Криминальная среда цифрового мира как угроза кибербезопасности

В рамках развития представлений о криминальной среде, подходя к проблемам кибербезопасности, мы, как правило, рассуждаем о защите информационных систем, раскрытии киберпреступлений, об астрономических суммах финансовых потерь и угрозах критически важным объектам, а также о количестве хакеров, которых по миру уже более сорока миллионов. Но мы не часто задаемся вопросом, откуда и как возникают армии преступников в нашем уже цифровом мире^[1-2].

Заметим, что одним из фундаментальных достижений советской криминологии было создание научных представлений о криминальной среде. В условиях жесткой идеологии, которая требовала исчезновения преступности по мере построения коммунистического общества, оказалось, что криминальная среда функционирует и трансформируется, следуя своим внутренним закономерностям ^[3]. Она самосовершенствуется и саморазвивается, встраивается в общественные отношения. И, как показали уже лихие 90-е годы, криминальный мир даже подстраивает эти отношения под себя.

Под криминальной средой принято представлять некую часть общества (в определенной мере организованную, структурированную и даже сплоченную), которая включает преступников, их группы и формирования, кроме того личностей и даже целые слои населения, склонные к той или иной противоправной деятельности и асоциальному поведению.

Характерным признаком такой среды считается криминальная субкультура. Она охватывает обширный свод правил, традиций, специфические взаимоотношения и коммуникации. Здесь же определенные антиобщественные ценностные ориентации, вплоть до криминальных идеологий и мировоззрения.

Отмечалось также наличие как материальных, так и нематериальных ресурсов, создающих условия существования, самовоспроизводства и развития криминальной среды, возможности ее адаптации к изменяющимся условиям жизни общества и государственной политике.

Обратим внимание и на то, что криминальный мир оказался чрезвычайно восприимчивым к технологическим новациям. Около 15 лет назад отмечалось, что информационные технологии стали атрибутом самых разнообразных преступлений. Сегодня они открывают все более захватывающие криминальное воображение возможности обогащения и деструктивной деятельности.

Трудно представить криминальный бизнес, не использующий платформы Интернета. Преступная деятельность: от хакерства, финансовых мошенничеств и распространения наркотиков до заказных убийств, терроризма и экстремизма все глубже погружаются в информационные сферы. Криминальная среда со всеми ее архаичными атрибутами стремительно модернизируется и становится криминально-информационной.

Естественно, это требует адекватной реакции со стороны правоохранительных органов и, как минимум, научного осмысления. Так, не вполне осознаны угрозы общественной и национальной безопасности, связанные с криминогенными воздействиями на сознание молодежи. В недавние годы такие воздействия были связаны, например, с героизацией лидеров преступного мира, с внедрением силами искусства криминальных субкультуры и идеологии.

В наши дни заполнение электронного эфира экстремистскими идеями и призывами приводит к самовербовке в террористические и ультрарадикальные организации, созданию криминально ориентированных сетевых сообществ, таких как АУЕ (арестантский устав един), сетевых сообществ играющих экстремалов-правонарушителей, наконец, сообществ подростков, склоняемых к суициду. И это только то, что лежит на поверхности.

Современная криминология находится в глубочайшем кризисе. Она не может определить предмет своего исследования, обосновать, что же является преступным, а что не преступным. Ответ на эти вопросы дает уголовное право. То, что в уголовном праве фиксируется как наказуемое деяние, считается преступлением.

Но относительно недавно такие явления как, например, самогоноварение, употребление наркотиков, мужеложство у нас в стране были уголовно наказуемыми. Сейчас они декриминализированы и, если не очень общественно поощряемы, то весьма популяризируемы.

В этой ситуации отметим еще одно фундаментальное достижение советской криминологии. На огромных массивах данных было установлено, что любому социально опасному, дерзкому, насильственному преступлению предшествует череда более мелких правонарушений: хулиганство, грубость, оскорбление женщин, жестокие драки, истязания животных, издевательства над слабыми. «Нарастание незначительных отступлений от позитивного (в социальном и нравственном плане) поведения приводит к антиобщественным и общественно опасным поступкам» ^[4].

Сегодня на передовую прогресса выходят системы искусственного интеллекта с технологиями распознавания и идентификации, с самобучающимися нейронными сетями, которые «пережевывают» и «переваривают» огромные массивы Больших данных.

Открывается возможность не только строить оцифрованные профили практически всех потенциальных правонарушителей и преступников, но и предсказывать вероятность, место и время того или иного преступления. Криминологическое прогнозирование, взяв на вооружение современные технологии обработки данных, может быть направлено на предотвращение преступлений и раннюю профилактику криминальных угроз ^[5].

Нельзя не коснуться зарубежного опыта. Так, немецкие эксперты говорят о четвертой промышленной революции, которая выводит и правоохранительную деятельность на качественно новый технологический уровень. В Англии создается правовая база цифровой экономики с приоритетом обеспечения кибербезопасности. Япония представила программу построения автоматизированного социально ориентированного и декриминализированного общества 5.0. Китай поражает темпами внедрения все более совершенных систем распознавания и биометрии ^[6].

В нескольких провинциях «Поднебесной» проходит масштабный эксперимент, в котором на основе оцифрованных профилей всем жителям начисляются положительные баллы за добропорядочное поведение и отрицательные – за хулиганство, ругань, курение и плевки в общественных местах. Эти баллы учитываются в уменьшении или увеличении суммы страховки, в величине процентов по кредитам, в предоставлении или лишении социальных льгот, в приеме на работу или в отказе в престижной работе.

Подходы к такой профилактике правонарушений можно встретить в самых ранних социальных утопиях. Мы же обратим внимание на то, что противостояние криминального мира и правоохранительных сил усиливается именно в информационно-технологических и информационно-психологических сферах.

Для осмысления этого противостояния требуется своя система координат. Такую систему координат дает развитие представлений о триединстве реактивной, ресурсной и фоновой информации ^[7].

Реактивная информация возникает в процессе реакций на воздействия и побуждения, позволяя объектам природы выживать, а людям – понимать смысл происходящего и адекватно реагировать. Ресурсная информация фиксируется и накапливается как на природных, так и на искусственных носителях, передавая опыт выживания и социального развития. Фоновая информация, отражая окружающую реальность, обходит защитные функции сознания и включает механизмы адаптации.

Реактивность, ресурсность и фоновость составляют трехмерную систему универсальных координат, поскольку все явления нашей жизни так или иначе построены на информационных взаимодействиях.

Ресурсы криминальной среды – это огромные средства, поступающие от организованной преступности, от криминального контроля над экономикой, от наркобизнеса, незаконных видов деятельности.

Можно говорить о кадровых и технологических ресурсах, о подборе, вербовке и подготовке криминально ориентированных личностей, скажем, с незаурядными хакерскими способностями. Сюда же можно отнести и опыт успешных махинаций и использования передовых технологий, криминальных навыков и знаний, которые накапливаются и передаются новым поколениям преступников.

Фоновый вектор криминальной среды – это криминальная субкультура, обычаи, традиции, правила общения, ценностные ориентации, криминальная идеология.

Идеология не только как система взглядов, отражающих отношение к окружающей реальности, но и как система обоснования права (в данном случае на преступную деятельность).

К фону криминальной среды можно отнести и деформации общественных отношений, социально-экономическое неравенство, разрыв между реальными доходами населения и миллиардными состояниями.

Еще раз подчеркнем, именно фоновая проекция криминального мира, связанная с воздействиями на умы человечества, содержит наибольшие угрозы общественной стабильности и целым государствам, особенно с погружением в информационные сферы.

Наконец, реактивная проекция криминальной среды – это собственно преступления и преступная деятельность. Здесь уже можно раскрыть фрактальность или самоподобие информационных координат в анализе сложных систем. Эти координаты дают «мостики» перехода из одних сфер знания в другие.

В данном случае сформирован, условно говоря, информационный подход непосредственно к криминологии. Выделяются реактивные, ресурсные и фоновые преступления ^[8].

Реактивные преступления совершаются как некие противоправные преступные реакции на возникающие ситуации. Так, это многомиллионный массив бытовых преступлений (от пьяного водителя за рулем до мести «любимой» теще). В плане угроз кибербезопасности реактивные преступления обусловлены, например, компьютерной игроманией.

Американский хакер Верджил Гриффит в своих интервью объяснял, что «просвещенное мошенничество – это высшая форма игрового процесса». В свои 10 лет он разобрался в кодах компьютерной игры, клонировал нужных ему асов и «выигрывал» воздушные сражения. Сейчас (ему 34 года) он прямо утверждает, что «победа в хакерском мошенничестве – это вопрос принципа, вопрос чувства собственного достоинства. Более того, победа над наиболее сложной системой придает особое, ни с чем несравнимое чувство собственного превосходства» ^[9].

Опыт общения с молодыми хакерами, которые уже успехи побывать под следствием, также показывает, что все начиналось с гипертрофированного любопытства, с желания проверить свои возможности, с азарта соревнования, с игры, в которой стираются грани между реальностью и виртуальностью.

Но когда возникает страсть получить доступ к огромным финансовым средствам, мы имеем дело с ресурсными преступлениями.

В отличие от реактивной, ресурсная преступность направлена непосредственно на получение криминальных доходов. Это огромный массив уже «настоящих» преступлений: от банальных краж, ограблений, разбоев до грандиозных финансовых махинаций, захвата собственности и ценностей в ходе социальных потрясений, экономических реформ, внешних интервенций.

Уровень доходов от преступлений в киберпространстве не только сопоставим, но и превосходит то, что дают другие виды криминального бизнеса. Все оценки преступных доходов приближенные, поскольку, заботясь о репутации и позиционируя себя надежными, финансовые компании и банки стараются не афишировать потери от хакерских атак и финансовых мошенничеств.

На первый план выходит необходимость защиты информации. Но, возникает вопрос: кто имеет больший доход? Те, кто покушается на информацию или те, кто зарабатывает на ее защите?

Наконец, фоновая преступность – это некие, условно говоря, «идейные» преступления. Здесь мы сталкиваемся с терроризмом и экстремизмом во всем многообразии их проявлений.

Основоположники криминологического учения Чезаре Ламброзо ^[10] и Энрико Ферри ^[11] еще в XIX веке писали о необходимости выявлять и останавливать религиозных и политических фанатиков, которых страстная борьба довела до экзальтации и сделала убийцами.

Сегодня, одновременно с броском в высоко технологическое будущее, мир опускается в архаику языческих культов, человеческих жертвоприношений, показательных массовых казней с отрежиссированными голливудскими эффектами. И в этой архаике применение дронов, химических зарядов, боевых роботов и в целом новейших технологий позволяет небольшим группам (кланам, племенам, бандам) бросать вызов мировому сообществу ^[12].

Здесь же вырисовываются наибольшие угрозы кибербезопасности. Фоновая киберпреступность – это когда отдельные фанатики или их группы стремятся завладеть кодами управления атомных электростанций или пусковых установок баллистических ядерных ракет.

В целом, проблема обеспечения кибербезопасности весьма многогранна. Ее разработка требует фундаментальных исследований, одним из объектов которых должна стать современная криминальная среда.