К вопросу об отдельных тенденциях и реформирования уголовно-процессуального законодательства в странах СНГ

Исаева Клара Асангазыевна доктор юридических наук профессор, КНУ им. Ж. Баласагына 720033, Киргизия, г. Бишкек, ул. Киевская, 132, учебный корпус №2 Isaeva Klara Asangazyevna Doctor of Law professor at Kyrgyz National University named after Jusup Balasagyn 720033, Kirgiziya, g. Bishkek, ul. Kievskaya, 132, uchebnyi korpus №2 isaeva-klara@inbox.ru Другие публикации этого автора     Абдукаримова Назира Эшмухамедовна кандидат юридических наук доцент, КНУ им. Ж. Баласагына 720033, Киргизия, г. Бишкек, ул. Киевская, 132 Abdukarimova Nazira Eshmukhamedovna PhD in Law associate professor at Kyrgyz National University named after Jusup Balasagyn 720033, Kirgiziya, g. Bishkek, ul. Kievskaya, 132 nazel81@mail.ru Другие публикации этого автора

Воронцова Ирина Николаевна соискатель, кафедра специальных юридических дисциплин, Чуйский Университет 720027, Киргизия, республика Кыргызстан, г. Бишкек, ул. Киевская, 132 Vorontsova Irina Nikolaevna post-graduate student of the Department of Special Law Disciplines at Chuya University 720027, Kirgiziya, respublika Kyrgyzstan, g. Bishkek, ul. Kievskaya, 132 vin_inv@mail.ru

Нельзя не отметить, что реформирование УПК Кыргызской Республики проходит в достаточно сложных условиях поскольку научное сообщество Кыргызстана находится в постоянном поиске собственной модели, когда с одной стороны мы наблюдаем все усложняющуюся правовую систему, с другой же пытаемся, как внедрить в положения уголовно-процессуального закона существующий положительный опыт зарубежных стран, так и отразить особенности судопроизводства страны характерного и приемлемого для нашего общества ^[1]. Поэтому рабочая группа при разработке законопроекта исходила также из позиции, чтобы новый УПК Кыргызстана отвечал бы по форме и содержанию духу времени, общественным потребностям, научным подходам, практическому опыту, а также соответствовал международно-правовым стандартам» ^[2].

Практически во всех постсоветских государствах при разработке УПК планировалось разрешение таких принципиально новых задач как: 1. демократизация уголовного процесса, в том числе, освобождение насколько это возможно от бюрократических проволочек; 2. повышение правоохранительной и правозащитной роли суда и, что немаловажно, на наш взгляд, освобождение его от обвинительных функций; 3. обеспечение состязательности и реальное процессуальное равноправие сторон; 4. расширение круга участников процесса, и при этом усиление защиты их прав и интересов, включая потерпевшего; 5. создание единой системы взаимосвязанных процессуальных норм; 6. повышение эффективности производства на досудебных и судебных стадиях уголовного процесса ^{[3, с. 34]}.

При разработке новых УПК стран СНГ их разработчики и законодатели пытались взять за основу самые лучшие международно-правовые акты и традиции, которые могли бы с их точки зрения способствовать повышению эффективности уголовного судопроизводства.

Во всех постсоветских государствах была предпринята попытка в основу УПК максимально заложить нормы международных актов о правах человека.

Кроме того, относительно стран СНГ, в основе действующих УПК лежат и идеи такого рекомендательного законодательного акта, как Модельный УПК для государств-участников СНГ, принятый 17 февраля 1996 г., Межпарламентской Ассамблеей государств участников СНГ. Законодатели отдельных стран СНГ заложили большинство идей Модельного УПК, причем порой его некоторые положения имеют почти текстуальное совпадение, например, как это предусмотрено в УПК Азербайджанской Республики.

Но вместе с тем, применительно к развитию и реформированию уголовно-процессуального законодательства в постсоветских государствах, можно отметить, как наличие общих, так и отличительных особенностей официально-правовых положений. Так, проведенное исследование позволяет нам выделить некоторые отличительные черты УПК стран СНГ.

Так, анализ содержания УПК большинства стран постсоветского пространства показывает, что их основополагающие положения, иначе говоря принципы уголовного судопроизводства, отражают преимущественно ее новую идеологию, свидетельством этого является исключение из числа принципов уголовного процесса таких из них, как всесторонность, полнота и объективность исследования обстоятельств дела, его публичность (например, как это предусмотрено в новом УПК Российской Федерации) и напротив, закрепление практически во всех УПК стран СНГ, таких относительно новых принципов как состязательность и равноправие сторон, презумпция невиновности, судебная защита и т.д.

Мы разделяем мнение Ф.Н. Аббасова, что «… публичность в уголовном процессе большинства государств СНГ - есть принцип уголовно-процессуальной деятельности органов предварительного расследования и прокурора в ходе досудебного производства по уголовному делу публичного обвинения. В целом же, в досудебном производстве публичность сочетается с диспозитивностью. В УПК ряда стран СНГ в понятие досудебного производства входит подготовка материалов по уголовному делу частным обвинителем и стороной защиты (например, Беларусь, Казахстан), в отношении которых требования публичности также не распространяются» ^{[4, с. 343]}.

Хотелось бы отметить, что такой важный принцип, как состязательность уголовного судопроизводства, закреплен практически во всех постсоветских государствах. Б.С. Орозов поэтому поводу пишет о проблемах и множестве вопросов, которые возникли в связи с механизмом его реализации, в том числе в сфере обеспечения прав и свобод граждан вовлеченных в уголовный процесс ^{[5, с. 7]}. Анализ показывает, что для его полной реализации, на наш взгляд, препятствуют следующие основные обстоятельства:

а) уголовное судопроизводство, преимущественно в странах СНГ, в большей степени характеризуется как смешанных тип, в особенности на этапе досудебного производства, где превалирует розыскной характер уголовного процесса с элементами состязательности,

б) сложно говорить о действии данного принципа пока в современно досудебном производстве органы следствия относятся к стороне обвинения. Поэтому для реализации принципа состязательности было бы правильным введение в уголовное судопроизводство института судебных следователей,

в) в действительности состязательность сторон обвинения и защиты по УПК ряда стран наблюдается лишь на стадии судебного разбирательства, причем материалы в силу ряда причин, предоставляемые в качестве доказательств сторонами не являются равнозначными, так как на сегодняшний день адвокату (защитнику) не предоставлено в полном объеме право проводить «параллельное расследование».

Заслуживает внимание, высказанное на экспертном форуме мнение Главы регионального офиса Верховного Комиссариата ООН по правам человека в Центральной Азии А.А. Арутюняна, где им поднималась другая немаловажная проблема, а именно, что «… не будет никакой состязательности, пока адвокатура зависит от исполнительного органа. Не может адвокат, которому лицензию выдает МЮ, и может лишить ее, быть наравне с прокурором. Если к этому добавить правовую культуру, традиции, которые нам достались от СССР, это исключено. Но есть постсоветские страны, где Коллегия адвокатов полностью самостоятельный орган, к примеру, Армения и Грузия. Сразу получается модуль очень талантливой коллегии адвокатов, которые стали специализироваться по определенным направлениям. Таким образом, если с институциональной системой вопрос не решить, то ничего не поможет» ^{[6, с.32]}.

Преимущественно в ряде рассматриваемых стран при досудебном производстве сохранена стадия возбуждения уголовного дела, а именно в Российской Федерации, Республике Беларусь, Узбекистане, Туркменистане, Таджикистане. Достаточно кардинально в этой связи поступил законодатель Казахстана, отказавшись от стадии возбуждения уголовного дела, где согласно нового УПК Казахстана, этой стадии не предусмотрено.

Следует подчеркнуть, что в настоящее время больше всего научных споров в ряде стран СНГ возникает по дифференциации стадий уголовного процесса. Так в теории уголовно-процессуального права неоднократно поднимался вопрос о возможности отнесения процесса возбуждения уголовного дела вообще к стадии уголовного судопроизводства в целом. К примеру, К.И. Мигушиным ^{[7, с.13-18]} и С.П. Серебровой ^{[8, с.291]} предлагалось исключить данный процесс из системы стадий и считать ее лишь процессуальным актом с которого начнется движение уголовного дела, но при этом выделить единую стадию – досудебное производство ^{[9, с.32]}.

На современном этапе в российской процессуальной науке, все же мнение о том, что возбуждение уголовного дела – является самостоятельной стадией уголовного процесса, является преобладающей ^{[8; 10]}.

Между тем, как указано выше, все больше бытует мнение о необходимости вообще ликвидировать стадию возбуждения уголовного дела, и при этом сам процесс расследования будет начинаться с момента получения сообщения, а срок следствия будет идти уже с момента появления подозреваемого, как это существует на сегодняшний день в западных странах. Так, в уголовно-процессуальном законодательстве ряда стран Европы, таких как Германия, Италия, Франция, Австрия и Бельгия, нет такого процессуального акта, как возбуждение уголовного дела, и законодатель регламентирует в отношении определенного лица возбуждение уголовного преследования.

Основная суть отказа от стадии возбуждения уголовного дела, заключается в том, чтобы уголовное преследование начиналось с момента наличия на то заявления (сообщения) и предъявления обвинения лицу при наличии признаков состава преступления, то есть при наличии на то достаточных оснований, что позволит избежать и целого ряда проблем возникающих при реализации данного института.

Среди ученых, нет единой позиции по данному вопросу. Так, к примеру, З.Н. Куланбаева является сторонником сохранения такого института в УПК Кыргызской Республики ^[11].

Но об этом правомерно отмечает и известный кыргызский процессуалист В.Ш. Табалдиева, что есть необходимость пересмотреть нормы УПК, которые препятствуют началу производства по поступившим заявлениям и сообщениям о совершенных преступлениях, поскольку решения принимаемые органами следствия ограничивают как существующие конституционные права граждан на доступ к правосудию, так и в значительной степени нарушают ряд положений действующих законов. В связи с чем, предлагается отказаться не только от института отказных материалов, но и от стадии возбуждения уголовного дела как таковой ^[6]. Следует отметить, что данная позиция была поддержана преимущественной частью рабочей группы по разработке нового УПК Кыргызстана. И во вновь принятом УПК КР 2017 г., законодатель отказался от стадии возбуждения уголовного дела. Но все таки однозначной позиции нет, дискуссии в Кыргызстане достаточно остро ведутся по настоящее время. Думается и это связано с тем, что новый УПК вступит в силу лишь с января 2019 г., что подтверждает спорность уже принятого решения, не исключено, что в последующем оно может приобрести иное звучание. Хотя как показывает изучение содержания справки-обоснования к новому УПК КР (2019 г.), такой интервал времени обосновывается тем, что те новеллы, которые заложены в нем требуют изменения правового сознания правоприменителя, его переосмысления и переориентации деятельности правоохранительных органов к новым правилам. Стадия возбуждения уголовного дела на сегодняшний день уже не предусмотрена в Криминально-процессуальном кодексе Украины от 2012 г., в странах Балтии и УПК Молдовы и Грузии. И мы разделяем точку зрения С. Смоилова, что «… новое уголовно-процессуальное законодательство Казахстана, улучшило правовую регламентацию досудебного этапа уголовного судопроизводства, так как, отказавшись от стадии возбуждения уголовного дела, во-первых, исключило доследственную проверку заявлений и сообщений, которая осуществлялась за пределами уголовного процесса и позволяла вне процессуальные формы контролировать процессуальными средствами. Такое положении давало возможность наделить несомненным преимуществом сторону обвинения. Во-вторых, указанные обстоятельства, обуславливали появление многочисленных отказных материалов, которые наряду с их низкой значимостью требовало больших по объему трудовых затрат со стороны органов дознания. При этом прекращение дела не устраняет причиненный лицу вред, которое было необоснованно возбуждено» ^{[12, с.10]}.

Безусловно, следует иметь в виду, что именно отказ законодателя от стадии возбуждения уголовного дела, создают условия для решения вопроса связанного с проведением некоторых следственных действий, которые, как известно, согласно действующего же УПК УПК КР, являются процессуальными средствами, проводимыми до начала официальной процессуальной деятельности органов следствия. Необходимо также иметь в виду, что концептуальным здесь должно явиться не статистические показатели, а именно эффективное обеспечение задач поставленных законодателем в сфере уголовного процесса.

Кроме того, в условиях, когда организованная преступность модифицируется, становится более изощренной, что осложняет расследование преступлений, предпринимаются попытки прибегнуть к так называемым «реформаторским» подходам путем внедрения в ткань уголовно-процессуального законодательства новых институтов. Речь в данном случае идет об интеграции уголовного процесса и ОРД ^{[13, с. 243]}. Действительно новшеством УПК Республики Казахстан и Кыргызской Республики является введение кроме традиционных гласных следственных действий и так называемых негласных (специальных) следственных действий. Острые дискуссии о целесообразности и возможности признания ОРМ процессуальной информацией, регулируемой уголовно-процессуальным законом, были и продолжаются до сих пор.

Таким образом, мы считаем, что будет проблематичным решение вопросов связанных с оказанием правовой помощи в рамках стран СНГ. Во-первых, это может повлечь за собой не только злоупотребление со стороны правоохранительных органов другого государства, но и вмешательство в частную жизнь лица, при которой могут быть нарушены его права при выполнении ими запроса данного государства. Поскольку провести грань между соблюдением прав данного гражданина либо его нарушением достаточно сложно, причем при этом следует учитывать, что это может коснуться и интересов третьих лиц, а не только самого заподозренного лица. Во-вторых, анализ положений уголовно-процессуального законодательства свидетельствуют, что в нем не нашли своего полного разрешения вопросы, связанные: с определением ответственности лиц за дачу на допросе заведомо ложных показаний либо уклонение от явки от него, а также за отказ от дачи показаний без уважительных на то причин, за воспрепятствованию осуществлению процессуальных действий. В-третьих, в свете проводимого реформирования УПК в странах СНГ наблюдаются отличия в процессуальном порядке и процедурах проведения ряда процессуальных действий, что осложняет выполнение запроса правоохранительными органами данных государств. Не менее важным вопросом является финансовая составляющая, поскольку их проведение нередко требует значительных затрат, что порой препятствует выполнению запроса другим государством.

Поэтому проводимая в странах СНГ реформа далека от совершенства, а это потребует дальнейшей работы со стороны ученых и практиков над положением уголовно-процессуального законодательства, поскольку не разрешен ряд актуальных дискуссионных вопросов стоящих перед юридическим обществом.