Седентаризация традиционного кочевого населения Крымского ханства в контексте историко-археологического изучения

Сейдалиев Эмиль Исаевич кандидат исторических наук заведующий кафедрой истории, ГБОУ ВО РК Крымский инженерно-педагогический университет; научный сотрудник ФГБНУ Институт археологии Крыма РАН (Симферополь, Российская Федерация); старший научный сотрудник Крымского научного центра Института истории им. Ш. Марджани АН РТ (Казань, Российская Федерация); codexcummanicus@gmail.com 295015, Россия, республика Крым, г. Симферополь, пер. Учебный, 8 Seidaliev Emil' Isaevich PhD in History Head of the department of History, Educator, Crimean Engineering and Pedagogical University; Senior Scientific Associate, Crimean Branch of the Institute of Archeology of the Russian Academy of Sciences 295015, Russia, respublika Krym, g. Simferopol', per. Uchebnyi, 8 codexcummanicus@gmail.com

Кадыров Расим Решатович преподаватель кафедры истории, ГБОУ ВО РК "Крымский инженерно-педагогический университет им. Ф. Я. Якубова". Заведующий Музеем истории и археологии (г. Старый Крым) на правах отдела ГБУ РК "Крымскотатарский музей культурно-исторического наследия" 295001, Россия, республика Крым, г. Симферополь, пер. Учебный, 8 Kadyrov Rasim Reshatovich lecturer of the Department of History, SBEEHE RC «F. Yakubov Crimean Engineering and Pedagogical University». Head of the Museum of History and Archeology as a department of the SBE RC «Crimean Tatar Museum of Cultural and Historical Heritage». 295001, Russia, respublika Krym, g. Simferopol', per. Uchebnyi, 8 rasimkadyrov929@gmail.com Другие публикации этого автора

Предшествующая Крымскому ханству Золотая Орда - представляла собой государство с обширными владениями, с развитой городской культурой и оседлым населением, наряду с которым было ярко представлено и кочевое население состоящее из большого количества родоплеменных объединений и кланов перемещающихся по обширным степям Евразии. Крымское ханство, как основное государство-наследник Улуса Джучи, унаследовало от него и традиционную культуру населения, точно так же среди подданных крымских ханов были и жители городов и кочевники-скотоводы. По утверждению Ф. Лашкова на момент провозглашения независимости в Крымском ханстве уже существовала земледельческая культура, сформировавшаяся благодаря оседлому образу жизни. Прежние родовые общины татар трансформировались в сельские, а главы татарских родов, кроме своего политического влияния приобрели еще и территориальные владения со своими границами, сформировав на полуострове особый тип землевладения – бейлик ^{[10, с. 58]}.

Изначально одним из политических аспектов крымских правителей являлось включение в орбиту своего влияния кочевых племен, в том числе путем перевода их к оседлому образу жизни, с созданием поселений на территории полуострова, ввиду наличия свободных земель. Так, по сообщению шведского историка И. Тунманна, во время прихода к власти Менгли Гирея (1467-1515) полуостров был малозаселен, им же упоминается, что в результате войн за ордынское наследство Менгли Гирей приводит с собой на полуостров большое количество пленных кочевников–ногайцев с целью их заселения на пустых территориях ^[18]

Хан Сахиб Гирей (1532-1550 гг.) стремился заселить Крым кочевниками путем наделения их земельными уделами, а тех, кто противился переходу к оседлому образу жизни, хотел принудить к этому силой. Для привлечения кочевников к оседлости хан выстраивает для них ряд мечетей в местах, сопредельных с Буджаком. Наряду с традиционными местными родами Ширин, Барын, Аргин и Кипчак, он возвышает пришлые кланы Седжеут и Мансур, присоединяя к ним племя Ходжа-Атай ^{[16, с. 413-414; 10, с. 58]}. По свидетельствам польского посла Мартина Броневского, находившегося в Крыму в 1570-х годах, ногайцы жили в хижинах из тонких деревьев, однако в летне-осеннее время они откочевывали за Перекоп на обширные равнины ^[3]. По мнению В. Грибовского, для упрочения власти крымских ханов за пределами полуострова строили крепости (Очаков, Перекоп, Арабат и др.), они же позволяли контролировать кочевое население. Он же отмечает, что седентаризация внутри Крыма происходила эффективней, чем в остальных регионах Крымского ханства. К середине XVI столетия ногайцы, в частности племена мангъытов, потеряв контроль над преднепровской степью, откочевывают на полуостров. Сумев занять прочную позицию в Крымском ханстве и войдя в число карачи-беев под названием Мансуроглу, они все же контролировали миграционные потоки ногайских орд с постепенным включением их в орбиту своего влияния

Еще одной причиной большого притока кочевников на земли крымского ханства с середины XVI века можно считать преследования Большой Ордой отделившихся групп ногайцев, которые откочевали сначала под защиту турецкой крепости Азов, а позднее, в результате усобиц, огромная часть ногайцев переселилась в Перекопские степи ^{[5, с. 277, 279]}.

Целью этих мероприятий было не только усиление военной мощи ханов и создание противовеса традиционным крымским кланам, но и стремление к более эффективному управлению над населением, т.к. управлять кочевниками было намного сложнее.

Тем не менее, не смотря на все усилия ханской администрации, процесс перевода кочевого населения протекал достаточно сложно. Так сохранились упоминания турецкого путешественника Эвлии Челеби посетившего Крым во второй половине XVII века, об эпизоде переговоров крымского хана Мухамед IV Гирея с буджакскими и ногайскими татарами о их переходе на территорию Крыма, что было связано с их не подконтрольностью и набегами на молдавские, османские и польские владения и, как следствие, получение ханским двором дипломатических нот со стороны соседних государств. В последствии Мухамед Гирей силой разбил войско степняков и в качестве пленников привел большое количество на территорию Крыма с указом к дальнейшему расселению по деревням полуострова. Во время своего путешествия от крепости Ор (Перекоп) к Гезлеву он также упоминает о наличии поселений в степной части полуострова близ Сиваша. ^[19].

В письменных источниках содержится достаточно мало информации о локализации ногайский поселений, однако исходя из топонимов, отраженных на картах, можно сделать вывод о том, что вся северо-западная часть полуострова была занята ногайскими поселениями. Согласно исследованиям турецкого историка Омера Быйика клан «Мансуроглу» мигрировал на территорию полуострова в XVI веке и расположился в его северной части. В своей работе «Osmanli Yonetiminde Kirim» (1600-1774)» он приводит список из 22 селений, которые в XVII-XVIII принадлежали этому родовому объединению и довольно размыто упоминает о их локализации в северных причерноморских районах Крымского полуострова ^{[1, t.33]}. Ф. Лашков, изучавший вопросы татарского землевладения, приводит данные списка, поданного в Таврическое Дворянское Депутатское Собрание в 20-х годах XIX столетия, и говорит о расселении клана Мансур. Он отмечает, что они до сих пор в большом количестве живут в евпаторийских степях ^{[10, с. 36]}. В доказательство своего происхождения «Мансуроглу» предоставили два ярлыка, выданные Девлет Гиреем о жаловании им 32 деревень. Ко времени присоединения Крыма к России, Ф. Лашков фиксирует владения клана Мансур в количестве 15 000 десятин земли и перечисляет их владения: Нурали, Так-Шейх, Конжалай, Тубинджи, Абай, Карачи, Урлюк, Бакал и другие, которые можно определить, как традиционные ногайские деревни ^{[11, с. 118]}.

Всего же, за исключением клана Мансур, насчитывалось около 140 родоплеменных подразделений ногайцев, среди них: Бурлак, Кипчак, Китай, Кограт, Кара-Кипчак, Минг, Найман, Уйшун ^{[17, с. 781]}. По приведенным данным Омера Быйика по всей территории Крымского ханства расселилось 65 таких родоплеменных подразделений.

На картах Крыма XVIII–XIX веков мы можем встретить селения, о которых мы упоминали ранее, так и множество поселений, названия которых позволяют их отнести к числу так или иначе принадлежавших ногайским родам. Например: Седжеут, Конрат, Найман, причем некоторые из них могут дублироваться, находясь в разных районах. Представители этих кланов с таким названием присутствовали не только на территории Крыма но и практически во всех позднеордынских государствах ^{[13, с.805]}. Топоним «Найман», как и некоторые другие, встречаются и в крымских сиджилях (сборниках документов мусульманского права). Например, в одном из документов датируемом 1609 годом фигурирует сделка о продаже земли в округе Половинный Чонгар, примыкающая к «общине Найман», что опять же свидетельствует о наделении землей кочевников-ногаев. Более того, эти территории входили в специальный судебный округ – Нысф Чонгар, который был создан из-за разрастания округа Чонгар ^{[14, с. 124]}. Наличие судебной системы и разрастание округа еще раз свидетельствует о постепенном освоении и заселении территорий в северной части Крыма.

Картографический материал XVII–XVIII вв. позволяет рассмотреть и получить информацию в том числе из обозначенных там топонимов. Одним из таких источников является карта, представленная в атласе издательского дома И. Б. Гомана - «Provinciarum Turcico tartaricarum inter Tanaim Borysthenem et Bogum sitarum» и датируемая 1736-1737 годом . На ней в латинской транскрипции встречаются вышеупомянутые названия поселений. Интересен сам факт наличия поселений в северной части крымского полуострова, вблизи соленых озер и озера Сиваш, которое фигурирует как «гнилое море», о чем упоминалось так же у турецкого путешественника Эвлии Челеби. Достаточно подробно отражены названия поселений на картах Я. Ф. Шмитда представляющая Крым и степь Крымскую из новейших известий сочиненная при Академии Наук Санкт-Петербурга датируемая 1777 годом и Генеральной карте Крыма автором которой является Ф. Черный и датируемая 1790 годом. Карта под авторством Я. Шмитда уже претендует на некую достоверность, она выполнена в масштабе с нанесением координат. Она характеризуется достаточно большой плотностью заполнения северной части Крыма, где в русской транскрипции детально нанесены названиями поселений расположенные вблизи Перекопа и Чонгара ^[8]. На карте за авторством Ф. Черного мы видим высокую плотность нанесения поселений по всей территории полуострова и частности территории северного и западного Крыма, куда ханская администрация и направляла поселенцев из числа бывших кочевников ^[4]. Данные собранные в Камеральном описании Крыма также позволяют говорить о большом количестве стационарных поселений в северо-западной части Крыма. К примеру, в приведенной таблице, только в Дип Чонгарском и Нысфском кадылыке насчитывается девяносто восемь деревень ^{[2, с. 107-108]}. Следует отметить что картографические источники наряду с данными о поселениях в кадылыках позволяют более точно очертить границы административных делений в административно-территориальном устройстве Крымского ханства.

К особой категории источников следует отнести и топонимы Крымского полуострова, в большинстве своем берущие начало в период Крымского ханства. Тема эта до настоящего времени недостаточно разработана, хотя изучение топонимии Крыма было начато еще в первой четверти XX в. ^{[9, с. 155-156]}. Основательная работа по сбору и систематизации ногайских названий населенных пунктов в северо-западном Крыму (п-ов Тарханкут) было проведено А.Р. Кемаловой. Ссылаясь на А.В. Суперанскую, автор отмечает, что при создании оседлых поселений в Крыму главным фактором при названии было название родоплеменного подразделения ^{[9, с. 157]}, и подчеркивает, что среди «топонимии Тарханкута имеется кочевая тенденция присвоения имени населенным пунктам…». Кроме того, А.Р. Кемалова отмечает, что большинство поселений располагаются близ балок и источников воды, в местах где присутствуют наиболее благоприятные условия для выпаса и содержания скота, а среди топонимов так же встречаются и названия связанные с хозяйственной специализацией населения – скотоводством, в то время как топонимы, которые можно было бы связать с земледелием отсутствуют.

Одним из проблемных вопросов в заявленной теме является изучение археологических древностей кочевого населения Крымского ханства. Традиционно в степной части Крыма исследователи фиксировали лишь некоторые объекты археологии связанные с кочевниками более ранних эпох. История археологического изучения средневековых древностей степного Крыма неоднократно поднималась исследователями, но при этом сами археологические исследования никогда не носили системный характер ^{[20, с.172; 7, с. 76]} и были сосредоточены в основном на памятниках салтово-маяцкой культуры или на половецких и в незначительной части на ордынских древностях ^{[12, с. 124, 22, с. 56]}. Отметим в данном контексте исследования Северо-Крымской экспедиции 1962-1964 гг. в Северном Присивашье, где в ходе исследований были выявлены захоронения относящиеся к XIV-XVII вв. и «оставленные более-менее оседлым населением» не связанным с христианством ^{[21, с. 320-321]}. Авторы исследования не дают определения, какой культурной принадлежности было население оставившее могильники, мы же рискнем предположить, что это и была кочевая часть населения Крымского ханства. Большинство находок того времени было сделано именно в контексте строительства Северо-Крымского канала. В настоящее время на территории Крымского полуострова так же ведутся масштабные строительные работы, что в свою очередь вызвало очередной всплеск археологических исследований в регионе и небывалый рост количества находок. В том числе были обнаружены и поселения эпохи Крымского ханства ^{[7, с. 11, 16; 15 с. 116-118]}, часть из которых уже опубликована, но значительное количество материалов еще ждет публикации.

Суммируя вышесказанное, можно сделать вывод, что вся северная и северо-западная часть степного Крыма постепенно заселялась степняками преимущественно из числа ногайцев. А количество стационарных поселений на упомянутых картах в этом районе, подтверждают гипотезу о постепенном переходе к оседлости этой кочевой категории населения Крымского ханства. Новые данные по поднятой проблеме могут быть получены в ходе комплексного анализа всех имеющихся источников, а так же дальнейшего развития исторических и, что особенно важно, археологических исследований материальной культуры кочевого населения Крыма XV-XVIII вв.