Исследование феноменов «надежда» и «безнадежность» в психологии

Савинков Станислав Николаевич ORCID: 0000-0002-5485-4066 Ведущий психолог ФКУ ЦЭПП МЧС России; доцент кафедры психологии Московского гуманитарно-экономического университета 127055, Россия, Москвская область, г. Москва, ул. Ленинский Проспект, 16, каб. 402 Savinkov Stanislav Nikolaevich Leading psychologist, EMERCOM of Russia; Associate professor, Department of Psychology, Moscow University for the Humanities and Economics 127055, Russia, Moskvskaya oblast', g. Moscow, ul. Uglovoi Pereulok, 27a, kab. 2-5 savinkov-psy@mail.ru Другие публикации этого автора

Реалии современности предъявляют высокие требования к эмоциональной устойчивости личности во всех сферах социальной жизнедеятельности. Эмоциональный фон личности во многом обусловливает успешность деятельности: профессиональной, социально-бытовой, образовательной и пр. Понимание императивов регулирования эмоциональной сферы предопределяет необходимость реализации аналитического подхода к пониманию сущности различных феноменов, которые прямо или косвенно опосредуют эмоциональное развитие личности в условиях окружающей действительности. Среди данных феноменов в области психологических исследований достаточно значительное внимание уделяется феноменам «надежда» и «безнадежность».

Проблематика взаимообусловленности состояния и развития личности от положительного или отрицательного эмоционального настроя имеет представление в психологической науке на основе ряда концепций понимания сущности вышеуказанных феноменов, изучение которых позволило стать распространенным убеждению, что положительный эмоциональный настрой обеспечивает успешность процесса и результата в какой-либо деятельности, а негативные (отрицательный) эмоции затрудняют процесс деятельности, мешая достижению необходимых результатов.

Интерес к данной проблемной области предвосхитил тематику и цель исследования, заключающуюся в анализе концепций понимания феноменов «надежда» и «безнадежность» в психологии.

Говоря о данной проблеме, необходимо отметить, что психологии надежды и безнадежности нашла свое отражение, как в работах ведущих отечественных, так и зарубежных исследователей Е. П. Ильина ^[2], В. А. Лабунской ^[5], В. И. Моросановой ^[6], В. А. Пономаренко ^[10], А. Н. Славской ^[12], Э. Фромма ^[19], В. Франкла ^[15], Д. Групман ^[20], Ц. Шнайдер ^[21], Ш. Тейлор ^[22] и др.

Необходимость этимологического анализа рассматриваемых понятий обусловила обращение к Толковому словарю русского языка Д. Н. Ушакова который определяет надежду как ожидание чего-либо радостного, приятного, соединенного с уверенностью в возможности осуществления ^[14]. Таким образом, человек может самостоятельно подпитывать свою надежду, и даже делиться ей с другими.

К. Хорни отмечала, что «люди могут переносить тяжелейшие испытания, пока существует их надежда» ^[16].

В. Франкл, также писал в своих работах, что отказаться от надежды, по сути, означает сдаться. Даже в самой трудной ситуации, субъект не должен терять надежду, «потому что ни один человек не знает, что принесет ему следующий день, и даже – следующий час» ^[15].

По мнению Э. Фромма, надежда преобразует бытие человека, делая ее осознанной, направленной к новым достижениям и перспективам. Надежда способствует тому, что человек воспринимает проблемы и трудные ситуации не как угрозу жизни и здоровью, а как некий вызов, к которому можно подготовиться. В его трактовке «надежда – это решающий элемент в любой попытке осуществить социальные изменения в направлении большей жизненности, осознанности и разума» ^[19].

В работах М. Селигмана, известного представителя позитивной психологии, надежда рассматривается как «умение человека объяснять самому себе возникающие трудности как временное и даже необходимое явление в жизни» ^[11].

Вышеуказанные авторы связывают деятельность человека с преодолением жизненных трудностей, поэтому считают, что надежда играет в этом определяющую роль.

Андрусенко В. А., замечая, что бессмысленная и бесполезная деятельность является источником безнадежного существования человека, для поиска места надежды в эмоциональной сфере личности выводит следующую формулу (Рис.1):

Добро

Надежда = Деятельность ------------------

Зло

Рисунок 1. Формула роли «надежды» в эмоционально-ценностной и деятельностной сферах личности по В. А. Андрусенко.

В данной формуле отражается амбивалентный характер надежды, как для самого человека, так и для окружающих его людей. В. А. Андрусенко отмечает, что, трансформируя свою надежду во «внешнюю» (социальную) сферу, регулируемую посредством норм, правил, нравственных устое и традиций, выражаемых в специфическом «ответе» общества, человек способен ее корректировать под воздействием и осознанием возникающих чувств. Также ученый отмечает, что, если надежда, возникающая как феномен внутренней сферы личности опосредуется человеческим желанием, то реализованность внешней надежды регулируется уже волевыми императивами.

С позиций А. Н. Славской, говорящей о чрезвычайной важности интерпретаций, которые личность связывает с происходящими событиями, отмечая, что уверенность субъекта повышается в зависимости от способа самовыражения в сложных, меняющихся и противоречивых условиях, важность самой функции интерпретации является прерогативой внутреннего субъективного мира личности. А, как известно, внутренний мир личности как субъекта, продуцирующего ценностно-смысловые и смысло-жизненные конструкты, регулирует опосредованность в деятельности понимания, идентификации и объяснения личностью самой себя для себя и окружающего мира ^[12].

Мыслители и ученые, область деятельности которых определена концептуальными основаниями экзистенциализма ^{[3; 9; 19]} выделяют несколько основных функций, которые выполняет надежда в жизни человека, при этом, они не всегда однозначны.

Отмечается, что, с одной стороны надежда выполняет связующую функцию человека с планом его бытия, однако, в то же время, замечают, что надежда представляет собой жизнепрепятствующую силу, пролонгирующую переживания и трудности людей, а также выступающую «тормозом» личностного роста, «самообманом», замедляющим или делающим невозможным процесс полноценного саморазвития и самосовершенствования. Такая надежда может давать человеку мнимую иллюзию, при которой он не способен адекватно оценить ситуацию. Застревая в необоснованных чрезмерно выраженных положительных эмоциях, человек теряет время, необходимое для осуществления изменений.

Э. Фромм, говоря о парадоксальности надежды, выделяет особый вид «пассивной» надежды, который является замаскированной формой безнадежности.

Таким образом, в условиях современных тенденций развития интегративной психологической науки, представлены две радикальные позиции смысла феномена «надежда» в жизни человека. Наиболее значимыми, подчеркивающими бытийный, онтологический смысл надежды являются концепции, в которых надежда наделяется жизнеспособствующей силой, выступает фундаментом человеческого существования, наделяется функцией противостояния бытию ^[5].

Феномен «безнадежности», в отличие от «надежды», является менее освещенным в психологической науке. Вероятно, это связано с тем, что безнадежная ситуация, как правило, связана с негативно окрашенным чувством отчаяния. В свою очередь, отчаяние, у человека, возникает в связи с потерей надежды, что позволят рассмотреть данные феномены как полярные категории.

Некоторые психоаналитически ориентированные авторы, считают, что чувство безнадежности связано с индивидуальным типом мышления, а точнее, с неспособностью воспринимать иную точку зрения, кроме своей. В результате, человек испытывает трудности и не может найти другое решение проблемы. Так К. Хорни, связывает безнадежность с внутренними конфликтами невротической личности, в которых она проявляется наиболее ярко ^[16].

К. Муздыбаев отмечает, что феномен «безнадежности» концептуально «утверждает» безысходность конкретной ситуации, определяемой невозможностью реализации собственных желаний, что заставляет человека отказываться от ожиданий чего-либо прогрессивного и позитивного в перспективах будущего ^[8].

С позиций Е. П. Ильина, безнадежность имеет экстраполяцию в виде систематических неудач в жизни человека, опосредуя тем самым проявление депрессивного состояния, сопровождающегося утратой настойчивости и волевых усилий ^[2].

С точки зрения Ш. Тэйлора, феномен «безнадежности» является проецируемым и на сферу здоровья человека, многоаспектность которого представлена и такой категорией как «психическое здоровье». Высокий или достаточный уровень психического здоровья, с позиций Ш. Тэйлора, определяется зависимостью видеть окружающее в позитивном аспекте, чем оно на самом деле есть ^[22]. В своих работах, Ш. Тэйлор также отмечает, что нормальному человеческому мышлению свойственны чрезмерно позитивные самооценки, преувеличенное восприятие контроля или мастерства и нереалистичный оптимизм.

Таким образом, становится очевидна взаимосвязь надежды и оптимизма в жизни человека. По мнению Н. А. Уточкина ^[13] оптимизм формирует положительную оценку актуальных и прошлых событий, дает надежду и позитивные ожидания относительно прогнозируемых событий. Это особенно значимо на современном этапе развития общества.

Исследования, проведенные E. Diener и E. M. Suh ^[18] на многонациональной выборке в 40 странах, показывают, что уровень положительных и отрицательных эмоций, переживаемых людьми, принадлежащих различным этническим группам, предопределяет схожесть эмоциональных реакций, их насыщенность и окраску. Э то означает, что по доминирующей валентности переживаний, люди похожи друг на друга.

Одной из методик исследования является «Шкала безнадежности» разработанная А. Беком ^[17] и много лет применяемая во многих странах в качестве эффективной методики для изучения субъективного благополучия человека, она содержит 20 утверждений, касающихся будущего пациентов (девять утверждений относятся к исследованию надежды, а одиннадцать к исследованию безнадежности).

По данным некоторых ученых, уровень феномен «надежда» и «безнадежность» имеет императивы возрастного регулирования. Так, например, с точки зрения А. А. Горбаткова, уровень надежды в более молодом возрасте значительно превышает уровень безнадежности (Таблица 1) ^[1].

Таблица 1. Показатели исследования уровня проявления надежды и безнадежности среди подростков (по данным А. А. Горбаткова)

где, М – среднее значение; SD – среднеквадратическое отклонение; n – количество испытуемых; t – значение коэффициента Стьюдента; р – уровень достоверности.

А. А. Горбатков, анализируя имеющиеся методики, предназначенные для измерения уровня проявления надежды и безнадежности, отмечает, что, зачастую, они представляют собой одномерные шкалы, которые позволяют получать информацию только о валентности эмоционального образования, и содержат или только утверждения, «непосредственно» указывающие на интересующие исследователя эмоции, или (наряду с ними) утверждения, касающиеся противоположных эмоций.

Таким образом, подводя итоги статьи, считаем необходимым еще раз отметить, что понимание сущности феноменов «надежда» и «безнадежность», представленной в концепциях и взглядах различных ученых, позволяет предметно говорить о способах и инструментах регулирования эмоциональной, эмоционально-ценностной и, как следствие, деятельностной сфер личности.

Исследования показывают, что благодаря надежде на разрешение своей проблемы, человек выбирает поведенческие стратегии, которые его активизируют, придают значимость его выбору. Таким образом, надежда выполняет регулирующую функцию человеческого общества, в целом.

Однако, надежда, как и безнадежность, носят не только социальный характер, но и индивидуально-побудительный, так как связаны напрямую с самооценкой личности, эмоциональным регулированием её деятельности, а также с мотивацией и потребностями.