Инородческий общественный капитал: источники формирования и направления расходования

Лиджиева Ирина Владимировна доктор исторических наук ведущий научный сотрудник, Федеральный исследовательский центр Южный научный центр Российской академии наук 344006, Россия, Ростовская область, г. Ростов-На-Дону, пр. Чехова, 41 Lidzieva Irina Vladimirovna Doctor of History Leading Scientific Associate, Federal Research Center of the Southern Scientific Center of the Russian Academy of Sciences 344006, Russia, Rostovskaya oblast', g. Rostov-Na-Donu, pr. Chekhova, 41 irina-lg@yandex.ru Другие публикации этого автора

По данным приведенным И. В. Бентковским «Кочевые народы магометане: Трухмяне, Едисанцы, Едишкульцы, Джембулуковцы и Караногайцы занимают северо-восточную и восточную часть Ставропольской губернии, а Калмыки, северо-западную. Пространство, занимаемое первыми, по новейшим вычислениям землемера магометанского управления, простирается до 2 284 168, а последними – до 313 106 дес. Всего под кочевьями инородцев 2 597 274 дес., или 24 973 версты» ^{[1, с. 2]}.

Указанные народы, издавна обитавшие на степных пространствах Юга России, согласно имперскому законодательству сохраняли право на самоуправление в соответствии с их обычаями и традициями. Правовой статус кочевых инородцев закреплялся законодательными актами, направленными на их интегрирование, прежде всего, в экономическое пространство империи, но с сохранением традиционных элементов управления. Деятельность органов местного самоуправления как любого публичного института нуждались в финансовом обеспечении. Законодателем данный аспект был предусмотрен в нормативных правовых актах регулирующих жизнедеятельность указанных народов. Так, например, в статье 90 «Устава для управления ногайцев и других магометан, кочующих в Кавказской области» от 6 февраля 1827 г. отмечается, что «Представляется обществам составить и иметь у себя общественные суммы независимо от сборов денег на повинности» ^[12].

Статья 4 главы I «Положения об управлении калмыцким народом» от 23 апреля 1847 г. гласит: «Для поощрения и выдачи пособия и наград калмыкам и вообще для устройства их учреждается особенный капитал, под названием общественный капитал калмыцкого народа» ^[13]. Назначение средств из общественного капитала, источники его пополнения и процедура расходов прописаны в главе VII данного Положения. Однако, «в калмыцком обществе XVIII в., – как отмечает А. И. Карагодин, – существовали две разнотипные формы податей. Кроме известного албана, существовала еще и абулга, о которой не упоминают авторы работ о калмыках. Абулга была характерна для патриархально-общественных отношений, албан – для обществ уже с отношениями эксплуатации. Дальнейшее развитие податных отношений, отчуждение прибавочного продукта непосредственных производителей осуществлялось по линии синтеза абулгагариина (что можно определить как расходы в интересах всего общества) и албана (подать в пользу отдельных лиц)» ^{[5, с. 41]}.

Таким образом, для финансового обеспечения институтов местного самоуправления кочевых народов Юга России, на законодательном уровне была закреплено право введения денежных сборов для пополнения общественного капитала. Изучение исторического опыта функционирования общественных финансовых фондов, в контексте имперской политики, направленной на интеграцию региональных окраин в условиях модернизации экономики в XIX - начале XX вв., актуально в современных условиях построения гражданского общества, в котором инициатива населения и соответственно финансовые возможности для их реализации являются краеугольным камнем.

Предметом исследования данной статьи является инородческий общественный капитал кочевых народов Юга России, на примере калмыков, ногайцев и туркмен, в XIX – начале XX вв.

В качестве методов исследования использованы: статистический, позволивший дать количественную характеристику общественных капиталов кочевых народов и реконструктивный – восстановить бюджетный механизм.

Согласно статье 84 «Положения об управлении калмыцким народом» 1847 г. «в состав общественного калмыцкого капитала поступают: 1) остатки от суммы, собираемой на содержание управления; 2) суммы, выручаемые за оброчные статьи; 3) сбор за билеты, выдаваемые калмыкам на отлучку для найма в работы; 4) штрафные деньги по решению улусных Зарго, а также штрафы, взыскиваемые за неявку на сход, за оставление на прокормление у калмыков скота, принадлежащего посторонним лицам; 5) деньги, следующие в пользу родового или аймачного зайсанга в тех аймаках, где его не будет» ^[13].

Источниками дохода магометанского общественного капитала в соответствии со статьей 91 «Устава для управления нагайцев и других магометан Кавказской области» являются: «1) с рыбных ловель, если оные в землях общества имеются; 2) со скота пасомого на степях общества посторонними людьми; 3) с промышленников, производящих по аулам торговлю товарами; 4) из остатков суммы, получаемой от казны за развозку провианта» ^{[12, с. 155]}.

Анализ нормативных правовых актов, регулирующих жизнедеятельность калмыков Астраханской губернии и магометан Ставропольской губернии, показывает, что основными источниками доходов общественных капиталов являлись суммы, выручаемые за оброчные статьи, учрежденные на землях, отведенных в пользование народа, а также за всевозможные штрафы и сборы.

В соответствии со статьей 86 «Положения об управлении калмыцким народом», расходы из общественного капитала производились Палатою Государственных Имуществ по назначению Главного Попечителя до 300 руб. серебром ежегодно, а на большую сумму, с разрешения Министра Государственных Имуществ ^[13].

Данные представленные в таблице 1, составлены по отчетам Главного попечителя калмыцкого народа, отложившихся в фондах Национального архива Республики Калмыкия, и показывают состояние общественного калмыцкого капитала с 1872-1891 гг.

Таблица 1. Состояние общественного калмыцкого капитала

В таблице 1 представлены сведения о поступлениях в текущем году, остатки с прошлого года, сумма, израсходованная в текущем году, а также расходы на образование и медицинскую часть в Калмыцкой степи. Акцентирование внимания на расходах, связанных с устройством в сфере образования и здравоохранения, по мнению автора, обусловлено тем, что именно эти направления в большей мере соответствуют назначению общественного капитала. Наименьшие суммы поступлений, как видно из таблицы, были в 1873 г. и 1874 г., что было обусловлено суровой зимой и падежом скота и как следствие ухудшением положения населения, что отразилось на сборах в общественный капитал. Так, если в 1874 г. размер поступлений взысканных только с калмыков, не имеющих родовых зайсангов составил 563 руб. 60 коп., то в 1888 г., когда наблюдается одна из наибольших сумм поступлений в счет общественного калмыцкого капитала, – 1 674 руб. 75 коп., т. е. больше почти в три раза. Между тем, как видно из данных представленных в таблице 1, размер расходов на социальные сферы, образование и здравоохранение, пострадал незначительно. На наш взгляд это связано с тем, что, во-первых это незначительные суммы, составлявшие в процентном соотношении не более 20 % от всех годовых доходов. Во-вторых, увеличение финансирования образования было обусловлено правовыми и социокультурными предпосылками индустриализационных процессов, происходивших в стране во второй половине XIX – начале XX вв., которыми и была продиктована необходимость в грамотных и квалифицированных кадрах.

Доходы и расходы общественного калмыцкого капитала за 1874 г. представленные в таблице 2, показывают основные источники поступления и статьи расходования средств, а также конкретизируют статьи расходов. Так, в статью «медицинская часть» включены расходы, понесенные при закупке медикаментов и содержание Яндыковской лечебницы.

Таблица 2. Доходы и расходы общественного калмыцкого капитала

за 1874 год ^{[11, л. 86-89]}

Распределение расходов по следующим направлениям в процентном соотношении составило: образование – 20,2 %; здравоохранение – 5,4 %; социальная сфера – 3,4 %; охрана общественного порядка – 1 %; управление – 29 % и организационные расходы по управлению – 41 %, т. е. более половины средств общественного калмыцкого капитала направлялось на содержание органов исполнительной власти, в лице Управления калмыцким народом. Статья расходования «социальная сфера» включала оказание помощи не только беднейшему населению, но и выдачу различных пособий. Например, согласно документу Министерства государственных имуществ от 4 октября 1884 г. за № 594 на имя Главного Попечителя калмыцкого народа о том, что «Государь Император», на основании докладной записки попечителя Калмыцкого Базара надворного советника Петра Людвиговича Скибневского от 17 июля 1884 г. о исходатайствовании пособия детям Александра Людвиговича Скибневского, «назначил дочери умершего Надворного советника Скибневского пособия для окончания курса в Астраханской женской гимназии из средств калмыцкого общественного капитала (270 руб.) для уплаты за воспитание в вышеупомянутой гимназии полной пенсионеркой в течение настоящего учебного года» ^{[3, б/л]}. В отчете Главного попечителя за 1892 г. значатся суммы к выдаче в виде пособия вдове швейцара Управления калмыцким народом – 225 руб. и дочери коллежского советника Шеверевой – 50 руб. ^{[3, л. 70]}. Как утверждает С. В. Фарфоровский, в 1801 г. государь повелевает «удобными и кроткими средствами стараться склонять кочующих людей к перемене образа жизни, к хозяйственному заведению порядочных селений» ^{[18, с. 7]}, но между тем большая часть средств из фонда, созданного для достижения указанной цели, направляется на выплату жалованья служащим, социальную поддержку их семей и организационные расходы. Во всей этой структуре расходов, практически нет места ассигнованиям на экономические мероприятия, т. е. на то самое «благоустройство», для которого и создавался этот финансовый инструмент.

Основной доходной статьей, как показывают данные представленные в таблице, ежегодно являлась отдача в аренду оброчных земель. Механизм образования указанных земель приведен на примере Большедербетовского улуса С. В. Фарфоровским, который основываясь на данных годового отчета улусного попечителя за 1907 г., приводит следующую информацию: «Пространство, занимаемое улусом, исчисляется в 286 916 десятин земли. Территорию улуса составляют земли: а) душевой надел калмыцких родовых обществ 210 418 десятин, б) надел привилегированного сословия 3 797 десятин, в) надел ламайского духовенства 3 765 десятин, г) отведенные для поселения крещеных калмыков Князе-Михайловского поселка 7 744 десятины, д) 50 173 десятины запасной земли составляют оброчные участки, 225 находятся под хутором, лесом и садом на участке «Башанта» (бывшее имение нойона Гахаева), 68 десятин неудобной земли. Наконец калмыкам принадлежит и 5 020 десятин, находящихся под частью озера Маныч. Свободная калмыцкая земля в количестве 49 880 десятин разделяется на 21 оброчный участок. Эти участки отдаются в аренду с торгов под выпас скота, сенокошение и распашку для посева хлеба не более 1/3 всего участка на сроки от 6 до 12 лет по цене от 60 коп. до 5 руб. за десятину» ^{[17, с. 15]}. Подробно процедура сдачи земли в аренду с торгов была рассмотрена автором ранее ^{[6, с. 14-21]}. Земли кочевников как Астраханской, так и Ставропольской губерний были расположены в степной зоне, почвы которой не способствовали развитию земледелия, да и большая нагрузка при выпасе скота, приводила к появлению песков. В этих условиях, общества не раз обращались к властям с просьбами о сокращении числа оброчных земель.

Тяжелое материальное положение вынуждало калмыков способы прокормления на стороне, что также становилось источником дохода общественного капитала. Усиления процесса отходничества было связано с климатическими катаклизмами, которые наносили значительный ущерб скотоводческому хозяйству.

Рисунок. 1. Сведения о бюджете калмыцкого общественного капитала (1855-1890 гг.)

Статистические сведения о состоянии общественного калмыцкого капитала за период с 1855 по 1890 гг., основанные на отчетах Главного попечителя калмыцкого народа (рис.1), позволяют сделать вывод о том, что интенсивность процесса приобщения населения Калмыцкой степи к системе рыночных отношений, усилила процесс поляризации общества, т. е. привела к разорению значительной части калмыков-простолюдинов. На протяжении второй половины XIX в. в результате переселения крестьян из центральных губерний империи, а также кризиса кочевого хозяйства в Калмыцкой степи, обусловленного малоземельем, поступление сборов с калмыков неуклонно снижалось. Такой вывод подтверждается сведениями о бюджете общественного калмыцкого капитала за 1855-1890 гг.

В Ставропольской губернии кочевые народы, находившиеся под управлением Главного Пристава кочевых народов, ногайцы и туркмены имели магометанский общественный капитал и калмыки Большедербетовского улуса – калмыцкий общественный капитал. Кроме того у каждого народа в отдельности были свои мирские (домашние) капиталы. Расходование средств мирских общественных капиталов было возможным только по решению общественного схода и с утверждения органов исполнительной власти на местах, т. е. по ходатайству попечителя улуса или частного пристава Главным Попечителем калмыцкого народа Астраханской губернии или Главным Приставом кочующих народов Ставропольской губернии. Так, статья 27 Устава гласит: «Главный Пристав вообще имеет попечение о взыскании доходов в обществах и о умножении их от таких предметов кои не составляют налога, или сбора с народа. Он наблюдает, дабы суммы общественные употреблялись не инако, как по согласию и приговору общества на предметы прямой надобности и чтобы остатки сумм находились в наличности» ^[12]. Исходя из данного положения, в отчетной документации Управления кочующих народов Ставропольской губернии, было необходимо указывать состояние общественных инородческих капиталов. Так, например, в генеральном отчете Главного Пристава кочующих народов за 1884 г. в разделе «О приходе и расходе сумм по Управлению кочующих инородцев Ставропольской губернии» даны подробные сведения о поступлениях и расходовании средств из общественных капиталов: Магометанского, Калмыцкого, Ачикулакского, Караногайского, Трухменского, а также остаток на 1 января следующего календарного года ^{[2, л. 1-2]}.

Проект доходной и расходной части аймачного бюджета также должен был утверждаться вышестоящим начальством. Главный пристав кочующих народов Ставропольской губернии в своем письме попечителю Большедербетовского улуса предписывает «разрешить старшинам и опекунам собрать аймачные сходы 30 ноября 1889 г. в родах Большедербетовского улуса для постановления приговоров о приходах, имеющих поступать в 1890 г. и о расходах, предполагаемых в том же году и кроме того старшинам 2-го Багатуктунова рода рассмотреть вопрос об отдачи в аренду участка земли и о раскладке общественных родовых сумм» ^{[14, л. 3]}.

Проект формирования бюджета общественного управления на предстоящий год расписан в одном из аймачных приговоров Большедербетовского улуса от 26 сентября 1895 г. ^{[10, л. 1-2]} и представлен в таблице.

Таблица 3. Проект бюджета аймачного общества на 1896 г.

Данные представленные в таблице свидетельствуют о том, что основным источником доходов мирских капиталов являлись оброчные статьи. При этом, по мнению самих чиновников, «многие арендные статьи, давая весьма малый доход в калмыцкий капитал, по случаю неудобства и несвоевременности торгов, что в степи явление обыкновенное и неизбежное, стесняя калмыков пастбищами, являются недостатком в их хозяйстве, вернуть калмыкам нужные для них участки было бы благодеянием» ^{[8, л. 19]}. Кроме того, по мнению современных исследователей, «В цифровом выражении земли, переданные властями кочевым народам северо-восточного Кавказа в ˮвечное пользованиеˮ, выглядели довольно внушительно – свыше 2 млн. дес., но большая часть этой земли была непригодна для хозяйственного использования» ^{[4, с. 48]}.

Несмотря на кажущийся профицитный бюджет, расходные статьи общества очень скромные. Можно предположить, что пункты 2 и 3 таблицы 3, в разделе «доход» имеют формальный характер. Оплата ренты не производилась на протяжении ряда лет арендатором, нойоном Михаилом Михайловичем Гахаевым. В связи с этим общество рассчитывало только на средства, которые реально могли поступить в доход общественного капитала. Следует отметить, что по данным Н. Львовского, содержание улусного управления в Большедербетовском улусе ежегодно обходилось в 6 100 руб., из них только жалованье попечителя улуса составляло 1 500 руб. ^{[7, с. 18]}. Кроме того, природные катаклизмы и несчастные случаи могли нанести урон имущественному положению населения, следствием чего являлись незапланированные расходы из общественного капитала. Так, 17 июля 1882 г. во время пожара у калмыков Шеретова и Тарачинерова родов Большедеретовского улуса было уничтожено имущество на общую сумму 7 609 руб. В связи со случившимся Главный Пристав кочующих народов Ставропольской губернии направляет ходатайство на имя губернатора об оказании помощи пострадавшим численность, которых составила 21 человек. По решению Главноначальствующего гражданской частью на Кавказе было выдано «из калмыцкого общественного капитала заимообразное пособие в размере 10 % с суммы понесенного каждым из них убытка, всего 98 руб., сроком на пять лет» ^{[9, л. 11]}. В 1888 г., по окончании оговоренного срока, оставшаяся недоимка в размере 57 руб. 30 коп. была списана в связи с несостоятельностью одних и смертью других получивших в 1882 г. пособие.

Динамика состояния общественного калмыцкого капитала Большедербетовского улуса показана на рисунке 2. Значительные колебания доходов в мирской капитал, при традиционном экстенсивном способе хозяйствования, во многом были обусловлены климатическими условиями, а также сокращением пастбищных земель.

Рисунок. 2. Динамика состояния общественного калмыцкого капитала Большедербетовского улуса

Ведомость о состоянии домашних (мирских) капиталов по Трухменскому и Ачикулакскому приставствам за 1898 г., приведенная в отчете Главного пристава кочующих народов и представленная в таблице 3, показывает финансовые возможности отдельно взятого общества.

Таблица 4. Ведомость о состоянии домашних (мирских) капиталов по Трухменскому и Ачикулакскому приставству на 1 января 1899 год ^{[15, л. 10]}

Основным назначением мирских капиталов являлась благоустройство и оказание социальной помощи нуждающимся. На эти суммы производились и постройки общественных хлебных амбаров, плотин, прудов и колодцев; покупались земледельческие орудия и лесной материал. В целом расходы бюджетов органов местного самоуправления следует разделить, прежде всего, на расходы, связанные с решением вопросов местного значения и расходы, связанные с исполнением государственных повинностей.

Анализ делопроизводственной документации органов местного самоуправления кочевых народов Ставропольской губернии, свидетельствует о том, что между обществами практиковалось оказание взаимопомощи в виде выдачи финансовых средств на определенный срок. Так, в постановляющей части приговора принятого на сходе туркменского народа состоявшегося с 25-30 октября 1912 г. указано: «Принимая во внимание, что единоверное нам Ачикулакское ногайское общество действительно испытывает в настоящее время крайнюю материальную нужду, вследствие которой оно лишено возможности уплатить означенный долг, а потому посоветовавшись между собой единогласно постановили числящийся в недоимке за Ачикулакским ногайским обществом 33 318 руб. 78 коп. не взыскивать с того общества, списав их со счетов нашего общественного капитала» ^{[16, л. 2]}.

Трудности с выполнением обязательств финансового характера возникали и у арендаторов. Так, на сходе трухменского народа, состоявшегося 15 июня 1915 г. рассматривалось ходатайство Петропавловского сельского общества о сложении арендной платы за участки № 10 и № 11 Старо-Зурмутинской дачи за 1914 г. «в связи с ураганом, оголившим земли 28 февраля 1914 г.» ^{[16, л. 4]}.

Таким образом, кочевые народы Юга России, на протяжении XIX – начала XX вв. были целенаправленно интегрированы в общероссийское правовое и экономическое пространство, одним из средств введения являлся инородческий общественный капитал. Анализ документальных материалов показал, что указанные финансовые фонды имели калмыки Астраханской губернии, в Ставропольской губернии калмыки Большедербетовского улуса и Магометанский общественный капитал – ногайцы и туркмены, а также мирские капиталы на уровне обществ. Процесс пополнения и расходования средств из указанных фондов регламентировался имперскими законодательными актами. Несмотря на то, что основной их целью являлось эффективное инкорпорирование кочевников в общеимперское правовое, экономическое и социокультурное пространство, что было необходимо в условиях модернизации экономики страны, большая часть перенаправлялась на содержание бюрократического аппарата, а ассигнования средств в экономическую сферу были незначительными. Между тем усилиями самих обществ, финансовые средства инородческих фондов направлялись и на достижение конечных общественно значимых результатов в сфере образования и медицины, создав основу социокультурной инфраструктуры в районах расселения кочевников.