Состояние отношений в сфере энергетики между Европейским союзом и Российской Федерацией

Мургаш Роман аспирант Кафедры прикладного анализа международных проблем, МГИМО (У) МИД России 119454, Россия, Московская область, г. Москва, ул. Пр. Вернадского, 76 Murgas Roman Post-graduate Student of the Department of Applied International Analysis, Moscow State Institute of International Relations (University) of the Ministry of Foreign Affairs of Russia 119454, Russia, Moskovskaya oblast', g. Moscow, ul. Pr. Vernadskogo, 76 murgas.roman@gmail.com Другие публикации этого автора

Евросоюз как актор международных отношений

Диверсификация источников и маршрутов поставок природного газа в ЕС, являясь одной из целей новой рамочной стратегии под названием Европейский энергетический союз, оказывает влияние на отношения Евросоюза и России в сфере энергетики, и, поэтому являются важной темой в нынешней повестке дня. Для подробного анализа данной проблематики автор не только использует различные российские и иностранные источники, но и цитирует проведенное автором лично интервью с Зампредом Европейской комиссии по вопросам Энергетического союза Марошем Шефчовичем.

Спор о том, можно ли рассматривать Европейский Союз как актора международных отношений, делит сообщество экспертов по энергетике на два лагеря. Одни считают Евросоюз полноценным актором, вторые - против этого мнения. Акторность ЕС исследовали, например, М. М. Троицкий, К. Смит, Дж. А. Капорасо, М. М. Лебедева, П. А. Цыганков, Дж. Юпиль и другие.

Автор соглашается с мнением преподавателя кафедры международных отношений ЕНУ им. Л. Н. Гумилева Б. А. Оспановой ^[1], что Европейский Союз можно назвать актором. Эксперт, проанализировав четыре критерия акторности Г. Съестеда, считает, что Евросоюз обладает 1) индивидуальностью в окружающей среде международных отношений, 2) наличием официальных лиц и дипломатического представительства и 3) возможностью действовать в отношении других акторов. Но Оспанова не уверена в выполнении Евросоюзом четвёртого условия - 4) полной автономности принятия законов и решений, причем «неполную автономность ЕС» объясняет принятием решений на двух уровнях - национальном и наднациональном.

Примером «неполной автономности», по мнению автора статьи, можно было бы считать принятие решений во внешней (ЕС как единое целое) и внутренней (на уровне отдельных государств) энергетической политике данного объединения.

Профессор международных отношений и исполнительный вице-президент Университета Хитоцубаши, Р. Ошиба, считает, что все государства, негосударственные акторы и другие акторы должны обладать следующими критериями: 1) автономностью, 2) способностью мобилизовать интеллектуальные и материальные ресурсы и 3) потенциалом действий для оказания влияния на остальных акторов в глобальной системе. ^{[2, с. 242-249]}

По мнению автора данной статьи, Евросоюз является актором международных отношений, который способен воздействовать на поведение остальных акторов для достижения своих целей, и в этом соглашается с Р. Ошибом и Б. А. Оспановой.

Интересную точку зрения относительно «акторности» занимает П. А. Цыганков ^{[3, с. 159-165]}. Он считает «отмирание суверенитетов национальных государств с их последующим превращением в некую общность с администрацией» решением проблемы их неспособности решить некоторые, например, экономические или технические проблемы. Более того, по его мнению, межгосударственное сотрудничество в отдельных сферах и переход с «вертикальной замкнутости на горизонтальную позволило бы преодолеть конфликты на международном уровне».

Если взять теорию П. А. Цыганкова, то ЕС можно считать общностью государств, Еврокомиссию (далее - «ЕК») - администрацией, а сферу энергетики - той областью, где происходит постепенное отмирание суверенитета государств ради политической цели еще большей интеграции. Хотя государства до сих пор обладают суверенитетом в сфере своей национальной энергетической политики, администрация, в данном случае «ЕК», своими постепенными шагами ограничивает суверенитет государств в этой области, наделяя себя, а значит, Евросоюз, еще большими полномочиями. В настоящее время ЕС можно считать глобальным игроком в сфере энергетики, хотя он не является ни федерацией, ни международной организацией. Принятием «ЕЭС» государства-члены выступают как единое целое в отношении к другим акторам на международной арене.

В «Европейской энергетической стратегии» от 28 мая 2014 года «ЕК» предложила восемь целей для повышения энергобезопасности государств, входящих в состав ЕС, одной из которых является «диверсификация внешних поставок и соответствующей инфраструктуры». В данном случае речь идет о природном газе, что уточняется в п.1 данной цели.

Более того, в данном документе косвенно прописывается существование двух равноценных уровней принятия решений - национального и наднационального. Об этом свидетельствует предложение «ЕК» государствам «…улучшить координацию внутригосударственных политик и общий подход в рамках внешней энергетической политики…» с одной стороны, при одновременном «…уважении внутригосударственных решений в сфере энергетики…». ^[4] - с другой стороны.

Здесь следует пояснить новую роль «ЕК» в энергетической сфере с 2015 года. Группа экспертов ИМЭМО РАН, подготовившая книгу «Европейский Союз в глобальном экономическом управлении», сделала вывод, что ЕС является «крупной транснациональной организацией, использующей свои наднациональные институты, прежде всего Еврокомиссию, для продвижения своих интересов на международном уровне». ^{[5, с. 227-229]}. Автор согласен с выводом, что роль «ЕК» (соответственно, всего ЕС) в сфере энергетики возросла после начала функционирования «ЕЭС» с 25 февраля 2015 года. С принятием стратегии «ЕЭС», «ЕК» получила еще больший контроль над поведением государств и компаний на энергетическом рынке ЕС (например, повышение прозрачности газового рынка путем необходимости регистрации участников рынка, их отчетности и публикации инсайдерской информации), что внесло правовые изменения во взаимодействия участников рынка.

Помимо цели повышения транспарентности на газовом рынке путем механизма мониторинга рынка газа, политической целью ЕС стала и диверсификация маршрутов поставок газа и их источников. Данная цель, первоначально зафиксированная в документе «ЕС 2014 330 final», с 2015 года стала неотъемлемой частью «ЕЭС» ^[6]. Пункт о «работе над предотвращением дефицита энергии, диверсификацией источников импорта энергоносителей и обеспечением единого европейского голоса в переговорах, для улучшения энергетической безопасности Европейского союза» стал важной частью политической повестки дня ЕС, так как, в первую очередь, затрагивает долгосрочные отношения между Россией и Евросоюзом в сфере торговли природным газом. Стоит упомянуть, что природный газ является главным, импортируемым в ЕС, энергетическим сырьем. В настоящий момент 70% потребляемого в Евросоюзе газа импортируется, и по прогнозам к 2025 - 2030 году его ввоз возрастет. ^[4]

Воздействие определенных положений энергетических стратегий ЕС и России на двусторонние отношения в сфере торговли природным газом

Чтобы понимать нюансы двухсторонних отношений России и ЕС в газовой сфере, необходимо обратить внимание на энергетические стратегии обоих акторов.

Документ «ЕС 2014 330 final», являющийся частью «Green Paper: A 2030 climate & energy framework» ^[7] был опубликован «ЕК» 28 мая 2014 года. В первой части седьмого пункта этого документа говорится о следующих политических приоритетах «ЕК»:

· диверсификация источников природного газа и доступ к ним. Речь идет о сжиженном природном газе (далее - «СПГ») из стран Северной Америки, Австралии, Норвегии, Катара, Восточной Африки, и Северной Африки. Отдельно упоминается США, а также сохранение импорта высоких объемов природного газа от надежных поставщиков;

· развитие и расширение инфраструктуры для повышения импорта газа из Норвегии;

· образование «ЮГК» для осуществления импорта природного газа из стран Каспийского региона, прежде всего Азербайджана. В документе упоминается и возможное присоединение к «ЮГК» Туркменистана, Ирака и Ирана, но лишь в случае выполнения обязательств, необходимых для снятия санкций;

· налаживание отношений с партнёрами из стран Северной Африки и Восточного Средиземноморья в связи со строительством Средиземноморского газового хаба;

· когерентная, общая и целенаправленная внешняя политика и сотрудничество в рамках «ЕС» для выполнения вышеуказанных целей;

· использование дипломатии «ЕС» для выполнения вышеуказанных задач.

Российская энергетическая стратегия «ЭС-2030» прописана в Распоряжении Правительства РФ от 13 ноября 2009 года ^[8], затрагивающим, по мнению автора, двусторонние отношения в сфере энергетики между Россией и «ЕС». Основными пунктами этого документа являются:

· растущая политизация энергетических отношений России с зарубежными странами;

· сохранение стабильных отношений с традиционными потребителями, но формирование столь же устойчивых отношений на новых энергетических рынках (диверсификация экспорта);

· завершение перехода на рыночные отношения в сфере поставок газа в страны ближнего зарубежья;

· выстраивание активного энергетического диалога с крупнейшими потребителями и производителями энергоресурсов, а также с крупными региональными объединениями стран, в том числе «ЕС»;

· осознание высокой волатильности мировых цен на основные топливно-энергетические ресурсы и ужесточения конкуренции на традиционных рынках сбыта российских энергоресурсов;

· зависимость российского экспорта от стран-транзитёров;

· необходимость диверсификации экспортных энергетических рынков и товарной структуры экспорта («СПГ»);

· необходимость обеспечения стабильных условий на энергетических рынках (гарантированность спроса и обоснованные цены на основные продукты российского экспорта энергоресурсов);

· обеспечение баланса интересов импортеров, экспортеров и транзитёров энергоресурсов в международных договорах;

· обеспечение транспарентности энергетической политики Российской Федерации;

· развитие сотрудничества в области энергетики со странами «ЕС» и другими объединениями;

· активное участие России в международном сотрудничестве по развитию энергетики будущего;

· использование дипломатии для решения вышеуказанных задач.

В документе также отмечается необходимость снижения зависимости экономики страны от вывоза углеводородов, осознание монозависимости страны от продажи природного газа и необходимость разработки нетрадиционных запасов природного газа.

В стратегии также сформулирована мысль о том, что рынки Европы (наряду с рынками СНГ) будут и дальше оставаться главными рынками экспорта. Однако в документе прописано, что доля «европейского направления будет неуклонно сокращаться за счет диверсификации поставок на Восток» в целях снижения «монозависимости» экспорта углеводородов в Европу.

В 2013 году в «ЭС-2030» Поручением Правительства РФ от 18.07.2013 г. № АД-П9-5120 и Поручением Правительства РФ от 31.10.2013 г. были внесены изменения. ^[9] За основу нового документа был принят разработанный Институтом энергетических исследований проект под названием «Энергетическая стратегия России на период до 2035 года». ^[10] Основные пункты, затрагивающие двусторонние отношения в сфере энергетики между Россией и ЕС в переработанном документе практически остались без изменений, причем акцент был сделан, прежде всего, на инновации в сфере энергетики. В частности, к 2035 году планируется достигнуть уровня расходов на инновации не менее 3% в общем объеме экспортированных товаров, выполненных работ и услуг, а также увеличить экспорт продукции с высокой степенью переработки. Кроме того, стоит отметить, что в новой стратегии положения, касающиеся «СПГ», проработаны намного тщательнее, чем в предыдущем варианте. Среди новых пунктов выделяются следующие:

· сохранение позиций на европейском рынке при значительном расширении присутствия на рынках АТР благодаря росту поставок трубопроводного газа и «СПГ»

· потенциал роста экспорта российского газа в Европу благодаря конкуренции с поставками «СПГ»

· увеличение экспорта природного газа, в том числе «СПГ» на 2,3% от уровня 2008 года при уменьшении экспорта трубопроводного газа на 5%

· увеличение производства «СПГ» в 3-8 раз, и увеличение поставок газа в 5-9 раз на рынок АТР

· акцент на развитие новых технологий добычи, производства и транспорта углеводородов; разработка нетрадиционных запасов природного газа; «СПГ»; повышение инвестиций во ВИЭ; развитие энергосберегающих и энергоэффективных технологий

Особое внимание в проекте уделено подготовке «Турецкого потока» и «Северного потока - 2» с целью расширения газотранспортной системы в Европу. Поддержание конструктивного диалога с ЕС в целях обеспечения долгосрочного сотрудничества в сфере энергетики и взаимного учета интересов выделяется отдельным пунктом.

Диверсификационные проекты Евросоюза и их влияние на отношения с Россией в газовой сфере

Проект «ЮГК»

Первоначально строительство «ЮГК» планировалось начать в 2011 году, а завершить к 2014 году. Однако реализация проекта несколько раз откладывалась из-за проблем с возможными поставщиками газа. По словам М. Шефчовича, представителя «ЕК» по вопросам «ЕЭС», в настоящий момент данный проект имеет для ЕС большой «диверсификационный приоритет». Для уточнения, речь идет об инфраструктурных проектах, цель которых - доставлять природный газ из Прикаспийского региона в Евросоюз, обеспечив, таким образом, намерение ЕС диверсифицировать поставщиков и трассы поставок энергоносителей. Проект предусматривает разработку месторождения «Шах Дениз 2» и расширение завода по переработке природного газа на Сангачальском терминале на побережье Каспийского моря в Азербайджане, стройку трех трубопроводов (Южно-Кавказский, Трансанатолийский и Трансадриатический), а также расширение итальянской газотранспортной сети. ^[11] Длина газопровода составит 3500 километров, соединяя Азербайджан, Грузию, Турцию, Грецию, Албанию и Италию. Для поставок природного газа из Ирана или Ирака по этому газопроводу в будущем существуют трудности с подключением, - отметил зампред «ЕК». Однако господин Шефчович считает, что один только факт наличия в данном регионе трубы, соединяющей его с ЕС, представлял бы для Европы альтернативу газопроводному русскому газу.

По мнению старшего научного сотрудника ИМЭМО РАН И. М. Федоровской, из возможных поставщиков сырья в ЕС, в том числе Азербайджана, Туркмении, Ирака, Ирана и Израиля, на сегодняшний день единственным надежным поставщиком является Азербайджан. По словам эксперта, именно по этой причине «ЮГК» можно рассматривать как «долгосрочный европейский проект, имеющий в настоящий момент, скорее, политический характер». ^{[12, с. 105]} И. Федоровская также отмечает сложности ведения переговоров в Ираке, имея ввиду региональные войны в Иракском Курдистане. Эксперт также сомневается, что в среднесрочной перспективе в концепцию «ЮГК» впишется Иран. ^{[12, с. 106]} Здесь следует добавить, что напряжение в Нагорном Карабахе, которое затрагивает Азербайджан, не должно навредить осуществлению «ЮГК». 19 мая 2016 года в этом заверил М. Шефчович в интервью для словацкого информационного агентства «ТАСР», добавив, что поиски быстрого мирного урегулирования этого конфликта продолжаются. ^[13]

Проект «ТП-1 и 2»

Прежде чем рассматривать роль «ТП-1 и 2» в исследуемом автором статьи ракурсе, следует уточнить, что данный проект представляет собой новый газопровод, состоящий из двух веток, который должен соединить Россию и Турцию по дну Черного моря. Мощность двух линий вместе составит 31,5 миллиардов кубических метров, причем первая будет использоваться для снабжения самой Турции, а по второй будет поставляться природный газ потребителям из стран Южной и Юго-Восточной Европы. Соглашение между Российской Федерацией и Турецкой Республикой по реализации проекта было заключено 10 октября 2016 года. ^[14] По мнению М. Шефчовича проект был возобновлен, во-первых, для сокращения транзита газа через территорию Украины. Вторая причина, по словам Зампреда «ЕК» по «ЕЭС», стратегически связана с «ЮГК», а именно с целью, «оказаться в регионе раньше или одновременно с Азербайджаном». М. Шефчович не исключает возможности осуществления проекта «ТП-1 и 2», но отмечает, что Россия уже не препятствует осуществлению проекта «ЮГК», как было раньше. Однако он считает, что РФ будет стремиться воспрепятствовать увеличению емкости «ЮГК» в случае его осуществления.

Директор Института энергетического рынка и энергетической политики (EPPEN Institute), преподаватель кафедры изучения Евразии Технического университета Ближнего Востока в Анкаре, В. Оздемир, говорит об «энергетическом треугольнике» ЕС-Россия-Турция, отметив, что Евросоюз «прибегает к политике энергетического сдерживания России…и, поэтому Москве приходится разрабатывать собственные контрмеры, способные противостоять этой политике». Более того, он считает, что, во-первых, Турецкий поток, является «верным решением, которое дает России новый рычаг влияния на ЕС», и во-вторых, что «на смену двусторонним отношениям ЕС-РФ приходит выше упомянутый треугольник, который с геополитической точки зрения выгоден как Турции, так и России». Однако он считает, что полное завершение проекта будет зависеть от «договоренностей» между ЕС и Россией. ^[15]

Проект «СП-2»

М. Шефчович отмечает, что Россия стала раскручивать проект «СП-2» после провала проекта «Южный поток» (далее - «ЮП»). Зампред отмечает, что «эта новость была очень негативно воспринята Евросоюзом, во-первых, из-за желания России таким образом «наказать» Украину, и, во-вторых, что это привело бы к такой чрезмерной емкости российских газопроводов, что позволило бы России, при необходимости, отключить не только Украину, но и Ямал». М. Шефчович добавил, что «ЕС не хочет переходить с трех или двух газопроводных линий на одну, как по соображениям энергетической безопасности, так и с точки зрения возможных последствий для Украины».

В. Оздемир рассматривает «СП-2» как пример энергетического сдерживания России Евросоюзом, а эксперт по энергетике Народного центра стратегических исследований Н. Слободян отмечает, что «СП-2» - это «спорный проект, который позволил выявить ряд существенных различий между позициями стран-членов ЕС и «ЕК», причем основным бенефициаром в данном случае остается Москва. Н. Слободян также считает, что целью проекта является создание избыточной емкости трубопровода. По ее словам, «СП-2» представляет собой 1) серьезный барьер для «ЕЭС», 2) препятствие плану увеличить ввоз «СПГ» и 3) возможную угрозу для энергетической безопасности некоторых стран ЕС, например, стран Вышеградской группы, Румынии или Германии. ^[16]

Доцент кафедры правового регулирования ТЭК МИЭП МГИМО МИД России И. В. Гудков исследовал политическую целесообразность «СП-2» с юридической точки зрения. В своей работе эксперт делает следующие выводы: 1) «действующее законодательство ЕС не требует проведения оценки инфраструктурных проектов на политическую целесообразность «СП – 2»», 2) «реализация «СП-2» не зависит от наличия, отсутствия или характера «оценки политической целесообразности», и 3) «в рамках дискуссии о политической целесообразности проекта существуют аргументы, подтверждающие позитивный эффект «СП–2» на надежность поставок газа». Эксперт считает, что «при переводе инициативы Энергетического союза в правовую плоскость наблюдается гораздо более взвешенный подход, чем в тех громких политических заявлениях, направленных против проекта «СП–2», которые нередко преподносятся «под лозунгом» Энергетического союза». ^[17]

Для полноты картины необходимо добавить, что 28 октября 2016 года Европейская комиссия сняла запрет на возможность использования компанией Газпром мощностей газопровода OPAL, по которому российский газ поставляется в Германию и Чехию. Правительство Польши и польская компания PGNiG в декабре 2016 года подали иск об ограничении доступа Газпрома к данному газопроводу. Истцы аргументировали свои претензии нарушением или прекращением поставок природного газа и несовместимостью расширения доступа с принципом их диверсификации. ^[18] Европейский суд общей юрисдикции сначала ограничил использование данного газопровода компанией Газпром, но 21 июля 2017 года отклонил данный иск. В октябре 2017 апелляционный суд Дюссельдорфа окончательно отменил все запреты на расширение доступа Газпрома к газопроводу OPAL. Данное решение имеет непосредственное отношение к перспективам строительства «СП-2», так как увеличение поставок газа по этой ветке в ЕС возможно только при расширенном доступе Газпрома к мощностям OPAL. Важно понимать, что «СП-2» не пересекает территорию ЕС, следовательно, к нему не применяются нормы Третьего энергетического пакета.

По мнению обозревателя газеты «Взгляд» С. Сауэра, ЕК планирует «получить право заключить «СП-2» в тиски все тех же норм Третьего энергопакета, поэтому запрашивает мандат на переговоры с Россией у всех членов ЕС». Обозревать добавляет, что «ЕК хочет заставить Газпром установить по «СП-2» более низкие тарифы на прокачку газа». Данный мандат ЕК запросила у стран-членов в начале июня 2017 года. Германия отказалась от предоставления ЕК мандата на переговоры с Россией из-за «отсутствия законных оснований» после того, как Юридическая служба Совета ЕС 3 октября 2017 года подтвердила необоснованность претензий ЕК к «СП-2». ^[19] Господин Шефчович 8 ноября 2017 года все же высказал надежду на получение данного мандата ради «создания специальной юридической базы для работы будущего газопровода «СП-2»». ^[20]

Транзит природного газа через Украину

В связи с проектами «СП-2» и «ТП-1 и 2» необходимо затронуть вопрос транзита природного газа через территорию Украины.

М. Шефчович считает, что «Украина сделала большой шаг в развитии энергетики, но, к сожалению, они не так заметны на общем фоне». Что касается транзита российского газа через ее территорию после 2019 года, он отметил, что «ЕС не хочет переходить с трех (Ямал, Украина, «СП-1») или двух газопроводных линий на одну по разным соображениям, в том числе и в связи с большими рисками, обусловленными техническими проблемами с «СП-1». Более того, в интервью от 27 января 2017 года М. Шефчович отметил, что сохранение украинского трубопроводного маршрута является ключевым для ЕС. ^[21]

С сохранением транзита природного газа через Украину согласен и эксперт по энергетике В. Землянский. Он считает, что полное прекращение транзита после 2019 года, да и вообще когда-нибудь, мало вероятно. Это связано с тем фактом, что «российская и украинская ГТС - две части советского газопровода, тесно связанных между собой, благодаря чему российская часть трубы может полноценно функционировать лишь при наличии возможности поставок через Украину». Также он добавил, что «снабжать Восточную Европу российским газом в любом случае придется через украинскую ГТС». ^[22]

Генеральный директор консалтинговой компании East European Gas Analysis, М. Корчемкин, тоже выступает за сохранение данного транзита. По его словам ««СП-1» показал, что новые ветки газопроводов пока не могут заменить способность украинской ГТС резко сокращать или наращивать объемы транзита». ^[22]

В связи с этим вопросом ведущий научный сотрудник ИЕ РАН Н. Ю. Кавешников полагает, что ЕС не намерен использовать энергетическую политику как геополитическое оружие против России. Цели Евросоюза носят «преимущественно экономический характер», а именно 1) минимизирование рисков украинского транзита, 2) понижение цены на российский газ, а также 3) изменение механизма ценообразования. ^{[23, с. 6-7]} Последний вывод Н. Ю. Кавешникова о воздействии на ценовую политику в сфере энергоресурсов перекликается со словами М. Шефчовича о том, что «…принятием Комиссией 13 марта 2017 г. «Антитраста» уже можно наблюдать сильное давление на частоту возможных изменений ценовой политики в отношении газа, более оперативное реагирование на колебания цен и т.д.».

Противоположную точку зрения относительно необходимости сохранения транзита газа через Украину занимает российский автор книг по политологии и кандидат философских наук В. П. Мотяшов. По его мнению, строительство интерконнекторов (или соединителей) внутри Евросоюза еще больше обесценивает транзит газа через территорию Украины. ^{[24, с. 152]}

13 февраля 2017 г. председатель правления «Газпрома» А. Б. Миллер сообщил, что «…вопрос надежности транспортировки Украиной российского газа для европейских потребителей становится все более острым, а до конца отопительного сезона еще два месяца», имея в виду большой отбор Украиной газа из хранилищ. ^[25] Несколько дней до этого премьер-министр Венгрии В. Орбан поставил под сомнение надежность поставок газа через украинскую ГТС. ^[26]

Л. С. Косикова считает, что Украина защищает свою устаревшую и нуждающуюся в ремонте ГТС, и в связи с этим не готова приватизировать ее. Эксперт предлагает в качестве компромиссного решения вернуться к идее международного газового консорциума, в котором Евросоюз и Россия владели бы 33-процентными долями украинской ГТС, а доля Украины составляла бы оставшиеся 34 процента. ^{[27, с. 164-177]}

«СПГ»

Роль «СПГ», которая заключается в возможном снижении опасений, касающихся зависимости от импорта газа ^{[28, с. 13]} упоминается в связи с целью диверсификации в изданной «ЕК» «Энергетической дорожной карте 2050». ^[28] «Энергетическая стратегия 2020» также обращает внимание на диверсификацию импорта газа и увеличение соединенности газотранспортных сетей. В связи с кризисами поставок газа и связанной с этим уязвимостью, «ЕК» считает новым вызовом «создание опорной сети, позволяющей прямые поставки природного газа (и электроэнергии) там, где они будут необходимы». ^{[29, с. 4-10]} По словам Зампреда ЕК, «развитие ситуации на рынке «СПГ» заставило Россию поволноваться, несмотря на первоначально скептическое отношение к тому факту, что цена на сжиженный газ может сильно снизиться». Кроме того «увеличение объемов «СПГ» неизбежно приведет к тому, что рынок газа станет глобальным, а это означает изменение философии долгосрочных контрактов», считает М. Шефчович.

Обозреватели экономического издания The Wall Street Journal Р. Голд и Э. Сайдер отмечают, что «до недавних пор рынок газа был фрагментированным и региональным – голубое топливо поставлялось в основном в соседние страны или в рамках региона по трубопроводам. Поставки определялись долгосрочными контрактами, в которых были прописаны жесткие условия – от привязки к цене нефти до запрета передавать газ другим покупателям». Благодаря новым технологиям ситуация в последние годы стремительно меняется, предложение увеличивается, себестоимость таких проектов снижается и толкает цены на газ вниз, - пишут эксперты. «Формируется международный спотовый рынок по торговле газом, и операции с ним все больше напоминают торги нефтью и другими углеводородами. В результате условия контрактов становятся более гибкими, и все меньше различаются в разных регионах цены, которые десятилетиями зависели от местных факторов, таких как, например, погода». ^[30]

Относительно увеличения энергетической безопасности М. Шефчович подчеркнул роль терминалов «СПГ» и интерконнекторов, отметив, что «для завершения системы терминалов СПГ не хватает лишь одного на острове Крк в Хорватии, но проблема нехватки соединения между терминалами остается актуальной и на сегодняшний день». По словам господина Зампреда, система интерконнекторов «играет важную роль в соединении газопроводов отдельных стран и, в случае необходимости, удовлетворении потребностей нуждающихся в энергетических носителях стран».

В вопросе «СПГ» как альтернативы российскому трубопроводному газу мнение М. Шефчовича расходится с точкой зрения М. А. Беловой и Е. С. Колбиковой. В своем аналитическом докладе «Американский «СПГ» на мировых рынках: успех или фиаско?» эксперты пришли к выводу, что американский «СПГ» не стал для Европы реальной альтернативой трубопроводным поставкам Газпрома. Они обратили внимание на тот факт, что в 2016 году в Европу было поставлено только 10 процентов американского «СПГ», а поставки компании Газпром в 2016 году обновили свой исторический максимум. «СПГ» поставлялся, при этом, в большей мере в страны, не имеющие контрактов с Газпромом. ^{[31, с. 3-4]} По их мнению, причина заключается в экономической непривлекательности европейского рынка для американских компаний, и в том, что американские фирмы руководствуются не политическими, а коммерческими соображениями. Эксперты также считают, что рентабельность поставок американского «СПГ» в страны Европы в среднесрочной перспективе остается под большим вопросом. ^{[31, с. 22]}

Заключение

На основе выше рассмотренного можно сделать следующие заключения:

1) Диверсификация источников природного газа и маршрутов его поставок, представленная «ЕК» в стратегии «ЕЭС» 25 февраля 2015 года, не является новой задачей Евросоюза в сфере энергетики. Политике диверсификации придается большое значение и в основных энергетических документах ЕС, разработанных ранее. Речь идет о п.1 цели №7 («диверсификации внешних поставок и соответствующей инфраструктуры») «Европейской энергетической стратегии» от 28 мая 2014 года. Помимо этих двух документов, диверсификация источников и маршрутов поставок газа упоминалась уже в 2011 году. В «Энергетической дорожной карте 2050» от 15 декабря 2011 года в разделе 3 п.Ц также говорится о необходимости диверсификации импорта газа, а именно, «СПГ», и развитии газотранспортных сетей.

2) Хотя диверсификация источников газа и маршрутов его поставок являлась одним из приоритетных направлений «ЕК» ранее, автор отмечает усиление роли «ЕК» после представления новой стратегии «ЕЭС». По нашему мнению, именно сфера энергетики еще больше объединила государства-члены по отношению к другим акторам международной арены. Можно сказать, что стратегия «ЕЭС» усилила позицию Европейского Союза как одного из акторов международных отношений в сфере энергетики.

3) В «Европейской энергетической стратегии» отмечается намерение ЕС 1) диверсифицировать источники природного газа и маршруты его поставок; 2) усилить партнерство с Норвегией и налаживать отношения с новыми поставщиками газа; 3) создать «ЮГК»; 4) вести единую внешнюю энергетическую политику при помощи дипломатии ЕС, но при всем этом 5) сохранять большие объемы поставок газа от надежных поставщиков.

4) В российской энергетической стратегии «ЭС-2030» и в «ЭС-2035» отмечается следующее: 1) диверсификация экспорта газа и налаживание отношений с новыми энергетическими партнерами при помощи энергетической дипломатии; 2) необходимость диверсификации товарной структуры экспорта и разработки нетрадиционных запасов газа с последующим экспортом «СПГ» вместе с увеличением экспорта продукции с высокой степенью переработки; 3) осознание монозависимости страны от торговли газом и зависимости от стран-транзитёров; 4) переход на рыночные отношения в торговле газом на рынках ближнего зарубежья; 5) сохранение отношений с надежными основными партнерами, в том числе с ЕС, но, в то же время, постепенное сокращение доли европейского направления за счет диверсификации поставок в страны Азии; 6) намерение увеличения производства «СПГ» в 3-8 раз и увеличения экспорта природного газа, в том числе «СПГ» на 2,3% от уровня 2008 года при уменьшении экспорта трубопроводного газа на 5%; 7) рост доли расходов на инновации, НИОКР, ноу-хау, ВИЭ и новые технологии добычи, производства и транспорта газа и других углеводородов; 8) потенциал роста экспорта российского газа в Европу благодаря «СПГ» и проектам «Турецкий поток» и «Северный поток-2»; 8) снижение спроса на газ на Украине, в Центральной и Западной Европе; и 9) необходимость конструктивного взаимовыгодного диалога с ЕС.

6) По поводу влияния рассмотренных в статье проектов на отношения в сфере энергетики между ЕС и Россией можно сказать следующее:

А) «ЮГК»

«ЮГК» представляет собой крупный проект, имеющий диверсификационный приоритет укрепления энергетической безопасности ЕС, в успешном завершении которого «ЕК» действительно заинтересована. На данный момент сложно сказать, будет ли в будущем через «ЮГК» поставляться природный газ из Ирака или Ирана. На основе вышеизложенного автор статьи согласен с И. М. Федоровской, которая считает Азербайджан единственным надежным поставщиком природного газа из всех поставщиков в данном регионе.

Хотя проект и имеет политическое значение, по мнению автора, он служит повышению энергетической безопасности, а значит, носит, в первую очередь, экономический характер. Путем диверсификации источников и маршрутов поставок повышается конкуренция на рынке и, соответственно, снижаются цены на газ. Более того, увеличение числа поставщиков не только повышает конкуренцию, но и снижает риски, связанные с их недостаточным количеством.

Б) «ТП-1 и 2»

Автор соглашается с В. Оздемиром в том, что в случае успешного осуществления данного проекта, на смену двухсторонним отношениям ЕС - Россия придут трехсторонние отношения ЕС-Россия-Турция, причем роль Турции, несомненно, вырастет до важного транзитёра природного газа в Евросоюз. Данный сценарий, однако, тяжело предсказывать в связи с тем, что транзит российского природного газа через территорию Украины будет осуществляться, по крайней мере, до 2019 года. Тем не менее, в данный момент работы на проекте уже начались и продолжаются, поэтому можно согласиться с М. Шефчовичем, который не исключает возможности его завершения, что могло бы действительно изменить отношения в сфере энергетики между ЕС и его партнерами в будущем.

В) «СП-2»

Относительно данного проекта существуют разные точки зрения: В. Оздемир считает «СП-2» примером энергетического сдерживания Евросоюзом России, а по мнению Н. Слободян проект может помешать осуществлению планов «ЕЭС» по ввозу «СПГ» и нанести экономический ущерб некоторым странам Восточной Европы. Другой вывод Н. Слободян о возможной угрозе «СП-2» энергетической безопасности Германии можно считать ошибочным в связи с решением Правительства ФРГ предоставить Газпрому расширенный доступ к газопроводу OPAL. Позитивное влияние «СП-2» на надежность поставок газа в ЕС, кроме прочего, отмечает И. В. Гудков, а М. Шефчович признается, что на эту тему в Комиссии идет большая полемика. Разногласия относительно данного проекта внутри ЕС хорошо иллюстрирует описанный выше судебный случай. Требовавшая отменить расширенный доступ Газпрома к трубопроводу OPAL Польша, скорее всего, не изменила свое мнение. Не исключено, что «СП-2» мог бы привести к кардинальному снижению или прекращению поставок природного газа через территорию Украины, причем намерение снижения транзитных рисков также отмечается в «ЭС-2035». Автор соглашается с Н. Слободян, не исключающей важные финансовые потери ряда транзитных стран Восточной Европы. Можно предполагать, что, в отличие от, например, Германии, данные страны предоставят ЕК мандат на переговоры с Россией относительно «СП-2», что приведет к дальнейшим разногласиям внутри ЕС по поводу этого проекта. До момента предоставления ответов стран ЕС сложно сделать дальнейшие выводы. Как бы то ни было, Россия заинтересована в строительстве второй нитки трубопровода, что подтверждают положения «ЭС-2035».

Г) Транзит природного газа через Украину

Следует отметить, что мнения экспертов по поводу сохранения или отказа от транзита газа после 2019 года разнятся, причем автор данной статьи соглашается с теми, кто высказывается за сохранение транзита через территорию Украины (В. Землянский, М. Корчемкин, и Л. С. Косикова). По нашему мнению, это, по крайней мере, не привело бы к понижению энергетической безопасности всего ЕС, и, прежде всего, не оказало бы негативного влияния на экономическое положение ряда стран Вышеградской группы, которым экономически выгодно и в дальнейшем выступать странами-транзитёрами российского газа. С другой стороны, автор статьи не согласен с мнением В. П. Мотяшова. Данный эксперт полагает, что транзит газа через Украину обесценивается стройкой интерконнекторов внутри ЕС, причем, по мнению автора, интерконнекторы позволят диверсифицировать поставки, сохраняя при этом данный маршрут.

Д) «СПГ»

М. Шефчович обратил внимание на возможные серьёзные изменения на рынке природного газа и контрактов на него, в связи с нарастающими объемами «СПГ», подчеркнув при этом роль СПГ-терминалов и интерконнекторов как важных элементов повышения энергетической безопасности ЕС.

Здесь стоит отметить, что «СПГ» как один из новых источников ресурсов может повысить энергетическую безопасность и привести к дальнейшему снижению цен на газ. ЕС сможет покупать «СПГ» от разных поставщиков (Катар, США, Канада), поэтому стройка терминалов и интерконнекторов имеют чрезвычайно важное значение для государств-членов. С другой стороны, России в краткосрочной перспективе не стоит беспокоиться по этому поводу, на что обратили внимание эксперты М. А. Белова и Е. С. Колбикова.

Нельзя не отметить тот факт, что компания «Сахалин Энерджи» будучи дочерней компанией Газпрома, является единственной компанией в России, которая имеет разрешение на вывоз «СПГ». Решение вывоза «СПГ» связано с усилием либерализовать экспорт газа в целом, вызванным ростом производителей «СПГ» в мире и рисками для энергетической безопасности России. На заседании Межведомственной комиссии по безопасности в экономической и социальной сферах при Совете безопасности РФ 6 июля 2017 года было предложено, кроме развития производства «СПГ», ограничение монополии Газпрома на вывоз газа, чего до сих пор не произошло. ^[32]

Выводы

На основе проведенного анализа можно сделать следующие выводы:

По мнению автора, с представлением стратегии «ЕЭС» наблюдается еще большее сплочение стран Евросоюза. Усиление когерентности, происходящее в сфере энергетики, позволило ЕС еще увереннее выступать в международных отношениях в сфере энергетики. Однако, усиление роли «ЕК» во внешней энергетической политике происходит за счет ослабления суверенитета отдельных государств.

Хотя задача диверсификации источников импорта газа и маршрутов его поставок была сформулирована в официальных документах до появления «ЕЭС», в нынешнее время она является одной из самых приоритетных областей, которыми занимается «ЕК».

Так как Россия является крупнейшим поставщиком природного газа в Евросоюз, изменения во внешней энергетической политике ЕС, касающиеся торговли газом, затрагивают, прежде всего, двусторонние отношения ЕС с Россией.

Что касается отдельных проектов и их влияния на сегодняшние состояние отношений, можно сказать следующее: проект «ЮГК» и намерение увеличения поставок «СПГ» в ЕС, по мнению автора, не оказали негативного влияния на состояние этих отношений. Более того, положения «ЭС-2030» и «ЭС-2035» о важной роли «СПГ» указывают на намерение России выйти в будущем на европейский рынок и конкурировать с традиционными производителями «СПГ». Хотя импорт «СПГ» в Евросоюз в краткосрочной перспективе не является для России экономической угрозой, стоит отметить, что быстрое развитие этой отрасли уже заставило Россию серьезно задуматься о будущем увеличении экспорта российского «СПГ». Более того, пункты обеих российских энергетических стратегий, касающиеся диверсификации товарной структуры экспорта, подтверждают важность данной проблемы.

Несомненно, диверсификация маршрутов и источников импорта, как одна из целей «ЕЭС», повлияла на изменение подхода России к европейскому энергетическому рынку, и, наверное, послужила одним из поводов для начала строительства «ТП-1 и 2 ». Тем не менее, по мнению автора, этот проект тоже не оказал негативного воздействия на состояние партнерских отношений.

России удалось отреагировать на изменения рыночных правил и сохранить свое место на рынке. Можно с уверенностью сказать, что РФ выполнила свои намерения, которые были отмечены в «ЭС-2030» и «ЭС-2035». Речь идет о 1) диверсификации экспорта, 2) завершении перехода на рыночные отношения в сфере поставок газа в страны ближнего зарубежья, 3) снижении транзитных рисков для обеспечения надежности поставок в страны Европы, 4) обеспечении транспарентности энергетической политики РФ, и 5) выстраивании активного энергетического диалога с ЕС, который остается одним из главных традиционных партнеров РФ в сфере энергетики.

По нашему мнению, проекты «ТП-1 и 2» нельзя считать поводом для ухудшения сегодняшних отношений между Россией и ЕС, а, скорее, реакцией на строительство «ЮГК» и началом выполнения намерений «ЭС-2030» и «ЭС-2035» снизить зависимость от стран-транзитёров. В связи с этим, в дальнейшем не исключено изменение формата с двусторонних отношений между Россией и ЕС на трехсторонние отношения РФ-Турция-ЕС, где Турция будет выступать полноценным игроком. В связи со строительством «СП-2» на данный момент наблюдаются разногласия между ЕК и отдельными государствами ЕС. В данном случае необходимо дождаться окончательного решения по поводу мандата ЕК на переговоры с Россией. Несмотря на то, что транзитные страны Восточной Европы опасаются возможных последствий создания «СП-2», по нашему мнению, проект не ухудшил двусторонние отношения России с ЕС в сфере энергетики. Что касается транзита газа через Украину, то ЕС выступает за его пролонгирование, а Россия пока не озвучила свое окончательное решение. Если брать во внимание положение «ЭС-2030» об осознании зависимости от стран-транзитёров, можно ожидать дальнейшее уменьшение потока поставок российского газа в ЕС через Украину. Несмотря на то, что в «ЭС-2035» тоже говорится о намерении снижения транзитных рисков и расширении газотранспортной системы в Европу благодаря «ТП-1 и 2» и «СП-2», автор не предполагает полного прекращения транзита после 2019 года в связи с тем, что данное событие, скорее всего, ухудшило бы состояние двусторонних отношений.

Наконец, следует отметить, что и в европейской, и в российских энергетических стратегиях на первый план выдвигается необходимость диверсификации: в случае ЕС - импорта, а в случае России - экспорта газа. Хотя оба актора отметили стремление к сохранению «традиционных отношений», «ЭС-2030» и «ЭС-2035» предполагают постепенное сокращение доли экспорта в Европу благодаря перспективам развития восточного направления. ЕС, со своей стороны, старается постепенно сокращать зависимость от российского газа. Кроме того, на общем фоне, выражаясь словами М. Шефчовича, «чувствуется усталость от процесса санкционирования». Возможно, в свете санкций все эти изменения в двусторонних отношениях в сфере энергетики кажутся «осложнением». Вне данной ситуации, описанные в статье процессы, могли бы выглядеть постепенной реализацией энергетических стратегий обоих акторов. Несомненно, важную роль сейчас и в будущем играет и будет играть «энергетическая дипломатия», что подтверждают обе стратегии.

Приложение: Интервью с Заместителем Председателя Европейской Комиссии по вопросам Энергетического союза Марошом Шефчовичем. Данное интервью было взято автором лично во время встречи с М. Шефчовичем в Брюсселе.

Как бы Вы охарактеризовали сегодняшние отношения между Европейским Союзом и Российской Федерацией?

Сегодня находимся на стадии, когда Россия, очевидно, поняла, что ее основным источником дохода является Европа. С одной стороны это утверждение связано с фактами, в первых продолжительным завершением российского строительства всех трубопроводов в направлении Китая, и во вторых также с опоздавшим присоединением России к тренду СПГ. Стоит отметить, что мы (автор: Европейский Союз - дальше «ЕС») являемся крупнейшим покупателем российской нефти, газа, атомных электростанций, урана и т.д., и, таким образом, представляем (автор: «ЕС») для России исключительно важный рынок. С другой стороны, неоспорим факт, что российское вмешательство на Украине вместе с их напористым продвижением собственных интересов перед самой аннексией, размигало в рамках Европейского Союза все красные огни. Более того, ситуация еще резко изменилась после того, как был построен газопровод «Северный поток 1».

Как санкции связанные с проблемой Крыма и конфликтом на Украине повлияли на взаимоотношения, в том числе в сфере энергетики?

Я думаю, что здесь необходимо перечислить следующие основные моменты. Первым важным фактором, который и привел к санкциям, был тот факт, что наши взгляды на аннексию Крыму и события на востоке Украины кардинально отличались и отличаются от позиции Москвы. Вопрос, конечно, заключается в том, как долго будут применяться санкции, и это непосредственно связано с «усталостью» от всего процесса санкционирования. Уже несколько европейских премьер-министров озвучивали проблемы собственных государств, вызванных санкциями по отношению к России, и их переживания по этому поводу. Русская сторона, однако, утверждает, что санкции им никакого вреда не наносят, а наоборот, идут на пользу. Как аргументы в таких случаях приводят восстановление сельского хозяйства или реформирование финансового сектора. Мы знаем, что это не совсем так. Если посмотреть на инфляцию в России, на падение рубля, или обратить внимание на трудности в получении финансирования, то очевидно, что у российских банков просто не хватает на это ресурсов и сил. Более того, иностранные банки - европейские или американские - боятся идти на финансирование крупных проектов в России из-за того, что во-первых, не хотят попасть под режим санкций, а во-вторых, приоритетными и наиболее важными для себя считают, конечно же, европейский и американский рынки. Но здесь следует отметить, что всеобщая «усталость» формируется на фоне неоправданных ожиданий изменения обстановки на Украине в течение всего периода применения санкций.

Какую роль играет Украина в нынешних европейско-российских отношениях? Как Европейская Комиссия смотрит на развитие российско-украинских отношений?

Позвольте мне высказать свое личное мнение по этому поводу и начать с того, что Украина сделала большой шаг в развитии энергетики, в борьбе против коррупции, и в других реформах, но, к сожалению, они не так заметны на общем фоне. Заметнее всего то, что лежит на поверхности украинской проблематики - то, чего не сделали или сделали неправильно и другие проблемы с этим связанные. Для того, чтобы понять и оценить развитие в Украине, достаточно сходить на выступления Лешека Бальцеровича или Ивана Миклоша, которые проходят у нас в здании Европейской Комиссии (автор: далее - ЕК). На основе этих выступлений и наших официальных списков можно понять, что власти на Украине сделали большой прогресс, учитывая краткие сроки исполнения и сложную обстановку в стране. Однако, с другой стороны, возникает впечатление, что Украина до сих пор очень коррумпирована, что Украина практически в равной степени виновата в задержке выполнения Минских соглашений, что трехсторонние комитеты, которые должны были возникнуть, пока не формируются и тому подобнее. Конечно же, украинская сторона всегда уверенно «извиняет» такие моменты невозможностью вести переговоры с Россией в ситуации открытой границы и российского присутствия на украинских территориях и невозможностью организовать выборы без контроля над всеми областями своей страны. Правду необходимо искать где-то посередине, но опять же, я должен сказать, что все больше и больше в разных кругах европейского общества распространяется мнение, что украинцы могут быть не очень заинтересованы в урегулировании конфликта, ведь его урегулирование означало бы прекращение интереса западного мира к Украине и, как следствие, прекращение финансирования программ развития. Российская сторона в данной конфликтной ситуации сделала ставку на собственную выносливость и «подкуп» некоторых стран и компаний различного рода льготами и очень выгодными контрактами. Для этой цели используется заранее созданные мощные PR-техники, используются социальные сети, обширная сеть разных кафедр, профессоров в Оксфорде, Кембридже, Германии и в других странах, которые поддерживают и продвигают российскую точку зрения в отношении Украины и более или менее ждут того момента, когда всеобщая усталость приведет в конечном итоге к отмене санкций против России.

Какова причина создания «Энергетического союза» и каким образом он повлиял на отношения в сфере энергетики между Европейским Союзом и Российской Федерацией?

Предлагаю начать с крупных проектов в сфере энергетики. Наша официальная линия заключается в том, что мы хотим диверсифицировать поставщиков энергоносителей в то время, как Россия хочет диверсифицировать свой экспортный портфель, что ей пока не очень успешно удается. Кроме того, мы хотим диверсифицировать источники, трассы, компании и, именно этот фактор входил в число самых главных аргументов, которые убедили лидеров стран ЕС в необходимости формирования «Энергетического союза». Мы все сошлись во мнении, что больше не хотим повтора энергетического кризиса 2009 года, а так же не хотим настолько сильно зависеть от России, а хотим иметь возможность покупать газ и нефть от других поставщиков энергоносителей и на более выгодных для нас основаниях. Этот момент, конечно же, не могли не заметить наши российские партнеры. Это произошло на фоне затянувшегося строительства трубопроводов в направлении Китая и затруднениями финансирования других крупных газопроводов. Россия поняла, что ей не обойтись без Европы и стала ассертивно бороться за долю на европейском рынке. Тут я должен признать, что России это удается благодаря политике ценообразования и разработкой новых месторождений. У России есть возможности экспортировать газ, добываемый по очень низкой себестоимости по сравнению с другими поставщиками. И это стало поводом для ускорения развития некоторых проектов и приостановления или полного прекращения других. Что касается некоторых крупных проектов, тут я должен отметить, что проект «Южный поток» был прекращен российской стороной из-за слишком дорогой разработки. По сравнению со стоимостью «Северного потока-2», стоимость которого должна составить около 9-11 млрд Евро, то «Южный поток» должен были обойтись в 50 миллиардов. Поэтому ЕК настаивала на европейской транспарентности, государственных закупках и других подобных вопросах, что в конце концов привело к отказу российской стороны от этого проекта. «Газпром» «обиделся», и в развале проекта обвинял ЕК и Болгарию. После этого наши российские партнеры раскрутили проект «Северный поток-2», но при этом сделали огромную ошибку, из-за которой до сих пор возникают проблемы. Ошибка заключается в том, что наши российские партнеры не вели никаких предварительных переговоров, а просто поставили нас перед фактом, что построят «СП-2» в обход Украины в качестве наказания, сколько бы это не стоило. Наши российские партнеры аргументировали это тем, что после событий в Крыму и в Восточной Украине не могут себе позволить оказаться в ситуации, когда Украина может шантажировать их, и вынуждены построить этот трубопровод независимо от того, какими будут последствия. Эта новость была очень негативно воспринята ЕС: во-первых из-за жажды так называемого «наказания» для Украины, и во-вторых, что это привело бы к такой чрезмерной емкости российских газопроводов, что позволило бы России, при желании, отключить не только Украину, но и Ямал. Я должен отметить, что вышеописанная ситуация противоречит интересам не только нашей страны (автор: Словакии), но и других восточно-европейских государств, и является абсолютно неприемлемой. Кроме того, нужно учитывать тот немаловажный факт, что из трех газопроводных маршрутов фактически остался бы только один. В этом случае 80 процентов российского газа в действительности проходило бы через «Северный поток», что было бы связано с очень большими рисками. Прошлым летом мы столкнулись с ситуацией, когда на отдельных участках «Северного потока» возникли некие технические проблемы или было необходимо техобслуживание, чтобы соблюдать объем поставок, Россия была вынуждена увеличить объемы газа через украинские трубы, хотя ранее утверждала, что они больше не нужны. Обобщив все вышесказанное, мы не хотим переходить с трех или двух газопроводных линий на одну как по соображениям энергетической безопасности, так и с точки зрения возможного наказания для Украины, а так же боязни исполнения подобного сценария в отношении Польши. На эту тему у нас идет большая полемика. У Комиссии, однако, серьезная проблема, по поводу правового статуса газопроводов. Наша правовая позиция очень сильна в плане газопроводов на суше, но она значительно слабее в отношении морских газопроводов. Внутри Комиссии существуют различные юридические мнения, и я убежден, что это закончится в суде. Я уверен, что кто-нибудь подаст иск.

Как бы Вы прокомментировали возрождение проекта «Турецкий поток»? Что на Ваш взгляд означает его возобновление?

Пока мы обсуждали вышеуказанную проблему, российские партнеры договорились с Турцией о возобновлении проекта «Турецкий поток 1 и 2». Это, в свою очередь, имеет несколько причин: во-первых, сократить транзит газа через территорию Украины. Здесь следует отметить, что поставки в Турцию проходили также через Украину. Во-вторых, а это является стратегической причиной – оказаться в регионе раньше или одновременно с Азербайджаном. Это связано с «Южным газовым коридором», который является диверсификационным приоритетом для Европейского Союза. Наши российские партнеры хотят оказаться в регионе первыми для того, чтобы А) определять ценовую политику, а именно показать, что их присутствие дает им возможность предлагать более дешевый газ, Б) использовать и в какой-то степени злоупотреблять европейским правом - здесь имеется в виду доступ третьих лиц к трубам, которые там будут проложены; и В) просто для того, чтобы создать всевозможные проблемы проекту «Южного газового коридора». Если быть точнее, я имею ввиду стремления воспрепятствовать заверению строительства этого проекта. Тут нужно отметить, что такого уже не случится, так как в «Южный газовый коридор» вложены огромные инвестиции в размере порядка 45 миллиардов долларов. В случае окончательного осуществления проекта российские партнеры стремятся воспрепятствовать возможности увеличения его емкости. Для выполнения этих целей наши российские партнеры стремятся присутствовать в регионе, развивают все возможные контакты и заключают контракты в Греции, Италии и Албании для обеспечения себе всех маршрутов. Если, бы вдруг, интерес к азербайджанскому газу пропал, то стало бы нецелесообразно в будущем увеличить емкость данного газопровода и трудно искать инвестиции для разработки другого месторождения газа, а также рискованно строить «Транскаспийский газопровод». Европа, конечно, воспринимала бы это как следующую после проекта «Набукко» неудачу своих усилий диверсифицировать энергоресурсы.

Тут стоит отметить, что несмотря на все связанные с подключением трудности, если бы у нас был трубопровод в регионе Ирака или Ирана, то лишь тот символический факт, что он у нас там есть, представлял бы для Европы альтернативу газопроводному российскому газу. Нам не пришлось бы довольствоваться только ресурсами из Алжира и Норвегии, но также имели бы трубопровод, соединяющий нас с этим богатым ресурсами ближневосточным регионом.

Каким образом сегмент сжиженного природного газа может в будущем повлиять на отношения в сфере энергетики между Россией и Европейским Союзом (в случае если еще не повлиял)?

Стоит отметить, что развитие ситуации на рынке сжиженного природного газа (автор: далее - СПГ) заставило наших российских партнеров изрядно поволноваться. На самом деле они не верили, что цена на сжиженный газ может так сильно снизиться. Теперь же российские партнеры убедились, что кризис и новые технологии способствуют конкурентоспособности СПГ по отношению к трубопроводному газу, даже учтивая тот факт, что российский газ очень дешевый. Очевидно, что успешное развитие сегмента торговли и транспортировки СПГ приведет для России к уменьшению прибыли от торговли трубопроводным газом. Объемы СПГ, которые в настоящее время производятся не только в Катаре, но и в Австралии и США уже сейчас настолько велики, что в течение лет пяти все эти страны будут соревноваться, кто из них станет крупнейшим производителем сжиженного газа. Таким образом, увеличение объемов СПГ может привести к тому, что газ постепенно станет глобальным товаром. Более того, многие аналитики прогнозируют, что в течение нескольких лет мы сможем через мировые индексы легко узнать по какой цене покупается газ точно так же, как сегодня можем это сделать с нефтью. Если этот сценарий будет реализован, то нам придется полностью изменить философию долгосрочных контрактов. Принятием Комиссией 13 марта 2017 г. «Антитраста» уже можно наблюдать сильное давление на частоту возможных изменений ценовой политики в отношении газа, более оперативное реагирование на колебания цен и т.д.; Все это означает, что дорогостоящие долгосрочные газовые контракты, например, на 30 лет, к которым привыкли наши российские партнеры, изживут себя и уйдут в прошлое. Россия осознает угрозу вышеописанного сценария и, следовательно, лоббирует большие газопроводы в Европу для того, чтобы во-первых, иметь такой огромный потенциал мощностей, который хоть как-то отпугивал и сдерживал бы конкуренцию, а во-вторых, для быстрого реагирования ценовой политикой на возможные последствия СПГ и на то, что будет происходить в Норвегии или в Алжире. Необходимо отметить, что клиенты в Европе платят за энергоносители ежегодно миллиарды евро в конвертируемой валюте, что представляет собой огромное количество денег для любого поставщика. Это достаточно серьезный аргумент для России в их стремлении оставаться важнейшим игроком на европейском рынке.

Каким образом Российская Федерация борется за европейский рынок энергоносителей?

Россия в лице «Газпрома», по словам господина Миллера, относится к разным ТНК, в том числе «Shell», «BP», «ExxonMobil», «E.ON», «Wintershall» и «OMW», «как к братьям» - предлагает им такие выгодные контракты, которые немыслимо было бы предлагать несколько лет назад. И я должен сказать, что Россия делает это очень хорошо, потому что эти компании впоследствии невероятным образом борются за нее. Так как эти компании очень сильные, они лоббируют, и успешно продвигают интересы России. России даже постепенно удается успокаивать и Италию, которая очень «разозлилась» после отмены проекта «Южный поток». Таким образом, наши российские партнеры делают все шаги совершенно продуманно, стратегически. И мы сделаем все для того, чтобы обеспечить безопасность поставок, а точнее, стройку интерконнекторов между государствами-членами ЕС, обеспечение реверсных поставок, правильное обращение с подземными хранилищами газа, выработку каждым регионом в Европе плана действий на случай чрезвычайных ситуаций, взаимопомощь между европейскими странами и т.п. В настоящий момент Россия не может оказать давление ни на какую-либо отдельно взятую страну ЕС, ни на группу стран угрозой прекращения поставок газа. Мы провели «стресс-тест», который показал, что за исключением самых зависимых от российского газа стран (автор: 6 стран ЕС), Европа продержалась бы без него шесть месяцев. И Европейская Комиссия, конечно, сделает все для того, чтобы продержаться, в случае если Россия прекратит поставлять газ. Но необходимо сказать: Рано или поздно России понадобятся деньги, а Европе - газ.

Каким образом страны Европейского Союза увеличивают свою энергетическую безопасность?

Здесь стоит упомянуть сеть терминалов СПГ и так называемые интерконнекторы. Что касается первых, то для завершения системы терминалов СПГ не хватает лишь одного - на острове Крк в Хорватии. Соединения между терминалами, однако, представляют собой то, чего нам не хватает. Тут можно наблюдать огромные усилия и интерес не только со стороны каждого члена-государства ЕС, но и со стран Западных Балкан для достижения возможности в будущем покупки СПГ любою из выше упомянутых стран. Система интерконнекторов, с другой стороны, играет важную роль в соединении газопроводов отдельных стран и, в случае необходимости, обеспечении потребностей нуждающейся в энергетических носителях стран. Также мы (автор: Европейская Комиссия) будем следить за тем, чтобы соглашения, подобные подписанному между Россией и Польшей, в будущем невозможно было бы заключить, так как оно противоречит европейскому праву. То есть, любое межправительственное соглашение по газу должно будет пройти обязательную процедуру пересмотра Комиссией, которая проверит его на соответствие с законодательством и принципами и ЕС с целью узнать, не оказалась ли какая-нибудь страна-член ЕС под давлением. Более того ЕК будет требовать, чтобы, во-первых, все трубы, которые будут строиться в Европе, были «unbundled» - с разделенными правами оператора ГТС от владельца газопроводов. Во-вторых, мы будем настаивать, чтобы тарифы были скорректированы регулятором. Кроме того, мы будем следить, чтобы потоки газа были транспарантными, а также, чтобы к трубам имели доступ третье стороны. Все это мы делаем с целью, чтобы «Газпром» не построил трубу, которую будет не только сам эксплуатировать и владеть газом, который будет в ней течь, а еще и принимать решения, сколько кому платить за него, оплачивать ли вообще кому-то и сколько газа вообще продавать. ЕК сделает все возможное для предотвращения вышеописанного сценария, и нашим российским партнерам придется конкурировать в новых условиях, хотя это будет довольно сложно.

Каково будет, по Вашему мнению, отношение России к ЕС в сфере энергетики в будущем? Существует ли какой-нибудь фактор, который мог бы серьезно повлиять на сегодняшние отношения в энергетике, возможно, изменить их?

Я наблюдаю в России, и в частности в «Газпроме» какую-то борьбу или противостояние двух школ. Первую школу представляют младшие менеджеры, которые сюда приезжают для обсуждения с нами разных вопросов, и которые очень заинтересованы в том, чтобы «Газпром» превратился в своего-рода «Shell», «BP» или «Statoil». Короче, чтобы просто стал нормальной компанией без наклейки, которая торгует, соблюдая всемирно признанные принципы. Я постоянно говорю, если бы вы продавали газ, как например норвежцы, к вам не будет никаких претензий. И младшее менеджерское крыло это понимает и старается продвигать изменения такого рода. Именно благодаря им и тому, что начали с нами переговоры, «Газпром» избежит штрафа за злоупотребление доминирующим положением на рынке, и будет произведен лишь какой-то взаиморасчет. С другой стороны существует старая школа, которая нам всегда подчеркивает, что «Газпром» является специальной компанией - государственной компаний, которая не просто обычная энергетическая компания, и поэтому мы должны подходить к ней по другому, так как у нее особый статус. Однако, это крыло не понимает, что именно из-за этого подхода большинство людей нервничают и переживают. Мы боимся того, что кто-то в Кремле принимает решение, кому платить больше, а кому - меньше, сколько платить Украине после всех событий, сколько платить Белоруссии, кто получит меньше газа из-за «непослушания» или не получит вообще. Речь идет о нашем общем страхе перед этим поведением и нашем стремлении бороться против него. Резюмируя вышеизложенное, мы видим борьбу двух школ, и победа одной из них или какое-то развитие обстановки будет зависеть в том числе и от давления со стороны глобальной конкуренции.

И последнее, нам предстоит большой бой. Я думаю, что господин Миллер так сильно стремится остаться монопольным экспортером газа в связи с тем, что монополию на вывоз сырья хочет получить не только Роснефть, но и другие концерны. Как мне кажется, в настоящий момент господин Сечин ближе к Путину, чем господин Миллер. Я честно признаюсь что, не знаю, было бы для Европы лучше или хуже иметь дело с одним государственным гигантом, двумя или тремя. В таком случае, может, была бы хоть какая-то конкуренция по отношению друг к другу. Мы наблюдаем, что, господин Миллер хочет показать, что еще способен продавать газ и преуспевать в этом, что умеет продвигать новые газопроводы и прочее. Таким образом, он хочет всеми силами продемонстрировать российскому президенту свои незаурядные способности и убедить сохранить за собой монополию и в дальнейшем. Значит, речь не идет только о борьбе за долю европейского рынка, но и о борьбе за позицию на российском рынке и о защите или завоевании экспортной монополии.