Снижение влияния ведущих партий США в избирательном политическом процессе: динамика изменений

Бейдина Татьяна Евгеньевна доктор политических наук профессор, Забайкальский государственный университет 672039, Россия, Забайкальский край, г. Чита, ул. Петровско-Заводская, 48 Beydina Tatyana Evgenevna Doctor of Politics Professor, the department of State, Municipal Administration and Politics, Transbaikal State University 672039, Russia, Zabaikal'skii krai, g. Chita, ul. Petrovsko-Zavodskaya, 48, kv. 27 beydina@inbox.ru Другие публикации этого автора     Попов Юрий Аркадьевич аспирант, кафедра Государственного, муниципального управления и политики, Забайкальский государственный университет 672039, Россия, Забайкальский область, г. Чита, ул. Александро-Заводская, 48, оф. 27 Popov Yurii Arkad'evich Post-graduate student, the department of Public, Municipal Administration and Politics, Transbaikal State University 672039, Russia, Zabaikal'skii oblast', g. Chita, ul. Aleksandro-Zavodskaya, 48, of. 27 beydina@inbox.ru Другие публикации этого автора     Кухарский Артем Николаевич аспирант, кафедра Государственного, муниципального управления и политики, Забайкальский государственный университет 672039, Россия, Забайкальский область, г. Чита, ул. Александро-Заводская, 30 Kukharskii Artem Nikolaevich Post-graduate student, the department of State, Municipal Administration and Politics, Transbaikal State University 672039, Russia, Zabaikal'skii oblast', g. Chita, ul. Aleksandro-Zavodskaya, 30 kukharskijjartjom@yandex.ru

Денисов Юрий Владимирович аспирант, кафедра Государственного, муниципального управления и политики, Забайкальский государственный университет 672039, Россия, Забайкальский область, г. Чита, ул. Александро-Заводская, 30 Denisov Yurii Vladimirovich Post-graduate student, the department of Public, Municipal Administration and Politics, Transbaikal State University 672039, Russia, Zabaikal'skii oblast', g. Chita, ul. Aleksandro-Zavodskaya, 30 beydina@inbox.ru Другие публикации этого автора

Политические партии были и остаются важнейшим звеном, осуществляющим связь между обществом и властью в США. Наряду с этим, двухпартийная система показывает удивительную устойчивость, вопреки всем попыткам нарушить монопольное главенство республиканцев и демократов на политической сцене США. Исходя из реалий партийной системы Соединенных Штатов Америки, тема политических партий как одного из главных компонентов политической системы США носит междисциплинарный характер и представляет особый интерес, как для зарубежных, так и для отечественных ученых ^[4].

Ещё в 50-х гг. XX в. американский исследователь Р. Хофстатдер писал: «Третьи партии подобны пчелам: они умирают, как только ужалят». В подтверждение этой мысли можно привести динамику участия в выборах партий «третьей силы» ^[7]. Так, в 1912 г. партия бывшего президента США Т. Рузвельта привлекла 25% голосов избирателей, чтобы затем просто исчезнуть во время следующих выборов.

Появление «третьих» партий основано в первую очередь на своего рода неспособности двух основных партий обозначить значительную политическую или социальную проблему. Возникновение и успех «третьих» партий неким служит сигналом для основных партий о том, что существует большое количество недовольных их политикой избирателей. И чем большее количество голосов получают «третьи» партии, тем больше стимул у одной или двух ведущих партий в ответ попытаться привлечь или переманить сторонников партий «третьей силы». Обычно после яркого выступления второстепенной партии, по крайней мере, одна из двух основных партий принимает решение о смене своей позиции, принимая ее идеи, а то и всю программу. Как следствие, на следующих выборах электорат «третьей» партии посчитает системообразующую партию уже наиболее соответствующей его требованиям ^[2].

Американская система президентских выборов является одной из самых сложных в мире. Всю избирательную кампанию, которая длится приблизительно полтора года, можно условно поделить на четыре этапа:

1) выдвижение и регистрация претендентов;

2) предварительные выборы;

3) утверждение кандидатов партийными съездами;

4) выборы ^[1].

Как известно, политическая система США базируется на многопартийности (в стране зарегистрировано около 40 партий). Фактически эта система является двухпартийной, т.к. управление государством осуществляют две основополагающие партии – республиканская и демократическая, что ведет к очевидному росту недовольства среди американских граждан и вызывает стремление становиться независимыми от этих партий. В этой связи самой многочисленной и наиболее быстро растущей группой американских избирателей становится так называемый независимый электорат, т.е. люди, которые не отождествляют себя ни с одной из двух главных партий. По данным американского исследовательского центра 40% американцев считают себя независимыми. В Вашингтоне приблизительно 44% зарегистрированных избирателей идентифицируют себя как независимые; в Орегоне 1/3 зарегистрированных избирателей не считает себя ни демократами, ни республиканцами. Тенденция еще более абсолютная среди молодежи: почти половина представителей поколения Y считает себя независимыми ^[11].

Растущее число американцев, которые не идентифицируются ни с одной из основных партий, указывает на то, что американцы хотят вариантов за пределами двух основных партий. Две партии могут адекватно представлять взгляды людей по одной оси, но когда взгляды раздваиваются по двум разным осям, две партии не могут отражать разнообразие политических взглядов.

На данном рисунке мы можем наглядно наблюдать быстрорастущую тенденцию к увеличению роста т.н. независимых избирателей.

Рис.1 Показатели роста независимых избирателей в США ^[11]

Перевод рисунка осуществлен авторами работы.

Прошедшая в 2016 г. политическая гонка не смогла скрыть различия в целях и задачах американской элиты и американского общества. В американском обществе отсутствуют явные тенденции к безудержному национализму, наоборот, американские граждане хотят превратить собственную страну из мирового гегемона в уединившегося наблюдателя, однако такая тенденция не входит в планы элиты. Президентские выборы прошедшего года пошатнули веру американцев в демократию, исключительность их политической системы и демократический процесс избрания главы государства. У граждан США появился интерес к «нестандартным» политикам и политическим движениям, в связи с чем о себе могут заявить новые политические силы. С каждой дальнейшей президентской компанией проблемность этой ситуации будет расти – неудовлетворённость электората, причём во всех диапазонах избирательного поля Америки. Число неудобных вопросов о функционировании их избирательной системы у американцев в дальнейшем будет только увеличиваться. Почему республиканцы осознав, что не в состоянии контролировать своего кандидата, яростно травят с помощью его же однопартийцев? Почему М. Блумберга хотели включить в праймериз уже на его завершающей стадии не как соперника Х. Клинтон, а только в противовес Трампу? Каковы источники финансирования предвыборной кампании Х. Клинтон? Но самый главный и важной вопрос: как будет действовать американский истеблишмент? Допустит ли в политическую и партийную жизнь новые силы и лица, а самое главное допустит ли их победы, или и в будущем будет действовать по старой пройденной схеме?

Используя данные из политического типологического отчета исследовательского центра в 2014 г., можно провести анализ электората республиканской и демократической партий, на котором отмечены 7 политических типологий ^[11].

*Рис. 2 Двухосевой анализ электората демократической и республиканской партий ^[11]

Перевод рисунка осуществлен авторами работы.

В данном графике мы применяем термин «элитарный» из-за отсутствия лучшего термина: он обозначает политику, которая приносит пользу экономической элите, включая корпорации, финансовые учреждения и население с доходом выше среднего. Экономические элиты, как правило, выступают против политики, которая распределяет экономические выгоды для людей рабочего и среднего класса, таких как социальное обеспечение, налоги на богатство или прирост капитала, ограничения на «свободную торговлю» для защиты внутренних рабочих мест за счет прибыли корпораций, а также расстановку приоритетов в отношении внутренних расходов, которые могут принести пользу американцам в целом по сравнению с международными интервенциями, которые в свою очередь могут принести пользу корпорациям.

Этот двухосевой анализ показал несколько моментов:

- Культурно-консервативные и экономически элитарные американцы, «бизнес-консерваторы» в верхнем правом квадранте, чувствуют себя как дома в республиканской партии. Тем не менее, бизнес-элита обеспокоена тем, что рост популистских настроений может повредить их нижней строке, а республиканская партия в ужасе, что неуклюжий популист, такой как Трамп, претендует на главенствующее место в партии.

- Культурно-консервативные и экономически популистские избиратели, «непреклонные консерваторы» в правом нижнем квадранте, относительно удовлетворены культурным консерватизмом республиканской партии, но чувствуют себя отчужденными от элитарной экономической политики республиканцев. Из этого следует, что многие из этих избирателей были взволнованы, когда услышали о культурно-консервативных воззрениях Д. Трампа, а также популистских экономически идеях, таких как ограничение свободной торговли и расходование долларов налогоплательщиков, тем самым решая проблемы внутри страны, а не играя в «мировую полицию». Многие сторонники сегодняшнего президента США также выступают за увеличение налогов на богатых ^[10].

- Культурно умеренные и экономически популистские избиратели, «Молодые аутсайдеры» и «нуждающиеся скептики» в нижнем среднем квадранте недовольны обеими сторонами, возможно, потому, что обе стороны слишком сосредоточены на культурных проблемах, а не на экономическом популизме. Многие из этих избирателей были рады слышать, как Б. Сандерс высказывается против неравенства в отношении богатства, выступает за бесплатное обучение в колледже за счет средств государства, повышение прожиточного минимума, ограничение свободной торговли и решение экономических проблем внутри страны, вместо того, чтобы платить за то, чтобы играть в «мировую полицию».

- Культурно-прогрессивные и экономически умеренные американцы - «левые традиционалисты», «новое поколение левых» и «твердые либералы» в нижнем левом квадранте чувствуют себя довольно счастливыми в демократической партии. Но демократический истеблишмент испытывает неудобство от резкого популизма Б. Сандерса.

Для поддержания партиями контроля над своей предвыборной программой и для того, чтобы большее количество голосующих увидели кандидатов, которые могут им понравиться и за которых они будут голосовать, Соединенным Штатам нужны партии для большего разнообразия взглядов на политический курс страны.

Голосование по принципу «Победитель получает все» подавляют «третьи» партии. Архаичная система голосования Соединенных Штатов позволяет кандидату с большинством голосов побеждать на выборах, даже если он или она не получает большинство голосов. Сторонние кандидаты почти всегда обречены на неудачу, любо становятся «спойлером», т.е. кандидатом на выборах, который не имеет шансов победить, но оттягивает на себя часть голосов за другого кандидата со схожей программой, повышая тем самым шансы на победу кандидата или партии с противоположной позицией. Такими «спойлером» в истории США были Р. Найдер для Э. Гора и Р. Перо для Дж. Буша-старшего ^[10].

Демократ Б. Сандерс и республиканец Д. Трамп осознавали ограничения системы «победитель получает все». Б. Сандерс, независимый социалист-демократ и Д. Трамп, независимый республиканец, посчитали, что шансы на успешное проникновение в праймериз из основных партий выше, чем шансы на успех в качестве сторонних кандидатов. Тогда, популярность партийных аутсайдеров Б. Сандерса и Д. Трампа показала, что избиратели ищут взгляды вне ортодоксальных взглядов двух основных партий. Но когда система голосования работает против третьих партий, сторонние кандидаты не могут победить, третьи партии не могут расти, а избиратели, которые предпочитают третьи парии не могут голосовать «по совести», так как понимают, что просто «выбрасывают на ветер» свои голоса.

Например, многие жители Орегона являются членами Независимой партии штата Орегон. В прошлом году государство присвоило штату партийный статус. Но, несмотря на их цифры, голосование по принципу «победитель получает все» не позволяет независимым кандидатам и «третьим» партиям побеждать на выборах, потому что избиратели боятся испортить выборы своим избранным демократом или кандидатом от республиканской партии. Практичность побуждает американцев продолжать голосовать за демократа или республиканца. Независимым избирателям запрещается участвовать в голосовании на майских закрытых президентских выборах, если они не примут участие в выборах и не зарегистрируются как демократы или республиканцы.

В большинстве стабильных западных демократических штатах Б. Сандерсу и Д. Трампу не пришлось бы навязывать себя враждебным партиям; они просто могли продолжать движение по платформам своих партий. Большинство западных демократических государств используют форму голосования, которая дает возможность трем или четырем жизнеспособным партиям быть конкурентоспособными. Из 34 стран ОЭСР только Соединенное Королевство и его бывшие колонии Канада и Соединенные Штаты по-прежнему используют голосование по системе «победитель получает все» - система восемнадцатого века, которая позволяет двум партиям непропорционально доминировать на выборах. Почти все другие процветающие демократические страны используют в той или иной форме пропорциональное представительство – систему голосования в двадцатом веке, которая позволяет нескольким сторонам точно представлять взгляды избирателей.

Непредсказуемые результаты выборов в Соединенном Королевстве в 2015 г. призывали принять более современную систему голосования, и правительство Канады дало обещание, что 2015 г. станет последним в истории выборов, когда применяется избирательная мажоритарная система. В 1996 г. Новая Зеландия нарушила свой избирательный указ XVIII века на английском языке и приняла голосование по пропорциональному представительству в двадцатом веке, сразу добавив несколько жизнеспособных партий и сделав законодательный орган представителем всего спектра избирателей.

Пришло время и Соединенным Штатам присоединиться к цивилизованному миру и избавиться от своей архаичной системы голосования. Регион Каскадных гор, особенно штаты Орегон и Вашингтон, мог бы стать лидером в этой связи.

Недостаток партий объясняется отсутствием современной системы голосования. До тех пор, пока США не обновят свою избирательную систему, у американских избирателей будет только два жизнеспособных варианта в бюллетенях, независимо от того, сколько независимых кандидатов или кандидатов от третьих партий хотели бы там оказаться.

По замыслу, голосование «победитель получает все» непропорционально выгодно двум крупным партиям, в то время как пропорциональное голосование дает полномочия партиям пропорционально количеству избирателей, которые их платформы фактически представляют.

В Соединенных Штатах почти никто не говорит о преимуществах пропорционального представительства. В 1967 г. Конгресс США назначил одномандатные округа, исключив пропорциональное представительство на федеральном уровне ^[5]. С одной стороны, нет никаких конституционных барьеров, чтобы отменить этот закон и заменить его чем-то вроде Закона о представительстве. С другой, пропустить такой акт через Конгресс будет тяжело. Как и в случае с наиболее важными изменениями в Соединенных Штатах, национальные реформы – это долгий путь, который начинается со штатов.

Орегон и Вашингтон могли бы осуществлять пропорциональное представительство в законодательных собраниях штатов. По мере того, как все большее число штатов последует этому примеру, совокупность преимуществ будет расти: большее число избирателей получит опыт избрания представителей путем пропорционального голосования, жизнеспособные партии будут делать успехи, кандидаты двух основополагающих партий и их сторонники привыкли бы к избранию аналогично мыслящих представителей на государственном уровне, Конгресс будет чувствовать давление и вследствие чего может позволить провести пропорциональное голосование на национальном уровне. Штаты могли бы сделать первые шаги в деле реформирования федеральных выборов путем создания межгосударственного договора о справедливом представительстве и передачи его Конгрессу с просьбой о, по крайней мере, его рассмотрении ^[10].

Пропорциональное представительство могло бы также активизировать гражданское участие, исключить предвыборные махинации и покончить с партийной безысходностью. Какой смысл в голосовании, когда вы никогда не сможете выбрать кого-то, кто представляет ваши взгляды? Избиратели, которые предпочитают сторонних кандидатов, консервативные избиратели, проживающие в городских районах, и прогрессивные избиратели, проживающие в сельских районах, сталкиваются с этой удручающей ситуацией на каждых выборах: если вы не согласны с большинством избирателей вашего региона, тогда ваш голос не учитывается. Пропорциональное же голосование гарантирует, что каждый голос будет учтен. Консерваторы, прогрессисты и сторонние энтузиасты могут выбирать законодателей пропорционально их силе.

Система «победитель получает все» также подпитывает предвыборные махинации, поражающие Соединенные Штаты. Такие махинации могут существовать только в тех случаях, когда линии округов с одним победителем могут быть составлены вокруг определенной демографической группы избирателей. При пропорциональном представительстве не имеет значения, кто проводит эти линии, поскольку районы сбалансированы региональным или государственным голосованием, которое обеспечивает пропорциональные результаты независимо от того как или кем они проводятся.

По принципу «победитель получает все» две доминирующие партии также находятся в безвыходном положении. Двухпартийная система часто вознаграждает законодателей за то, что они обструкционисты, и наказывает их за создание межпартийных альянсов для достижения цели. При наличии большего числа сторон обструкционисты перестали бы иметь отношения к искусству управления, которое будет выполняться квалифицированными специалистами. Например, представим себе, что Соединенные Штаты добавили еще две партии – консервативную популистскую партию, которая займет политическое пространство рядом со «стойкими республиканцами» расположившись на графике выше, и умеренно-прогрессивную популистскую партию, которая займет место рядом со «скептиками с жестким давлением» и «молодыми аутсайдерами». Одна партия не сможет приостановить работу правительства. Остальные три стороны смогут выработать решения и игнорировать обструкционистов. Две популистские партии и демократы могут объединиться, чтобы укрепить социальное обеспечение и создать универсальную систему здравоохранения. Или они могли бы получить достаточную поддержку от демократов и республиканцев, чтобы обеспечить заключение торговых соглашений с защитой американского среднего класса.

Традиционная мудрость в Соединенных Штатах гласит, что, хотя многопартийная система может быть более представительной для людей, дополнительная точность достигается за счет эффективности правительства. В двухпартийной системе, думается, ответственная сторона может добиться своей цели, но в многопартийной системе маленькие фракции будут постоянно бороться и никогда ничего не добьются. Если Конгресс состоит в тесных рамках республиканской и демократической партий, просто представьте, как это будет с тремя или четырьмя.

Исследователь А. Лийфарт провел исчерпывающее международное исследование и обнаружил, что многопартийные системы более эффективны в управлении, поддержании правопорядка, борьбе с коррупцией, сокращении насилия и управлении экономикой, в частности, сводя к минимуму инфляцию и безработицу, а также управляя экономическим давлением, глобализации. Его вывод сводится к следующему: хорошее управление требует устойчивой руки больше, чем сильной руки. Двухпартийная система предусматривает больше силу, с решающим правительством, в то время как более представительная многопартийная демократия обеспечивает стабильное управление ^[10].

В двухпартийной системе партия может принимать решения быстрее, но как только одна из партий получает власть, она часто резко меняет курс, приводя систему в беспорядок. И правящей партии часто нелегко выполнять решения, принятые ими по поводу яростных возражений важных секторов общества, так как эти сектора продолжают выступать против результатов на каждом шагу. Многопартийному правительству может потребоваться больше времени для формирования консенсуса, необходимого для принятия решения, но после его принятия эти решения становятся реализуемыми, долговечными и не подвергаются постоянному риску быть отмененными.

Представительная демократия означает, что избиратели избирают представителей, разделяющих их ценности, убеждения и приоритеты. Если на карту поставлено более одной проблемы, две политические партии не могут выдвигать кандидатов, отражающих различные перестановки избирателей. Растущее число независимых избирателей демонстрирует недовольство избирателей недостаточным представительством, которое могут предложить две крупные партии. Существует проблема, связанная с двухпартийной системой США, и проистекает она из следующего: здесь две равные друг другу по политической силе партии все время вынуждены соревноваться в предвыборных обещаниях, прямым или косвенным результатом чего, возможно, и является рост общественных расходов и инфляции. Но это «безответственное» правительство – это правительство партий, которые приходят к власти с программой, которую они заведомо не могут выполнить. Наконец, приходится сказать, что сегодняшняя двухпартийная система явным образом ограничивает идеологический выбор избирателя. Возможно, что выбора между двумя политическими программами вполне хватало во времена классового размежевания общества, но достаточно ли его в сегодняшнюю эру индивидуализма и социального разнообразия?!

В XXI в. среди американского населения распространился такой термин, как «кризис партий». Кризис американцы видят в ослаблении роли партий. Ослабление этой роли происходит потому, что с каждым годом людей, которые считают себя демократами или республиканцами становится все меньше, а число независимых избирателей неуклонно растет. Когда речь идет о финансировании политический партий, говорят и о кризисе партий, т.к. из-за того, что существуют некоторые ограничения на их финансирование, увеличивается роль «комитетов политического действия» (КПД), которые создаются различного рода течениями и движениями не связанными с партиями, но участвующими в политической жизни. КПД могут собирать в свою копилку средств сколько угодно, они не могут передавать напрямую их политическим партиям, но могут выполнять определенную работу за них и нести расходы. В результате политические партии оказываются в такой среде, когда КПД начинают составлять им прямую конкуренцию. Такая конкуренция со стороны КПД, различных общественных течений и организаций, а также постоянной снижение доли приверженцев той или иной партии ставит под вопрос будущее двухпартийной системы США. Конечно, на данный момент не существует другого механизма выдвижения кандидатов, организации выборов и т.д., это все по-прежнему является обязанностями политических партий, и в этом смысле замены им пока нет. Но ослабление их роли совершенно очевидно. Делать окончательные выводы по поводу роли партий в американской политической системе пока рано, поскольку это процесс, занимающий ни одно десятилетие ^[6].

Две крупнейшие партии США всегда делали все возможное, чтобы подчеркнуть непохожесть своих взглядов, тратя на это миллионы долларов. Однако к концу второго президентского срока Б. Обамы, все большее число избирателей склонны считать, что демократы и республиканцы – две стороны одной медали. Судьбы мира зависят от выбора между республиканцами и демократами. Но много ли можно вспомнить выборов США, особенно за последнюю пару десятилетий, после который мы видели реальные перемены?! Даже если руководящий пост переходил, скажем, от демократов к республиканцам, что бы они ни говорили во время своих предвыборных кампаний, в итоге ведут они себя одинаково.

На протяжении всей истории американской демократии институт выбора президента США славился своей грандиозностью и масштабностью. Несмотря на то, что многоступенчатая президентская гонка в Штатах является противостоянием партий и партийных идеологий, она является платформой конкуренции ярких, сильных личностей.

Огромное отличие прошедшего электорального цикла в США заключается и в «феномене Трампа». Дело даже не в том, что Д. Трамп не карьерный политик. Американская политическая система устроена таким образом, что президентами неоднократно становились люди без соответствующего «стажа». Проблема американской элиты заключается в другом. Д. Трамп, будучи формально вписанным в существующие правила, ведет себя абсолютно несистемно, значительно отличаясь от «типичного республиканца». Ближайшими коллективными аналогами Д. Трампа являются, к примеру, «Движение пяти звезд» в Италии и подобные ему политические силы в ЕС. Западные демократии недвусмысленно демонстрируют миру феномен усталости от традиционных схем взаимодействия общества и власти. Создается впечатление, что целью Д. Трампа было не просто стать президентом, а переформатирование устоявшейся политической системы. «Феномен Трампа» может привести к существенным переменам в американском истеблишменте. По сути, это может стать важным политическим прецедентом, который по аналогии с англосаксонским правом, приведет к очередному витку в трансформации такого фундаментального института как двухпартийная система. Республиканская партия вынужденно согласилась на выдвижение Д. Трампа. При этом раскол среди республиканцев очевиден. Значительная часть внутрипартийной элиты даже на протяжении всей предвыборной гонки не пыталась скрыть своего негативного отношения к скандальному кандидату.

В то же время очевидной является и безальтернативность Д. Трампа, что является свидетельством серьезных проблем с лидерским потенциалом у республиканцев. Вероятнее всего, верхушка республиканской партии рассчитывает на традиционный «сдвиг в центр», характерный для президентов США ^[9].

Сложно давать прогнозы по итогам ноябрьских выборов, однако, уже появление такого сильного различия в предвыборных тезисах и провозглашаемых интересах США в условиях реального времени, толкают на мысль о важности для страны и всего мирового сообщества сильного, справедливого, авторитетного лидера с новым мышлением, способным отречься от блоковой конфронтации и пойти по пути консолидации мирового сообщества для борьбы с глобальными вызовами современности.

В ходе не слишком продолжительной истории американской политики страну возглавляли 16 демократов, включая таких выдающихся личностей как В. Вильсон, закрепивший лидерство США в былой системе «европоцентризма», Ф. Рузвельт, единственный из президентов США, избиравшийся более чем на 2 срока и снискавший себе славу одного из наиболее талантливых политиков XX столетия, Дж. Кеннеди, успевший за 2 года правления сделать больше, чем многие из его предшественников как на внешнем, так и во внутреннем направлениях. Возглавлявший еще в прошлом году демократ Б. Обама, не способен похвастаться перед историей заслугами, подобно своим предшественникам, даже несмотря на статус Нобелевского лауреата. Если кратко подвести итоги 8-летнего пребывания демократов во главе с Б. Обамой у власти, то можно лишь заявить о провальной внешней политике и крахе идеи глобального величия Соединенных Штатов, так яро отстаиваемой администрацией первого чернокожего президента США. Х. Клинтон, как последовательница курса, избранного демократической партией, является невольным участником, запятнавшим себя в соучастии нынешнего положения Америки, возглавлявшей даже одно время внешнеполитическое ведомство при прошлом президенте. Народ не увидел в возможной первой женщине-президенте независимую политическую фигуру. Она представилась, избирателям лишь как последователь неудачного курса текущей администрации, зависимой от олигархических элит, не способных поддерживать интересы народа. Являясь представителем знаменитой сегодня американскому обществу политической династии, она продемонстрировала невозможность представляемой ей кругов существенно изменить ситуацию к лучшему. Именно поэтому, в рядах демократов в июле прошлого года такую сильную поддержку получил малоизвестный Б. Сандерс, единственный из кандидатов-демократов, способный противостоять Х. Клинтон. Но партийная верхушка демократов, проигнорировав сторонников Б. Сандерса, практически единогласно выбрала своим кандидатом Х. Клинтон, показав приоритетность интересов экономических кругов, стоящих за предвыборными кампаниями всей династии Клинтон. Несмотря на то, что изначально оба этих политических игрока обвиняли друг друга в коррупции и нечестности, все же они сумели консолидировать свои политические усилия для борьбы с Д. Трампом ^[9].

Б. Обама уверен, что смог бы победить на прошедших выборах. Это смелое заявление, учитывая, что демократическая партия США, судя по, всему потеряла свой счастливый талисман. 2016 г. стал худшим для демократов почти за столетие. В промежутке между вступлением Обамы в должность в 2008 г. и выборами в 2016 г. демократы потеряли 63 места в Палате Представителей, 11 в Сенате, 13 губернаторских постов и почти 1000 мест в законодательных органах штатов. Это их худший результат с 20-х гг. прошлого века. Отсутствие единой стратегии признают и сами демократы. Специалисты полагают, что Б. Обама потерпел бы еще более сокрушительное поражение на прошедших выборах, чем Х. Клинтон. Американцам надоела политика Обамы, а Клинтон ассоциировалась у них с этим курсом, но на самом деле он принадлежит именно предыдущему президенту США. Может Б. Обама идеальный кандидат от республиканцев?! Достаточно посмотреть на его военные кампании за весь срок президентства – Америка вот уже 8 лет находится в состоянии войны. Такого не было ни при одном президенте вот уже последнюю четверть века. В полном соответствии с американскими традициями Б. Обама выступает за массовую слежку и обвиняет разоблачителей в предательстве. Его агрессивная политика, направленная против России, довела отношения между державами до рекордно низкого уровня. Неудивительно, что когда речь заходит о России, он любит вспоминать Р. Рейгана: «Согласно одному опросу общественного мнения, 37% избирателей республиканцев положительно оценивают В. Путина. Более трети республиканцев. Да Р. Рейган перевернулся бы в гробу».

Подведя итоги, мы отмечаем, что хотя Б. Обама заявил, что мобилизовал бы многих, если бы мог участвовать в выборах 2016 г. он так и не попытался привлечь избирателей на сторону Х. Клинтон и потерпел неудачу даже среди афроамериканцев: «Если афроамериканцы расслабятся и не активизируют свои усилия на этих выборах, я сочту это личным оскорблением и неуважением к тому, чего я добился. Хотите меня хорошо проводить? Идите и проголосуйте». Возможно, ушедшему с поста Б. Обаме следует вступить в республиканскую партию и попытаться привести ее в соответствие с его стандартами, потому что демократов он подвел. Представители республиканцев тоже могут гордиться внушительным представительством в истории американского президентства. Это и А. Линкольн, внесший решающий клад в консолидацию страны в эпоху гражданского противостояния, и К. Кулидж, олицетворяющий собой и своей политикой так называемую эпоху «просперити» - бурного экономического роста США и укрепление их политического влияния. Ряд американских президентов второй половины XX века, таких как Д. Эйзенхауэр, Р. Никсон, Р. Рейган тоже, безусловно, навсегда вписали свое имя в историю страны, добавив очки республиканской партии как политическому институту в эпоху глобального противостояния с СССР и победы над ним под руководством распубликанца Дж. Буша-старшего. Однако, последний президент-республиканец США – Дж. У. Буш, по большому счету, нивелировал все достижения своих предшественников, провальной, по мнению многих политологов, внутренней и внешней политикой. Следует думать, что опасения продолжения республиканской номенклатурой такой же политики внедрило в массовое сознание боязнь избрания нового президента-республиканца. Однако прошедший год показал миру и США т.н. «феномен Трампа», личности резко отличающейся от многих своих однопартийцев и проводимого ими курса ^[8].

Люди устали от засилья истеблишмента, политкорректности и лицемерия, и от того, что политики не способствуют позитивным изменениям и из цикла в цикл сохраняют статус-кво. Люди устали от профессиональной политики. Американское общество переживает как минимум одну избирательную кампанию каждый год, где победа зависит только от избирателей и где ставки обычно высоки.

Проблема состоит в том, что избиратели пресытились идеальными речами, написанными первоклассными консультантами наутро после очередного опроса: им хочется, чтобы политик был личностью, готовой опережать тренды и предлагать что-то свое, отстаивая свое мнение. Ибо само словосочетание «профессиональный политик» противоречит самой идее демократического представительства, превращая демократические процедуры в форму легитимации власти вполне однородной политической элиты, заинтересованной не столько в представительстве интересов, сколько в сохранении своей «профессии».

Взлет кандидатов-популистов и явился тем самым протестом против профессионализации политиков и засилья политических консультантов в избирательном процессе. Профессиональные политики отвечают тонко и дипломатично, а еще чаще – уходят от неудобных вопросов, грозящих им потерей очков в рейтингах. Избиратели же хотят слышать о простых и конкретных действиях, пусть и не звучащих как самые реальные. Избиратели хотят видеть конкретных виновников их каждодневных проблем. Хоть и в сознании большинства американцев политике отведена периферийная роль (по сравнению с семьей, работой и учебой), им все же хочется быть в нее вовлеченными и проявить свою гражданскую активность. На помощь приходят популисты. Их ключевая роль, помимо всего прочего, также объясняет чрезвычайно высокую вовлеченность американского избирателя на праймериз в сравнении с предыдущими электоральными циклами ^[9].

Некоторые политические ценности меняются со сменой поколений американцев – и в этом смысле избирательная кампания 2016 г. не столько генерировала новые ценностные сдвиги сама по себе, сколько явилась проявлением всех тех изменений, произошедших в американском обществе. Подрастает новое поколение, которое видит войну не как реальную угрозу со стороны враждебного блока, но как «симулятор» в том смысле, который вложил в нее Ж. Бодрийяр в своем эссе «Войны в Заливе не было». Точно так же довольно весомую часть электората составляет поколение, появившееся на свет уже после краха Берлинской стены, которому уже не внушалась чрезвычайная опасность социализма всеми общественными институтами США.

Вне зависимости от результата выборов политический облик США никогда не будет прежним. Старым партиям необходимо измениться, привнести что-то новое, учесть изменившиеся вкусы избирателей, особенно это касается республиканцев. В противном случае существующий кризис продолжится, и через 4 года республиканцы и демократы уступят место на политической арене в пользу «кандидатов от народа», ненавидящих истеблишмент и стремящихся «сделать Америку великой» при помощи стен на границах и самоизоляции от всего мира.

Тем не менее, анализ реального положения вещей показывает, что политические партии все еще имеют важное значение, выступая в качестве главных инструментов реализации политических функций, особенно в качестве центрального элемента избирательного процесса. Хотя их влияние и власть уменьшились, было бы преждевременно делать вывод о драматическом развале партий, поскольку отток от них избирателей выступает пока только как наметившаяся тенденция.