«Добрый король Анри»: к истории одного мифа.

Лощилова Татьяна Николаевна кандидат исторических наук доцент, кафедра истории древнего мира и средних веков им. В.Ф. Семенова, Московский Педагогический Государственный Университет 119991, Россия, г. Москва, ул. Малая Пироговская, 1, стр.1 Loshchilova Tatyana Nikolaevna PhD in History Docent, the department of Ancient and Medieval History named after V. F. Semyonov, Moscow State Pedagogical University 119991, Russia, g. Moscow, ul. Malaya Pirogovskaya, 1, str.1 tn.loschilova@mpgu.su Другие публикации этого автора

Носова Екатерина Сергеевна кандидат исторических наук доцент, кафедра истории древнего мира и средних веков им. В.Ф. Семенова, Московский Педагогический Государственный Университет 119991, Россия, г. Москва, ул. Малая Пироговская, 1, стр.1 Nosova Ekaterina Sergeevna PhD in History Docent, the department of Ancient and Medieval History named after V. F. Semyonov, Moscow State Pedagogical University 119991, Russia, g. Moscow, ul. Malaya Pirogovskaya, 1, str.1 knosova@yandex.ru

Необыкновенная, яркая, наполненная взлетами и падениями, но неизменная шедшая к вершинам власти и славы, судьба Генриха IV Бурбона (1553–1610) привлекала внимание историков, деятелей культуры и простых обывателей своим динамизмом, трагизмом и противоречием. Это один из узнаваемых всеми образов, ярчайший пример славного правления, к которому впоследствии будут обращаться монархически настроенные представители власти, примеряя на себя или обозначая потомком Великого короля. Сам титул «Великий» дважды прозвучал во французской истории – первым это звание получил император Карл, создатель Каролингской империи, и второй – Генрих IV, примиривший и восстановивший разоренную долгими религиозными войнами страну, избавивший ее от угрозы потери независимости и основавший последнюю династию французских королей. Именно их конные статуи стоят в самом центре Парижа на площади рядом с собором Нотр-Дам, с латинским титулом «MAGNUS».

Правление Генриха IV было наполнено противоречиями, его путь к власти, такой долгий и мучительный, достоин внимания и изучения. Он несколько раз из политических соображений менял вероисповедание, сложно подсчитать, кого в своем окружении король имел больше: сторонников или противников. Ропот недовольных, сопровождавший все его правление, неоднократно поднимался как со стороны вчерашних союзников – протестантов, так и со стороны принявших нового короля католиков. Приход к власти представителя новой династии из рода Бурбонов, неоднозначно был воспринят современниками и это во многом поспособствовало тому, что король и его ближайшее окружение формируют новый образ правителя.

Транслируемые представления о власти в средние века и в раннее новое время были одним из основных средств коммуникации с подвластным населением, являлись тем языком, с помощью которого различным слоям общества сообщались сведения о правителе, призванные укрепить его власть. Прошедшее через идеи тираноборчества французское общество, нуждалось в правильно сконструированном образе государя с четко выверенной системой представлений о нем, от чего и зависела в дальнейшем успешность проводимой им политики и принятие легитимности его правления.

Основной целью исследования является изучение этапов формирования мифа «о добром короле Анри», что позволит проиллюстрировать, основы на которых строилась «абсолютная» королевская власть во Франции.

Источниками для исследования стали художественные образы Генриха IV на полотнах знаменитых французских художников и граверов, монеты и медали с изображениями короля, созданные в разные периоды его жизни, а также эстампы с медалей времен Генриха IV выполненные Себастьяном Леклерком. Весь этот широкий круг визуальных источников позволяет рассмотреть заявленную проблематику достаточно объемно и с разных точек зрения, создавая при этом представление о максимально возможном охвате общественного сознания при формировании положительного образа короля.

В настоящее время в отечественной медиевистике монеты и медали времен Генриха IV, представляющие собой интереснейший памятник по истории Франции, являются наименее изученным источником и редко вводятся в научный оборот.

Монеты, выпущенные в период с 1589 по 1610 гг. относятся к различным монетным дворам Франции. Их изучение представляет большой интерес для уточнения титулатуры короля, образа правителя, который был на них явлен. Монеты разных достоинств были предназначены для разных целевых аудиторий и вполне естественно, что отражают они понятную и читаемую символику. В качестве источников были привлечены опубликованные каталоги Кабинета монет, медалей и древностей Национальной Библиотеки Франции ^[2].

Медали, которые никогда не были платежным средством, а скорее памятным знаком, в еще большей степени характеризуют устремления власти к выделению значимых для нее событий. Сюжет и композиционные решения медалей находились в тесной взаимосвязи с происходившими в стране событиями: военной победе, заключении мира, рождении наследника. Эта традиция Возрождения, воспринятая от итальянских медальеров, получила широкое распространение во Франции с середины XVI столетия, а свой расцвет переживала во времена правления Людовика XIV, когда Академия искусств получила королевский заказ на изготовление типовых медалей, отражающих самые значимые события правления короля.

Медали не только сохранили портретные образы правителей и их титулатуру, которые располагаются на аверсе изделия, но и наполнены аллегорическими сценами, девизами и высказываниями с оборотной стороны. Расшифровка данных сообщений, привязка их к конкретному событию через дату и атрибутику повествования, позволяют определить уровень значимости отраженного события и того как его презентует обществу власть.

Медали разбросаны по многочисленным музейным коллекциям, их достаточно сложно собрать воедино, поэтому в исследовании были привлечены эстампы придворного гравера Людовика XIV Себастьяна Леклерка, который в 80-е годы XVII столетия по приказу короля, изготовил их с медалей, хранившихся на тот момент королевской сокровищнице. В настоящее время коллекция эстампов Леклерка хранится в муниципальной библиотеке г. Лиона ^[1]. Она насчитывает 152 листа изображений, на которых выгравированы медали начиная со времен Карла VII и до Людовика XIII. Интересующий нас период отражают изображения 38 медалей времени Генриха IV. Собранные воедино на нескольких листах эстампы позволяют составить четкое представление об общей картине образа королевской власти, которая предлагалась в этот момент обществу.

Другим не менее значимым источником являются художественные образы, гравюры и портреты Генриха Бурбона. Приход к власти новой династии требовал воплощения в официальной культуре выражения новой идеи государственной власти. Аспекты репрезентации короля были достаточно разнообразны. Генрих IV и его ближайшее окружение сделали акцент на формировании образа короля, раскрывая его через многочисленные античные аллегории. Это повлекло за собой создание различных образов монарха, каждый из которых выполнял определенные функции и был связан со своим кругом задач. Функциональное назначение каждого образа проявлялось по-разному: для аристократии и придворного дворянства, для буржуазии и крестьянства, но абсолютно для всех трактовалась идея «доброго короля» и величие королевской власти над прочей на земле. В исследовании были использованы работы Н. Боллери, П. Фиранс, Т. де Леу, Т. Дюбрейль, Ж. Бюнель, П.П. Рубенса, Ф. Пурбуса Младшего.

Особенности источниковой базы исследования, обусловили использование системного подхода и применение различных методов анализа: сравнительно-исторического, социокультурного, искусствоведческого, а также методов микроистории.

Историографический материал охватывает несколько полей исторических исследований, что обусловило его междисциплинарность. В процессе изучения репрезентации власти происходит объединение исследовательских интересов целого ряда научных областей: культурологии, истории, семиотики, философии и т.д.

В последние несколько лет в исторической науке обозначился поворот к проблематике, которая относится к исследовательским приоритетам обновленной социальной истории и исторической антропологии. Основное внимание ученых концентрируется на «человеческой составляющей». Одним из ключевых направлений в данной области является изучение форм репрезентации правителя и выстраивание коммуникаций с ближайшим окружением и обществом в целом.

Рассмотрение механизмов и воплощение различных форм репрезентации власти в период правления Генриха Бурбона приводит к необходимости воссоздания целостного культурного исторического пласта французского истории.

Особое внимание хотелось бы уделить характеристике нескольких работ, а именно исследованиям созданных школой «Анналов», обращающихся к ментальному плану исторической повседневности. В своих трудах М. Блок ^[9] неоднократно обращает внимание на то, что на формирование репрезентации власти влияют две основные составляющие: ментальные установки предшествующего периода и ментальные установки, сформировавшиеся в настоящее время. Ментальные установки прошлого живучи и восприняты обществом на уровне неосознанного и именно здесь скрыто объяснение многих поступков индивида. На примере исследования феномена «целительной силы королей» М. Блок показал, что вера сформировалась под влиянием нескольких факторов. С одной стороны, это был продукт индивидуальной мысли со стороны политической элиты, с другой стороны, это сохранившаяся вера в сакральную силу отдельных родов, о которых писал Тацит. Также М. Блок обратил внимание на то, что характеристика ментальности общества в целом дополняется различными установками всех социальных групп, что способствует формированию особых образов правителей для них.

Логичным продолжение работ М. Блока является монография Р. Мунье ^[16]. В исследовании, проведенном на анализе значительного источниковедческого материала, историку удается проследить основные вехи формирования идеи о короле-Солнце в период правления Генриха Бурбона. Той идеи величия королевской власти, которая будет поддержана и развита уже в период правления Людовика XIV. Была поставлена проблема изучения коллективной психологии, ее изменения и возможности формирования. Он утверждает, что тенденция возвеличивания короля проявилась с первых лет его правления и среди авторов данной легенды он называет придворного историка Андре Дюшена, гуманиста Жерома Биньона, Ги Кокиля юриста из Ниверне и других. Р. Мунье приходит к выводу о том, что «Сочинения, проповеди, медали, гравюры, позже надгробные речи и панегирики – те, кто создавал его легенду использовали все: и при его жизни, после отречения, и, возможно, еще активнее после его смерти, в период горя и отчаяния» ^{[16, 299]}.

В отечественной историографии наибольший интерес представляют труды Уварова П.Ю., посвящённые анализу развития тираноборческой традиции в обществе на фоне двух цареубийств (Генриха III и Генриха IV), совершенных в конце XVI – начале XVII веков ^[21].

Уваров П.Ю. проиллюстрировал неоднозначность восприятия обществом цареубийства с точки зрения сформировавшего общественного мнения. Генрих III был убит на волне борьбы с тираном. «В условиях эсхатологического отчаяния сакральное отношение к королю было чревато переносом на него всех грехов. Соединившись с тираноборческой традицией, предопределило исход. Король был обречен» ^{[21, 219]}. «Генрих IV был убит католической страной, не желавшей вести глобальную войну против католического мира. Он был убит духом Лиги»^{[21, 230]}, но изменившееся отношение к власти и личности короля к 1610 году, привело к тому, что общество восприняло его убийство как трагедию, и смерть Генриха IV еще сильнее укрепила сложившийся королевский миф.

Научные труды И.Я. Эльфонд ^[22], посвящены изучению процесса формирования политического и династического мифа, основанном на анализе идеологов тираноборческой и лигёрской доктрин. Выявляется процесс борьбы двух династических линий Валуа и Гизов, обращая внимание на востребованность в этот момент обращения к вопросам генеалогии, и попытках Гизов утвердить право на легитимность своего правления, апеллируя к происхождению от Каролингской династии, в противовес Валуа, потомков Капетингов и узурпаторов власти. Иллюстрируется сложнейший процесс борьбы за власть, проявленный в ходе Религиозных войн и завершившийся утверждением новой династии на французском престоле и новой династической доктрины. Автор показывает, как «в конструировании мифа сочетаются открытые измышления и исторические факты» ^{[22, 352]} для подтверждения последней. Проанализировав дальнейшее развитие доктрины во времена правления первых Бурбонов и, в частности произведения Эдда де Мезре (придворного историка короля Людовика XIV), автор приходит к выводу, что «династический миф вполне сознательно сфальсифицирован для доказательства полной планомерности прихода на трон династии Капетингов, в том числе и последней ветви – Бурбонов» ^{[22, 360]}.

Вопросу о роли мифа в истории была посвящена широкая академическая дискуссия, прошедшая в ИВИ РАН в 2017 году, на ней освещалась самая широкая проблематика, затрагивалась в целом проблема определения понятий «история», «исторический миф» и то, как они могут соотноситься между собой, были выявлены ситуации и процессы, при которых «история» превращается в «идеологию», необходимую в данный момент государству для управления обществом и решения определенных поставленный перед ним задач, включая и вопросы легитимности власти. В качестве таких иллюстраций, были продемонстрированы примеры как удачной так и неудачной попытки мифологизации того или иного правления в истории или способы трансляции обществу того или иного исторического знания. Были проанализированы этапы формирования мифа и условия его существования и функционирования. Надо сказать, что в целом историческое сообщество участников дискуссии, не пришло к каким-то определенным и четким итоговым определениям, поскольку это оказалось достаточно сложно сделать, но позволило еще раз осмыслить данную проблематику ^[13].

Не менее важными являются исследования, посвященные расшифровке различных символов, составляющих культурный код эпохи. Каждое визуальное произведение необходимо изучать в его социальных связях с исторической реальностью, и историей его создания автором. Раскрытие культурного опыта визуальности прослеживается в работах Г. Вёльфинга ^[10], М.Дворжак ^[11], Х. Зедльмайра ^[12], Э. Панофского ^[17].

Как видно из историографического обзора в отечественной и зарубежной историографии проблематика исследования репрезентации власти сквозь призму формирования мифологического образа на примере Генриха IV является актуальным направлением исследования.

Научная новизна заключается в исследовании образа «доброго короля Анри» с междисциплинарных позиций. Изучение репрезентации власти и политического символизма, в рамках потестарной имагологии, является динамично развивающимся направлением исторической науке в отечественной и зарубежной историографии. Особый интерес для исследователей представляют короли, которые сумели осознать выгоды публичного самопредъявления и роли образов власти для успешности ее правления. Также в научный оборот вводятся малоизученные в отечественной медиевистике источники в рамках данной темы.

Идея формирования положительного образа Генриха IV родилась в самом начале его правления, в связи с необходимостью подчеркнуть легитимность власти вчерашнего протестанта и с течением времени трансформировалась в образ «Отца отечества» – короля, который всецело заботится о своих подданных, и при котором они обретут благополучие.

После убийства Генриха III в 1589 г., несмотря на то, что трон должен был наследовать Генрих Наваррский, общество активно искало фигуру способную соответствовать заложенному ранее идеалу католического короля. Генрих IV, мягко говоря, не соответствовал данной роли из-за своих политических и религиозных убеждений, но оказавшийся первым по праву наследования, вынужден был пойти на серьезные уступки, в частности, отречься от протестантского вероучения.

Обряд венчания на царство Генриха IV, прошедший в Шартре 27 февраля 1594 года, не соответствовал основным канонам коронации французских королей. С короля по-прежнему не было снято отлучение от римской церкви (что произойдет лишь в 1595 году), а его переход в католичество, признавался не всем французским духовенством и аристократией ^[15]. Соперничество с герцогом Майенским и Католической лигой, не позволило королю прибыть в г. Реймс, в кафедральном соборе которого в соответствии с традицией, французские короли проходили обряд помазания на царство. Здесь же находились капли священного елея в Святой стекляннице, как атрибут божественного благословения. Для Генриха IV оставался лишь один способ подчеркнуть свое право на правление и избранность Богом – исцелить золотушных больных после обряда коронации.

Следуя за идеями М. Блока, Уваров П.Ю. обращает особое внимание на феномен исцеления золотушных больных французскими королями: «…король живой символ, воплощение общего блага, гарант человеческого единства, помазанник Божий, способный исцелять одни своим прикосновением» ^{[21, 208-209]}. Феномен исцеления больных являлся в средневековье символом легитимности власти французских и английских королей. Он берет свое начало со времен правления Людовика IX Святого. Дар исцеления даруется Богом в процессе коронации и являет собой проявление Божьей воли и милости, обращенной к французскому народу, являя ему своего избранника.

Венчание на царство Генриха IV завершилось возложением королем рук на больных золотухой. И чудо исцеления свершилось! Право Генриха Бурбона на французский престол было подтверждено самим Богом. Обряд, успешно проведенный у дверей собора, стал ярким образцом его избранности и легитимности, о чем многократно объявили по всей Франции, а гравюры с изображением данного события стали распространенным явлением (Рис.1).

Рис.1 П. Фиранс. Генрих IV проводит обряд исцеления больных золотухой. Национальная библиотека Франции, Кабинет эстампов, Париж

В честь коронации Генриха IV была выпущена медаль. На реверсе она несет часть фразы из произведения Вергилия «Буколики» Эклоги IV, воспевающей золотой век: «REGET VIRTUTIBUS ORBEN» – «Буду управлять миром благодаря доблести». В центре медали изображена богиня, в образе Франции, с лавровым венком и пальмовой ветвью в руках, стоящая на земном шаре и являющая собой целый комплекс символов: мира, победы, триумфа, плодородия и благополучия. Кадуцей и палица, находящиеся по обеим сторонам от нее лишь подчеркивают идеи восстановления былого величия и порядка (Рис.2).

Рис.2 С. Леклерк. Эстамп с медали Генриха IV. Муниципальная библиотека г. Лион, Франция, F17LEC005750.

С этого момента началось постепенное выстраивание образа короля отвечающего за благополучие своего народа перед Богом. Данная идея была зафиксирована еще в период правления Карла V Валуа и получила свое отражение во время коронации. При обряде принятия «Наследственного королевства Франция», давалась клятва: «Справедливость и правосудие является залогом трона …» ^{[19, 287]}, далее говорилось об ответственности государя перед лицом Бога за весь народ, переданный под его власть. Эта идея стала центральной для праведного и справедливого правителя, в противовес тирану, облик которого так подробно был проработан с середины XVI века тираноборцами. Широкое распространение во французском обществе их идей, заставило по-новому сформулировать доктрину идеального государя. Волею судеб во французской публицистике тираном выступил католический король Генриху III, а идеальным государем – Генрих IV Бурбон.

Как мы увидим в дальнейшем, сконструированные образы Генриха IV соответствовали определенным эпизодам его жизни, становясь основой для создания индивидуальной мифологии. Характерно, что античные аллегории создавали нужные ассоциации среди придворного круга, в то время как для низших социальных слоев акцент смещался в строну реальных событий.

Для выстраивания идеала использовались все доступные методы официальной пропаганды, которые уже были отработаны в предыдущие эпохи и лишь некоторые из них использовались впервые. Например, на гравюре Томаса де Леу Генрих IV изображен сидящим на троне в костюме для коронации со священными инсигниями французских королей. Одной ногой он попирает поверженное им чудовище, оружие, щиты, знамена врагов. Голова его увенчана лавровым венком, который поддерживают над ним два ангела. Изображение базируется на синтезе христианских и античных тем, создавая новый мифологический образ правителя величественный и понятный обществу (Рис.3).

Рис.3 Т. де Леу. Генрих IV в коронационном костюме. XVI век. Национальный музей замка По, Франция.

Среди символических коннотаций, связанных с фигурой Генриха Бурбона, особенно выделяется представление о нем как образце доблестного воина - победителя и миротворца. Одним из первых примеров, который предложен был обществу, отражен на простой ходовой монете. Портретный образ Генриха IV на них легко атрибутировать. Это яркий, запоминающийся профиль с крупным носом с горбинкой, пышной бородой и густыми вьющимися волосами. Обращает на себя внимание, что король увенчан лавровым венком, а не короной. Реверс монеты содержит геральдическое изображение королевских лилий (Рис.4).

Рис.4 Ходовые монеты времен Генриха IV, 1604 год, Национальная библиотека Франции, Кабинет медалей, монет и древностей, Париж.

Почему был избран именно лавровый венок в качестве атрибута королевской власти? В эпоху Античности это символ славы, победы или мира. Благодаря тому, что лавровые листья не увядают, растение считалось воплощением нетленности непреходящих ценностей, победы над трудностями и невзгодами. В христианской традиции лавровый венок символизировал верховенство власти небесной, являясь гностическим символом Бога. Видимо, понимание такого простого и доступного образа несущего в себе символику победы и власти было как никогда доступно для большинства. Кроме того, успешная продуманная экономическая и политическая деятельность правительства способствовала продвижению этого образа короля. Отмена взимания всех недоимок за прошлые годы, отказ от сбора тальи на несколько лет, что отражено в эдиктах 1595, 1597, 1598, 1600 годов ^{[3, 246]}, возвращение крестьянам ранее обрабатываемых ими земель и инвентаря могли во многом обеспечить благостное расположение крестьянства в пользу нового правления, особенно на противопоставлении с предыдущими годами войн и жестоких поборов. Крестьянские восстания будут вспыхивать, но несколько позже, когда немного окрепшее крестьянство вновь будет обложено ежегодно возраставшими налогами.

Иная ситуация складывается в отношении аристократии. На золотых монетах эпохи Генриха IV отсутствует его портрет. На них присутствует герб французских королей, имя и титул (Рис.5). Это можно объяснить тем, что золотая монета чаще бывала в руках дворянства, прекрасно читавшего геральдическую символику. В частности, лояльность аристократии была куплена этой звонкой монетой, а также раздачей должностей и земель. Герцог Сюлли в своих мемуарах приводит список выплаченных сумм лидерам оппозиции и эти суммы поражают своими размерами ^{[5, 29-30]}. Принятие короля знатью имело огромное влияние на возможность осуществления его правления в целом. Ведь, несмотря на то, что еще по решению Генриха III, Генрих Бурбон провозглашен сначала дофином, а после гибели последнего и французским королем, реально вступить на престол ему удалось только в 1594 году, после того как представители Католической Лиги приняли и поддержали его.

Рис.5 Золотая монета времен Генриха IV, 1607 г. Национальная библиотека Франции, Кабинет медалей, монет и древностей, Париж, ROY-691.

Именно аристократия и придворное дворянство становятся адресатом художественных полотен, восхвалявших подвиги короля. Сюжеты о победах над испанскими войсками и войсками лиги, о приветствиях и ликовании Парижа при вступлении в него Генриха, изображенные на полотнах великих мастеров, стали важным напоминанием знати о её добровольном признании новой власти. Особенно значимыми эти напоминания оказались во времена правления Марии Медичи, когда сила правящей династии несколько пошатнулась из-за малолетства наследника. Они же повлияли и на потомков, продолжая укреплять образ короля – героя – воина в сознании французского общества.

По обилию и различию художественных материалов, которые были использованы, можно судить о том, что образ «доброго короля Анри» создавался целенаправленно и охватывал все слои общества. Художественные полотна были доступны для обозрения аристократии и придворного дворянства, гравюры, сопровождающие печатные издания книг, в той или иной степени отражающих историю царствования Генриха IV и памятные медали для горожан, монета стала символом для крестьянства.

Основных сюжетов, которые использовались в художественных произведениях для создания образа идеального правителя не так много. Важно обратить внимание на то, какие именно сцены из биографии Генриха были избраны для создания новой иконографии. Во-первых, для образа героя – победителя и защитника Отечества были использованы военные победы в битвах при Куртре, Арке и Иври, вступление в Париж 22 марта 1594 года, победа над герцогом Савойским. Во-вторых, образ Христианнейшего короля формировался на двух особо важных событиях из жизни Генриха – это принятие католичества и исцеление золотушных больных. В-третьих, аллегорический образ Отца Нации и покровителя семьи выстраивался в период его брака с Марией Медичи.

Ключевыми иллюстрациями полководческого таланта и личной храбрости французского короля являются полотна, отражающие события трех самых значимых сражений конца Религиозных войн (битва при Кутре в 1587 г., при Арке в 1589 г. и сражение при Иври 1590 г.), когда войска Генриха Бурбона, сражаются с отрядами Католической лиги и союзными с ней испанцами. Вместе с легендарной фразой, сказанной Генрихом, бегущим с поля боя солдатам в битве при Иври: «Если вы не хотите сражаться, то хотя бы посмотрите на то, как я погибну!» – они стали его символом защитника мира и национальной независимости Франции. Образ короля на картинах и гравюрах, посвященных этим сражениям всегда одинаков. Он изображается в гуще событий, ренессансным рыцарем, сражающимся, скачущим на белом коне с белым султаном на шлеме. Возможно, что заказ на эти картины и воссоздание такого образа победителя был не случаен, так как многие из тех, кто сражался на стороне Католической лиги вскоре стали поданными Генриха IV и, выставление данных полотен на всеобщее обозрение, можно воспринимать как немой укор и напоминание вчерашним противникам (Рис.6).

Рис.6 Неизвестный художник. Битва при Арке. Около 1590 г., Музей истории Франции, Версаль.

Эти же события транслировались через многочисленные античные аллегории, которые прочно вошли в повседневный обиход в искусстве конца XVI века. Одной из наиболее распространенных, в которых изображается Генрих IV, является образ Геракла. Облик героя, существа промежуточного между человеком и богом, в разных контекстах, сопровождает его на протяжении всей жизни. Это и гонимый всеми, но борющийся молодой Геракл – Генрих Наваррский, и победитель герцога Савойского, в шкуре немейского льва, сражающий кентавра, и возносящийся на Олимп, после гибели в «Апофеозе Генриха IV» кисти П.П. Рубенса из цикла галерея Медичи.

Интересно, что Геракл, особенно почитаемый во Флоренции, был одним из любимейших античных героев представителей династии Медичи и привнесенный на французскую землю итальянскими мастерами с середины XVI века часто характеризует образы последних Валуа. Так, например, на одной из медалей Карл IX, как борец с ересью, сражает ларнейскую гидру, являющую собой образ протестантской церкви. Позднее Генрих IV также предстанет победителем гидры, только образ ее кардинально изменится и будет символизировать собой победу над Католической лигой (Рис.7, Рис. 8).

Рис.7 С. Леклерк. Эстамп с медали Карла IX. Муниципальная библиотека г. Лион, Франция, F17LEC005727.

Рис.8 Т. Дюбрейль. Генрих IV – победитель ларнейской гидры. 1600 г. Лувр, Париж.

Генрих в облике Геракла победителя немейского льва появляется на медали 1600 года с девизом VINCES ROBUR ORBIS – «Сила, чтобы покорить мир», являет собой еще один аспект легитимности власти короля, поскольку в античности этот сюжет символизировал собой коронацию и обретение царем власти над силами природы (Рис.9).

Рис.9 С. Леклерк. Эстамп с медали Генриха IV. Муниципальная библиотека г. Лион, Франция, F17LEC005754.

Главные черты, которые передают различные сюжетные аллегории с Гераклом – доблесть, проявляющаяся в военных победах и мудрых государственных решениях, благородство происхождения, образец добродетели. Это тот паттерн, который формирует и актуализирует семантику образа. Особенно ярко эти трансформации проявились в произведениях Питера Пауля Рубенса ^[14]. Здесь стоит сразу оговорится, что полотна, принадлежащие его кисти были написаны после трагической смерти Генриха Бурбона от кинжала Франсуа Равальяка. Совершенное убийство вызовет всеобщий гнев, потому что именно «доброму королю Анри» удалось завершить кровопролитные религиозные войны, от которых устало общество, ему одному удалось установить в стране хрупкий баланс между католиками и гугенотами. Видимо, боязнь того, что с гибелью короля страна опять будет ввергнута в пучину войн и междоусобиц, Мария Медичи поручает П.П. Рубенсу «изобразить и написать покойного Короля Генриха Великого, схватки, в которых он участвовал, его сражения, завоевания и осады городов и триумфы оных побед на манер триумфов римлян в соответствии со списком, который даст ему Ее Величество» ^{[20, 121]}. Этот заказ достаточно ярко иллюстрирует, что образ Геракла, который формировался при жизни правителя, продолжал жить в сознании общества и активно поддерживаться со стороны правящей династии в лице Марии Медичи. В письме от августа 1622 г. Рубенс следующим образом описывает «Апофеоз Генриха IV»: «Боги на небесах решили, что король Генрих Великий более достоин находится среди богов, нежели среди смертных, они посылают Юпитера и Меркурия, чтобы взять его на небо и дать ему там место. При этом плачут две победы, что королевство и весь мир теряют величайшего Короля и полководца, какой когда-либо был» ^{[20, 136]}.

Как видно «Апофеоз Генриха IV» вновь возвращает нас аллегорическому образу Геракла, которого после смерти поднимают к себе на Олимп языческие Боги, тем самым даруя герою бессмертие, нисколько не смущаясь того факта, что «христианнейший король» обретает бессмертие на языческом Олимпе, а может быть этим, в какой-то мере подчеркивая инаковость короля – бывшего протестанта (Рис.10).

Рис.10 П.П. Рубенс. Апофеоз Генриха IV. Галерея Марии Медичи, Лувр, Париж.

Еще одна не менее значимая картина П.П. Рубенса, посвящена победоносному вступлению в Париж 22 марта 1594 года. Генрих Бурбон, предстает в роли Цезаря, вступающего в Рим. В углу картины можно увидеть триумфальную арку, подобную той, что была изображена на медали, отчеканенной в честь этого события в 1594 году (Рис. 11, 12).

Рис.11 П.П. Рубенс. Торжественное вступление Генриха IV в Париж. 1622 г. Галерея Уфицци, Флоренция.

Рис.12 С.Леклерк. Эстамп с медали Генриха IV. Муниципальная библиотека г. Лион, Франция, F17LEC005743.

Военные победы Генриха Наваррского также были запечатлены на медалях. На реверсе медали, отчеканенной в честь победы при Иври, есть два изображения на щитах. С левой стороны это поверженная голова медузы Горгоны (или щит богини Минервы), проводя параллель с предыдущими античными образами, которые символизировали победы короля, она является отражением победы над Католической Лигой, щит справа имеет изображение самой богини, которые так же можно встретить и на гравюрах Томаса де Леу. Меч, поддерживающий королевскую корону и как бы являющийся стволом для расходящихся в стороны лавровых ветвей, соединяющих гербы дома Валуа и дома Бурбонов, являют единство и преемственность с прошлой династией (Рис.13).

Рис.13 С. Леклерк. Эстамп с медали Генриха IV. Муниципальная библиотека г. Лион, Франция, F17LEC005744.

Второй образ, который поддерживался на протяжении всего правления Генриха Бурбона – это образ Христианнейшего короля, он начал создаваться примерно в те же года, когда был подписан Нантский эдикт 1598 года, знаменовавший собой окончание тридцатилетних Религиозных войн. В эдикте было закреплено равноправие между католиками и протестантами и это предопределило развитие Франции как страны, существующей в рамках веротерпимости.

На полотне неизвестного художника изображены две женщины, олицетворяющие собой католическую и протестантскую церкви. Интересно, что образ католической церкви, спокойно сидящей с раскрытой книгой, с уверенным и добрым взглядом, направленным на зрителя, противопоставлен образу протестантской веры, склонившейся перед Генрихом IV и принимающей из его рук дар – пальмовую ветвь мира. Король изображен в образе античного героя, его доспехи, меч, и щит, а также шлем с белым султаном поддерживают в небесах ангелы. При этом, если обращаться к перечню французских королевский религий, важно отметить, что меч после короны является следующей по степени важности регалией. Он трактовался как символ силы, и одновременно, как знак принадлежности к военному сословию. Однако это символическое значение со времен Карла Великого было расширено и в дальнейшем он толкуется еще и как меч духовный. На инаугурации новой династии Бурбонов благословение меча по традиции сопровождалось следующей молитвой «Господи, Ты своим провидением управляешь небом и землей, так будь благосклонен к нашему всехристианейшему королю, дай ему духовный меч, всю его силу, чтобы разбить врагов, чтобы сражаясь им, он мог их полностью уничтожить именем Господа нашего Иисуса Христа» ^{[19, 319]}, поэтому выбор короля в пользу католичества закономерен. Фигуры Генриха IV с католической церковью соприкасаются, он опирается на её плечо. Король миротворец, на долгие годы разрешивший столь сложную дилемму мирного сосуществования двух религиозных течений: католиков и гугенотов, и дарующий столь долгожданное Францией спокойствие и мир (Рис.14).

Рис.14 Неизвестный художник, Король дарующий мир Франции, около 1600 г., Национальный музей замка По, Франция.

Этот образ станет одной из важнейших составляющих «легенды о добром короле Анри», который своим правлением даровал гарантии мира всем французам, независимо от их вероисповедания. И хотя Нантский мир и будет компромиссным и не удовлетворит до конца ни католиков, ни гугенотов, но именно это событие войдет в человеческую память и будет ассоциироваться с именем Великого короля на протяжении веков.

Выпущенная по этому случаю медаль 1600 года, вновь раскрывает идею PAT RELIG ET LIBE RESTAV – Генрих IV представлен как «Восстановитель отечества, религии и свободы». На реверсе герб французских королей, меч с рукой, выходящей из облаков, символизирующих божественное начало и девиз DEUS DEDIT ET DABIT UTI – «Бог дал ему это и даст этому применение» – олицетворяют гимн королевской власти Бурбонов (Рис.15).

Рис.15 С. Леклерк. Эстамп с медали Генриха IV. Муниципальная библиотека г. Лион, Франция, F17LEC005752.

На рождение дофина Людовика XIII выпускается медаль, на которой уже представлен союз Генриха Бурбона и Марии Медичи. Генрих IV, согласно французской традиции, обозначен как Христианнейший король, Мария Медичи именуется титулом Augusta, который был характерен для жен императоров Римской империи. Реверс медали представляет всю королевскую семью в обликах Олимпийских богов. Генрих в образе Марса, Мария – Минерва. Орел Юпитера держит корону над маленьким Людовиком, одевающим на голову отцовский шлем и попирающим ножкой дельфина. Обозначение титулом «Дитя империи», будущего Людовика XIII, еще раз относит к античной традиции, воспринятой французским обществом, для возвышения статуса королей. И теперь уже маленький Людовик, благословенный богами, является гарантом благополучия французского общества (Рис. 16).

Рис.16 Медаль на рождение Людовика XIII, Музей Метрополитен, Нью-Йорк, США.

После рождения наследника Людовика XIII в 1601 году в придворном окружении формируется новый образ правителя защитника семейных устоев и отца нации. Генрих IV был представлен как чадолюбивый отец, и это не выдумка. Он имел в общей сложности более 10 детей, все внебрачные дети были признаны королем, наделены титулами и воспитывались вместе наследниками престола. Яркой иллюстрацией этого являются и письма короля ^{[6, 229-230]}, в которых он, будучи в отъезде беспокоится о здоровье больных детей и рассказ о том, как испанский посол застал Генриха играющим с детьми и катающим их на своей спине, а также и то, что дети обращались к нему просто, без подобающей титулатуры (Рис. 17).

Рис.17 Ф. Пурбус Младший, Генрих IV c Марией Медичи и детьми. 1607, Музей Сент-Сюзанн, Франция

Еще одной особенностью портретов Генриха IV, которая во многом характеризовала его характер с положительной стороны стало то, что художники пишут его внешне привлекательными, Генрих IV даже на парадных портретах, окруженный всеми символами королевской власти улыбается, что, несомненно, еще раз подчеркивает его веселый нрав и добродетели: «Лицо его было очень живым, веселым и с приятными чертами, все это составляло вид кроткий и открытый, который соответствовал его поступкам…, величественная осанка никогда не затмевала блеска и веселого нрава его очей» ^{[5, 418]}.

Образ счастливого, мирного правления, во время которого оказалось возможным реализовать желания простого народа на благополучную жизнь описывается во многих мемуарных источниках и особенно панегириках на смерть короля ^{[16, 304]}, передается на медали с изображением обычного землепашца с аллегорией короля в виде солнца, рассеивающего тучи и устанавливающего мир на земле, являя собой ярчайший образец легенды о «добром короле Анри» (Рис. 18).

Рис. 18 С. Леклерк. Эстамп с медали Генриха IV. Муниципальная библиотека г. Лион, Франция, F17LEC005748

Важной чертой «легенды о добром короле Анри» являются и его отрицательные черты. Генрих IV рисуется как простой человек, которому присущи многие недостатки. Также подчеркивается причастность короля к простому народу, недаром из книги в книгу, из исследования в исследование описывается сюжет, по которому престарелый король Наварры, дед Генриха, берет только что родившегося мальчика, смазывает ему губы чесноком и вливает каплю вина в рот, а потом воспитывает в среде дворовых мальчишек, без какой-бы то ни было рафинированности королевского двора ^{[18, 65-66]}. Те черты характера, которые, прежде всего, приписывают королю: жизнелюбие, любовь к приключениям, остроумие, культура винопития, потребность в общении, любовь к женщинам и галантность в обхождении – подчеркивают его принадлежность к простому народу, он не иной, он такой же как и все. Впоследствии именно эти черты станут общими чертами характера французов как нации.

Возможно, именно это соединение сакрального и простонародного образа породило подобное отношение к королю, которому были прощены всего его недостатки и промахи, как политические и так жизненные, определив столь долгую судьбу мифа о «добром короле Анри». Его образ пройдет через века и не будет повержен во времена крушения «Старого порядка» французской революцией конца XVIII столетия. В 1818 году, памятник Генриху Великому будет восстановлен на Новом мосту, а Людовик XVIII отчеканит памятную медаль, на аверсе которой будет его профиль, а на реверсе профиль Генриха IV, как некого идеала и символа монархической Франции. А фривольная песенка о «добром короле Анри», так и останется гимном французских монархистов.

Подводя итог, можно говорить о том, что легенда не рождается сама собой, легенду творят, используя все возможные способы того времени для влияния на разные слои общества, выбирая для каждого из них наиболее понятный и доступный. Разумеется, античные аллегории на биографические события Генриха Бурбона не претендуют на абсолютную объективность, возможно, многие из них интерпретировались иначе, соответствуя некоторой неопределенности и недосказанности. Несомненно, впрочем, что отождествление Генриха IV с Гераклом имело место быть на художественных полотнах, в медалях и монетах.

Как видно из проведенного исследования, в основу формирования мифологического образа «доброго короля Анри» было положено три основные составляющие: образ героя – Победоносца, Христианнейшего короля и Отца нации. Универсализм последних преследовал одну-единственную цель – заставить служить весь имеющийся набор образов и символов для утверждения королевской власти Генриха Бурбона, короля Франции и Наварры. После трагической смерти короля миф продолжает развиваться, воспевая основателя династии, тем самым укрепляя позиции его малолетнего наследника Людовика XIII, что способствует прославлению образа власти не только сына, но и внука уже Великого короля; а заключительным аккордом становится волна обращений к памяти о короле в момент реставрации Бурбонов после потрясений начала XIX столетия.

Можно отчетливо видеть как, выбирая определенные факты из жизни короля, неоднократно демонстрируя их обществу под определенным углом зрения, манипулируя общественным сознанием, создавая панегирики и трактаты, власть историю правления Генриха IV превратила в «исторический миф» в соответствии с провозглашенной идеологией стремящейся к значительному укреплению и абсолютизации королевской власти.