Некоторые факторы, обусловившие кардинальные изменения этнической и конфессиональной картины Крыма во второй половине XIX века

Макаренко Геннадий Иванович старший преподаватель, кафедра правоведения, Севастопольский экономико-гуманитарный институт (филиал) Крымского федерального университета имени В.И.Вернадского 299028, Россия, гфз, г. Севастополь, ул. Шелкунова, 1 Makarenko Gennadii Ivanovich Senior Educator, the department of Legal Studies, Sevastopol Economics and Humanities Institute (branch) of the Crimean Federal University 299028, Russia, gfz, g. Sevastopol', ul. Shelkunova, 1 mg68@mail.ru

Для многонациональных и поликонфессиональных государств, к которым относится и Российская Федерация, особое значение имеет изучение исторического опыта совместного проживания различных народов, исповедующих различные религии, во взаимосвязи с государственным влиянием на межэтнические и межконфессиональные отношения. В этой связи представляется актуальным изучение вопросов народонаселения и отдельных регионов (таких, как Крым), влияние которых на общественную и политическую жизнь всей страны традиционно является существенным. Тем более важно исследование таких регионов в периоды массовой миграции населения. При этом в настоящее время важно дать характеристику и тем фактам этноконфессиональных отношений, которые имели не всегда однозначный или положительный характер, и потому до настоящего времени вызывают различные оценки исследователей. Именно ввиду этого автором выбрана тема настоящего исследования.

Объект исследования – исторический процесс изменений и формирования комплексной системы этнических групп и конфессий Крымского полуострова в течение 20-40 лет после окончания Крымской войны. По мнению автора, именно в указанном временном отрезке наиболее показательно проявились те факторы общественной жизни и государственной политики, которые привели к существенным изменениям национального и религиозного состава населения региона.

Предметом исследования являются некоторые факторы общественной и политической обстановки Крыма, а также внешнеполитической обстановки, которые характеризуют деятельность Российской империи в регионе и могли предопределить изменения этнической и конфессиональной структуры Крыма во второй половине XIX века – непосредственно после окончания Крымской войны, а также некоторые закономерности деятельности христианской и исламской конфессий в регионе в указанный период.

Цель исследования – выявить и проанализировать отдельные причины и особенности радикального изменения этнической и конфессиональной среды в Крыму во второй половине XIX века, а именно непосредственно после окончания Крымской войны, во взаимосвязи с государственной политикой Российской империи по вопросам народонаселения и вероисповедания.

Методологическая основа исследования – универсальные научные принципы историзма, объективности, познания, всесторонности. Кроме того, использованы специальные методы исторического исследования. Например, с помощью сравнительно-исторического метода воспроизведены некоторые явления и процессы жизни и деятельности отдельных народов Крыма, а также государственной политики Российской империи в регионе, выявлены их особенности и закономерности.

Изучением жизни народов Крыма в составе Российской империи исследуемого периода, в том числе по вопросам религии, занимались многие историки, а также духовные лица, начиная с XIX века и по настоящее время. В частности, должно отметить труды В.Х. Кондараки ^[1], Г.П. Левицкого ^[2], А.И. Маркевича ^[3], Ю.А. Катунина ^[4], В.Е. Возгрина ^{[5; 6]}, Гермогена (Добронравова) ^[7], М.К. Родионова ^[8]. Безусловно, имеются и десятки других уважаемых исследователей, чьи доводы могли бы лечь в основу отдельной диссертации по данной теме. Однако, по мнению автора, материалы указанных выше, а также иных специалистов, на которых имеются ссылки, в совокупности с задействованными историческими источниками, в достаточной мере характеризуют описываемые процессы и позволяют достичь поставленной цели в рамках настоящей научной статьи, которая не претендует на всеобъемлющее и исчерпывающее выбранную тему содержание.

…После окончания Крымской войны 1854-1856 гг. в Крыму активно продолжился разносторонний процесс укрепления российской государственности, непосредственно повлиявший и на этнический и конфессиональный состав региона. При этом, очевидно, сам ход войны и сопутствующие ей обстоятельства стали катализатором существенных изменений, как расклада этносов полуострова, так и их религиозной жизни.

Для рассматриваемого периода, безусловно, значимой видится общественная и государственная интерпретация общих неудачных для Российской империи результатов войны. Даже героическая оборона Севастополя, уже тогда и сразу ставшая символом мужества и духовной силы российского народа, не отменила общих негативных итогов – поражения и подписания совсем непочетного для страны Парижского мирного договора 1856 года.

Не вдаваясь во все подробности выявленных или предполагаемых недостатков деятельности государственной машины Российской империи, нужно отметить, что их признание, в том числе, легло в основу начала целого периода реформаторства в государстве – реформ Александра II. Отмена крепостного права, земская, судебная, военная и иные реформы существенно сказались на внутренней организации страны и дали толчок ее развитию. Однако, как представляется, для населения Крыма конца 50-х годов XIX века насущные решаемые проблемы были вовсе не такими масштабными и определялись вполне конкретными личными жизненными обстоятельствами.

Важнейшей характеристикой всего региона следует признать специфический этнический и, как следствие, конфессиональный состав. Приведение точных данных о них ввиду отсутствия единой государственной статистики не представляются возможным, а потому они могут быть получены только от отдельных исследователей, которые занимались изучением миграции и численности народов Крыма по отдельным архивным документам. В частности, некоторые обобщающие сведения в этой области представляют А.С. Петроградская ^[9], А.А. Непомнящий и А.В. Севастьянов ^[10], Ф.Ф. Лашков ^[11], тот же Ю.А. Катунин ^[4], Ю.Н. Лаптев ^[12], В.Д. Скрипниченко ^[13] и другие. Из их работ можно предположить, что на период начала и конца Крымской войны основную часть населения региона составляли крымские татары – от 73 до 77,8 %. Из этого следует еще один факт: около 3/4 населения Крыма тогда придерживались ислама. При этом количество русских дается указанными авторами от 6,6 до 12,6%. Суммарное же количество христианского населения (православных, католиков, протестантов, армян-григорианцев и т.д.) – чуть менее четверти от общего числа населения. Таким образом, крымский полуостров (как основная часть Таврической губернии) имел такую специфику национального и конфессионального состава, которая не просто отличала его от других губерний, но, в условиях географического нахождения в зоне политического (в т.ч. военного) противостояния внешним противникам Российской империи, делала данные характеристики объективно неблагоприятными для государства.

В этой связи напрашивается историческое сравнение. Так, присоединение Крыма 1783 года проходило в условиях ограниченного вмешательства третьих стран, когда Россия и Османская империя фактически один на один разрешали спор о полуострове и потому решился он достаточно прогнозируемо. Совсем иначе оказалось в середине XIX века, когда на стороне турок в Восточной (Крымской) войне выступили объединенные силы Британии, Франции и Сардинии. В этих условиях наличие в Крыму подавляющего большинства мусульманского населения, как минимум небезразличного по признаку веры к прямому врагу – Османской империи, стало для российского государства стратегически важным.

Однако, похоже, что ни до Крымской войны, ни даже в ходе военных действий на полуострове российские власти не придавали этому обстоятельству ни должного внимания, ни значения. В частности, имели место такие решения властей, которые трудно интерпретировать сколько-нибудь рационально или которые можно было бы списать только на безрассудный чиновничий произвол на местах. Так, В.Е. Возгрин указывает на массовые случаи репрессий против татар: осенью 1854 г. (после высадки англо-французских войск в Крыму) было проведено выселение крымских татар с прибрежной полосы вглубь полуострова на расстояние минимум 25 вёрст, а также в российские губернии, далеко за Перекоп ^{[6, c.45]}, неоднократно имели место и разорения целых татарских деревень российскими войсками ^{[6, с.48]}. Оказывалось и экономическое давление: для русского населения, хозяйства которого входили в зону военных действий, делалась скидка с 10-рублевого (в среднем) подушного налога в 7 руб., а с татар — только 1,1—1,7 рублей ^{[5, с.148]}. Понятно, что подобная дискриминация по признаку национальности не добавляла татарам лояльности в отношении российских властей.

Вообще же оценки историков о реальной роли крымских татар во взаимоотношениях с англо-французскими и прочими агрессорами в период войны крайне противоречивы. Одни, например, тот же В.Е. Возгрин, находит свидетельства того, что, якобы, сам император Александр II позднее признал татар «вредным населением», а их выселение называл «благоприятным явлением» ^{[5, с.164]}. Другие почти возражают: А.А.Непомнящий и А.В. Севастьянов сдержанно указывают, что, у них лишь «присутствовали протестные настроения, выразившиеся в неповиновении властям в Евпаторийском и Ялтинском уездах» ^{[10, с.272]}, а С.А. Усов резюмировал, что факт сотрудничества с оккупантами не приобрел массового распространения ^{[14, с.83]}. Из указанного можно сделать вывод о том, что, очевидно, вопрос сотрудничества татар с врагом как минимум имел место быть в общественном мнении, а также у центральных властей и у властей Крыма. Потому предположения можно делать лишь об остроте проблемы и о возможных обсуждаемых последствиях для татар. Например, историки утверждают, что сразу после войны в Крыму активно распространялись слухи о выселении (в современной терминологии – депортации) татар куда-то за Урал и даже конкретно называлась Оренбургская губерния ^{[3; 5; 10, с.272]}. Власти же, очевидно, если сами и не стояли за такими слухами, то, как минимум, не развенчивали их, и тем самым вольно или невольно оказывали сильное моральное давление на татарское население.

В этой связи не случайными видятся положения статьи 5 упомянутого уже выше Парижского мирного договора: «Их величества Император Всероссийский, Император Французов, Королева Соединённого Королевства Великобритании и Ирландии, Король Сардинский и Султан даруют полное прощение тем из их подданных, которые оказались виновными в каком-либо в продолжение военных действий соучастии с неприятелем. При сём постановляется именно, что сие общее прощение будет распространено и на тех подданных каждой из воевавших Держав, которые во время войны оставались в службе другой из воевавших Держав» ^{[15, с.226-227]}.

С одной стороны, данное положение Договора, безусловно, не позволяло властям России применять какие-либо прямые карательные санкции (например, уголовное преследование или то же выселение) в отношении тех татар, которые могли сотрудничать или действительно сотрудничали с врагом. Тем не менее, совершенно очевидно, что любые международные договоры могут быть в любой благоприятный момент пересмотрены, а обязательства по ним отменены (что, кстати, и произошло с Парижским договором в 1871 г.) ^{[10, с.273]}. То есть, та часть татарского населения, которая совершала какие-либо реальные коллаборационистские деяния в военный период, вполне могла опасаться наказания и потому могла стремиться избежать его.

С другой стороны, любое государство всегда может найти эффективные способы воздействия на граждан для достижения намеченных политических целей.

Здесь необходимо сделать оговорку. Современное административное право устанавливает требование: органы власти должны ясно указывать цель принятия правовых актов управления, допустимую социально-политической сущностью государства ^[16]. Однако, для законотворчества Российской империи XIX века этого требования не существовало. То есть, государство вовсе не обязано было даже декларировать благовидность своих намерений в отношении отдельных слоев населения. Потому о действительных целях имперской государственной политики должно судить исключительно по ее результатам.

Одним из наиболее эффективных средств достижения результатов является экономика. А в ней-то как раз есть, что рассмотреть подробнее.

Так, подавляющая часть крымских татар в рассматриваемый период проживала в селах и занималась сельским хозяйством. Однако, в условиях крепостного права именно этот способ заработка на жизнь, сложившийся веками и ставший традиционным для них, был одним из самых трудных. Можно было бы допустить, что подобные трудности касались всех народов империи, однако именно для Крыма этого сказать нельзя. Так, немцы, болгары и иные иностранцы, по решению российских властей активно переселяемые на полуостров с начала XIX века, бесплатно получали по 60 десятин земли ^{[12, с.15; 13]}. Однако, коренное население – татары таких подарков от российских властей не получило и подавляющее большинство его являлось малоземельным (исключение – татары дворянского сословия и часть духовенства). Выявление всех причин данного явления не является предметом рассмотрения настоящей статьи, потому отметим лишь сам факт, на который указывают и многие исследователи. Так, в 1860 г. один из героев Крымской войны генерал-адъютант Э.П. Тотлебен, которому было поручено изучить вопрос о причинах выселения крымских татар, указывал на крайне тяжелое их материальное положение именно по причине малых участков земли, а также массовые злоупотребления в сфере земельных отношений российских чиновников, которые «часто присваивают себе земли, принадлежавшие татарам» ^[17].

Отмена крепостного права в 1861 году фактически ничего не изменила. Обезземеливание татарского населения, занятого в сельском хозяйстве, шло также неотвратимо. Показательно следующее сравнение Ю.Н. Лаптева: в начале 80-х годов XIX века татар в Крыму было примерно в 7-8 раз больше, чем немцев, однако, крымские татары имели в Крыму 142 560 десятин земли, а крымские немцы-колонисты – 209 913 десятин ^{[12, с.14]}.

Г.П. Левицкий в 1882г. указывал, что захват земельных участков крестьян из татар «стал законом». Среди других экономических причин эмиграции исследователь указывает на «тягость налогов и повинностей», а также «неуравнительность пособий» за убытки, понесенные во время Крымской войны. Выплаты «производились самым несправедливым образом и сильно поколебали привязанность татар к русскому правительству» ^[2].

Все вышеуказанные факторы, безусловно, повлияли на коренное население полуострова и сразу после окончания Крымской войны вновь (как и после присоединения Крыма к России) произошла массовая эмиграция татарского населения в Турцию. Только в первой половине 1860-х годов с полуострова уехали от 140 000 до 180 000 татар. При этом, что любопытно, у историков нет указаний о том, чтобы власти Крыма или центральная власть России принимали бы какие-либо активные меры для противодействия эмиграции. Ни обещаний, ни реальных предложений по улучшению условий жизни для предотвращения и (или) остановки исхода татар фактически не предпринималось. Определены были лишь правила продажи собственности (в т.ч. земли), порядок уплаты налога за нее, получение документов и т.д., т.е. сугубо «технические» вопросы, на которых, кстати, местные чиновники еще и изрядно наживались ^{[3; 10]}. Уже в 1864 году удельный вес татар на полуострове составлял лишь 50,3% (русских и украинцев – 28,5%, греков – 6,5%, евреев – 5,3%, армян – 2,9%, немцев – 2,7%).

Эмиграция татар продолжалась и в 1870-х годах. При этом одновременно властями всячески поддерживалось переселение на полуостров граждан из русских губерний, чему способствовала та же отмена крепостного права. Всероссийская перепись населения 1897 года уже указывала на преобладание в этническом составе населения Крыма русских и украинцев: вместе они составляли 44,9% населения (русские 33,1% и украинцы 11,8%). Доля крымских татар сократилась до 35,6% ^{[10, с.275]}.

В 60-70-е годы XIX века в связи с эмиграцией крымских татар остро встал вопрос освоения брошенных земель. Например, в Перекопском уезде из 278 опустело 244 селения. Была составлена ведомость по свободным землям Таврической губернии. Впечатляют следующие цифры: в Евпаторийском уезде оказалось свободными 5690 десятин, в Перекопском – 11 668 десятин земли. Требовалось проводить заселение этих территорий. Например, с этого времени начинается очередной этап переселения в Крым немцев. К 1865 году по данным центрального статистического комитета министерства внутренних дел в Крыму имелось 49 мест с немецким населением ^{[13, с.214]}. Большая часть из них находилась в Феодосийском уезде, остальные – в Перекопском, Симферопольском и Евпаторийском, то есть преимущественно именно там, откуда уехали татары.

Изменения среди населения Крыма послевоенного периода невозможно рассматривать вне связи с конфессиональной политикой государства.

Поскольку Таврическая губерния руководствовалась общероссийским законодательством, основополагающим документом являлся Свод Законов Российской Империи. Главное положение этноконфессионального строительства государства, которое, безусловно, напрямую затрагивало интересы населения Крыма, широко известно: «Первенствующая и господствующая вера в Российском государстве есть Христианская Православная Кафолическая восточного исповедания» ^{[18, ст.62]}. В развитие этого базового принципа государство принимало акты управления, прямо направленные на укрепление православия в регионе буквально с момента присоединения Крыма, в том числе и в рассматриваемый период. В частности, в ноябре 1859 г. императору Александру II был направлен доклад Святейшего Синода с ходатайством от «жителей Таврического полуострова» об открытии собственной епархии Русской православной церкви, которое поддержал подписью генерал-губернатор Новороссии А.Г. Строганов.

Синод вносил на утверждение царю комплекс предложений, в частности: «отчислить» из состава Херсонской епархии Таврическую губернию с учреждением особой Таврической епархии; основать новую кафедру в г.Симферополе с наименованием епископа «Таврический и Симферопольский»; «по древности Православной церкви Таврической и важности ея исторического значения как колыбели Русскаго христианства» присвоить Таврической епархии второй класс и степень после Херсонской епархии; отвести Таврическому архиерейскому Дому положенное количество земли с угодьями, рыбной ловлей и мельницами; для пребывания архиерея, до постройки нового дома, снять в аренду «приличное помещение» с оплатой «на счет казны». 16 ноября 1859 г. царь сделал на докладе Синода надпись: «Быть по сему» ^{[19, с.251-252]}.

Как представляется, в указанном решении царя, аккумулировано не только мнение неких крымчан (по факту – православного меньшинства, максимум 1/8 населения), ходатайство генерал-губернатора и Священного Синода. Прежде всего, надо признать, оно отражало единую и целенаправленную внутреннюю и внешнюю политику государства по укреплению православия и православного населения в регионе, который находился на передовых позициях противостояния России ее противникам.

Некоторые исследователи указывают, что задача создания действенной церковной инфраструктуры должна была «почти всецело лечь на плечи таврических преосвященных и местного духовенства» ^{[20, с.76]}, а Синод «был бессилен предоставить посильную финансовую помощь новосозданной епархии», поскольку «Русская церковь испытывала серьезные материальные затруднения, которые во многом были следствием усиления зависимости церкви от государства» ^{[21, с.178]}. Однако, с такими выводами трудно согласиться. Само ходатайство, подписанное царем, свидетельствует о прямой и мощной поддержке новой епархии государством. В частности, п.4 содержит норму о назначении из казны средств на содержание «епархиального архиерея, архиерейского Дома, кафедрального собора и консистории» по прилагаемому штату; п.5 утверждает, что вместо надлежащего числа служителей из государственных крестьян следует «отпускать… соразмерное количество деньгами на наем их»; п.6 устанавливает, что даже временные расходы на наем «приличного» жилья до постройки архиерейского Дома относятся на счет казны в размере 10 тысяч рублей ^{[19, с.251-252]}. То есть, основные расходы по содержанию и обустройству православной епархии, причем, абсолютно все, какие только запрашивались Синодом, были отнесены на счет государственной казны и в значительных суммах. Такой финансовой помощи от государства не получали никакие иные конфессии Крыма. Более того, это подчеркивает целенаправленную деятельность и приоритеты царских властей, к тому же – на фоне послевоенной разрухи и, казалось бы, первоочередной необходимости восстановления региона. Однако, на восстановление того же полностью разрушенного Севастополя денег долго не находилось ^{[10, с.273]}, на те же указанные выше выплаты татарам за убытки в войне тоже не находилось ^[2], а вот на финансирование новой православной епархии они нашлись.

С образованием самостоятельной епархии православная церковь в регионе стала быстро развиваться - менее чем за десять лет появилось более ста новых приходов, активизировали свою деятельность монастыри, открылись мужские духовные училища ^[22].

В 1883 году исполнилось 100 лет нахождения Крыма в составе России. В этой связи представляется логичным подвести некоторые итоги этноконфессиональных изменений в общем составе населения за указанный период, причем, как подтверждено выше, многие тенденции нашли яркое отражение, в том числе, и сразу после Восточной войны.

Так, процесс укрепления христианства на полуострове за данный период протоиерей М.К. Родионов, автор «Статистико-хронологико-исторического описания Таврической епархии» (1872 г.), отразил в том числе путем подсчета количества церковных объектов. Согласно его данным, строительство православных храмов Таврической епархии (включающей, в том числе три уезда за пределами Крыма) возросло с 3 единиц в 1779 - 1791 гг. до 28 – в 1871 г.. Всего за указанный период было построено 275 новых церквей. В 1871 г. в епархии действующими были 289 церквей и молитвенных домов, 11 из которых были соборными ^[8].

Примечательно, что процесс увеличения количества православных культовых объектов в Таврической губернии проходил одновременно с процессом сокращения соответствующих объектов ислама.

Деятельность исламских учреждений в Крыму регламентировало «Положение о Таврическом магометанском духовенстве и порядке отправления подлежащих ведению его делах», которое было утверждено именным Высочайшим указом царя Николая I в 1831 г. ^[23]. «Уставы Департамента духовных дел иностранных исповеданий» утверждали права и обязанности мусульманского духовного правления ^{[23, с. 140, 141]}.

Исследованием распространения ислама в Крыму занимались и государственные органы, и ученые, как прошлого, так и настоящего времени. При этом источники различных сведений, очевидно, брались также различные, и потому некоторые данные у них расходятся. Автором, в частности, проведен анализ сведений из работ Ф.Ф. Лашкова ^[11], З.З. Хайрединовой ^[24], Бойцовой Е.В. ^[25] и др.

Таблица 1. Динамика изменений количества исламского населения, духовенства и исламских культовых сооружений в Крыму за 100 лет в составе Российской империи

Обобщая вышеуказанное, следует указать, что резкое изменение этнической и конфессиональной среды в Крыму во второй половине XIX века произошло по ряду причин. Объективными факторами можно полагать общую социальную политику государства, создававшую имущественное и сословное неравенство граждан, тяжелое материальное положение населения Крыма. Одновременно и системно имели место факторы дискриминационной политики Российской империи в отношении татарского населения, выразившиеся, прежде всего, в создании неравных в сравнении с представителями других народов экономических условий – в предоставлении меньших земельных наделов и отдельных налогов и фактическом отказе решать данные проблемы, создании административных условий для его массового разорения и лишения прав землепользования. Существенным фактором, который оказал влияние на общественно-политическую обстановку и способствовал изменениям в регионе, следует признать законодательное установление доминирующего положения и приоритетную государственную поддержку православной церкви, а также поощрение государством переселения в Крым христианского населения, чуждых коренному населению, исповедующему ислам. Результатом действия этих (и иных, не рассмотренных в настоящем исследовании) факторов стала массовая эмиграция татар, коренным образом повлиявшая на этнический и конфессиональный расклад в регионе. При этом одновременно государственной политикой Российской империи по вопросам народонаселения и вероисповедания стала политика привлечения в Крым христианского, прежде всего православного, населения, а также укрепления и расширения влияния православной церкви. В результате за 20-40 лет после окончания Крымской войны было достигнуто такое соотношение этнического и конфессионального состава населения, которое обеспечивало стабильное внутреннее положение в регионе, а также прогнозируемо благоприятное отношение большинства населения к российской державе на случай международных конфликтов.