Политическое лидерство в разделенном обществе: случай Ганы (по материалам экспертного опроса)

Ойиве Закарияу Адавизе аспирант, кафедра кафедра теоретической и прикладной политологии, Южный Федеральный Университет 344006, Россия, Ростовская область, г. Ростов-На-Дону, ул. Большая Садовая, 105/42 Oyiwe Zakariyau Adavize Post-graduate student, the department of Theoretical and Applied Political Science, Southern Federal University 344006, Russia, Rostovskaya oblast', g. Rostov-Na-Donu, ul. Bol'shaya Sadovaya, 105/42 footprints@mail.ru Другие публикации этого автора

В начале 2018-го года автором статьи был проведен формализованный опрос экспертов из трех африканских стран – Нигерии, Ганы и Гвинеи Конакри – на тему «Символическое обеспечение политического лидерства в кризисном многосоставном обществе» с целью выявить особенности использования символических ресурсов современного политического лидерства в странах Африки. Актуальность данной темы обусловлена двумя наблюдениями, сделанными учеными на материалах исследований разделенных на сегменты обществ, прежде всего, африканских. С одной стороны, проблемы демократизации стран Африки нередко связываются с авторитарными тенденциями, которые выражаются в подтасовках на выборах, выстраивании однопартийных государств, политическом насилии, концентрации и персонализации власти, а также в династизации политики ^[19]. С другой стороны, исследователи настаивают на том, что для создания и укрепления демократических институтов требуются сильные, дееспособные и ответственные лидеры, обладающие некими экстраординарными способностями ^[1]; ^[14].

В трактовке символической политики и ее ресурсов автор статьи исходит из концепции американского политолога Мюррея Эдельмана, который объяснял расхождение между нормативностью демократических институтов и эмпирически наблюдаемыми провалами демократии амбивалентностью воздействия символических форм на общественное сознание: декларируемое равенство на практике оборачивается опошлением и ритуализацией политического дискурса и манипулированием общественным мнением со стороны власти ^[2]; ^[6]; ^[8]; ^[9]; [15–17]. Покорность общественности по отношению к власть предержащим обеспечивается ресурсами символического воздействия политических лидеров на общественное сознание, в числе которых основными являются язык, ритуал и окружающая среда ^[15]. Однако, как полагает автор статьи, эти же ресурсы можно использовать для решения ключевых проблем многосоставного общества, разделенного на сегменты.

Это предположение опирается на некоторые важные выводы, сделанные американским политологом голландского происхождения Арендом Лейпхартом ^[3]. Прежде всего, на идею консоциативной демократии, в основе которой лежат два основных и два вспомогательных момента: - политическое сотрудничество элит; - автономия и самоуправление сегментов; - право вето; - пропорциональность представительства. Не менее важной является мысль А. Лейпхарта о сотрудничестве лидеров в управлении страной в рамках большой коалиции, а также о том, что одной из ключевых проблем, которые должны решать лидеры в многосоставном обществе, является интеграция сегментов. Именно этими соображениями был обусловлен выбор трех кейсов для исследования: Нигерии, Ганы и Гвинеи Конакри. Во всех трех этих странах имеют место общества, разделенные на сегменты, и провалы и успехи демократии в этих странах обусловлены именно многосоставным характером этих обществ. Указанные теоретические постулаты были положены в основу опросного листа, предложенного экспертам.

Из Ганы были опрошены 11 экспертов, из которых 5 – действующие политики, лидеры различных политических партий и движений (например, Национальной демократической партии Ганы, члены государственного управления, Национального конгресса Ганы и др.), 6 – представители экспертного сообщества (профессорско-преподавательский состав университетов, независимые аналитики и т. д.). Несмотря на то, что первые три с половиной десятилетия после обретения независимости 6 марта 1957 г., политическая жизнь в Гане характеризовалась чередованием гражданских правительств с военными диктатурами, тем не менее с 1992 г., Гана стала «маяком процветающей демократии для <африканского> континента, где демократические институты сочетаются с уважением к правам человека, а СМИ и гражданское общество действуют без вмешательства государства» ^[20]. И хотя по оценкам экспертов Фонда Мо Ибрагима (Mo Ibrahim Foundation), Гана не вошла в список из 10 наиболее быстро развивающихся стран за последние 5 лет по индикатору свободных и справедливых выборов ^[22], объясняется это не откатом демократии, как, например, в Мадагаскаре и Мали, но сохранением устойчивых позиций в рейтинге демократических африканских стран ^[22]. Действительно, если следовать классическому определению демократии как «системы, при которой партии проигрывают выборы» ^{[10, с. 29]}, предложенному А. Пшеворски, то нельзя не отметить, что с 1992 по 2016 гг. в Гане прошли семь всеобщих выборов, в которых власть чередовалась трижды между двумя основными политическими партиями. Президентские и парламентские выборы 7 декабря 2016 г. также показали, что «честные и справедливые выборы в Африке становятся политической реальностью. В третий раз власть в Гане перешла к кандидату от оппозиции» ^{[1, с. 8–9]}.

Поэтому российские исследователи также положительно оценивают состояние демократии в Гане, подчеркивая при этом важность персоналистского лидерского фактора в устойчивости демократических институтов: «Начиная с Дж.-Дж. Ролингса, Гане удивительно везло с президентами: и Дж. Куфуор, и Дж. Атта Миллс, и Дж. Махама отличались склонностью к компромиссам, стремлением к политической стабильности, по мере возможности обеспечивали экономический рост, не были замешаны в коррупционных скандалах. Добиться превращения Ганы, пережившей в 1960–1980-е гг. целый ряд политических катаклизмов…, в стабильное и активно развивающееся государство им в значительной степени удалось благодаря харизме, неподкупности… и целеустремленности» ^{[1, с. 8–9]}.

Тем не менее, есть в функционировании демократии Ганы одна проблема, которую не всегда замечают восхищенные исследователи. Одним из важнейших политических институтов, способствующих развитию демократии, является становление института децентрализованного политического лидерства ^[18]. Как отмечают исследователи из влиятельного социологического центра «Афробарометр», «децентрализация может стать важным средством обеспечения того, чтобы политика и программы устойчивого развития осуществлялись на местном уровне и обеспечивали социально-экономическую помощь широким массам населения» ^{[13, p. 1]}. Действительно, по данным последнего из социологических опросов, проводимых указанным центром, более двух третей опрошенных респондентов (69 %) считают, что муниципальные руководители (мэры) должны быть избираемыми ^{[13, p. 1]}.

В то время как в соответствии с действующей в Гане Конституцией Четвертой республики (от 28 апреля 1992 г.), огромной политической властью в стране наделен президент, который назначает всех мэров (столичных и муниципальных) и региональных руководителей. Возможно, именно поэтому исследователи обращают внимание на качества лидерства первого лица государства, упуская из виду более широкое понимание политического лидера. В 2010 г. Конституционная Комиссия (CRC – Constitution Review Commission) рекомендовала сделать должности мэров и глав регионов избираемыми, правительство Ганы отложило решение этого вопроса, мотивируя несвоевременностью подобных изменений. И это при том, что конституция страны признает децентрализацию важнейшим институтом обеспечения стабильности демократии, и устанавливает правовой режим для ее реализации. Изменилось ли что-либо в плане характера политического лидерства в этой стране за прошедшее время? Некоторое представление об этих изменениях дают результаты проведенного автором статьи экспертного опроса.

Первый вопрос касался темы однородности общества в культурном, религиозном, этническом и др. аспектах. Если в Нигерии 75 % опрошенных экспертов на этот вопрос ответили положительно, то эксперты из Ганы оценивают проблему прямо противоположным образом: только 27,3 % считают общество Ганы разделенным по тому или иному критерию. Этот вывод африканских экспертов вполне соотносится с результатами российских исследователей, утверждающих, что «единственной серьезной проблемой для правительства остается ситуация на севере Ганы, в традиционном райне Дагбон, где руководство страны, несмотря на предпринимаемые меры, вынуждено сохранять режим чрезвычайного положения и держать там значительные полицейские силы, ввиду неурегулированности межэтнических и межплеменных противоречий… Острые идеологические расколы и конфликты в Гане неочевидны и не проявляются» ^{[7, с. 75]}. Однако неочевидность этих конфликтов не означает их полное отсутствие и потенциальную невозможность проявления в будущем. Как признают специалисты, одной из главных проблем в Гане является сохраняющееся социально-экономическое неравенство и высокий уровень коррупции.

Поэтому второй вопрос уточнял характер сегментации: «Если общество в Вашей стране разделено на сегменты, то какие из расколов, по Вашему мнению, являются наиболее проблемными?». Выбрать можно было два варианта. Результаты представлены в таблице:

Таблица 1.

Наиболее проблемные расколы в обществе Ганы

Как видно из приведенных данных, подавляющее большинство опрошенных экспертов считает общество Ганы внутренне сегментированным. При этом если нигерийские эксперты наиболее проблемными считают религиозную и этническую сегментацию, то в Гане эксперты к таковым отнесли этническую и социально-экономическую. Есть некоторые различия и в оценке степени культурной сегментации: если в Нигерии эксперты на вопрос, существует ли в Нигерии культурная фрагментация ^{[21, p. 45]}, и велика ли ее важность, ответили однозначно отрицательно, то ганские эксперты признают частичную значимость этой проблемы. Действительно, в Нигерии религиозный и этнический конфликтогенные факторы выражены гораздо явственнее, что отмечается и российскими специалистами: «Основными причинами этнических и межкультурных (религиозных) конфликтов <в Нигерии> являются борьба за политическое главенство среди ведущих этносов (хауса, йоруба и ибо) и за доступ к природным ресурсам (главным образом нефти), а также непредставленность интересов недоминирующих этнических групп» ^{[7, с. 330]}. В статье, посвященной анализу политического лидерства в Нигерии ^[5], автором отмечалась некоторая противоречивость установок опрошенных в рамках экспертного опроса нигерийских лидеров: решение проблемы репрезентации групповых ценностей меньшинств они видят либо в ориентации лидеров на универсальные ценностные установки, либо в стремлении лидеров, представляющих большинство, репрезентировать в своей деятельности также и ценности меньшинств. Ни первое, ни второе не является решением проблемы представленности интересов недоминирующих этнических групп, что сохраняет конфликтогенный потенциал социальных сегментов.

Таким решением, согласно А. Лейпхарту, могла бы стать автономия и самоуправление сегментов (что, по сути означает децентрализацию политического лидерства), а также право вето, позволяющее каждому сегменту защитить собственные интересы ^{[3, с. 77]}. Однако, как мы видели выше, процесс децентрализации, декларированный в Конституции Ганы, на практике означает доминирование правящей партии и президента. Демократический характер данной системы обеспечивается сменяемостью элит в процессе выборов, однако не решает проблемы фрагментации общества. Так, несмотря на то, что исследователи отмечают низкий уровень конфликтности в обществе Ганы ^{[7, с. 75]}, в нем имеют место межэтнические, межплеменные и межклассовые противоречия и расколы, на что указывают и опрошенные эксперты.

Поэтому следующий вопрос касался возможностей в ближайшей перспективе объединения общества и тех оснований, на которых это объединение наиболее вероятно:

Таблица 2.

Основания для объединения общества Ганы

Из таблицы 2 хорошо видно, что ганским экспертам в неменьшей степени, чем нигерийским, свойственны просветительские интенции: почти половина экспертов связывает свои надежды с созданием унифицированной системы общего образования. Проблемы с доступом к качественному образованию отмечаются в обеих странах ^[11]; ^[12], хотя согласно действующим законам об образовании в Нигерии и в Гане обучение в школе обязательно для детей в возрасте от 6 лет; кроме того, в обеих странах реализуются программы борьбы с неграмотностью среди взрослого населения.

Есть определенные сходства и в оценках экспертов возможностей политического объединения в единую гражданскую нации: несмотря на существенные различия в степени сегментации обществ в Гане и в Нигерии, около трети экспертов обеих стран видят в реализации политической (гражданской) нации возможность преодоления межэтнических противоречий. В связи с этим любопытно, что ганские эксперты (их взгляды отражены в таблице 3), в целом, более оптимистично оценивают возможности консолидации общества и построения демократии:

Таблица 3.

Перспективы построения демократического общества в Гане

При этом большинство опрошенных экспертов свой оптимизм связывают с успешно действующими в Гане демократическими политическими институтами, конституцией и выборами. Скептики в числе причин невозможности в ближайшей перспективе построения демократии в Гане называют безграмотность населения, а также отсутствие эффективного лидера. Если обратиться к А. Лейпхарту, то следует признать, что одной из ключевых проблем, которые должны решать лидеры в многосоставном обществе, является интеграция сегментов. Поэтому одним из вопросов, задававшихся экспертам, был следующий: проводится ли в стране политика национального единства и в чем состоит ее суть. 63,6 % ответили, что такая политика проводится. Однако в интерпретации ее сути эксперты существенно разошлись. Некоторые просто указали на политику объединения нации и преодоления существующих различий. Некоторые отметили чисто символический характер этой политики. Около половины указали на символическую значимость празднования дня Независимости, которое «объединяет народ». Из полученных данных видно, что среди экспертов нет ни единого понимания, что такое политика национального единства, ни согласия по поводу того, есть ли она в Гане вообще. И в данном вопросе также прослеживаются симптоматичные параллели с оценками нигерийских экспертов.

Еще одним из ключевых препятствий для политической интеграции является языковая проблема: «…Некоторые из новых государств, такие как Нигерия, сочли затруднительным принять местный язык в качестве общенационального. Эти страны по большей части все еще общаются посредством языков своих бывших империй» ^{[21, p. 44]}. Действительно, в Гане насчитывается 56 диалектов, из которых основными считаются аквапим тви, асанти тви, фанти, эве, касена, гонжа, дагарт, га, адангме и нзима. При этом официальным языком остается английский, а французский и хауса являются основными языками межнационального общения. Конечно, ситуация в Гане не столь удручающа, как в Нигерии, где насчитывается 527 языков, однако она также далека от идеала. С этим был связан один из вопросов экспертного опроса, проводится ли в стране языковая политика, и как эксперт определяет ее цели. Опрос показал, что в Нигерии к языковой проблеме относятся гораздо серьезнее, чем в Гане: 75 % нигерийских экспертов ответили, что таковая политика проводится, в то время как 63,6 % ганских экспертов признали отсутствие языковой политики. При этом половина нигерийских экспертов отметила, что целью этой политики является распространение английского языка в качестве официального, а эксперты из Ганы затруднились привести конкретные цели, кроме абстрактных «объединение этносов», «создание возможностей для общения». Ни один из экспертов не отметил важности придания статуса официального одному из местных языков.

Объясняется это различиями в экспертных оценках степени и характера сегментации нигерийского и ганского обществ. Как мы видели выше, лишь четверть экспертов из Ганы признали свое общество разделенным на сегменты. Поэтому и в пояснениях к ответам довольно часто встречается ссылка на отсутствие подобного разделения. В отличие от нигерийских экспертов, которые одним из важных расколов своего общества, во многом определяющим его политическую жизнь, признали религиозную сегментацию. Эксперты из Ганы, напротив, отметили социально-экономический и этнический характер сегментации. Из этого следует, что если для Нигерии важнейшей функцией лидера является проведение политики преодоления религиозных противоречий, то для Ганы таковой становится уменьшение экономического неравенства и минимизация межэтнической конфликтогенности.

В связи с этим ряд вопросов из проведенного опроса касался непосредственно деятельности самого лидера, какой стиль лидерства эксперты считают предпочтительным при решении стоящих перед страной задач, насколько допустимо применение физического насилия, что важнее в процессе демократизации страны – лидер или институты и т. д. Часть полученных данных представлены в таблице ниже. Почти половина из опрошенных отметила важность качеств лидера:

Таблица 4.

Институты и лидеры в решении проблемы сегментации в Гане

Любопытно, что приведенные в таблице 4 данные практически не отличаются от данных, полученных от нигерийских экспертов; разница состоит только в большей выраженности предпочтений в отношении консолидированной политической элиты у экспертов из Ганы. Весьма симптоматичным является акцент экспертов из двух самых демократических в Африке стран на важности лидера, а не институтов. Это само по себе говорит о неустойчивом характере рассматриваемых демократий. Кроме того, в этой установке опрошенных лидеров и экспертов отражается одна из ключевых проблем демократии в Гане, о которой говорилось выше: излишняя централизация власти, которая не способствует появлению талантливых лидеров на муниципальном и региональном уровнях. Практически все опрошенные эксперты (81,8 %) отметили этот факт, «сдвигая» обсуждение проблем на общенациональный уровень. Кроме того, несколько экспертов прямо указали на этот момент в своих комментариях.

При этом среди качеств лидера, способного объединить Гану, эксперты отмечали демократичность, принципиальность, бескорыстность и др. распространенные требования, которые приводились и нигерийскими экспертами. Из предпочтительных стилей лидерства вполне ожидаемо большинство экспертов указали демократический (81,8 %), объясняя это большей эффективностью разделения властей, сдерживания и уравновешивания других лидерских амбиций. Похожим образом распределились и предпочтения экспертов относительно применения физического насилия: большинство (54,5 %) ответили, что насилие допустимо только для предотвращения тяжелых последствий конфликтов, еще 18,2 % допускают его применение в исключительных случаях (если не найдено другого решения конфликта и т. д.). Но, в отличие от нигерийских экспертов, большинство из которых (62,5 %) признались в том, что категорически выступают против насилия, среди экспертов из Ганы таковых оказалось лишь 27,3 %.

Наконец, очень важными были вопросы, касавшиеся репрезентации групповых ценностей в деятельности лидера, а также учета ценностных установок и интересов меньшинств. Именно эти два момента считаются ключевыми в концепции А. Лейпхарта. В концепции опроса предполагалось, что лидер может в своей деятельности ориентироваться на представителей своей группы, но при этом должен учитывать ценности и интересы меньшинств. Однако, абсолютное большинство опрошенных (81,8 %) ответило, что ориентируется на ценностные установки, объединяющие все население страны; по 9,1 % ответили, что ориентируются на представителей своего класса и религиозной группы; этнические ценности не выбрал никто. При этом все эксперты (100 %) ответили, что всегда учитывают и стремятся репрезентировать в своей деятельности ценности и интересы меньшинств. Исходя из ответов опрошенных экспертов, можно предположить, что, в отличие от Нигерии, где отсутствуют объединяющие все население страны ценности, в Гане таковыми выступают ценности демократические. И несмотря на нерешенные противоречия и расколы (прежде всего, социально-экономические и межэтнические), общество Ганы гораздо более гомогенно, чем общество в Нигерии.

Подводя итог анализу полученного в результате опроса материала, можно сделать несколько выводов. Прежде всего, успехи демократии в Гане гораздо более устойчивы, чем в Нигерии. Это подтверждают и эксперты, большая часть из которых (63,6 %) считают возможным в ближайшей перспективе построение демократического общества в Гане; многие из них утверждают, что таковое общество уже имеет место. Во-вторых, одной из сохраняющихся в Гане проблем является излишняя централизация власти, не позволяющая раскрыться талантливым лидерам «на местах» – на муниципальном и региональном уровнях. Поэтому и процесс укрепления демократии в Гане будет отличаться от нигерийского варианта, выдвигая на первые позиции необходимость децентрализации власти по модели: автономия и самоуправление сегментов с правом вето, которым обладают меньшинства.