Функционирование фразеологизированной синтаксической конструкции «что за ...» в публицистике

         Под фразеологизированными синтаксическими конструкциями в данной статье мы понимаем фразеосхемы предложений, которые характеризуются слитным семантическим значением, не выводимым, как правило, из значений компонентов структуры. Особенностью построения фразеосхем является наличие постоянных компонентов, часто утративших свою отнесенность к определенной части речи, и свободных компонентов, предполагающих лексическую вариативность. В нашем случае, в качестве постоянного компонента выступает сочетание что за. «Русская грамматика» 1980 года исследуемую конструкцию рассматривает как предложение фразеологизированной структуры, которое строится с участием устойчивого сочетания что за и имени в именительном падеже: Что за люди?; Что за шум?; Что за толпа? и т.д. По мнению Н.Ю. Шведовой, такие предложения означают вопрос о признаке и свободно могут приобретать экспрессивно-оценочные значения ^{[7, c. 391]}. Что касается восклицательных предложений, то в РГ-80 они  считаются модификацией соответствующих вопросительных предложений, означающей оценку предмета − отрицательную или положительную, либо удивление по поводу его качества: Что за характер! ^{[7, 385]}. На это явление было обращено внимание Н.Ю. Шведовой еще в 1960 г.: «Фразеологизированные построения типа Что за характер, помимо собственно вопросительного значения, обычно обозначают также оценку называемого, отношение к нему: 1) одобрение, похвалу или 2) неодобрение, осуждение» ^{[6, c. 272]}.

         Среди работ, посвященных рассмотрению структуры и семантики данной конструкции, можно выделить исследования М.Л. Хохлиной, В.В. Панковой и Лим Су Ён. В работе М.Л. Хохлиной, выполненной на материале художественного текста, конструкция что за + сущ. в им.пад. рассматривается в составе синтаксических идиом, обращается внимание на ее внешнюю и внутреннюю омонимичность, определяются прагматические связи идиомы, а также указывается на формирование ею «драматического» стиля речевого поведения ^[5]. Диссертационное исследование В.В. Панковой посвящено изучению фразеосхем с опорным компонентом − местоимением, которые описываются со стороны структурной и семантической организации, происхождения и места в системе языка. У рассматриваемой нами конструкции автор отмечает многозначность и выделяет три значения: положительную, негативную оценки и высокую степень проявления предмета ^[3]. В работе Лим Су Ён выделяется семь структурных вариантов изучаемой конструкции, а также шесть значений: аксиологическое, несогласия, отрицания, ненужности, отступления от нормы и параметрическое, большое внимание уделяется также интонационным характеристикам ^[2]. Приведенные выше работы явились теоретической базой для нашего исследования,  целью которого является расширение представления о данных конструкциях, в частности описание их употребления в текстах газет. Работа выполнена на материале газетного подкорпуса Национального корпуса русского языка, рассмотрено около 300 контекстов употребления конструкции.

Как показал корпус примеров, синтаксические фразеологизмы,   являясь экспрессивными конструкциями разговорной речи,  активно используются не только в художественных текстах, но и в публицистике. Как отмечают Н.Н. Романова и А.В. Филиппов, «такой уклон синтаксиса в сторону разговорной речи понятен: публицистические произведения рассчитаны на восприятие широких слоев населения, … потому должны приближаться к привычному и более легкому разговорному стилю…» ^{[4, c. 92]}. Связанно это также с воздействующей функцией газетно-публицистической речи, для осуществления которой используется эмоционально-окрашенная лексика, экспрессивные обороты речи и большой арсенал различных выразительных средств. Яркая оценночность и экспрессивность конструкции что за  позволяет ей активно употребляться в языке газет.

Следует отметить, что в публицистике частотно использование как вопросительной, так и восклицательной конструкции. Вопросительная конструкция имеет несколько функций:

1) акцентирует внимание на информативной стороне статьи либо формулирует основную проблему,  тему статьи:

· − Что за команда ― эта наша «молодежка»? Вот вы приехали в нее уже по ходу турнира… − Здесь все отлично. Вы не представляете, какой это коллектив! [Артем Локалов. Алан Дзагоев: Рейнгольд и Маслов, за что меня так?! // Советский спорт, 2013.06.12];

· − Что за явление в политической среде − Егор Просвирнин? Откуда взялось отрицание Великой Отечественной войны? − Отрицание Великой Отечественной − явление давнее и распространенное в либеральной среде [Дмитрий Стешин. В национализме появилось такое течение − «модное, с сумасшедшинкой». И господин Просвирнин его успешно представляет // Комсомольская правда, 2013.06.25] − данное употребление характерно для жанра интервью, как правило, используется в инициирующей реплике журналиста;

        2) акцентирует внимание на журналистском расследовании:

Но насколько же запредельной должна быть гадость, которая хранится у Мамеда под столом, если ее нужно маскировать под и так низкопробный виски «Томас»? Что за жабье зелье он там прячет? Первую попытку узнать тайну я совершила, когда Мамед вышел куда-то на пару минут... [Ярослава Танькова. Фото автора. В турецких отелях «все включено» россиян травят ядовитым виски! Часть 4 // Комсомольская правда, 2011.08.20]

3) привлекает внимание и интригует читателя:

Если сейчас торги состоятся, моя доверительница будет их оспаривать. Письменное уведомление мы вам уже отправили… … Интересное кино! Что за наследница такая, которая протестует против продажи раритетов? К слову, бриллианты Зыкиной в тот день так и не выставили на продажу... [Анна Велигжанина. Бриллианты Зыкиной рассорили родных братьев и сестру // Комсомольская правда, 2013.06.20].

4) в форме риторического вопроса подвергает сомнению какое-либо положение:

 Таким образом, целиком логика выстраивается такая: российская пропаганда обманула юго-восток, чем заставила Киев двинуть на него танки, однако местное население пропаганде не поддалось и выступает за целостность любимой Украины, а воевать там приходится с террористами, наемниками и бандитами. Это, согласитесь, даже не женская логика. Что за террористы, с которыми много недель воюет регулярная армия и несет потери за потерями? Что за наемники, с которыми останавливать танковые колонны выходят даже женщины? Что за бандиты, которые проводят референдумы, голосуют на выборах и созывают пресс-конференции? Очевидность требует называть этих людей как-то иначе (но даже слово «сепаратисты» опасное, ведь где-то на Западе ходят демонстрациями каталонцы и деловито готовятся к референдуму шотландцы) ... [Вадим Левенталь. Убийственная логика // Известия, 2014.06.26].        Использование приема риторического вопроса в данном случае снимает отрицательную оценку описываемых персонажей (мнимых террористов, наёмников, бандитов), параллельные конструкции также добавляют экспрессии и категоричности высказыванию, что заставляет читателей задуматься над противоречивостью обсуждаемой логики. Отрицательное значение осложняется значением несоответствия.

Риторический вопрос может использоваться в публицистическом тексте также для утверждения, вводящего тему:

Ну что за конкурс красоты без скандала! Девушка, получившая корону, узнает о себе много нового от своих соперниц. И слухи вокруг практически каждого подобного мероприятия ходят самые невероятные. Где-то организаторов обвиняют в торговле титулами [Александр Дыбин. Участница российского конкурса красоты обвинила организаторов в скрытой съемке в раздевалке // Комсомольская правда, 2013.06.07] − в данном случае лексический компонент без акцентирует в конструкции дополнительное значение соответствия/несоответствия.

Как показывают выше приведенные примеры (1, 2, 3, 4), использование вопросительной конструкции характерно,  как для жанра интервью, так и для статей аналитического характера, в которых дается оценка определенной проблеме. Предложения с конструкцией что за  в авторской речи служат для ввода темы, акцентирования проблемы, для привлечения внимания читателей, в единичных случаях они могут использоваться в составе заголовка.

         Среди несобственно-вопросительных предложений, построенных по данной фразеосхеме, для газетно-публицистической речи характерны предложения, имеющие аксиологическое значение. Обращает внимание тот факт, что высказывания с положительной оценкой встречаются крайне редко, менее 10% от всей суммы оценночных предложений. Возможно, это связанно с такими функциями газетной речи, как критика, изобличение, выявление пороков общества, и в целом к склонности русского самосознания к самобичеванию. Журналистская оценка события или экспрессивные высказывания героев статьи часто сопровождаются употреблением разговорной, грубой, сниженной речи. Особенно ярко это отражается в лексическом наполнении фразеосхемы. Приведем примеры положительной оценки:

1) с маркированным именем, которое обозначает, как правило, либо внешнюю характеристику лица, либо качества характера:

· Держась за стену, попутно отмечаю, какой Дюк ухоженный: − Что за красавец! Наверное, вы с ним постоянно собачьи салоны красоты посещаете? − Нам этого не нужно. Для добермана лучшая косметика − чистый снег зимой (протереть снежком против шерсти) или только что сорванный лист лопуха летом (натереть им бока до блеска) [Андрей Велингжанин. Фото из архива ГлюкOZы. ГлюкОZа: Я вытатуировала свое имя на пузе добермана! // Комсомольская правда, 2004.03.22] − восхищение собакой.

· Только среди мужчин женщина чувствует себя настоящей женщиной. ― Это верно, ― соглашается с воспитанницей тренер. ― Видели бы вы ее летом: высокий каблук, платье в обтяжку. Я сам однажды залюбовался ― что за красотка, наверное, топ-модель. Сняла очки, и я узнал Лизавету! [Афанасьев Иустин. В хоккей играют настоящие девчонки // Труд-7, 2003.02.20] − восхищение и предположение.

· Бесстрашный Гуан подходит к изваянию Командора и удивляется: «Каким он здесь представлен исполином! Какие плечи! Что за Геркулес!.. А сам покойник мал был и тщедушен. Здесь, став на цыпочки, не мог бы руку до своего он носу дотянуть». Сталин не то что до носу, до пупка большинства своих статуй не смог бы дотянуться [Сталин – наша слава болевая // РИА Новости, 2005.04.27] − восхищение.

· В этот раз коллега Генич, который работал на такой игре впервые, удивлялся, что за душка Мехуто Гонсалес, кто не помнит – лучший испанский арбитр последних лет, уже не судит... [Василий Уткин. Василий Уткин: Матчи «Реала» с «Барсой» – это же как суперсерия! // Советский спорт, 2011.04.18] − восхищение и удивление.

         Положительная оценка может передаваться также маркированным именем, имеющим отрицательную коннотацию:

· У меня даже закралось подозрение, что придумал это девичье шоу скрытый сексист, уставший иными способами доказывать давно открывшуюся ему истину: все бабы ― дуры! Одни ― ужас какие дуры! Другие ― прелесть, что за дурочки! ... [Ирина Петровская. Не ходите, девки, в юмор! // Известия, 2010.04.30] − умиление, ирония.

· Кстати, Лалэйн был известен и как бодибилдер. В 1968 году 54-летний атлет шутя "сделал" 21-летнего Арнольда Шварценеггера в состязании по отжиманиям и подтягиваниям. Арни потом вспоминал с легкой завистью: «Что за зверюга этот Джек Лалэйн! У меня четыре дня все болело. Я руки не мог поднять» [Василий Воропаев. Не стало Фитнеса // Известия, 2011.01.26] − восхищение и зависть.

Положительная оценка подтверждается лексическим контекстом: прелесть, шутя сделал, с легкой завистью.

         В данной конструкции в качестве маркированного имени может выступать имя прилагательное с положительным оценочным значением:

· Спросила, счастлив ли он. Нет, отозвался, потому что всегда недоволен собой. А когда в первый раз улыбнулся, что за чудный мальчишка из него проглянул! [Ольга Кучкина. Победитель // Комсомольская правда, 2004.12.27]

         Однако, как было отмечено выше, для газетно-публицистических текстов более характерна отрицательная оценка.  Конструкция с маркированными именами существительными используются для  обозначения общего отрицательного отношения к ситуации, высказыванию, сопровождаемого отрицательными эмоциями, обычно возмущением. Среди маркированных лексем наиболее частотными являются слова:  чушь, бред, хреновина, хренотень, хрень, бардак, идиотизм, маразм, которые характерны как для авторов статьи, так и для ее героев:

· Что за чушь? Какие раскаяния и осуждения сталинизма? От людей, которые даже в бреду не могут вообразить, что это была за эпоха.. [Сергей Роганов. Когда я слышу слова «креативные интеллектуалы»... // Известия, 2014.02.12] − возмущение.

· Или вот КХЛ сейчас перед Сочи расстилается: «Ой, мы без тренера сборной календарь чемпионата ни за что не подпишем!». И ведь действительно Билл его уже смотрел. Вроде даже высказал чего-то… На следующей неделе на брифинге узнаем, что именно… Ну что за маразм ей богу? Мы этими мерами хотим на Олимпиаде победить? Бесполезно. Все, по-моему, предельно ясно два последних чемпионата нам показали [Дмитрий Пономаренко. Не парьтесь, Биллу уже не поможешь...[Блог Дмитрия Пономаренко] // Советский спорт, 2013.05.31] − ирония.

          Употребляются также слова с морально-этической оценкой, такие как мерзость, бесстыдство, безобразие, бесчувственность:

· Эрдоган верит в Бога, строит мечети, его жена носит хиджаб. Не то что эти полуголые девицы с Таксима. По телевизору показывают, что на площадь с флагами всех цветов радуги приходят даже гомосексуалисты. Что за бесстыдство! − Эти юнцы с Таксима никогда не знали, что такое нужда, − возмущается Джумхур [Дарья Асламова. Турецкий Таксим похож на российскую Болотную. Но только еще злее // Комсомольская правда, 2013.06.11].

· Теперь вот над Украиной самолет упал. Западные газеты публикуют фотографии жертв, рассказывают, что это были за люди. Наши газеты рассуждают, как самолет отклонился от курса, кто его сбил, и не были ли люди мертвы до того, как обломки упали на землю. Нас за это осуждают, дескать, что за бесчувственность. Зря, мы и к своим так относимся, проволока или нет − крайне важно, судьбы тех, кого не вернуть − голимая лирика, обойдемся без нее [Евгений Арсюхин. Сало забвения // Комсомольская правда, 2014.07.21].

Использование отрицательно маркированной лексики в составе конструкции позволяет акцентировать противопоставление людей с моральными качествами и без них, сравните: Эрдоган − полуголые девицы, юнцы с Таксима; западные газеты − мы.

Общее значение отрицания в данной конструкции может осложняться также оттенком несоответствия:

· Председатель так свысока, с усмешкой говорит: «Господа, не волнуйтесь, это полнейший бред. Это шантаж! Никто ни за что отвечать не будет. Что за дикость в двадцать первом веке так в демократических принципах не разбираться! Мы голосуем ― и все. Решает большинство. Меньшинство подчиняется [Наталия Грачева. Пчелы и демократия // Комсомольская правда, 2013.06.29].

         Отрицательное значение характерно также и для конструкций с немаркированным именем самой разнообразной семантики:

· На хрена ты мне нужен, такой мэр? Я просто не понимаю. - А я не понимаю, зачем его то арестовывают, то отпускают… Что за цирк? - Да, это кордебалет какой-то, водевиль силовиков… Вы думаете, это Путин делал? Нет [Александр Яковлев, Владимир Ворсобин. Сергей Доренко: «Меня свергли, выкинули, скушали» // Комсомольская правда, 2013.08.13] − непонимание, возмущение.

·  «Боже, что за страна? Мошенники у вас герои», — написал бизнесмен в своем блоге [Екатерина Белкина. Олег Тиньков: «Боже, что за страна? Мошенники у вас герои» // РБК Дейли, 2013.08.09] − сетование.

· А там такие фразы: «поменять шило на мыло», «он тихоход», «гнилой»… Не понял, я кому-то что-то сделал из них? Так нельзя! Что за выражения такие? − Как их угомонить? − Их не угомонить. − Может, своей игрой? [Артем Локалов. Алан Дзагоев: Рейнгольд и Маслов, за что меня так?! // Советский спорт, 2013.06.12] − возмущение.

· Не стесняясь первого прибывшего, служащие отеля, в котором за несколько часов до вылета собирается сборная, обсуждают субботний финал Кубка России. – Ну что за скорости, еле ползали. Тьфу! Вечером посмотрел: немцы финал Кубка играли, «Бавария» – «Штутгарт». Вот там скорости, там рубка, футболисты – класс! [Михаил Борзыкин. «Полет нормальный!» // Советский спорт, 2013.06.03] − осуждение.

Следует отметить, что данная конструкция склонна к лексикализации в своем составе таких существительных как манера, привычка, сравните:

· И тут же останавливаю себя — не мое дело, я в гостях, я турист. И сразу все преображается. Краски становятся ярче, архитектура гармоничнее, и цвет забора на этом фоне выглядит дизайнерской задумкой. «Что за манера называть рестораны своими именами? «У Сережи». И снова стоп. По-итальянски это было бы Da Sergio [Евгения Корытина. Эльбрус глазами «пальтошника» // РБК Дейли, 2013.10.18] − осуждение.

· Мое мнение — мы должны побеждать! − Аршавин может вернутся в сборную? − Человеку 32 года, а на нем уже поставили крест. Что за привычка такая в России, постоянно глядеть в паспорт? Андрей самый яркий отечественный футболист последнего десятилетия — это факт! [Денис Цаплин. Адамов об Аршавине: Человеку 32 года, а на нем уже поставили крест // Советский спорт, 2013.06.05].

         Большое количество конструкций относится к отрицательной характеристике лица или группы лиц, наиболее характерными лексемами выступают дурак, подонок, сволочь, нахал, изверг, супостат и др.:

1) конструкции с маркированным именем:

· Что за дурак в высоком ранге придумал разорить колхоз? Неужто Бога не боится? Неужто промолчит народ? [Галина Сапожникова. Фото Виктора Хабарова и из архивов редакции. Жена Лужкова стала помещицей // Комсомольская правда, 2004.07.05] − возмущение.

· Весь этот разговор слышит бабушка с собакой – она глухо охает. − Как? Веронику? Ну что за подонки, − причитает соседка Наталья. – Такая Ника девчушка хорошая, тихонькая. Да в ней росту – два вершка, она же выглядит совсем еще малышкой… [Ольга Сенина. Женатые нижегородцы занимались с 14-летними девочками секс-играми с плетками и наручниками // Комсомольская правда, 2011.12.09] − осуждение, возмущение.

         Конструкции со словами чудак и шутник могут передавать удивление, любопытство, непонимание и недоумение:

· И когда его пластинки попадали в руки к другим людям, эти люди говорили: «Ах, ну что за чудак этот Йохансон! Он ведь совсем не знает окружающего мира, поэтому и пишет такие грустные песни. А в мире все намного веселее и интереснее!» [М. Текилов, музыковед. Диско-суперстар // Комсомольская правда, 2002.09.20]

· − Мужской голос. Оля разговаривала тихо, чтобы дочку не разбудить. После, с интервалом в минут десять, звонили еще четырежды. Я уж подумала, что за шутник такой [Юлия Шалимова. Пропавший город // Комсомольская правда, 2003.03.18].

Немаркированные имена в конструкциях с отрицательной оценкой лица встречаются реже:

· А что вы хотели, уважаемая невеста? Вы в зеркало на себя посмотрите: что за прическа, наряд, фигура? Вы выглядите как бабушка [Николай Варсегов. Собралась Антонина замуж, и вот что вышло из этого // Комсомольская правда, 2013.06.14] − ирония.

·  – Смолова частенько подкалывают: 6 голов за 6 лет. Что за нападающий такой? – Я очень хорошо знаю возможности Федора... [Сергей Кузовенко. Сергей Силкин: «В «Динамо» никому ничего не нужно» // Советский спорт, 2013.07.08] − ирония.

· − Ну что за команда у нас? - весело переживал Юлик. – Корреспондент телевидения – слепой, а корреспондент радио – заика. Про юмор Гусмана можно говорить много [Михаил Дегтярь. Мой друг Юлий Гусман // Комсомольская правда, 2013.08.08] − ирония.

         При характеристике предмета обычно акцентируется его непригодность к использованию или плохое качество, в качестве переменного лексического компонента выступают слова: рухлядь, развалюха, рвань, дрянь:

· Проносясь в авто по Бутырской улице, иной водитель ругнется: «Что за развалюха прямо на дороге? Почему не снесут?!» Развалюху из красного кирпича пытались снести много раз ― начиная с 1684 года, когда на средства стрельцов и в честь победы над крымским ханом был построен этот храм [Ольга Деркач и Владислав Быков. Московская азбука // Комсомольская правда, 2001.05.21] − возмущение.

         В целом, следует сказать, что использование автором статьи данных высказываний с отрицательной оценкой имеет цель либо дать характеристику героя повествования, либо высказать свое собственное мнение, которое может совпадать с общепринятым или расходиться с ним. Как правило, журналист стремиться привлечь внимание к каким-то злободневным вопросам, вызвать в читателе определенную реакцию на предлагаемую трактовку событий. Как отмечает А.В. Величко, «авторская оценка является дополнительной мотивацией для читателя: если она совпадает с мнением читателя, ему приятно получить дополнительное подтверждение своей позиции, если оценка не соответствует его мнению, это может вызвать еще больший интерес, разжигает читательский азарт, и тем самым акцентируется аналитико-оценочная сторона публицистики и обращенность автора к потенциальному адресату − читателю» ^{[1, c. 366-367]}.