К вопросу о понятии механизма уголовно-правового противодействия экстремистской деятельности

Бешукова Зарема Муратовна доктор юридических наук доцент, доцент кафедры уголовного права и криминологии Адыгейского государственного университета 385000, Россия, Республика Адыгея, г. Майкоп, ул. Первомайская, 208 Beshukova Zarema Muratovna Doctor of Law Docent, the department of Criminal Law and Criminology, Adyghe State University 385000, Russia, respublika Adygeya, g. Maikop, ul. Pervomaiskaya, 208 zarema_b2008@mail.ru Другие публикации этого автора

Для уяснения сущности механизма уголовно-правового противодействия экстремистской деятельности представляется методологически верным раскрыть содержание таких ключевых понятий как «уголовно-правовой механизм» и «противодействие».

Понятие «уголовно-правовой механизм». Согласно Толковому словарю русского языка, слово «механизм» используется в нескольких значениях: «1) внутреннее устройство (система звеньев) машины, прибора, аппарата, приводящее их в действие; 2) система, устройство, определяющие порядок какого-нибудь вида деятельности; 3) последовательность состояний, процессов, определяющих собою какое-нибудь действие, явление» ^{[1, с. 354]}. Как видим, понятие «механизм» в обычном словоупотреблении имеет довольно объёмное содержание. Поэтому следует согласиться с мнением, что именно оно «позволяет рассмотреть любое явление или процесс как систему, имеющую сложное структурное строение, которой присущи особенности и взаимосвязи ее внутренних элементов, способность к динамике, самоуправлению и внешнему управлению» ^{[2, с. 10]}.

Таким образом, о механизме уголовно-правового противодействия экстремистской деятельности можно говорить, во-первых, как о процессе; во-вторых, как о системе элементов.

В науке уголовного права слово «механизм» широко используется в такой словесной конструкции как «механизм уголовно-правового регулирования». Представляется, что исследуемый нами механизм имеет с ним тесную связь. Кроме того, необходимо отметить, что анализируемое нами понятие «правовой механизм» зачастую рассматривается «как тождественное понятию «механизм правового регулирования» ^{[2, с. 10]}. В связи с этим в настоящем исследовании необходимо уделить данному понятию особое внимание.

Механизм уголовно-правового регулирования является частным видом механизма правового регулирования. В отечественной правовой доктрине исследования, посвящённые понятию и содержанию механизма правового регулирования, проводятся на протяжении нескольких десятилетий. Однако до сих пор этот вопрос остаётся в числе дискуссионных, о чём свидетельствует тот факт, что чёткого представления о категории «правовой механизм регулирования», в том числе и категории «механизм уголовно-правового регулирования» пока не выработано. Несмотря на сказанное, данное понятие часто используется как уже устоявшееся и не нуждающееся в уточнении. Так, категория «механизм уголовно-правового регулирования» нередко упоминается лишь в названии работы, а её сущность и содержание не раскрываются ^[3-6].

Одним из первых сформулировал определение механизма правового регулирования профессор С.С. Алексеев. Он определил его как «взятую в единстве систему правовых средств, при помощи которых обеспечивается результативное правовое воздействие на общественные отношения» ^{[7, с. 9]}, а в его содержание включил три основных элемента или части: юридические нормы, правовые отношения и акты реализации субъективных юридических прав и обязанностей.

Представляется важным отметить, что большинство учёных выделяют в качестве основных элементов механизма правового регулирования следующие составляющие: нормы права и его принципы; правовые отношения; акты толкования норм права, издаваемые уполномоченным на то органом; акты применения норм права.

Относительно содержания структуры механизма правового регулирования существует и иные точки зрения, однако их анализ не является задачей настоящего исследования. В связи с этим представляется необходимым рассмотреть вопрос о понятии и содержании механизма правового регулирования в рамках науки уголовного права, который в свою очередь до сих пор не остаётся без внимания исследователей. Так, Н.М. Кропачев считает, что «механизм уголовно-правового регулирования представляет собой систему последовательно связанных элементов, состоящую из предмета правового регулирования, чьи свойства обуславливают границы использования обществом мер, ограничивающих свободу, честь, достоинство и имущественные интересы личности, а стало быть, и возможность посягательства на них; юридической нормы; юридических фактов; регулятивного и охранительного уголовно-правового отношения; уголовной ответственности» ^{[8, с. 6]}. Его позиция по вопросу включения предмета правового регулирования в содержание механизма уголовно-правового регулирования подверглась критике в юридической литературе. Так, С.А. Воропаев сделал вывод, что «уголовное правоотношение между государством и лицом в рамках требований норм уголовно-правовой отрасли как раз и определяет «границы использования» ограничений и лишений, применяемых государством к личности. Более того, именно уголовное правоотношение, выступает в качестве предмета правового регулирования». Поэтому он считает целесообразным «исключение предмета правового регулирования из содержания приведенного выше определения механизма уголовно-правового регулирования в качестве самостоятельного его элемента» ^{[9, с. 21-22]}. Кроме того С.А. Воропаев предложил понимать под механизмом уголовно-правового регулирования «систему уголовно-правовых средств и мер (способов), обеспечивающих результативное правовое воздействие государства на лиц, причинивших вред общественным отношениям, охраняемым уголовным законом, или создавших реальную угрозу причинения такого вреда» ^{[9, с. 21-22]}. Содержание механизма уголовно-правового регулирования, по его мнению, включает в себя «уголовно-правовую норму, юридический факт, акт применения уголовно-правовой нормы».

Отдельные учёные в качестве основных элементов (звеньев) механизма уголовно-правового регулирования предлагают рассматривать: «нормы материального и процессуального уголовного права как нормативную основу механизма; уголовно-процессуальное отношение, а также непосредственно связанное с ним уголовное правоотношение – как способ реализации уголовно-правовых норм; деятельность компетентных органов власти – как процессуальную форму реализации уголовно-правовых норм; преступное деяние, наказание и иные меры уголовно-правового воздействия – как юридические факты; приговор суда по уголовному делу или рапорт об обнаружении признаков преступления – как акт применения права» ^{[10, с. 194]}.

А.Н. Кондаловым предлагается двухуровневая структура механизма уголовно-правового регулирования:

первый – «механизм уголовно-правового регулирования, который присущ первому уровню реализации уголовно-правовых норм, то есть их реализации на уровне диспозиции» ^{[11, с. 15]};

второй – «механизм уголовно-правового регулирования, присущий второму уровню реализации предписаний норм права и осуществляемый на уровне санкций, характеризуется наличием охранительных правоотношений» ^{[11, с. 15]}.

Несмотря на множество существующих точек зрения по вопросу понятия и содержания механизма уголовно-правового регулирования, мы поддерживаем мнение, что все они «являются вариациями единого концептуального подхода. Под механизмом уголовно-правового регулирования понимается сложный двустадийный процесс, состоящий из правотворческой и правоприменительной деятельности» ^[12].

Понятие «противодействие». Прежде всего, необходимо отметить, что в науке уголовного права словосочетание «противодействие преступности» зачастую позиционируется тождественным словосочетанию «борьба с преступностью». Несмотря на то, что вопрос соотношения данных понятий относится в юридической литературе к числу дискуссионных, в большинстве диссертационных работ, в наименовании которых встречается слово «противодействие» или «борьба» данный вопрос не рассматривается. К слову сказать, за последние шесть лет было защищено около 35 диссертаций по специальности 12.00.08 – уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право, в наименовании которых встречается слово «противодействие» применительно к конкретным видам преступлений, и меньше 10 – в наименовании которых используется слово «борьба» в том же контексте. Причём в большинстве своём авторы данных работ не подвергают анализу используемое в наименовании понятие, а в тексте ряда работ происходит отождествление понятий «противодействие» и «борьба». В отдельных исследованиях сделаны попытки дать определение соответствующим понятиям, о чём будет сказано далее.

С.А. Кутякин, подвергнув понятие «противодействие» семантическому, этимологическому анализу, приходит к выводу, что «ключевыми словами» в его толковании являются «сопротивление»,«противоборство» (производное от слова «борьба»), и «подавление» ^{[13, с. 41]}. Далее, анализируя, каждое из последних понятий, он отмечает, что «анализ содержания термина «противодействие» показывает, что оно объединяет в себе такие понятия, как борьба и сопротивление» ^{[13, с. 41]}. Главный критерий, лежащий в основе различия последних понятий, по его мнению, насилие. В совокупности борьба и сопротивление образуют противодействие. Причем «борьба» и «противодействие» «соотносятся между собой как часть и целое» ^{[13, с. 42]}. При этом термин «борьба» является более узким понятием по отношению к термину «противодействие» и входит в его содержание в качестве составной части» ^{[13, с. 42]}.

Анализируя конструкцию слова «противодействие» и его этимологическое значение, А.В. Майоров высказывает суждение, что «противодействие преступности представляет собой более обобщенное понятие, характеризующее деятельность государственных органов, общественных и иные организаций, а также самих граждан направленную на контроль, борьбу и предупреждение преступности, а также по реализации мер профилактики отдельных преступлений и правонарушений» ^{[14, с. 115]}.

Схожую позицию занимает и А.А. Никифорова. В своём диссертационном исследовании она отмечает, что «понятие «противодействие преступности» представляет более полное объяснение деятельности, связанной с обеспечением нормального функционирования личности, общества, государства, так как оно включает (курсив мой – ЗБ) в себя формы и методы борьбы, предупреждения и профилактики преступности» ^{[15, с. 74]}.

А.П. Алексеева и П.И. Бабошкин, анализируя понятия «противодействие преступности», «борьба с преступностью», «предупреждение преступности» через призму целей этих видов деятельности, приходят к выводу, что «если цель предупреждения – удержание человека от совершения противоправного поступка полностью либо воспрепятствование воплощению преступного замысла в жизнь (окончанию преступления), цель борьбы с преступностью – сдерживание существующей преступности в определенных рамках, то цель противодействия – сопротивление преступности всеми перечисленными способами» ^{[16, с. 33-35]}. Поэтому и предупреждение преступления, и проведение мероприятий по борьбе с преступностью, на их взгляд, есть не что иное, как противодействие преступности.

Следует отметить, что в науке уголовного права существует противоположная позиция по данному вопросу. Так, К.В. Вишневецкий и С.В. Трофименко считают, что «"борьба" − понятие более широкое, содержательно включающее в себя понятие "противодействие"» ^{[17, с. 225-230]}. Аргументируют свою позицию данные авторы тем, что «методы уголовного права, не являющиеся по своей природе действиями, не могут характеризоваться как противодействие преступлениям, а представляют собой форму и методы борьбы с преступностью как социально-правовым явлением».

По мнению А.И. Долговой, термин «противодействие» несёт в себе двоякий смысл: «из него не совсем ясно, кто кому противодействует: государство преступности или преступность обществу, государству» ^{[18, с. 209]}. Профессор делает вывод, что «термин не отражает сути рассматриваемой деятельности и всего комплекса мер воздействия на преступность как социальное явление со сложным причинно-следственным комплексом» ^{[18, с. 209]}. В свою очередь, Ю.В. Трунцевский, отмечает, что использование термина «противодействие» не является затруднительным. В качестве аргумента своей позиции он приводит в пример международные соглашения универсального характера, в которых по отношению к преступности применяется термин «противодействие» («against» – против), означающий «действие, препятствующее другому действию; сопротивляться действию чего-нибудь, сохраняя устойчивое положение, противопоставление» ^{[19, с.203]}. Далее, используя данное понятие применительно к преступности в сфере защиты авторского и смежного права, он раскрывает его содержание и предлагает понимать под ним «систему законодательных, организационно-правовых и экономико-технических мер, направленных на предупреждение преступных проявлений» ^{[19, с.203]}.

А.В. Майоров под противодействием преступности понимает «многоуровневую систему, включающую в себя меры профилактики и меры предупреждения, как отдельных преступлений, так и преступности в целом, реализуемые посредством целенаправленной деятельности ее субъектов, направленные на выявление и последующее устранение причин и условий, способствующих совершению противоправных деяний, с целью минимизации и (или) ликвидации последствий преступной деятельности и обеспечения безопасности от угроз криминального характера» ^{[14, с. 117]}.

Рассматривая содержание понятие «противодействие преступности» в контексте противодействия таможенным преступлениям, А.Д. Краснов определяет его как «законодательно регламентированную систему социально-экономических, организационно-правовых и предупредительно-профилактических мер, реализуемых государством и другими государственными и общественными органами по выявлению, предупреждению и пресечению преступлений в сфере внешнеэкономической деятельности» ^{[20, с. 9]}.

А.П. Кузнецов, анализируя вопросы противодействия налоговым преступлениям, определяет государственную политику противодействия таким преступлениям как «систему мер, реализуемых государством в налоговой сфере по противодействию налоговой преступности, выработке системы и тактики конкретных направлений, осуществляемых на основе действующего законодательства, правовой теории правоохранительными, контролирующими и другими государственными органами» ^{[21, с. 42]}.

А.А. Шутова уголовно-правовое противодействие информационным преступлениям в сфере экономической деятельности определяет как «систему правовых и организационных мер, предназначенных для пресечения и предупреждения совершения уголовно наказуемых деяний в указанной сфере, реализуемых в законотворческом и правоприменительном процессах государственными или правоохранительными органами, организациями, а также отдельными гражданами» ^{[22, с. 9]}.

С.А. Ирисханов считает, что противодействие преступности частно-правовыми средствами представляет собой «деятельность федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления, институтов гражданского общества, организаций и физических лиц в пределах их полномочий по предупреждению (профилактике и предотвращению) преступлений средствами частных отраслей права (гражданского, семейного, жилищного, трудового и др.), по возмещению ущерба, причиненного преступлением» ^{[23, с. 9]}.

Как видим, несмотря на определенные расхождения, большинство авторов определяют содержание понятия «противодействие» через словосочетание «система мер» (правовых, организационных, идеологических и т.д.).

Кроме того необходимо отметить, что в отдельных нормативно-правовых актах довольно часто используется категория «противодействие». Однако легального толкования данного понятия не имеется. Так, в соответствии со ст. 3 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ противодействие экстремистской деятельности осуществляется по следующим основным направлениям:

«принятие профилактических мер, направленных на предупреждение экстремистской деятельности, в том числе на выявление и последующее устранение причин и условий, способствующих осуществлению экстремистской деятельности;

выявление, предупреждение и пресечение экстремистской деятельности общественных и религиозных объединений, иных организаций, физических лиц» ^[24].

В Федеральном законе «О противодействии терроризму» от 06 марта 2006 г. № 35-ФЗ противодействие терроризму определяется как «деятельность органов государственной власти и органов местного самоуправления, а также физических и юридических лиц по:

а) предупреждению терроризма, в том числе по выявлению и последующему устранению причин и условий, способствующих совершению террористических актов (профилактика терроризма);

б) выявлению, предупреждению, пресечению, раскрытию и расследованию террористического акта (борьба с терроризмом);

в) минимизации и (или) ликвидации последствий проявлений терроризма» ^[25].

Аналогичным образом законодатель определяет и противодействие коррупции в соответствующем федеральном законе.

Как видим, в вышеперечисленных нормативных правовых актах содержание понятия «противодействие» раскрывается через слово «деятельность», а последняя в свою очередь определяется путём перечисления входящих в неё составляющих.

В связи с этим, представляется верным, исходя из этимологического содержания понятия «противодействие», определять его через существительное «деятельность», и понимать под уголовно-правовым противодействием экстремистской деятельности – деятельность, направленную на обеспечение соблюдения норм уголовного закона, создаваемых для регламентации ответственности за преступные проявления экстремистской деятельности, а также выявление, пресечение и предупреждение совершения таких преступлений.

Анализ таких ключевых понятий как «уголовно-правовой механизм» и «противодействие», образующих словесную конструкцию «механизм уголовно-правового противодействия экстремистской деятельности», позволяет сделать вывод, что под последним следует понимать длящийся непрерывный упорядоченный процесс, состоящий из правотворческой и правоприменительной деятельности, в рамках которого создаются, а впоследствии реализуются (соблюдаются, используются, исполняются, применяются) уголовно-правовые нормы, обеспечивающие эффективное специально-юридическое воздействие в сфере противодействия экстремистской деятельности.

Следует отметить, что «при формулировании данного определения механизма уголовно-правового противодействия экстремистской деятельности мы настаиваем именно на реализации уголовно-правовых норм, а не на реализации правоотношений по соблюдению, использованию, исполнению и применению уголовно-правовых норм» ^{[26, с. 334-336]}. Поскольку придерживаемся позиции, что при соблюдении, использовании и исполнении уголовно-правовых норм общее юридическое воздействие осуществляется вне правоотношений, то есть требования норм уголовного права реализуются вне уголовных правоотношений.

Вопрос о видах уголовных правоотношений не является предметом данного исследования, однако для реализации цели настоящего исследования считаем необходимым отметить, что в теории права существуют две позиции о роли в реализации права правовых отношений. Суть первой заключается в том, что «право, как специфическое средство регулирования, обладает единственной формой реализации – правовыми отношениями» ^{[27, с. 25]}; а второй – в том, что «реализация права происходит в рамках правоотношений и вне правоотношений» ^{[27, с. 25]}. Следует согласиться с Ю.С. Решетовым, в том, что «назначение правовых запретов – в общем предупреждении асоциальных поступков. Это достигается путём установления всеобщих юридических обязанностей не совершать определенных действий. Реализация такого вида обязанности не предполагает конкретной, индивидуализированной связи между лицами, наделенными определенными правами и обязанностями. <…> Так, нельзя утверждать, что при воздержании от запрещенных нормами уголовного права деяний люди вступают в уголовно-правовые отношения» ^{[27, с. 26]}. Представляется, что в данном случае автор, говоря о неконкретизированной связи, ведёт речь о так называемой общественной правовой связи ^{[28, с. 1349]}.

«Реализация права вне рамок конкретных правоотношений происходит при соблюдении запретов. Субъект права находится в естественном, привычном состоянии, не нарушает предписаний закона, ведет себя правомерно и тем самым реализует положения запрещающих норм. Для этого нет необходимости у конкретного лица вступать в правоотношения с государственным органом об осуществлении правомерного бездействия» ^{[29, с. 28]}. Следует отметить, что механизм уголовно-правового противодействия экстремистской деятельности функционирует всегда и непрерывно. Однако в данном случае он функционирует не в полном объёме, а находится, выражаясь образно, в «спящем режиме». Именно поэтому в формулировке определения механизма уголовно-правового противодействия экстремистской деятельности мы использовали причастие «длящийся» и прилагательное «непрерывный». Для «полного запуска» механизма уголовно-правового противодействия экстремистской деятельности необходим юридический факт и субъект уголовно-правового отношения.

Как и любой механизм, механизм уголовно-правового противодействия экстремистской деятельности имеет определенную цель своего функционирования и, соответственно, выполняет конкретные задачи для её достижения. Для решения вопроса, что следует понимать под целью исследуемого механизма, необходимо обратиться к целям противодействия преступности в целом.

По мнению А.В. Майорова целью противодействия преступности является «повышение уровня защищенности личности, общества и государства в целом, снижение уровня преступности и удержание её на определенном уровне (контроль), минимизация и (или) ликвидации последствий преступной деятельности, а также воздействие на преступника» ^{[14, с. 116]}. М.В. Степанов основную цель противодействия преступлениям видит в «обеспечении нормального функционирования общественных отношений по обеспечению прав, свобод и законных интересов личности, общества и государства» ^{[30, с. 34]}.

В отдельных официальных документах также определяется содержание категории «цель» в контексте противодействия преступности. Так, целью Национальной стратегии противодействия коррупции является «искоренение причин и условий, порождающих коррупцию в российском обществе» ^[31]. Цель противодействия терроризму в России определяется как «защита личности, общества и государства от террористических актов и иных проявлений терроризма» ^[32]. В Стратегии противодействия экстремизму в Российской Федерации до 2025 года цель государственной политики в сфере противодействия экстремизму обозначена как «защита основ конституционного строя Российской Федерации, общественной безопасности, прав и свобод граждан от экстремистских угроз» ^[33].

Суммируя изложенное, можно сделать вывод, что целью функционирования механизма уголовно-правового противодействия экстремистской деятельности являетсяобеспечение нормального функционирования общественных отношений по защите основ конституционного строя Российской Федерации, общественной безопасности, прав и свобод личности от уголовно наказуемых проявлений экстремистской деятельности.

Достижение обозначенной цели функционирования механизма уголовно-правового противодействия экстремистской деятельности должно осуществляться путём решения задач, которые в целом подчинены задачам уголовного права. В их число в соответствии со ст. 2 УК РФ входят: «охрана прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя Российской Федерации от преступных посягательств, обеспечение мира и безопасности человечества, а также предупреждение преступлений» ^[34].

Проецируя изложенное на задачи функционирования механизма уголовно-правового противодействия экстремистской деятельности, предлагаем понимать под ними следующие:

1. Выработка оптимальных моделей криминализации общественно опасных и имеющих достаточно широкую распространённость деяний, являющихся проявлением экстремистской деятельности путём:

а) установления уголовной ответственности за общественно опасные деяния, ранее не признававшиеся преступлениями;

б) конструирования квалифицированных составов преступлений с учётом новых признаков, отягчающих ответственность.

2. Недопущение нарушения принципа системности уголовного законодательства при внесении возможных законодательных изменений и (или) дополнений.

3. Выявление пробелов и противоречий в законодательном регулировании основных характеризующих дефиниций составов преступлений, являющихся проявлением экстремистской деятельности.

4. Обнаружение внутриотраслевых коллизий (коллизий норм Общей части УК РФ, коллизий норм Общей и Особенной частей УК РФ, коллизий норм Особенной части УК РФ), а также межотраслевых коллизий, и последующее их разрешение путём:

а) устранения коллизий (данный способ предполагает разрешение коллизий окончательно). Устранение коллизий возможно только на законодательном уровне путём «отмены одной или всех конфликтующих норм, либо изменением одной или всех коллизирующих норм таким образом, чтобы они не вступали в конфликт» ^{[35, с. 188-196]}.

б) преодоления коллизий (данный способ предполагает разрешение коллизий в конкретном случае в процессе правоприменительной деятельности).

5. Обеспечение правильного и единообразного понимания и применения норм УК РФ, регламентирующих ответственность за преступные проявления экстремистской деятельности.

6. Сокращение числа и предотвращение роста количества преступных проявлений экстремистской деятельности.

7. Предупреждение преступлений, являющихся проявлением экстремистской деятельности. Выражаясь словами М.И. Ковалева, данная задача заключается в том, что уголовно-правовая норма «обращена к конкретному гражданину не только санкцией, но и диспозицией, то есть она угрожает и предписывает, говоря гражданину, как надо и как не надо себя вести в определённой ситуации. Тем самым она всем гражданам или определенной категории их вменяет в обязанность конкретное поведение или, наоборот, запрещает такое при каких-то условиях под угрозой уголовного наказания» ^{[36, с. 96-97]}.

Как видим, перечисленные задачи функционирования механизма уголовно-правового противодействия экстремистской деятельности, практически подходят для любого вида преступности, что объясняется тем, что преступные проявления экстремистской деятельности есть не что иное как составная часть преступности в целом.

Как и любой социальный объект, механизм уголовно-правового противодействия экстремистской деятельности выполняет определённые функции. В философском словаре определяется, что термин «функция» происходит от латинского слова functio, в переводе означающего исполнение, осуществление ^{[37, с. 498]}. В Толковом словаре указано, что слово «функция» используется в нескольких значениях, и означает «обязанность, круг деятельности», а также «работа, производимая органом, организмом», «роль, значение чего-нибудь» ^{[1, с. 858]}.

В связи с изложенным под функциями механизма уголовно-правового противодействия экстремистской деятельности предлагаем понимать скоординированные направления его деятельности, обеспечивающие возможность решения поставленных перед ним задач, направленных на обеспечение нормального функционирования общественных отношений по защите основ конституционного строя Российской Федерации, общественной безопасности, прав и свобод личности от уголовно наказуемых проявлений экстремистской деятельности. Следует отметить, что раскрытие функционального значения механизма уголовно-правового противодействия экстремистской деятельности, а в последующем, оценка качества реализации всех обозначенных функций, позволит судить об эффективности обозначенного механизма.

Содержание и перечень функций механизма уголовно-правового противодействия экстремистской деятельности в значительной степени предопределяются функциями уголовного права. Традиционно в науке выделяют охранительную, регулятивную, предупредительную и воспитательную функции уголовного закона ^{[38, с. 40-45]}. Исходя из общепринятого содержания данных функций уголовного права, можно сделать следующие выводы:

1) охранительная функция механизма уголовно-правового противодействия экстремистской деятельности направлена на охрану общественных отношений, обеспечивающих безопасность основ конституционного строя Российской Федерации, общественной безопасности, прав и свобод личности от уголовно наказуемых проявлений экстремистской деятельности.

2) Регулятивная функция механизма уголовно-правового противодействия экстремистской деятельности состоит в регламентации отношений, возникающих между государством и лицом, совершившим преступление, являющееся проявлением экстремистской деятельности.

3) Предупредительная функция механизма уголовно-правового противодействия экстремистской деятельности заключается в оказании предупредительного воздействия на членов общества, побуждая их соблюдать уголовно-правовые запреты в сфере противодействия экстремистской деятельности.

4) Воспитательная функция механизма уголовно-правового противодействия экстремистской деятельности состоит в осуществлении воспитательного воздействия на членов общества, формируя у них уважение к закону, необходимость соблюдения установленных уголовно-правовых запретов в сфере противодействия экстремистской деятельности.

Следует отметить, что исследуемый механизм, как впрочем, и любой социальный механизм, необходимо рассматривать с двух взаимосвязанных сторон: статической и динамической. Как было отмечено ранее, о механизме уголовно-правового противодействия экстремистской деятельности также следует говорить как о системе элементов, образующих его структуру.

Структура механизма уголовно-правового противодействия экстремистской деятельности представляет собой систему его элементов, находящихся в статичном состоянии. К ним относятся:

- нормы Общей и Особенной частей Уголовного кодекса Российской Федерации (например, ст. 280, 280.1, 282, 282.1, 282.2, 282.3 и др.);

- иные правовые нормы, определяющие непосредственное содержание норм уголовного закона РФ с бланкетными диспозициями;

- юридический факт, а именно совершение преступления, являющегося проявлением экстремистской деятельности,

- уголовное правоотношение, возникающее в связи совершением преступления, являющегося проявлением экстремистской деятельности;

- субъекты уголовных правоотношений;

- акты правоприменительного толкования (например, соответствующие Постановления Пленума Верховного Суда РФ);

- правоприменительные акты.

Однако для уголовно-правового противодействия экстремистской деятельности, которое мы ранее обозначили как деятельность, направленную на обеспечение соблюдения норм уголовного закона, создаваемых для регламентации ответственности за преступные проявления экстремистской деятельности, а также выявление, пресечение и предупреждение совершения таких преступлений, характерна динамика. Соответственно, динамическую сторону уголовно-правового механизма противодействия экстремистской деятельности образуют правотворческая и правоприменительная деятельность.