Николай Николаевич Романов старший: кавалерист, коннозаводчик, коллекционер (личный фонд Н. Н. Романова старшего в ГАРФ)

Шапиро Бэлла Львовна кандидат исторических наук доцент, кафедра музеологии, Российский государственный гуманитарный университет 125993, Россия, г. Москва, ул. Миусская Площадь, 6 Shapiro Bella PhD in History Docent, the department of Museology, Russian State University for the Humanities 125993, Russia, g. Moscow, ul. Miusskaya Ploshchad', 6 b.shapiro@mail.ru Другие публикации этого автора

Имя генерал-фельдмаршала, главнокомандующего русской армией во время русско-турецкой войны 1877–1878 гг., великого князя Николая Николаевича старшего (1831–1891) относится к числу почти забытых сегодня.

Как справедливо замечено, с именем великого князя связан обширный источниковый материал ^{[1, с. 340]}, при этом его историография скудна и неполна. Ее главным содержанием вполне обоснованно стала военная биография Николая Николаевича (исследования В. В. Жерве, 1911; А. Петрова, 1914; П. А. Лабутина, 2001; М. Я. Тарасова, 2004; Ю. В. Рубцова, 2008; исторический роман А. В. Шишова, 2008). В очень немногих случаях жизнь и деятельность великого князя проанализированы в более широком контексте (З. И. Белякова, 1997, 2002). Примечательно, что именно у З. И. Беляковой Николай Николаевич старший назван ключевой фигурой русской истории конца XIX в. ^{[2, с. 6]}; ^{[3, с. 4]} (что, впрочем, было оспорено ^{[1, с. 340]}). Так или иначе, некоторые значимые для русской истории в целом, а для русской военной истории, в особенности, стороны жизни и деятельности великого князя остались незамеченными до сегодняшнего дня, или освещенными слабо (Хиенкина, 1999). Поэтому представляется необходимым еще одно обращение к биографии великого князя Николая Николаевича старшего: не только с целью обобщения разрозненного материала и уточнения материалов, уже введенных в научный оборот, но и для того, чтобы выявить и заполнить выявленные лакуны.

Основой исследования выступили материалы из личного фонда Н. Н. Романова старшего в Государственном архиве Российской Федерации (далее — ГАРФ), где отложились дела, довольно развернуто отражающие его жизнь и деятельность (Ф. 646, техническая подготовка текстов из ГАРФ – Д. С. Муравьева, РГГУ). Исследование также опирается на документы личного происхождения (свидетельства, письма, дневники, мемуары) его близких и современников. Некоторая часть лично-биографических, имущественных и др. документов великого князя отложились в Российском государственном историческом архиве (далее — РГИА) в фонде Конторы двора великого князя Николая Николаевича старшего (Ф. 550); документы из РГИА к настоящему исследованию привлекаются лишь косвенно.

Целью настоящего исследования поставлено выявление значимости характерных увлечений Н. Н. Романова старшего для истории русской кавалерии. Для достижения результата потребовалось воссоздать жизненную историю Николая Николаевича старшего в обозначенном контексте, акцентируя ее этапные изменения.

В качестве методологической основы исследования был задействован историко-биографический подход: он позволил не только составить собственно жизнеописание Николая Николаевича старшего, но и выделить ключевые моменты его жизни и основные результаты деятельности, реконструируя утраченные детали. В качестве дополнительного использовался хронологически-проблемный метод, позволивший, во-первых, в наибольшей мере приблизиться к воспроизведению реальных исторических событий и их последовательности, и, во-вторых, показать причинно-следственные связи и закономерности развития этих событий.

Хронологическая канва биографии Николая Николаевича старшего известна. Великий князь, третий сын императора Николая I и Александры Фёдоровны, он родился 27 июля 1831 г. При рождении назначен Шефом Лейб-гвардии Уланского полка и зачислен в списки Лейб-гвардии Саперного батальона. В 1834 г. зачислен в списки Лейб-гвардии Семеновского полка. В 1846 г. получил первый офицерский чин – подпоручика гвардии. В 1851 г. начало действительной военной службы в должности командира дивизиона Лейб-гвардии Конного полка. Внесен в списки Лейб-гвардии Конно-Пионерного эскадрона. С 1852 г. командир 1-й бригады 1-й легкой гвардейской кавалерийской дивизии. Во время Крымской войны находился в действующей армии (с осени 1854 г.); за сражение на Инкерманских высотах награжден орденом Св. Георгия 4-й степени (1854).

Зачислен в списки Лейб-гвардии Стрелкового батальона Императорской фамилии (1856). В тот же год назначен генерал-адъютантом, и, по случаю коронации Александра II, генерал-лейтенантом и начальником бывшей 1-й легкой Гвардейской кавалерийской дивизии, с оставлением в звании генерал-адъютанта и членом Государственного Совета. С 1857 г. член Комитета о способе ремонтирования армии. В 1859 г. назначен командующим Гвардейским Кавалерийским Корпусом с оставлением в прежних должностях и званиях. В 1860 г. утвержден командиром Гвардейского резервного кавалерийского корпуса, в 1862 г. — командиром отдельного Гвардейского корпуса, с зачислением в Лейб-гвардии Конный полк. Зачислен в списки Кондукторской роты Николаевского Инженерного училища и награжден орденом Св. Владимира 1-й степени (1863). Зачислен в Лейб-гвардии Преображенский полк (1864).

В сентябре 1864 г., по упразднении отдельного Гвардейского Корпуса, назначен командующим войсками Гвардии и Петербургского военного Корпуса и генерал-инспектором кавалерии ^{[4, л. 1]}. Состоит в Главном Комитете по устройству и образованию войск; председатель Комиссии по разъяснению вопроса о перевооружении армии.

В 1867 г. назначен главнокомандующим войсками Гвардии и Петербургского военного округа. Зачислен в Лейб-гвардии Казачий Его Величества полк (1875). В ноябре 1876 г. назначен главнокомандующим действующей армией (Дунайской армией на Балканском театре военных действий в Русско-турецкой войне), с оставлением во всех прежних должностях и званиях ^{[5, л. 1]}. За подвиги во время войны 1877 г., увенчавшейся блестящим успехом при переправе через р. Дунай, награжден орденом Св. Георгия 2-й степени. За переход через Балканы награждён золотой саблей с бриллиантами и надписью: «За храбрость» (1877). В тот же год за пленение армии Османа Нури-паши и взятие Плевны награжден орденом Св. Георгия 1-й степени (последний в истории кавалер ордена Св. Георгия 1-й степени).

В 1878 г. произведен в генерал-фельдмаршалы в ознаменование заслуг, оказанных Отечеству в войне с Турцией, с одновременным увольнением по болезни от должности главнокомандующего действующей армией (согласно прошению Николая Николаевича старшего) с оставлением во всех прочих занимаемых им должностях и званиях. В 1880 г., также согласно прошению великого князя, по болезни уволен с должности Главнокомандующего войсками Гвардии и Петербургского военного округа, с оставлением во всех прочих должностях и званиях. С вступлением на престол Александра III (1881) возвращен к службе. Состоит в Особой комиссии, занимающейся военным управлением и в Комиссии о переустройстве кавалерии. В должности генерал-инспектора кавалерии находился вплоть до своей смерти 13 апреля 1891 г. ^{[6, л. 1-48 об]}; ^[7].

Военная служба и лошади увлекали Николая Николаевича с детства; обе страсти он унаследовал от отца. На формирование личности великого князя в самые ранние его годы оказал влияние воспитатель цесаревича в 1824–1834 гг. генерал-адъютант К. К. Мердер ^{[3, с. 9]} (отец шталмейстера И. К. Мердера, автора многочисленных трудов по истории лошади и коннозаводству).

Первые шесть лет своей жизни великий князь провел в Петергофе, где с самого раннего возраста сопровождал отца-императора в выездах, смотрах и разводах, присутствовал на кадетских и гвардейских учениях, маневрах. Так, в возрасте пяти с половиной лет он, вместе с младшим братом Михаилом, во время учения кадетов, проводившегося Николаем I в Георгиевском зале Зимнего дворца, «находился на линии», обозначая линию равнения ^{[8, с. 6]}.

С малых лет великий князь был приучен к простому образу жизни, физическим упражнениям и спорту ^{[8, с. 4-6]}.

Николая Николаевича целенаправленно готовили к военной службе, в отличие от его старшего брата-цесаревича, которого воспитывали более как просвещенного монарха, нежели полководца. Но в основе подготовки младших сыновей Николая I лежал все тот же «План воспитания», который был выработан для цесаревича Александра Николаевича его воспитателем, поэтом В. А. Жуковским.

Согласно плану, военное образование царских сыновей осуществлялось через игру (потешные войска), под руководством опытного наставника, «человека искусного, который мог бы из игрушки сделать наставление полезное и умел бы забавою действовать на душу, пробуждая в ней спящие высокие качества… Наставник должен понимать, что здесь в забаве детской таится героизм Мужа. Он должен быть не только знаком с механическими подробностями службы военной, но и с высоким идеалом воина, извлеченным из всемирной истории… При выборе такого наставника надобно смотреть не на одни знания военные, но и вообще на просвещение и характер нравственный, дабы наставляя, он мог и воспламенять душу ко всему великому и героическому… сим способом он может или навсегда получить ложные и вредные понятия об обязанности воина… или быть образован для истинного героизма, для чести своего века, для твердого быта России» ^{[9, л. 12]}.

Подготовка великого князя к высокому служению была начата 19 марта 1838 г., когда, согласно Высочайшему приказу, воспитателем шестилетнего Николая Николаевича и его младшего брата-погодки Михаила Николаевича был назначен боевой генерал-майор А. И. Философов, выдающийся и по образованию, и по своим душевным качествам ^{[8, с. 7]}.

Весь следующий 1839 г. был целиком посвящен занятиям по «Плану воспитания» Жуковского. В том же году, в неполных восемь лет, Николай Николаевич вступает в 1-й кадетский корпус для обучения воинским наукам и практического ознакомления с военной службой. Наравне с прочими кадетами корпуса великий князь участвует в разводах, строевых занятиях, маневрах ^{[8, с. 12-14]}.

Согласно плану Жуковского,в начале 1840-х гг. для Николая и Михаила Николаевичей в Зимнем дворце был сформирован Преображенский «потешный взвод» из детей близкого им дворянского круга и дюжины кадетов. Взвод, имевший полную парадную зимнюю форму, амуницию, тесаки и ружья кадетского образца, действовал на протяжении нескольких зим ^{[8, с. 16]}.

С двенадцати лет (1843) великий князь начал осваивать искусство верховой езды и, по свидетельству «потешного преображенца» Алексея Олсуфьева, одногодки и детского товарища Николая Николаевича, в скором времени дошел в этом деле до совершенства ^{[10, с. 30]} (стоит отметить, что в 1855–1863 гг. А. В. Олсуфьев состоял адъютантом при Николае Николаевиче; в 1892 г. он был произведен в генералы от кавалерии).

Занятия великого князя верховой ездой проходили в манеже Аничкова дворца, еженедельно, раз или два в неделю, в присутствии Николая I и под руководством вольтижера Виоля, обучавшего этому искусству и гвардейский кавалерийский корпус ^{[11, с. 447-448]}.

Программу занятий можно предположить, исходя из описания аналогичных уроков в манеже цесаревича Александра Александровича (с учетом того, что это описание относится к середине — второй половине 1860-х гг.). «Зимой два раза в неделю мы собирались в манеже цесаревича и упражнялись гимнастикой под руководством гимнастов и клоунов из цирка Ренца, – вспоминал адъютант Николая Николаевича с 1864 г. Д. А. Скалон, в 1878–1891 гг. занимавший должность начальника Канцелярии генерал-инспектора кавалерии ^{[8, с. 213]}. — Упражнения заключались в прыгании через лошадь, что называлось “voltiges akadémiqyes”, в вольтижировании на неоседланной лошади и езде стоя на седле. В этих упражнениях мы достигали большого искусства, так, например, ударившись о трамплин, перескакивали не только через лошадь, но и через сидящего с наклоном корпуса вперед всадника, или ударившись о трамплин, переворачивались и делали salto mortale. Когда цирк Ренца уехал, гимнастика была заменена фехтованием на саблях и пиках, а под конец также верхом» ^{[12, с. 292-293]}.

Именно в юношеские годы великий князь получил тот требуемый уровень подготовки, который позволил ему пользоваться репутацией отличного всадника на протяжении всей жизни ^{[8, с. 214]}.

В начале 1846 г. Николай Николаевич был произведен в унтер-офицеры, 1 июля того же 1846 г. — в подпоручики (произведен в офицеры), 13 октября 1847 г. — в поручики, 30 августа 1848 г. — в капитаны. В 1849 он занимается с кавалерийскими юнкерами, в 1849–1850 гг. командует сводной ротой гвардейских подпрапорщиков и Пажеского корпуса Школы гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров в лагере Военно-учебных заведений. В апреле 1850 г. назначен флигель-адъютантом, 13 октября 1850 г. произведен в полковники. В июне-августе 1851 г. в лагере командует батальоном 1-го Кадетского корпуса; за смотры, парады и маневры корпуса в Высочайшем присутствии великому князю объявлено монаршее благоволение ^{[6, л. 2-3 об]}; ^{[8, с. 17-22]}.

Рубежной датой становится 27 июля 1851 г. — двадцатилетие и совершеннолетие Николая Николаевича. Днем принесения великим князем присяги на верность государю и государству избран день кавалерского праздника св. Георгия 26 ноября 1851 г. Присяга сопровождалась Высочайшим манифестом, содержавшим, среди прочего, слова: «да будет он… утешением нашим и всего императорского дома нашего, да будет твердою, надежною опорой престола, честью и славой любезного отечества нашего» ^{[8, с. 27]}.

Сразу после присяги начинается действительная и, собственно, кавалерийская служба Николая Николаевича. С 28 ноября 1851 г. приказано «Прикомандировать [великого князя] для узнания порядка службы Л.Гв. к Конному полку с тем, чтобы командовать дивизионом», – гласит запись в его послужном списке ^{[6, л. 3 об]}. Спустя год, 26 ноября 1852 г. Николай Николаевич получает командование 1-ой бригадой 1-ой Легкой Гвардейской Кавалерийской дивизии (одновременно с назначением его Генерал-инспектором по инженерной части) ^{[6, л. 4 об-5 об]}.

Роль А. И. Философова как воспитателя Николая Николаевича закончилась в октябре 1852 г. ^{[7, с. 369]}; с этого времени генерал состоял при великом князе в должности попечителя. Постижение Николаем Николаевичем кавалерийской службы происходило под руководством одного из лучших кавалерийских генералов, бывшего командира Кавалергардского полка генерал-адъютанта Р. Е. Гринвальда.

К началу действительной военной службы великого князя было приурочено начало строительства его собственного дворца – Николаевского дворца на Благовещенской площади (ныне площадь Труда). Архитектором был избран А. И. Штакеншнейдер, много работавший для высочайшей фамилии (так, в 1856 г. он выполнил отделку покоев для апартаментов Николая Николаевича на первом этаже Зимнего дворца ^{[13, с. 144]}.

Строительство приостанавливалось из-за Крымской войны; в итоге оно заняло все десятилетие (1851–1861). Дворцовые служебные помещения занимали целый квартал. В числе их был Конюшенный корпус, в том числе конюшня на 20 лошадей и небольшой на 9 окон манеж, декорированный в арабском стиле (постройки сохранились, но в бытность дворца Ксенинским институтом конюшня была переоборудована в столовую, а манеж — в спальню для воспитанниц. Декор манежа в настоящее время утрачен. Аналогичный — предположительно — декор в арабском стиле сохранился в Мавританской комнате Петра Николаевича, второго сына великого князя ^{[3, с. 48, 71]}).

Выход в манеж, по желанию великого князя, для удобства частых занятий был оборудован непосредственно из его Личных покоев, занимавших восточную часть бельэтажа дворца ^[14].

«На прошлой неделе обедал у вел. кн. Николая Николаевича по-семейному внизу в покоях великого князя Николая Николаевича младшего… Разговор, особенно после обеда, исключительно лошадный», — вспоминал посещение Николаевского дворца сановник П. А. Валуев ^{[15, с. 845]}. Подробности «лошадных разговоров» ясны из воспоминаний Д. А. Скалона. «Бесконечные разговоры о достоинствах и недостатках лошадей, – пишет он, — во время пребывания на заводах обыкновенно за завтраками и обедами между любителями и коневодами шли оживленные разговоры, высказывались всевозможные взгляды на подбор лошадей, на содержание, качество породы; обсуждались отдельные только что виденные экземпляры, выводились их породы и проч.» ^{[16, с. 539]}.

Интересно, что при дворцовом манеже была оборудована «зрительная комната» для ежегодных весенних выставок лошадей и других животных (собак, скота). Специальные охотничьи выставки, где экспонировались одновременно и лошади, и собаки, подходящих для той или иной охоты пород, были обычной практикой того времени ^{[17, с. 597, 604]}. Тут же проводился популярный среди ценителей аукцион скота ^{[8, с. 210]}. Известно, что Николай Николаевич был ценителем и знатоком не только лошадей, но и других «кровных», породистых животных, а также флоры и фауны в целом.

Великий князь в разные годы был почетным президентом, почетным членом и/или покровителем в многочисленных конноспортивных и сельскохозяйственных обществах: Владимирского общества рысистых бегов; Тульского скакового общества, Императорского Московского общества сельского хозяйства, Российского общества любителей садоводства, Горы-Горецкого земледельческого института, Берлинского общества акклиматизации животных ^{[6, л. 1]}; ^{[18, л. 1-2]}, комитета шелководства ^{[19, л. 1-3]} и др. Деловые отношения связывали его с Дальковским обществом любителей скотоводства и Рижским обществом защиты зверей ^{[20, л. 1]}; ^{[21, л. 1-15]}.

По смерти Николая I (19 февраля 1855), на конюшне Николаевского дворца появились личные лошади отца-императора, назначенные великому князю в наследство. Как известно, четверым сыновьям Николая I было завещано разделить между собой императорскую конюшню, «поровну и по жребию», за вычетом верховых лошадей из Больших конюшен, назначенных Михаилу Павловичу ^{[22, с. 462]}.

Стоит отметить прекрасные качества личных лошадей Николая I. С 1844 г. был открыт конкурс породных лошадей «для избрания лучших из числа их под собственное седло и в экипажи его величества» ^[23]. Критериями отбора были красота форм и движений; победители конкурса получали 2 000 р. за верховую лошадь, удостоившуюся седла его величества, и сверх того, 1 500 р., золотую медаль и похвальный лист за лошадь не только красивую, но и правильно выезженную. Конкурс проводился ежегодно во время августовских скачек в Царском селе.

В 1856 г. во владение Николая Николаевича перешлозагородное имение Знаменка(Знаменская дача на Петергофской дороге), также назначенное августейшим отцом в наследство своему третьему сыну. «Для сына Николая куплена мыза Знаменская, находящаяся в пожизненном владении моей жены; дача сия приобретена на часть капитала, причитавшуюся сыну Николаю. От жены моей зависеть будет, когда дачу угодно будет предоставить в пользу моего сына; я бы желал, чтоб сие последовало тогда, когда вступит он в брак», — было сказано в духовном завещании Николая I ^{[22, с. 462, 474]}. Нужно отметить, что в ноябре того же 1856 года у Николая Николаевича родился первенец, его полный тезка; по этому случаю, согласно Высочайшему повелению, с 27 ноября 1856 г. великий князь стал именоваться Николаем Николаевичем старшим ^{[8, с. 50]}.

В 1857–1859 гг. великокняжеский дворец в Знаменке, ранее оформленный А. И. Штакеншнейдером,полностью перестраивается по проекту одного из самых известных столичных архитекторов Г. А. Боссе. По его же проекту в Знаменке был построен обширный Конюшенный корпус на 90 лошадей в виде гигантского каре, в четырех углах которого размещались служебные двухэтажные корпуса — жилые помещения для обслуживающего персонала ^{[13, с. 154]}. Были выстроены манеж, кузницы и лазарет. Для декора корпуса был избран арабско-готический стиль (так называемый мудехар), о чем свидетельствуют сохранившиеся в западной части каре нервюрные своды на тонких столбах-опорах. Пристрастие великого князя к арабскому и арабско-готическому стилям вполне объяснимо: основным наполнением великокняжеских конюшен были именно арабские и англо-арабские лошади.

Арабская лошадь в это время переживает пик популярности, отчасти даже затмевая английскую верховую чистокровную. «Эти лошади, можно сказать с полной уверенностью, может быть, уступая на скачках, конечно, не уступят в силе и энергии английским чистокровным, а в других отношениях преимущество несомненно на их стороне», — так оценивали знатоки арабов их приспособленность к военным условиям и к кавалерийской службе ^{[24, л. 3 об]}. При этом «чистого араба [который в состоянии удовлетворить требованиям самого взыскательного седока] достать трудно всюду в Европе, и большинство наших арабоманов довольствуются тем, что у их лошадей арабская голова и хороший отдел хвоста», — констатировал автор знаменитой «Книги о лошади» К. Г. Врангель ^{[25, с. 290]}. В итоге выбор специалистов был сделан в пользу качественной арабской и англо-арабской лошади, но отечественного разведения, и, возможно, донской лошади ^{[24, л. 3 об-4]}.

Почти одновременно с Знаменкой в распоряжение Николая Николаевича старшего поступилконный завод в селе Чесменка Бобровского уезда Воронежской губернии. Завод, специализировавшийся на разведении английской чистокровной верховой лошади, был основан ведущим российским коннозаводчиком А. Г. Орловым-Чесменским. В 1845 г. ^{[26, с. 45, 337, 343]} завод был продан государству его наследниками (вместе с расположенным в том же уезде Хреновским конным заводом, любимым детищем Орлова). В 1857 г. Чесменский завод, где еще сохранялись постройки времен Алексея Орлова, перешел во владение Николая Николаевича старшего ^[27].

Этот эпизод отражен в записках Д. А. Скалона, одного из адъютантов великого князя. «Николай Николаевич старший только что устраивал свой конный завод, основанием которому послужил подарок короля Виртембергского из его чистокровного арабского рассадника, – вспоминал Скалон. – Его высочество увлекался верховым сортом лошадей, рысистые же выводились только для собственной конюшни и были на втором плане» ^{[16, с. 543]}. Щедрый подарок Карла I, вероятно, был приурочен к его вступлению на престол в июне 1864 г.

В 1862 г., т. е. примерно в те же годы, от египетского паши в подарок Николаю Николаевичу старшему была прислана арабская кобыла Шарракия ^[14] (бронзовый скульптурный портрет Шарракии с жеребенком Медже работы Е. А. Лансере хранится в Научно-художественном музее коневодства Московской сельскохозяйственной академии им. К. А. Тимирязева). С 1865 г. владения великого князя обогатились Донскими заводами Николаевского Зимовника Киевской губернии.

Говорили, что в конюшнях Николая Николаевича старшего содержались лошади всех наиболее известных пород в мире, однако в разведении, как уже отмечалось, он отдавал преимущество арабской и англо-арабской лошади. Великий князь занимался в основном верховым разведением, целью которого было создание качественной строевой лошади. Соответственно военному назначению он выделял наиболее важные качества лошади: ими были быстрота в сочетании с выносливостью и силой. Культивирование в лошади одной только быстроты в ущерб остальным качествам великий князь считал глубоко ошибочным ^{[16, с. 543]}.

Важно отметить, что верховое разведение в России 1850-1860-х гг. переживало глубокий кризис. Результаты Крымской войны поставили вопрос о немедленной выработке новой тактики кавалерийского боя. Началось сокращение численности кавалерии и, следовательно, объемов ежегодного конского ремонта. «После сокращения нашей кавалерии в 1862 г. со штата 80 до 36 тыс. отечественное верховое коннозаводство сразу было подорвано», —констатировал Д. А. Скалон, состоявший при великом князе во время осмотра конезаводов и конюшен, пригодных для конского ремонта ^{[16, с. 537]}. Тысячи частных конезаводов были закрыты.

Кризис частного верхового коннозаводства еще более углубился после крестьянской реформы 1861 г. Многие заводы стали убыточными, что привело к сокращению племенного состава или, в перспективе, к закрытию заводов. Новое положение о государственном коннозаводстве, принятое в 1864 г., свидетельствовало о кризисе и в этой отрасли.

Одной из мер по поддержке коннозаводства стали конские выставки. Первая всероссийская конская выставка открылась в Москве 1 сентября 1866 г. Чистокровный отдел представлял «лошадей мощных по формам, капитальных по объему и красивых по наружности; так что многие из них прямо просились под седло, и могли составить изящную верховую лошадь для блестящих гвардейских парадов» ^{[17, с. 445]}.

Украшением верхового отдела стал получивший медаль англо-араб «Мирза, прекрасный белый жеребец великого князя Николая Николаевича старшего. Мирза замечателен тем, что он сохранил совершенно весь тип арабского коня с его округленными благородными формами, но с тем вместе годен и под всадника большого роста, ибо в нём 2 аршина 3½ вершка» ^{[17, с. 449-450]}. Еще выше «был Великого же князя вороной Магомет – 2 аршина 4½ вершка, т. е. более 162 см в холке! Впрочем, Великому князю, как человеку весьма высокому, и не годились другие лошади» ^[28]. Магомет обращал на себя внимание как «очень красивая, нарядная и с тем вместе рослая верховая лошадь» ^{[17, с. 450]}.

В ГАРФ сохранилась копия родословной Мирзы и краткая заметка, подписанная генерал-адъютантом [Р. Е.] Гринвальдом и письмоводителем Чесменского заводаСониным 15 марта 1862 г.: «Ваше Императорское Высочество, имею счастье известить, что любимый Ваш Мирза назывался у нас Мурза, родился он в 1849 году, а родословная у него нижеследующая ^{[29, л. 1]}:

Как можно видеть, покоривший всех Мирза происходил от известного и непобедимого Мидлетона английской чистокровной верховой породы.

Не менее блестяще лошади Николая Николаевича старшего были представлены на Второй всероссийской выставке, которая прошла в Москве в сентябре 1869 г. Ее отличием стал исключительный по своему наполнению отдел верховых лошадей, демонстрирующий «беспримерное коннозаводское богатство России» ^{[30, с. 200]}. «Мы были поражены прекрасным светло-серым жеребцом Гунибом на отличных ногах, принадлежащем Николаю Николаевичу старшему», — отмечал корреспондент ^{[17, с. 502]}. В верховом отделе великим князем были получены похвальные листы за жеребца Гуниба от Грызуна и Караимки, за кобылу Газеллу от Грызуна и Антилопки, за жеребца Бурну от Булата и Акуш ^{[31, л. 1-3]}. Также был отмечен его «превосходный чубарый жеребец Агаляр, настоящий образец легкой кавалерийской лошади, замечательный мощностью своих членов и широтой крестца, способного нести на себе значительную тяжесть» ^{[17, с. 504]}.

Шестнадцать лошадей Николая Николаевича приняли участие во Всемирной выставке 1878 г. в Париже, где «прекрасные головы, отличный постав шей, благородство, энергия и вместе с тем необыкновенная покорность человеку изумляли посетителей» ^{[8, с. 210]}.

Здесь всеобщее внимание привлек серый жеребец Рущук (восьми лет, ростом 2 аршина 4 вершка, рожденный от Рая и Мекки), удостоенный первой премии по отделу чистокровных арабских лошадей (золотая медаль и 1200 франков). Во время русско-турецкой войны 1877–1878 гг. Рущук служил под седлом Николая Николаевича младшего, состоявшего для особых поручений при отце-главнокомандующем.

Первую премию по отделу англо-арабских лошадей (также золотая медаль и 1200 франков) получил караковый жеребец Друз (одиннадцати лет, ростом 2 аршина 5 вершков, от Джана и Бабуры). Во время русско-турецкой войны Друз служил под седлом самого главнокомандующего. Оба жеребца прекрасно показали себя на сильно пересеченной местности Балкан: по словам полковника М. А. Газенкампфа, состоявшего при главнокомандующем для ведения журнала военных действий, там наша кавалерия двигалась с колоссальными затруднениями, когда «каждый шаг вперед [требовалось] расчищать от снега и гололедицы» ^{[32, с. 263]}, и люди больше надеялись на цепкость ног лошади, чем на свои собственные ноги ^{[32, с. 309]}.

Третьей премии по отделу англо-арабских лошадей был удостоен жеребец Абрикос; премиями были отмечены чистокровные арабы, гнедой жеребец Аладин и рыжий жеребец Баскак ^{[8, с. 209]}. Все лошади Николая Николаевича старшего, отмеченные высшими наградами и премиями, родились в Чесменском заводе; к тому времени он стал образцовым заводом, предметом гордости и славы его августейшего владельца.

Стоит отметить, что в тот год конюшня Николая Николаевича старшего пополнилась семью арабскими жеребцами, подаренными султаном Османской империи Абдул-Хамидом II: великий князь посетил знаменитые константинопольские конюшни султана в 1878 г. во время подписания предварительных условий Сан-Стефанского мирного договора ^{[2, с. 167]}; ^[14].

Важно, что работа по созданию лошади, удовлетворяющей всем современным требованиям, велась великим князем прежде всего в интересах кавалерийского дела. С этой же целью он поддерживал военно-учебные кавалерийские заведения: Берейторскую школу (покупкой лучших выставочных лошадей в ее пользу ^{[17, с. 499]}), Учебный кавалерийский эскадрон (его преобразованием применительно к изменившимся требованиям современного кавалерийского боя), и конечно же, созданную в 1882 г. на базе берейторской школы и Учебного эскадрона Офицерскую кавалерийскую школу (далее — ОКШ), которую неизменно называл «дорогим своим детищем» ^{[7, с. 386]}. В ОКШ стояли лошади Николая Николаевича, здесь был его рабочий кабинет, здесь хранилась его верховая одежда. Задумав самое широкое развитие ОКШ (по оценке начальника ОКШ в 1886–1898 гг. генерала от кавалерии, военного министра В. А. Сухомлинова) ^{[33, с. 71]}, великий князь лично руководил занятиями, бывая в школе почти ежедневно ^{[8, с. 215]}.

Как одно из самых действенных средств подготовки кавалериста (и офицерского состава, и нижних чинов) широко задействовал конный спорт, считая, что он помогает выявить предельную силу и стойкость лошади и человека, развивает и усовершенствует их способности. Для поддержки конного спорта предоставлял собственных лошадей для тренировок офицеров ОКШ. Поощрял офицеров к приобретению лучших лошадей, для чего ввел новые правила о скачках. С Высочайшего разрешения организовал четырехверстные скачки на призы Императорской фамилии с призовой суммой в 24 500 р.; нижние чины получали призы за выездку ^{[8, с. 214-215]}.

Стоит отметить, что великий князь решительно осуждал господствующую в русской армии со времен императора Павла I плац-парадную выездку ^{[34, с. 187]}. Николай Николаевич старший «занял свой пост [генерал-инспектора кавалерии], когда наша кавалерия работала в духе манежных требований, когда щеголяла лошадьми в теле, красивыми, выхоленными, хотя бы и слишком откормленными, а потому неповоротливыми, невыносливыми и к полевой службе мало способными, когда аллюры были медленны и укорочены, когда коней берегли настолько, что переходы совершались только шагом, а коней водили при этом в поводу», — отмечал биограф великого князя В. В. Жерве ^{[8, с. 213]}. Очевидно, что требования, предъявляемые великим князем к кавалерии в целом, и к кавалерийской подготовке, в частности, несколько опережали свое время.

Реформы по кавалерии Николай Николаевич старший начал с 1857 г.: в первых же приказах им предъявлялись систематические и последовательные требования по ее подготовке к усиленным и продолжительным походным движениям. Великий князь занимался вопросами усиленной подготовки командного состава, работал с кадрами кавалерийского запаса ^{[7, с. 372]}. Подготовка была подчинена исключительно боевым требованиям.

В 1874 г. великий князь инициировал открытый конкурс на издание труда по всемирной истории кавалерии (первой премии в 5 000 р. был удостоен начальник гвардейской кавалерии при генерал-губернаторе Канады подполковник Дж. Денисон). Также он участвовал в обсуждении единой методики составления истории полков Русской Императорской Армии (1879) ^{[35, л. 1-4]}.

Особое внимание Николай Николаевич старший уделял улучшению конского состава, для чего подготовил и издал «Инструкцию для воспитания и объездки молодых лошадей» ^{[36, с. 74]} и «Наставление для выездки ремонтной кавалерийской лошади» (1889) ^[37]. Главной целью подготовки им было названо «обучать тому, что составляет главное достоинство боевого коня» ^{[8, с. 213-214]}.

Великий князь установил новые, более строгие правила учета и ремонта строевых лошадей, контроля за их породными данными. Лично выезжал для инспектирования войск, осмотра государственных и частных конских заводов и конюшен, привлеченных к поставкам строевых лошадей ^{[7, с. 373, 384]}; ^{[16, с. 537]}. «Мы часто на конях мокли до костей и затем на солнце и ветру просыхали», — вспоминал Д. А. Скалон ^{[12, с. 286]}.

«Лошадное» увлечение Николая Николаевича старшего в полной мере проявилось в его коллекциях. Коллекция предметов, связанных с коннозаводческой деятельностью великого князя, включала:

1) зубы лошадей и их подковы (вероятно, призовых или лучших лошадей). Нужно отметить, что в 1860–1880-х гг. теория ковки лошади была новым направлением военно-научной иппологии, сообразно с принципом «нет копыта — нет лошади» ^{[38, с. 3]}. Выставки подков вошли в повседневную жизнь коннозаводчиков ^{[17, с. 489]};

2) фотоальбомы и отдельные фотопортреты лошадей заводов великого князя, в том числе фотопортреты выставочных лошадей ^{[17, с. 489]};

3) коннозаводскую карту и коннозаводские книги (великий князь собственноручно вел студ-буки Чесменского конезавода и Собственного коневодства на Дону; также он самостоятельно вывел родословные таблицы лошадей Орлова) ^{[16, с. 539]};

4) обширную иппологическую и коневодческую библиотеку ^{[39, л. 8-8 об, 14, 18]}.

Это имущество после смерти великого князя было распределено между Главным управлением государственного коннозаводства и ОКШ.

В коллекцию также входила иппическая живопись, графика и скульптура из Личных покоев Николая Николаевича старшего в его Николаевском дворце ^{[2, с. 95-96]}; ^{[22, с. 475]} и из его дворца в Чесменском имении. Покои и манеж украшали портреты лошадей, написанные по специальному заказу великого князя академиком живописи А. П. Швабе, одним из известнейших анималистов и мастеров иппического жанра середины XIX в. ^[14].

Часть этой коллекции, согласно завещанию великого князя, впоследствии перешла к его сыновьям и к племяннику Дмитрию Константиновичу, кавалеристу, также увлекавшемуся коннозаводством; тот разместил предметы иппического искусства в небольшом дворце при принадлежавшем ему Дубровском конном заводе Полтавской губернии. «В столовой висели гравюры и небольшие картины, изображавшие лошадей. На одной из них был изображен граф Орлов в небольших санках, правящий своим легендарным арабом — производителем Сметанкой. Дяденька говорил мне, что эти картины принадлежали раньше великому князю Николаю Николаевичу Старшему и висели на его Чесменском конном заводе», — вспоминал племянник Д. К. Романова Гавриил Константинович ^{[40, с. 88]}.

Часть коллекции предметов искусства, составлявших Музеум великого князя, была завещана Ольге Николаевне Николаевой, старшей дочери Николая Николаевича от его связи с артисткой балета Е. Г. Числовой-Николаевой ^{[41, л. 1 об-2]}.

Свою страсть к кавалерии и лошадям великий князь передал двум своим сыновьям, Николаю и Петру, успешно продолжившим дела отца, каждый на своем поприще.

Старший сын великого князя, Николай Николаевич младший (1856–1929), генерал-лейтенант (1893), генерал от кавалерии (1900), в 1895–1905 гг. сменил отца на посту генерал-инспектора кавалерии.

За отличия в русско-турецкой войне был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени и золотой саблей (1877). Верховный главнокомандующий в начале Первой мировой войны.

Военная, прежде всего кавалерийская культура, с детства была в числе его увлечений. С ранних лет находился при отце, в том числе, по воспоминаниям адъютанта Николая Николаевича старшего, на маневрах и учениях ^{[42, с. 450]}. Как и отец, пользовался заслуженной репутацией подлинного кавалериста, знатока манежной и полевой езды ^{[43, с. 29]}.

В 1887 г. организовал крупнейшую великокняжескую охоту в собственном имении Першино Алексинского уезда Тульской губернии (здесь поля чередовались с участками леса, представляя идеальную для псовой охоты местность). Сам выступал главным распорядителем охоты. Использовал полукровных английских верховых лошадей и лошадей восточных кровей (киргизских и кабардинских). В России Першинская охота была единственной, развернутой в таком широком масштабе при грамотной организации и безупречном качестве; имела репутацию образцовой «охотничьей академии» ^{[44, с. 153-157]}.

С целью повышения уровня кавалерийской подготовки ввел учения на сильно пересеченной местности ^{[43, с. 29-34]}, а в 1897 г. с той же целью организовал в ОКШ парфорсные конные охоты, которые, по словам кавалериста М. А. Свечина, способствуя «лихости и находчивости в скачке по незнакомой местности», в конечном итоге способствовали лихости кавалерийского наскока ^{[45, с. 54-55]}.

Младший сын великого князя, Пётр Николаевич (1864–1931), генерал-лейтенант (1908), генерал-инспектор по инженерной части (1904), состоял по гвардейской кавалерии. Как и его августейший отец, был на коне с юных лет: во «вседневном журнале великого князя Петра Николаевича» с 1875 г., т. е. с его одиннадцати лет, наиболее часто упоминаются занятия именно верховой ездой ^{[2, с. 281]}. Пётр Николаевич унаследовал Чесменский конный завод, состоял в Главном управлении Совета государственного коннозаводства.

Многолетняя деятельность Николая Николаевича старшего на благо Отечества высоко оценивалась его современниками. В рескрипте императора Александра III от 15 августа 1889 г. были отмечены заботы великого князя об улучшении кавалерии в целом и ее конского состава, об обучении кавалерии и подготовке конского состава к строевой службе, что преумножило боевую конную силу Российской императорской армии ^{[7, с. 386]}.

Ровно год спустя, на волынских маневрах в августе – сентябре 1890 г. бывший главнокомандующий, уже тяжело больной, в последний раз появился перед рядами своей армии ^{[8, с. 222]}, после чего незамедлительно отбыл на лечение. В апреле 1891 г. великий князь скончался.

Памяти Николая Николаевича старшего был посвящен перевод на русский язык «Истории конницы» Дж. Денисона, осуществленный в виде двухтомника под редакцией В. А. Сухомлинова в 1897 г. ^[46].

В 1910 г. началась работа Особого Комитета по сооружению в Санкт-Петербурге памятника Николаю Николаевичу старшему. Сбор средств на его создание проходил через всенародную подписку; в поддержку кампании по поручению Комитета в 1911 г. полковником В. В. Жерве была подготовлена к печати монография, посвященная великому князю ^{[8, с. V]}.

Памятник Николаю Николаевичу старшему — бронзовый скульптурный верховой портрет великого князя-главнокомандующего в походной форме — был установлен в сквере около Михайловского манежа 12 января 1914 г. Его автором был скульптор П. Каноника, много работавший для дома Романовых. Скульптура помещалась на высоком гранитном постаменте, четыре стороны которого были украшены горельефами, изображающими важнейшие эпизоды русско-турецкой войны 1877–1878 гг. и сподвижников великого князя ^{[47, л. 1-4]}; ^{[48, с. 154-157]}. Открытие монумента сопровождалось военным парадом в Высочайшем присутствии ^{[49, л. 1-2]}. Памятник, высоко оцененный современниками, был разрушен в 1918–1919 г., при смене градостроительной концепции ^{[50, с. 229-234]}. В настоящее время обсуждается идея его восстановления.

Завершая анализ, можно утверждать, что великий князь Николай Николаевич старший своей деятельностью на благо России в полной мере оправдал слова отца-императора, сказанные при присяге. Биография Николая Николаевича старшего является блестящим примером воинского служения. Казарма, конюшня и манеж составляли главный смысл его жизни. Привязанность к лошади он воспринял от отца, развил и передал своим сыновьям.

Многолетние труды на поприще коннозаводства совершались им прежде всего в интересах кавалерии, испытывающей с середины XIX столетия глубокий кризис. Результаты многолетних, продуманных и систематических трудов великого князя, подготовившие русскую кавалерию к переходу на качественно новый уровень, делают Николая Николаевича старшего заметной фигурой если не русской военной истории второй половины XIX в. в целом, то истории русской кавалерии этого периода, и, в особенности, истории строевой лошади.