Этноцентризм в современных реалиях

Калабекова Светлана Владимировна кандидат философских наук доцент, кафедра философии и гуманитарных дисциплин, Северо-Кавказская государственная академия 369000, Россия, Карачаево-Черкесская Республика, г. Черкесск, ул. Абрикосовая, 11 Kalabekova Svetlana Vladimirovna PhD in Philosophy associate Professor, Department of philosophy and Humanities, North Caucasus state Academy 369000, Russia, Kchr oblast', g. Cherkessk, ul. Abrikosovaya, 11 svmel70@mail.ru Другие публикации этого автора

Феномен глобализации является главным трендом современности, и это подтверждается многочисленными исследованиями ее социальной природы и последствий для мирового развития. Особое значение и влияние она оказывает на развитие национальных и государственных структур, на эволюцию культур и традиций, и это воздействие имеет сложный и противоречивый характер. Сопровождаясь процессами растущей взаимозависимости и взаимосвязанности, глобализация приводит к последствиям разного рода – как позитивного, так и негативного свойства – для бытия национальных сообществ. Особую остроту имеют проблемы, связанные с культурой, которая, как никакая иная область человеческой жизнедеятельности, испытывает угрозы, будучи подвержена давлениям разного рода.

Несмотря на то, что глобализация культуры сопровождается взаимоисключающими друг друга процессами нивелирования, ассимиляции, гибридизации, повсеместно обнаруживается тенденция сохранения этнической специфики в различных ее формах, и это способствует сохранению этнического многообразия, даже если оно в некотором смысле минимизировано. Поэтому глобализация, с одной стороны, ослабляет негативные воздействия этноцентризма через принятие культурных образцов, согласующихся с природой и требованиями локальной культуры, а с другой – вызывает его к жизни, особенно в ситуации реальности угроз для сохранения национальной идентичности и самобытности. Когда с исторической сцены «уходят» традиции и культурные артефакты, не выдерживающие напора тенденций универсализма, следствием которых становится возникновению массовой культуры, появление этноцентристских представлений очевидно. На этой почве возможны и происходят противопоставления разного рода, которые облекаются в формы агрессии, неприятия, вражды и т. д.

Расширяющаяся этническая мозаичность, появление большого числа диаспор и этнических анклавов, усиление процессов миграции и вследствие этого возникновение этнически разнородных сообществ объективно способствуют формированию этноцентристских настроений. Этнические группы и национальные меньшинства – и об этом свидетельствует современная история – демонстрируют примеры противостояния глобальным угрозам, которые выступают в формах излишнего патернализма, ограничений в экономической, социально-культурной областях, проявляя солидарность в отстаивании собственных интересов, и механизмом их защиты нередко становится этноцентризм. Поскольку угрозы для стабильного и безопасного существования народов достаточно велики, проблематика этноцентризма является и актуальной, и востребованной.

Этноцентризм следует понимать в широком значении: с одной стороны, это восприятие других через призму ценностей и предпочтений своей культуры, и в таком контексте собственная культура и ее установки являют собой эталон, образец; с другой – индивид или группы индивидов всегда склонны сравнивать себя с другими, но в ситуации пренебрежения или недооценки значимости ценностей иной культуры этноцентризм принимает черты, порождающие негативные проявления, в том числе и радикального характера. Нет сомнения в том, что индивид, взращенный в определенной культурной, национальной, религиозной среде, испытывая на себе воздействие ее специфики, особенностей национальных традиций, обычаев, менталитета, воспринимает их в качестве наиболее важных, которые определяют его бытие и вектор социальных и жизненных устремлений. Но индивид одновременно сравнивает себя и свою группу с другими, и это обстоятельство нередко становится объединяющим и разъединяющим фактором. Последнее происходит в случае абсолютизации и преувеличения значимости собственной культуры, недооценки ценностей других народов. Результатом таких мировоззренческих установок становится противопоставление ин-групп и аут-групп, которое имеет своим следствием социальную и межэтническую напряженность. Ценностные суждения и представления подобного рода приводит к возникновению этноцентризма, который углубляет и расширяет пространство разделительных линий, и в таких условиях он приводит к отгорожению индивидов по принципу этнической принадлежности.

Безусловно, этноцентризм присущ всем, поскольку «большинство из нас знает только собственную культуру. Поэтому естественно, что ее мы будем рассматривать как стандарт, в сравнении с которым и будем выносить суждения о других людях. Чем больше другая культура похожа на нашу, тем она «лучше». В этом и состоит суть этноцентризма»^{[1, с. 309]}. Восприятие же других в качестве иных, не похожих, но не враждебных, обладающих такими же ценностями, способствует созданию таких установок, которые исключают либо минимизируют негативное содержание и последствия этноцентризма. Это особенно важно в современную эпоху, характеризующуюся широким распространением националистических идеологий, которые усиливают процессы этносоциальной дифференциации. Этому в немалой степени способствует то, что этноцентристские настроения умело используются для достижения вполне конкретных целей – от политических до экономических, в результате чего создаются условия, усиливающие процессы межэтнического противостояния.

Этноцентризм как социально-психологическая установка играет значительную роль как инструмент солидарности, сплочения и интеграции, поскольку обладает способностью объединять, особенно в условиях, угрожающих единству этнической группы, народа. Недостаточность этноцентризма может и приводит на практике к недооценке важности этнического момента, служить основой процессов аккультурации, ассимиляции, последствия которых представляют угрозу для бытия этнической группы. Но этноцентризм может объединять представителей разных этнических образований, при условии равного, уважительного к ним отношения, т. е. в сочетании с культурным релятивизмом. Суть последнего состоит в восприятии иной культуры как обладающей такими же ценностями, как собственная. Этноцентризм и культурный релятивизм могут не противостоять в ситуации, когда «свое» и «чужое» равноценны, являются не антагонистами, а взамодополняющими характеристиками и особенностями. Культура любого народа самоценна, она может существовать лишь при условии, что ее образцы разделяются всеми либо многими. Глобализация меняет многие культурные стандарты, обогащает их, и не всегда рациональным содержанием, привносит в нее элементы, нередко не согласующиеся с ее традиционным характером. Все это приводит к необходимости осмысления явлений этноцентризма и культурного релятивизма.

Этноцентризм, как считают многие его исследователи, не относится к разряду исключительно негативных явлений, что зависит не в последнюю очередь от специфики и динамики взаимоотношений между представителями разных этнических групп. Но в ситуации доминирования этноцентристских установок происходит восприятие других как враждебных, себя – как превосходящих других, а собственные ценности провозглашаются качестве ориентиров, в том числе и для представителей аут-групп. Так «своя» этническая общность становится референтом, образцом для следования. В результате и те, и другие склонны преувеличивать значимость своих ценностей и недооценивать достоинства других. Итог таких представлений – позитивные и негативные (по отношению к другой этнической группе) представления. Особенности социального контекста определяют характер внутри- и межгрупповых отношений, обусловливают их содержание и становлению агрессивного этноцентризма. Абсолютизированный этноцентризм создает множество барьеров – межэтнических, коммуникативных, межкультурных, следствием которых становится социальная напряженность.

Формирование этноцентристского мышления происходит и через механизмы сравнений, которые создают пространство стереотипов. Стереотипы могут быть либо позитивными (в отношении «своих»), либо отрицательными (по отношению к другим), но всем им свойственна определенная устойчивость. Несмотря на то, что содержание стереотипов во многом противоречиво (они, как известно, не бывают истинно верными и истинно ложными), они, с одной стороны, являются результатом упрощенного мировосприятия, а с другой, приводят к тому, что многие выстраивают собственную линию поведения, исходя из сложившихся представлений о других, и эти представления не всегда отражают реалии жизни.

Риски, с которыми сталкивается современный мир, особо ощутимы этническими группами, и в условиях реальных угроз этноцентризм способен, в представлениях многих, быть механизмом интеграции и консолидации, и в этом есть доля истины. Но воинствующий этноцентризм, углубляя разделительные линии, выступает фактором разъединения, более того, способствует формированию националистических, экстремистских установок. И этот требует преодоления поверхностного взгляда на феномен этноцентризма, в противном случае оказывается сложным увидеть его подлинную природу.

Риски этноцентристского мышления заключаются и в том, что оно ведет к неверному восприятию других, и тогда возникает этноцентричность взаимоотношений, которая проявляется во всех аспектах человеческой жизни и деятельности и которую усиливают «тенденция преувеличивать различия в характеристиках каждой культурной группы, недостаточные контакты с членами другой группы, различие в… схожести установок, ценностей, религиозной или политической ориентации … Разница субъективных культур, отсутствие ощущения контроля, нормы социальной дистанции, которые поддерживают привилегии собственной группы, ощущение угрозы, усиливающей приверженность этим нормам, и неправильная интерпретация интерпретация поведения данной группы…»^{[1, с. 322-323]}.

На почве этноцентризма возникает ксенофобия, сущность которой состоит либо в неприятии другого, восприятии его в качестве чужого и чуждого, либо в негативном отношении к нему отношении. По справедливому замечанию И. Кона, «…ксенофобия коренится как в общественном, так и в индивидуальном сознании. Люди всегда склонны воспринимать и оценивать жизненные явления сквозь призму традиций и ценностей собственной группы, выступающей в качестве эталона: «Мы» (свои) лучше, чем «Они» (чужие). Это явление называется этноцентризмом… По мере расширения, усложнения и интенсификации межгруппового общения, образы «Других» дифференцируются, окрашиваясь разными эмоциями, в зависимости от характера конкретных межгрупповых отношений. Инаковость, непохожесть может вызывать не только отрицательные, но и положительные чувства, интерес, потребность во взаимодействии и обмене. Понятия «Другой», «Чужой», «Посторонний» предполагают разное социальное расстояние и имеют неодинаковую эмоциональную окрашенность»^[2].

Этноцентризм исходит из процессов: 1) группового фаворитизма, когда «своему» (в широком его понимании) придается особое, привилегированное значение, и 2) межгрупповой дискриминации, проявляющейся в стремлении не только поддерживать различия, но и способствовать углублению и расширению их пространства. В результате возникают установки и настроения ксенофобии: последние могут быть результатом не только эмоционального восприятия других, но и целерациональных действий. Линия (или модель) поведения индивида социально обусловлена, и это придает его установкам социальную направленность, поэтому истоки и этноцентризма, и ксенофобии следует искать в социуме. Этим объясняется и широкий разброс ксенофобских проявлений – от этнических до религиозных.

Как и этноцентризм, в его негативной трактовке, ксенофобию характеризует ряд моментов. Во-первых, бинарность оппозиции «мы – они», которая может быть сформирована как на инстинктивном уровне, так и на уровне идеологическом, становясь в этом случае фактором разъединения. Доведенная до своих крайних форм, названная оппозиция создает условия для возникновения соответствующего мировоззрения, отношений нетерпимости, вражды, агрессии, окрашенных эмоционально и психологически. Это – с одной стороны. С другой, восприятие других как чуждых нередко становится, как нами отмечено ранее, инструментом социальной консолидации и объединения ин-групп, особенно в ситуации следования ложно понимаемым национальным, внутригрупповым интересам. Во-вторых, ксенофобия всегда сопряжена с различного рода страхами, особенно религиозными и этническими, и, когда они овладевают массовым сознанием, общественные настроения окрашиваются эмоционально и психологически в негативные тона, возникают предубеждения и предрассудки в отношении представителей других народов.

Социальная структура современных обществ диспропорциональностью, растет подвижность между социальными слоями, социальное дно все больше пополняется представителями более высоких социальных страт. Эти процессы, проецируясь и на сферу этнической жизни, создают широкий спектр фобий разного рода, которые усиливают этноцентристские установки. Этому способствуют и миграционные процессы, трудно контролируемые, тем более что мигранты нередко демонстрируют нежелание адаптироваться к чуждому для них миру, что может быть и является следствием сложностей адаптации и интеграции в непривычный для них мир.

В-третьих, феномены этноцентризма и ксенофобии нередко выступают в качестве инструментов дискриминации, поскольку формируют стереотипы, направленные на «дискредитацию» других. Эти «другие» – те, кто виновен во всех смертных грехах, поскольку все беды – от них, а значит, их надо остерегаться. Такие установки нередки, да и «враги» в среде представителей других народов находятся. В таких условиях этноцентризм, вкупе с ксенофобией, является серьезным политическим инструментом, к которому прибегают как к средству достижения намеченных целей, не всегда рациональных и необходимых для существования народов. Заложенный в ксенофобии страх создает этноцентристские установки, которые могут выступать как реакция на возможные и реальные давления, в том числе и со стороны «чужих».

Амбивалентность этих социальных явлений обусловлена противоречивостью их содержании. К ним прибегают как к механизмам самозащиты от угроз внешнего мира, когда вполне конкретные «другие» представляют реальную угрозу. Кроме того, «мы» не существуют без «они», плодотворность их взаимодействия обусловлена многими факторами, в том числе и такими как, самооценка, в основе которой уважительное, но одновременно критичное к себе отношение, оценка и восприятие «они» как равноценных «мы» с точки зрения культуры, традиций, менталитета, ценностей. Но нередко индивиду свойственно преувеличивать значимость своей этнической группы (к примеру, «мы» всегда такие – хорошие, добрые, отзывчивые) и занижать значимость других («они», если и добрые, то в отдельных случаях, не так, как «мы»). Таким образом, «1) люди разделяют социальный мир на «свои» и «чужие» группы; 2) будучи членами консолидированной группы, люди черпают самоуважение из совей социальной идентичности и 3) наше представление о себе частично зависит от результата сравнения собственной группы с внешними группами… Люди стремятся к социальной позитивной идентичности, к тем знаниям о себе, которые позволяют им думать о себе лучше, чем о людях из других групп. При определенных обстоятельствах, главным образом, когда статусы неравны и это неравенство воспринимается как стабильное, но незаконное, члены группы начинают активно сдвигать и искажать оценки своей и чужой группы, стремясь добиться изменения в пользу своей группы»^[3].

Этноцентристские установки, как видим, порождают явление фаворитизма, который проявляется во внутригрупповых и межгрупповых взаимодействиях, в выделении этнических «фаворитных» групп, которым приписываются позитивные свойства, и другим – негативные. Это, безусловно, приводит к проявлениям дискриминационного характера, которые усиливают процессы социальной и в особенности межэтнической напряженности. Но если отношение к членам аут-групп формируется на основе индивидуальных позитивных представлений о них, сочетающихся с положительными коллективными, и, если имеет место их совпадение, риски этноцентризма оказываются минимизированными

Этноцентризм относится к числу социальных феноменов, истоки которого лежат в плоскости разных явлений – от собственно социальных до психологических. Особо следует отметить влияние экономических факторов на расширение пространства этноцентризма, и это подтверждается современной историей. Экономическое неблагополучие (безработица, отсутствие рабочих мест, недостаточная востребованность на рынке труда, экономические диспропорции и т. д.) становится одной из объективных причин возникновения этноцентристских настроений. Всякая неудовлетворенность – экономическая, политическая, социокульутрная – проецируется на область этнического, и в такой ситуации риски этноцентризма неизбежны, и эти риски ведут к проявлениям экстремизма и терроризма. Этноцентризм опасен и тем, что создает преграды между группами и индивидами, увеличивает социальные и межэтнические дистанции, расширяет пространство негативных стереотипов в отношении лиц иной национальности. Там, где наблюдаются признаки дискриминации по признаку этнической принадлежности, этноцентризм нередко становится инструментом защиты национальных интересов, и, с точки зрения многих, вполне допустим, в особенности в ситуации отсутствия иных, легитимных способов решения возникающих проблем.