический мир, хозяйственно самодовлеющий, - это «континент-океан». «Именно в евразийской системе русская автаркия целиком обосновывается внутренне, именно в ней она существенна и необходима. Она вытекает из учения о России-Евразии, как особого рода "симфонической личности"», - утверждают классические евразийцы ^{[17, с. 50]}. А. Г. Дугин, в отличие о классических евразийцев, уверен в том, что у России нет достаточных ресурсов, чтобы стать автаркией. Поэтому ей необходимо быть открытой для экономического сотрудничества с другими странами. Россия должна образовать новый экономический континент, «четвертую экономическую зону», которая будет существовать наравне с американской, европейской и тихоокеанской. Необходимо создать «таможенный союз», который будет способствовать экономическому росту нашей страны. При этом нужно максимально развивать внутренние ресурсы России, и одновременно быть дифференцированно открытыми для других геоэкономических зон. Наша страна должна действовать таким образом, чтобы партнеры, входящие в общую с ней экономическую зону, помогали России возродить ее экономический потенциал. В числе таких союзников России А. Г. Дугин выделяет, прежде всего, Японию и страны Евросоюза. «Отдельно взятое национальное государство не способно на автаркию по объективным причинам», - утверждает мыслитель ^{[18, с. 576]}. «Ни открытость, ни изоляционизм», только автаркия больших пространств – вот единственно верный и спасительный выход для России, который видит А. Г Дугин ^{[18, с. 578]}.

Подводя итоги всему вышесказанному, нужно подчеркнуть, что в формате данной статьи мы не смогли осветить все стороны «евразийства» А. Г. Дугина и, соответственно, сопоставить их с идеями представителей классического евразийства. В статье показано, что неоевразийское учение А. Г. Дугина представляет собой развитие идей классического евразийства только в одном аспекте: геополитическом. А. Г. Дугин берет за основу разработанные евразийцами понятия, порой изменяя и даже искажая их содержание. Как справедливо отмечает М. А. Маслин, А. Г. Дугин перестраивает учение классического евразийства «"под себя" или в угоду сфере политического обслуживания» ^{[19, с. 204]}. Но главное, в учении мыслителя отсутствует философская база его геополитических взглядов, тогда как у классических евразийцев геополитика гармонично взаимопереплетается с философией культуры, истории, права, экономики, языка, образуя некий своеобразный теоретический синтез. Евразийцам удается эта оригинальная попытка, поскольку, не смотря на все различия в их воззрениях, все участники классического евразийства опирались на единые философские принципы. Многие, основополагающие для философского учения евразийцев положения и понятия, А. Г. Дугин использует в своем учении. Но его размышления «поверхностны», лежат вне того глубочайшего философского контекста, который, несомненно, присутствовал в учении евразийцев. Метафизические, онтологические принципы, составляющие основу философии классического евразийства, не имели такой роли и значения в концепции А. Г. Дугина.

Безусловно, здоровое зерно в рассуждениях А. Г. Дугина присутствует. Он говорит о развитии России, ее общественно-государственном устройстве в новых, изменившихся условиях, и в его работах можно найти немало точных и вполне соответствующих современной действительности России оценок. Тем не менее, А. Г. Дугин утерял в своих политических устремлениях всю завораживающую оригинальность философского мировоззрения классического евразийства.