Проблема линии Дюранда в контексте отношений Пакистана и Афганистана

Дхар Анита Прашантовна кандидат исторических наук аспирант, кафедра теории и истории международных отношений, Российский университет дружбы народов 117198, Россия, г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, 6 Dkhar Anita PhD in History External Doctoral Candidate, the department of Theory and History of International Relations, People's University of Friendship of Russia 117198, Russia, g. Moscow, ul. Miklukho-Maklaya, 6 ann_dhar@mail.ru Понька Татьяна Ивановна кандидат исторических наук доцент, кафедра теории и истории международных отношений, Российский университет дружбы народов 117198, Россия, г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, 6 Ponka Tatiana PhD in History Docent, the department of Theory and History of International Relations, People's Friendship University of Russia 117198, Russia, g. Moscow, ul. Miklukho-Maklaya, 6 ponka-rudn@mail.ru

Дхар Прашанта старший преподаватель, департамент строительства Инженерной академии, Российский университет дружбы народов 117198, Россия, г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, 6 Dkhar Prashanta Senior Educator, the campus of the Engineering Academy, People's Friendship University of Russia 117198, Russia, g. Moscow, ul. Miklukho-Maklaya, 6 dkhar.prashanta@gmail.com

Народ пуштунов является одним из разделенных народов Среднего Востока. Их численность в мире насчитывает до 40 млн чел.^[1] Проживают пуштуны на территории Пакистана, Афганистана, Ирана, причем, в Афганистане они являются ведущим этносом страны. Эта уникальная этническая группа, благодаря воинственному волевому характеру, сумела сохранить свои древние традиции и социальное устройство даже будучи разделенной.

Пуштуны оказались разделенными между различными государствами в XIX в., когда после второй англо-афганской войны 1878-1881 гг. эмир Афганистана Абдуррахман и секретарь по иностранным делам администрации Британской Индии Мортимер Дюранд 12 ноября 1893 г. подписали договор об установлении государственной границы между Афганистаном и британскими владениями в Южной Азии. В итоге, большая часть пуштунов оказалась под юрисдикцией Британской Индии, другая - осталась афганской. Также Афганистан передал провинцию Белуджистан Британской Индии, лишив себя исторического выхода к Аравийскому морю и Индийскому океану, оставшись без выхода к морскому пространству, кроме как через территорию Пакистана^[2].

Возникла так называемая «линия Дюранда», которая по сути стала государственной «границей» между Пакистаном и Афганистаном. Пакистан признает «линию Дюранда», его позиция остается неизменной с момента подписания договора с афганской стороной. Афганские эмиры и элита, несмотря на подписание договора и неоднократные подтверждения его с Пакистаном на официальном уровне, на неофициальном уровне не признавали «линию Дюранда», считали ее «навязанной» афганцам^[3]. Не признана «линия Дюранда» и нынешними властями Афганистана. В современном отношении проблема «линии Дюранда» является источником тлеющего конфликта между Пакистаном и Афганистаном, который может вспыхнуть в определенный момент, взорвать ситуацию в неспокойном и без того регионе и перекроить его политическую карту.

Уже подписавший с англичанами договор эмир Абдуррахман-хан (1844 – 1901 гг.), прославленный национальный герой, сумевший в условиях острых противоречий Великобритании и России в регионе в 1880 г. объединить афганские племена и создать единое государство, до конца жизни «негодовал в связи с этим своеволием англичан, которые лишили Афганистан более трети его населения»^[4]. Несмотря на «негодование», внешняя политика эмира в отношении британской Короны была «услужливой». Подобную линию в отношении англичан проводил и его сын, эмир Хабибулла (1901-1919 гг.), который в 1905 г. подтвердил все договоры, заключенные его отцом. Российская империя 31 августа 1907 г. подписала совместную Конвенцию с Великобританией, автоматически признав линию Дюранда^[5].

В 1919 г. новый правитель Афганистана Аманулла-хан вновь подтвердил легитимность линии Дюранда в договоре Равалпинди, в которой правительство Афганистана принимало индийско-афганскую границу, ранее признанную эмиром Хабибуллой^[6]. В период правления эмира Амануллы-хана 21 ноября 1921 г. был подписан мирный договор между министром иностранных дел Афганистана Махмудом Тарзи и сэром Генри Доббсом со стороны Британского правительства, таким образом линия Дюранда была официально признана, а эмир Аманулла фактически завершил процесс демаркации границы.

Впоследствии афганскими эмирами предпринимались лишь слабые попытки вновь поставить под вопрос легитимность линии Дюранда и внести изменения в границе. Можно выделить Мохаммада Надир-шаха (1929-1933 гг.) и его сына Мохаммада Захир-шаха (1933-1973 гг.), которым удалось добиться внесения поправки относительно территории Арнаваи (Аранду, район Читрал)^[7], однако в целом, учитывая, что источник политической власти последних основывался на поддержке британской короны, протестов относительно прокламаций по пограничному вопросу не заявляли^[8].

В 1947 г., когда Британская Индия прекратила свое существование, а на ее месте были образованы нынешние Индия и Пакистан, продолжительный пограничный конфликт был перенесен в плоскость афганско-пакистанских отношений. Уже в самые первые годы с момента создания государства Пакистан, Афганистан категорически выступал против признания линии Дюранда границей между Афганистаном и Пакистаном. Впоследствии, линия Дюранда станет одним из направляющих звеньев во внешней политике Афганистана и центральным пунктом в пакистано-афганских двусторонних отношениях.

В сентябре 1947 г., когда Пакистан вступил в ООН, Афганистан стал единственным государством, проголосовавшим против его членства^[9], тем самым протестуя против международного признания границ Пакистана. В последующие два года отношения между государствами ухудшались. 26 июля 1948 г. правительство Афганистана официально заявило о своем непризнании «выдуманной линии Дюранда» и денонсировало все «навязанные» англо-афганские договоры по границам^[10]. В то же время, вскоре после провозглашения независимости Пакистана 14 августа 1947 г. племенные пуштунские вожди дали официальное согласие о присоединении к Пакистану. Дотации племенам, выделявшиеся ранее правительством Британской Индии, были увеличены. О воссоединении с Афганистаном речь не шла^[11].

В дальнейшем афганские власти активно поддерживали идею о создании Свободного Пуштунистана, о чем свидетельствует множество выступлений представителей афганских элит. Так, министр просвещения Афганистана Наджибулла Кхан, выступая 4 февраля 1948 г. на Кабульской радиостанции, высказался о несоблюдении интересов пуштунов при разделении Британской Индии. Именно данный фактор стал определяющим в политике Афганистана: «Мы хотим, чтобы сохранилась законная свобода и независимость нашим братьям Независимой пограничной полосы, чтобы они не оказались объектом военного нажима с целью их порабощения, и чтобы взаимоотношения с Пакистаном основывались на согласии»^[12]. С. Кайим и У. Джавайд, пакистанские исследователи университета Пенджаба, также изучили позицию Афганистана относительно судьбы Линии Дюранд на момент разделения Британской Индии, повествуя о том, что в 1947 году интересы пуштунов не были учтены, ссылаясь на то, что пуштуны, оставшиеся на территории Пакистана или Индии, были наделены правом голосовать в пользу принадлежности последним двум государствам, когда как вопрос о создании независимого государства игнорировался^[13].

В августе 1949 г. в г. Тирах на территории Пакистана состоялось собрание представителей восточных пуштунских племен, на котором было провозглашено образование Пуштунистана, избрана Национальная ассамблея и утвержден национальный флаг. Тогда же афганское правительство приняло решение ежегодно 31 августа отмечать День Пуштунистана^[14].

Пакистан с целью усмирить повстанцев, продолжавших бороться за «Свободный Пуштунистан», прибегал к авиационным атакам, которые вызывали официальные протесы представителей Афганистана. В знак протеста против действий Пакистана и подтверждения своей политики по поддержке сторонников создания Пуштунистана Кабул организовал проведение традиционной для пуштунов «Лойя джирги» («Великого собрания»), а официальная афганская делегация вновь объявила на Генеральной ассамблее ООН в 1949 г. о непризнании линии Дюранда законной границей с Пакистаном^[15].

Активно продолжил политику непризнания линии Дюранда премьер-министр Афганистана в 1953 – 1963 гг. Мохаммед Дауд. Он, будучи племянником Надир-шаха, стал первым из своей династии пуштуном, выступающим против признания линии Дюранда, в отличие от своих предшественников^[16]. Дауд в своей политике стремился к объединению пуштунов по обе стороны линии Дюранда, и он первым взял курс на отстаивание претензий на территорию Северно-Восточной провинции Пакистана (совр. – Хайбер – Пухтунхва), т. к. именно в данный период провинция переживала националистический подъем пуштунов^[17]. В его премьерство курс на объединение пуштунов по обе стороны линии Дюранда стал определяющим в политике Афганистана по отношению к Пакистану^[18]. При власти Дауда пуштуны занимали большинство должностей в правительстве, пользовались большим поощрением со стороны государства. Именно при Дауде Афганистан сблизился с Советским Союзом (также во многом по причине вступления Пакистана в 1954 г. блоки СЕАТО и СЕНТО) и Индией, которые предоставили ему значительную экономическую помощь^[19]. Показательным в период власти Дауда является и выступление на заключительной сессии блока СЕАТО в 1956 г. министра иностранных дел Афганистана, который, отстаивая интересы государства, выражал неизменную позицию государства: «Афганистан не признает законность претензий на то, что будто бы линия Дюранда является международной границей между Афганистаном и Пакистаном», особо подчеркивая, что подобные претензии нарушают права народа Пуштунистана и его территории^[20]. Также в 1956 г. в Кабуле представитель МИД Афганистана в интервью представителю агентства «Бахтар» отмечал, что «единственным эффективным путем разрешения, сложившегося конфликта может быть предоставление свободы пуштунам самим решить свою судьбу…Единственное, что признает Афганистан в этом вопросе, это решение самого пуштунского народа»^[21].

В общем, к 1960-м гг. по поводу линии Дюранда Афганистан и Пакистан заняли диаметрально противоположные позиции. Позиция Афганистана приняла неизменный характер: непризнание границы и борьба за права пуштунов по обе стороны линии Дюранда. Спор по поводу границы с Пакистаном дважды (в 1950 г., 1955 г. и 1961-63 гг.) приводил к острому кризису в отношениях между Пакистаном и Афганистаном^[22]. Впоследствии в решение данного конфликта были втянуты великие державы XX в. – СССР и США.

Что касается Пакистана, то ввиду сильных волнений на границе, в 1950 г. Пакистан выступил не только с военными угрозами в адрес Афганистана, но и произвел бомбардировки пуштунских деревень как на территории Пакистана, так и соседних афганских деревень в провинции Пактия. Помимо военных методов, в 1955 г. Пакистан использовал и экономический инструмент давления путем введения эмбарго на поставки бензина в не имеющий доступ к морским пространствам Афганистан, а также резко сократил масштабы внешнеторговые операций с Афганистаном посредством ограничения торговых связей через пакистанский порт в Карачи^[23]. В конце 1970-х гг. отношения между странами стали стремительно ухудшаться по причине того, что территория Пакистана превратилась в основную базу для ведения вооруженной борьбы афганскими оппозиционными силами против центрального правительства в Кабуле. В результате превращение пакистанской территории в прибежище афганских вооруженных группировок создало острые проблемы для самого Исламабада и региона в целом.

Несмотря на ухудшение не только двусторонних отношений с Пакистаном, но и усиление проблемы региональной безопасности, неизменный курс на объединение пуштунов держали и последующие правительства Афганистана после свержения Мохаммеда Дауда — Нур Мохаммад Тараки (1978-1979 гг.), Хафизулла Амин (1979 г.), Бабрак Камраль (1979-1981 гг.). Они продолжили линию на объединение пуштунского народа, что стало одной из причин неприязни к их правительству непуштунских племен в Афганистане^[24]. Однако, реально главы государств не предпринимали конкретных действий для решения пограничного вопроса.

Ярко выраженной политикой в Афганистане отличался Мохаммад Наджибулла (1987-1992 гг.), который в отличие от предшественников, был известен своим активным стремлением объединить многонациональный Афганистан. Его умение понимать этно-племенные сложности Афганистана стало одним из ключевых факторов предоставления правительству государства международной поддержки, которую Наджибулла сумел завоевать^[25]. В тяжелое для Афганистана время, когда Наджибулле приходилось грамотно выстраивать отношения с соседними государствами, в том числе и с СССР, он продолжал намеченный курс непризнания линии Дюранда. Так, на переговорах с лидером СССР М. С. Горбачевым в Ташкенте в апреле 1988 г. президент Афганистана отметил, что ни одно правительство в Афганистане пока не признало линию Дюранда в качестве границы. Также он заметил, что в случае ее признания, в обществе сложится «взрывная ситуация»^[26]. Стоит отметить, что существуют версии того, что Наджибулла, якобы, признал линию Дюранда и даже подписал с Пакистаном «договор», но существуют и многочисленные свидетельства того, что «договор» с Пакистаном был непосредственно сфабрикован пакистанскими спецслужбами, посланником которых стал генерал Аслан Бек^[27]. Версия соглашательства Наджибуллы с пакистанскими спецслужбами представляется маловероятной, учитывая специфику менталитета пуштунов и их историю.

В период пребывания талибов у власти (1996 – 2001 гг.) вопрос о границе ни разу не был поднят, что, по мнению МД Хамид Хади, исследователя – афгановеда, объясняется следующим образом: талибы не знали историю вопроса и политические интересы Британской Индии в регионе, поэтому будучи ограниченными лишь экстремистской «идеологией», оставили данный вопрос. В 2001 г. в Пакистане министр внутренних дел правительства талибов Абдул Разак на вопрос о будущем линии Дюранда, уклонившись от прямого ответа, сказал, что между мусульманами не должно быть границ^[28], из чего следует, что главной целью правительства талибов было установление государства с упором на мусульманскую специфику, нежели на фактор этнического единства.

Пуштунский вопрос не являлся актуальным в период нахождения у власти пуштуна Хамида Карзая (2004-2014 гг.). Линию Дюранда он назвал «линией ненависти, выстроившей стену между двумя братьями»^[29], в то же время он выступал за выстраивание дружественных отношений с Пакистаном, однако отмечал, что он никогда не признает линию легитимной. Хамид Хади отмечает, что официально Карзай не выступал с призывами поддержать создание «Свободного Пуштунистана», таким образом, пуштуны упустили возможность пересмотра соглашения о линии Дюранда с Пакистаном и международным сообществом (ООН и Гаагский суд), что дало возможность впоследствии использовать данный вопрос в качестве удобной платформы для размещения террористических баз на территории Пакистана^[30].

В настоящее время ключевым положением в афганской политике относительно непризнания линии Дюранда является факт ограниченности действия договора о границе. Действие договора по данной версии прекратилось в 1993 г. и до сих пор Афганистан отказывается его обновлять. Более того, афганцы считают, что регион Хайбер Эдженси к северу от города Читрал, который до сих пор остается не демаркированным, должен был быть передан Афганистану после 1993 г. таким же образом, как и Гонконг был возвращен Китаю. Поэтому Кабул отказывался обновлять действие договора с 1993 г. Пакистан же старался всеми возможными способами, в том числе посредством использования военачальников и талибов, заставить подписать обновленный договор^[31].

Говоря о взгляде пакистанской элиты относительно проблемы линии Дюранда, можно сослаться на слова министра иностранных дел Пакистана (1997-2000 гг.) Шамшад Ахмада, который в своей работе под названием «Pakistan and world affairs» выражает точку зрения пакистанцев по данному вопросу, которая основывается на факте, что принятие линии Дюранда означало не только установление индийско-афганской границы до конца правления Британской Короны, но и послужило международным подтверждением легитимности границы между Афганистаном и Пакистаном после получения независимости в августе 1947 г. ^[32]. Таким образом, для пакистанской стороны линия Дюранда является решенным вопросом в двусторонних отношениях, а также признанной на международном уровне границей.

Для Пакистана сохранение линии Дюранда является жизненно важным, т.к. в противном случае более 60% его суверенной территории стоит под вопросом^[33]. Пакистан занимает твердую позицию относительно того, что Афганистан должен признать договор о линии Дюранда, дав согласие соблюдать 2640-километровую границу между двумя странами. Официальный представитель МИД Пакистана Моаззам Кхан в октябре 2012 г. заявил, что линия Дюранда является международно признанной межгосударственной границей, поэтому данный вопрос считается решенным и закрытым^[34].

Для смягчения националистических настроений среди пуштунского населения, правительство Пакистана стало проводить мероприятия, способствующие единению нации. В качестве яркого примера стоит привести факт об уменьшении упоминаний в пакистанских научных кругах фактов об этнических различиях народов Пакистана. Мадиха Афзал, академик Брукингского Института, считает, что подобные действия направлены на объединение народов религией, когда как в случае с Пакистаном культурная идентичность, наоборот, выступает разделяющим фактором^[35].

В целом, говоря о политике Пакистана относительно пуштунского населения, то, благодаря соглашениям с пуштунскими племенами, а также трате значительных средств для обеспечения стабильного развития провинции Пухтунхвали, Исламабаду уже седьмой десяток лет удается удерживать их в сфере своего политического, экономического и военного влияния^[36]. Вероятнее всего пик подобной «щедрости» был вызван необходимость сохранить хлипкую территориальную целостность государства после отделения в 1971 г. Восточного Пакистана, впоследствии ставшего независимым государством Бангладеш.

Таким образом, диаметрально противоположные точки зрения Афганистана и Пакистана по поводу признания линии Дюранда государственной границей служат причиной ухудшения межгосударственных отношений и использованию неправомерных способов воздействия друг на друга, что создает проблемы для всего мирового сообщества, поэтому комплексность расклада ситуации на уровне двусторонних отношений, регионе и мире в целом не позволяет уверенно прогнозировать ситуацию с линией Дюранда. С юридической точки зрения, проблема, скорее всего, будет оставаться камнем преткновения двух государств еще длительное время. Что касается реальной границы, то это в основном будет зависеть от общего положения в Афганистане и Пакистане.

Пуштуны Афганистана до сих пор надеются, что однажды им удастся вернуть территорию своих предков, однако, учитывая настоящие реалии в обеих странах, подобный романтизм представляется нереалистичным, т.к. у Афганистана недостаточно политических, экономических и военных средств к реализации подобной идеи и обеспечению достойного уровня жизни пуштунов и своего населения в целом. Поэтому логично предположить, что 30 млн пуштунов в относительно стабильно развивающемся Пакистане демонстрируют слабое стремление присоединиться к 15 млн собратьев в Афганистане. Активная политика М. Зии Уль Хака по предоставлению пуштунам доступа к государственным механизмам, а также средств к улучшению уровня жизни сыграла решающую роль в ассимиляции народа, несмотря на этническую принадлежность^[37].

В настоящее время становятся все более популярными идеи транснационалистов, отстаивающих точку зрения, что понятие государственных границ в глобализирующемся мире больше не играет прежней доминирующей роли в международных отношениях^[38]. Поэтому смешение народностей и исчезновение национальных государств является нормальным явлением, отражающим процессы глобализации. В этой связи, известный афганский исследователь Гхафур Ливал считает, что разрешение пограничной проблемы «находится в руках самих пуштунов», а не государств Афганистана и Пакистана^[39], делая акцент на необходимости усиления взаимодействия в борьбе с терроризмом в регионе посредством работы региональных механизмов, таких как: СААРК, а также внимательному отношению к изучению культурной идентичности пуштунов, которое поможет тщательнее отнестись к совместной работе над данной проблемой^[40].

Нынешний президент Афганистана Ашраф Гани Ахмадзай выстраивает политику, заложенную предшествующими правительствами государства, стараясь также учитывать современные реалии международных отношений, а также межэтнический фактор в Афганистане и вопрос о региональной безопасности, что подтверждается принятым летом 2017 г. двусторонним соглашением государств о проведении совместных операций на линии Дюранда^[41].

Несмотря на наличие путей выхода из затяжной конфликтной ситуации, решающую роль играет национально-этнический фактор. Вышеупомянутые черты пуштунов непосредственно оказывают влияние на ход событий относительно пограничного вопроса: национальная гордость, воинственный характер и кодекс чести Пухтунвали заложили прочную основу для воспитания новых поколений народности, настроенных против признания линии Дюранда, в особенности это касается пуштунов, проживающих на территории Афганистана, чья политика на протяжении существования афгано-пакистанского территориального конфликта отличается настойчивым непризнанием границы в Пакистаном в качестве легитимной.

В настоящее время, стоит отметить, что ни Пакистан, ни Афганистан не являются в полной мере интегрированными в этническом и религиозном плане государствами. В данном контексте, открытая граница линии Дюранда сможет стать перспективой глобализации, ведущей к процветающей торговле, прогрессу и свободе передвижения. Выходом из сложившейся в большей степени политической ситуации не является продолжение вражды между государствами, а инновационные стратегии по развитию сотрудничества. Таким образом, согласованное управление трансграничными спорами поможет превратить эту линию конфронтации в линию сотрудничества.

Правительству обоих государств стоит также учитывать идеи, следующие из научно-исследовательских кругов. Так, С. Кайим и У. Джавайд предложили путь совместной организации приграничных конфликтов, подразумевающий механизмы координированного пограничного управления, основанного на концепции «мягкой торговли» ОБСЕ, отдельные приграничные посты для контроля пересечения границ, а также создание центров сотрудничества и контроля на примере Шенгенского соглашения, что не только позволит постепенно нормализовать двусторонние отношения между государствами, но и регулировать вопросы региональной безопасности^[42]. При непосредственном участии таких институтов, как министерства внутренних дел, таможенные управления, иммиграционные службы, министерства иностранных дел, министерства финансов, агентства приграничной безопасности и министерства обороны, государства имеют возможность в полной мере заняться вопросами безопасности, сотрудничая на основе взаимного доверия, сделав передвижение через границу для представителей пуштунской нации свободным, следуя принципам международного права.