Советская хозяйственная культура в формах духовной предметности и образах массового искусства 1960–1980-х: ценность труда

Сидорова Галина Петровна доктор культурологии, кандидат исторических наук профессор, Ульяновский государственный технический университет 432005, Россия, г. Ульяновск, ул. Пушкарева, 24 Sidorova Galina Petrovna associate professor of the Department of History and Culture at Ulyanovsk State Technical University. 432005, Russia, g. Ul'yanovsk, ul. Pushkareva, 24, kv. 187 gala_si_61@mail.ru Другие публикации этого автора

Ценность – одна из форм духовной предметности культуры. Труд –базовая ценность хозяйственной культуры и одна из социальных ценностей. Ценность труда в образах массового искусства изучается на основе системного подхода, который требует исследовать культуру во взаимосвязи ее материальной, духовной и художественной подсистем. Искусство, принадлежащее конкретному типу культуры, становится его образной моделью, зеркалом, в котором культура видит отражение сути своей ^[5]. Это микрокосм, в котором отражается культурный макрокосм ^[4]. В художественных образах труда выявляются смыслы культуры. В изучении ценности труда через образы массового искусства применяется семиотическая теория Ю. М. Лотмана, согласно которой исходно заложенный в текст смысл подвергается в ходе культурного функционирования текста сложным трансформациям, в результате чего происходит приращение смысла ^[9].

Социалистический труд был объектом исследования советских социологов, экономистов, философов, искусствоведов. Многочисленные труды посвящены изучению природы и стимулов социалистического труда, соотношения моральных и материальных стимулов и связанных с этим проблем (А. Г. Аганбегян, М. П. Саков, Н. И. Алексеев, Р. И. Косолапов, Л. И. Греков, Л. И. Абалкин и др.). На рубеже 1980–1990-х гг. авторы отошли от марксистской методологии, обратились к новым источникам, предложили новые концепции социалистического хозяйства (Д. В. Валовой, В. Найшуль, В. Попов, Н. Шмелев, В. Радаев). Культурно-историческая специфика труда при социализме так или иначе затрагивается в обобщающих научных трудах, написанных в 1990-е гг. и первое десятилетие XXI века, посвященных системному изучению советской истории и культуры, советского общества и человека 1960-х–1980-х (Ю. Левада, В. В. Радаев, О. И. Шкаратан, П. Вайль и А. Генис, Б. А. Грушин, Ю. В. Аксютин, В. А. Шестаков, М. Малиа, Е. Т. Гайдар и др.). Тема социалистического труда развивается в исследованиях по советской повседневности. Предметом исследования, в числе прочего, выступает личностная мотивация труда в общественном производстве (Н. Н. Козлова, Н. Б. Лебина, Н. Л. Пушкарева, Н. П. Лукаш, А. М. Маркевич и др.). Что касается изучения художественного воплощения социалистического труда в советском искусстве, то в советский период это работы М. С. Кагана, Е. В. Можуховской, Б. М. Никифорова, В. И. Галеевой и Э. Кузнецовой, Е. В. Николаевой, где рассматривались образы труда в изобразительном искусстве. Это огромный пласт критических статей советских авторов, посвященных произведениям литературы, драматургии и кино на «рабочую» и «деловую» тему. В 1990 году темы труда в советской массовой литературе, с характерным для времени Перестройки пафосом «разоблачения» советской культуры, касался С. Шведов. Работ современных авторов, посвященных исследованию художественных репрезентаций труда в советской культуре, заметно меньше. Хотя так или иначе эта тема затрагивалась в исследованиях П. Вайля и А. Гениса, В. Аристова, В. Н. Дмитриевского, С. Я. Кагарлицкой, Е. Добренко, Т. Ю. Дашковой, Н. В. Глебкиной, А. А. Курбановского, Т. М. Димони, О. В. Теплинского, И. Б. Балашовой. Несмотря на то, что изучение художественных репрезентаций социалистического труда нашло отражение в большом количестве научных работ, состояние изученности выбранной темы нельзя считать исчерпывающим. Задачи статьи: выявить особенности художественной репрезентации труда как ценности советской хозяйственной культуры в советском массовом искусстве 1960–1980-х. В художественных репрезентациях выявить особенности форм и видов труда в аспекте его ценности для получения материальных благ, в динамике от времени «оттепели» к «семидесятым».

В решении поставленных задач применяется официальная советская социальная структура «2+1» и аксиологическая типология субъекта советской хозяйственной культуры, выстроенная автором по критерию ценностной мотивации хозяйственной деятельности: «строитель коммунизма», «честный труженик», «обыватель». Хозяйственная культура понимается как способ человеческой деятельности, в совокупности всех форм предметности культуры, направленный на получение материальных благ. Социалистический труд отражен всеми видами и жанрами советского массового искусства, в идеологическом и повседневном дискурсах. Идеологический дискурс: социализм уничтожает все формы эксплуатации труда, обеспечивает реальное право на труд и всеобщность труда. Труд – обязанность и дело чести каждого способного к труду гражданина: «кто не работает, тот не ест». При коммунизме труд – цель жизни, способ развития способностей, деятельность без принуждения, первая жизненная потребность и наивысшее наслаждение, бесплатный на пользу общества, добровольный, вне нормы, без расчета на вознаграждение. Уже при социализме часть людей трудится по-коммунистически. Социалистическое общество освободило труд от эксплуатации, поэтому социалистическое искусство положило начало новому эстетическому освоению темы труда. Труд изображается как сила, утверждающая все человеческое в человеке, сообщающая ему подлинную красоту, величие, благородство, поэтичность. В период НТР при социализме механические методы обработки вытесняются более эффективными физическими и химическими. Автоматизация освобождает человека от тяжелого физического труда. При социализме НТР создает основу для достижения изобилия материальных благ, для уничтожения существенных различий между городом и деревней, умственным и физическим трудом. В СССР всякий труд почетен.

Повседневный дискурс: в системе советской хозяйственной культуры существовали и продолжали действовать явления архетипические. Это особенности российско-советского менталитета: открытость и недостаточность; соборность; эгалитаризм; осторожность и консерватизм; пессимизм; приоритет личностных отношений над формальными, нравственных регуляторов социальных отношений над законом ^[8]. Недостаточная осознанность русским человеком обязательной для каждого честности (Н. Бердяев). Терпение и упрямство; психологическая ригидность (К. Касьянова). Сочетание эскапизма, утопизма и эсхатологизма (Г. Л. Тульчинский). Православное пренебрежение к земным благам и отношение к труду как способу самодисциплины, но не средству созидания (Н. Н. Зарубина, А. В. Лубский) и др. Амбивалентность менталитета позволяет гибко, почти мгновенного приспосабливаться к самым резким изменениям, в том числе, инокультурным влияниям ^[7]. В годы «оттепели» значительная часть общества, вдохновленная переменами в КПСС и идеей коммунизма, трудилась добросовестно, стремясь к высокому качеству. Труд рабочих и служащих крупного столичного промышленного предприятия мотивировался убежденностью в важности своего предприятия, бескорыстием и чувством долга ^[11]. В «семидесятые», когда в массовом сознании произошел полный крах мечты о возможности реализации коммунистической идеи, и ряды активных сторонников коммунизма заметно редели ^[2], массовое качество труда советских людей стало низким. Это была форма повседневного пассивного сопротивления рядовых работников власти ^[12],[13]. Это объясняется как наследие православной культуры, где труд – аскетическое средство самовоспитания личности, а его форма и практический результат второстепенны (Н. Н. Зарубина). Низкое массовое качество труда связывается с низкими доходами населения и тотальным дефицитом (Б. Грушин), с практикой штурмовщины на производстве, снижением качества и удовлетворенности работой, падением значения профессиональной гордости и престижа как стимула к труду (А. М. Маркевич и А. К. Соколов). Низкое массовое качество труда связывается с тем, что с середины 1960-х квалифицированный труд стал приносить все меньшие доходы и пользоваться меньшим уважением в обществе, чем труд неквалифицированный, и тем более тот, что приносил незаконные доходы (А. А. Сусоколов). Труд интеллектуальный был более престижен, чем физический.

Какие аспекты ценности труда выявляет современное прочтение литературы, а также изучение текстов драмы и кино, изобразительного искусства и музыки? В песнях «оттепели» звучит тема радостного труда-праздника и ударного труда, связанного с чувством долга: «На работу иду, как на праздник» (Б. Терентьев – В. Харитонов «Вся страна – это наша работа»), «Трудовые будни – праздники для нас» (А. Новиков – В. Харитонов «Марш коммунистических бригад»), «Мы на вахте в краю угольном, нам, друзья, эта честь выпала. Пусть бывает порой туго нам, мы свой долг выполним» (П. Аедоницкий – И. Шаферан «Шахтёрский марш»). В песне, плакате и живописи преимущественно показана красота индустриального труда в тяжелой промышленности – металлургии, электроэнергетике, машиностроении, топливной и химической промышленности, строительстве и сельском хозяйстве. Ведущая идея – «Слава труду!». Живописные образы показывают героику труда в буднях и романтику труда в повседневном, возрастание роли личности рабочего в современном социалистическом производстве.

В песнях «семидесятых» уже не звучит тема труда-праздника, остается тема нелегкого физического труда: «Нелёгкий труд – шахтерский труд» (Н. Богословский – М. Матусовский «Сияет лампочка шахтера»), «Нелёгкая работа рыбака, а мы не ищем лёгкую работу» (А. Флярковский – Н. Олев «Ведь ты рыбак, браток»). В живописи появились полотна, изображающие труд в легкой промышленности и сфере общественного питания: И. А. Широкова «Хохлома» и «Стеклозавод», Н. и В. Родионовы «Красные ситцы», Б. М. Романычев «Бимовские девчата», К. М. Максимов «Ждут бригаду» (повара рабочей столовой).

В годы «оттепели», когда «правда жизни» стала общей тенденцией развития советского искусства, литература, драматургия и кино все шире захватывали мир повседневной жизни простого советского человека. При этом они транслировали коммунистическую идеологию, в том числе ценность социалистического труда. По мнению С. Шведова, основные характеристики труда в самых читаемых советских романах, таковы: положительные герои «постоянно говорят о пользе труда, порицают леность, призывают окружающих беззаветно трудиться, подают в этом пример»; трудолюбие может оказаться «кулацкой» чертой; общественно-полезный труд в колхозе может быть лишь маскировкой врага; создано множество образов положительных бездельников; трудовая деятельность нередко лишена собственного трудового содержания. Смысл совместной трудовой деятельности – в выработке чувства причастности каждого к группе, чувства единения этой группы» ^[15]. С отдельными положениями С. Шведова можно согласиться, но современное прочтение советской литературы и других текстов искусства выявляет иные аспекты художественных репрезентаций социалистического труда.

В литературе, драме и кино 1960–1980-х отображен труд советского человека во всех сферах социалистического хозяйства, но красота, героика и романтика индустриального труда показаны в сфере промышленного производства, причем, в машиностроении, металлургии, лесной промышленности, строительстве. Гораздо реже изображается труд в легкой промышленности: х/ф «Женщины» (мебельная фабрика), «Старые стены» (текстильная фабрика), «Сладкая женщина» (кондитерская фабрика), «Опасный возраст» (парфюмерное производство). Там нет ни героики, ни романтики. Если в песне и плакате преимущественно изображен труд физический рабочих и крестьян, то в литературе, драме и кино, отчасти в живописи в равной мере представлен труд физический и нефизический – интеллектуальный, научный, художественный.

В одних произведениях тема индустриального труда решалась новыми выразительными средствами, лаконично и просто, без обычной в 1940–1950-е годы парадности (х/ф «Весна на Заречной улице», «Высота», «Карьера Димы Горина», «Девчата», «Большая руда»). В то же время появлялись произведения малохудожественные, ложнопатетические, с прямолинейной назидательностью и неуместным пафосом. Именно по этой причине фильм «Знакомьтесь, Балуев!» о прокладке газопровода через непроходимые болота и его строителях, заявленный на III Международном московском кинофестивале (1963) как основной конкурент «8 ½» Феллини, не получил никакого приза. Героика и романтика индустриального труда в сельском хозяйстве, пожалуй, показана лишь в фильме «Иван Бровкин на целине». В других фильмах «оттепели» отображен тяжелый труд и проблемы модернизации сельского хозяйства («Чужая родня», «Дело было в Пенькове», «Простая история»).

В «семидесятые» появляется ряд фильмов, где снова ощущается усиление патетики в изображении индустриального труда в промышленности и сельском хозяйстве: «Молодые», «Русское поле», «Мачеха», «Семья Ивановых». Это достигается разными средствами: действиями, репликами, монологами, интонацией героев, музыкальным сопровождением. На доменной печи произошла авария по халатности «обывателя». Рабочий-литейщик, спасая металл, совершил трудовой подвиг с риском для жизни. Его представляют к ордену и спрашивают, что он хочет «лично для себя». Его ответ: «Гудок верните», потому что отмененный на заводах гудок для него – «революция, пятилетки, Великая Отечественная» (х/ф «Семья Ивановых»). Таким образом, для «строителя коммунизма» этот символ важнее премий и подарков. Пафос уравновешивается тем, что другой рабочий – «честный труженик», спасавший металл, лично для себя просит путевки на курорт в Болгарию.

Образы социалистического труда в искусстве показывают: он механизирован и кое-где автоматизирован, но в 1970-е годы обычное явление – ручной труд в сельском хозяйстве. Для дойки коров используют доильные аппараты, но тяжелые бидоны с молоком женщины легко грузят вручную. Окончив работу и уезжая домой на грузовике, доярки весело поют хором. Очевидно, это должно было убедить зрителя, что такой труд вовсе не тяжелый, а радостный (х/ф «Безотцовщина»). Студенты весело собирают картошку на полях и легко грузят тяжелые мешки с картошкой на грузовик (х/ф «Баламут»).

В отношении советского человека к труду, в личностной мотивации общественно-полезного труда представлены все аксиологические типы. «Строители коммунизма» трудятся добросовестно, в решении хозяйственных задач берут на себя ответственность. Их ударный и творческий труд мотивируется идеей коммунизма, личной ответственностью за выполнение плана, патриотизмом, пользой для общества, «без рассуждений о пользе личной, с пониманием, что польза общественная и принесет личную» (Ю. Герман «Дело, которому ты слкжишь»). Труд «честных тружеников» также связан с патриотизмом, чувством долга и пользой для общества, но с рассуждением о пользе личной – заработке, премии, льготах: «Задаром одни дураки работают» (х/ф «Дело было в Пенькове»). Примером тесного сплетения идеологического дискурса с повседневным в искусстве «оттепели» является конструкция высказывания рабочих-лесорубов о перспективах рационализации труда: «Молодняк сохраняем (1), пеньки не мешают (2), троса не рвем (3), производительность – во-о! (4), и зарплата… (5)» (х/ф «Девчата»). Так ненавязчиво и с юмором (бригадир объясняет проект рационализации с помощью бутылок пива) искусство воспитывает коммунистическое мировоззрение: «честный труженик» в первую очередь заботится о природе, обществе, выполнении плана, затем – о личном благополучии, личное благосостоянии вытекает из общественного.

В то же время массовое искусство показало, что план подавляет ценность творческого труда.Создание новых конструкций, реализация творческих проектов для модернизации производства – все это запрещается или тормозится руководством, потому что создает угрозу плану: «Над заводом тяготеет программа. За программу и экономические показатели директора отвечают и партбилетом, и зарплатой. А за создание конструкций отвечают декларативно». Творческий труд на благо общества поддерживается идеологией и материально поощряется, но на практике, когда еще нет результатов, рационализатор-изобретатель испытывал моральное давление и материальные потери (Г. Николаева «Битва в пути»). Плана давит и на творческий труд в сфере науки, где время получения искомого, особенно в фундаментальной теории, неизвестно: «А почему я должен вам верить? Три года вы возитесь. А где результаты? Точного прогноза грозы не можете составить! Сколько экспедиций! Миллионы рублей государство бухает вам» (Д. Гранин «Иду на грозу»).

Ударный общественно-полезный труд может мотивироваться честолюбием. У «строителя коммунизма» и «честного труженика» честолюбие идет на пользу общественному производству: слава «подобно расщепленному атому, обладает способностью излучать энергию для новых свершений» (В. Кожевников «Знакомьтесь, Балуев!»). У «обывателя» честолюбивые мотивы приносят вред общественному производству: Вальган («Битва в пути»), Тулин («Иду на грозу»). Труд «строителей коммунизма» и «честных тружеников» мотивируется ценностью патриотизма. Но герои, кроме Балуева, не говорят об этом и не думают ежедневно. Патриотизм эмоционально проявляетсялишь в торжественных случаях.

В отличие от искусства 1930-х – начала 1950-х, искусство «оттепели» показывает, что критические ситуации на производстве, требующие героизма от советского человека, возникают не в результате вредительства врагов социализма, а в результате сплетения обстоятельств: природной стихии, хозяйственных просчетов, безответственности, непрофессионализма, формализма, трусости «обывателей», личных амбиций, зависти, ревности, обид и т.д. Трудовой героизм «строителей коммунизма» и «честных тружеников» мотивируется ответственностью за общее дело, социалистическую собственность и жизнь людей (х/ф «Высота», «Иду на грозу», «Живет такой парень», Э. Радзинский «104 страницы про любовь»).

Труд «обывателя» в общественном хозяйстве нацелен в первую очередь на личную пользу. В социалистическом соревновании его интересует только премия, в решении хозяйственных задач, особенно в проблемных ситуациях, «обыватель» не берет на себя ответственность и перекладывает ее на «честного труженика» (х/ф «Высота»). За внешне честным трудом скрываются зависть, месть, личная выгода (Агатов, «Иду на грозу»). Творческий труд «обывателя», нацеленный на личный успех, приносит вред общему делу, ущерб технике, здоровью и жизни людей (Тулин, «Иду на грозу»). «Обыватель» увлеченно работает в домашнем хозяйстве, старательно трудится на шабашке («халтурке»), потому что получает прямую пользу для себя (х/ф «Чужая родня», «Молодо-зелено», «Секретарь обкома», М. Алексеев «Хлеб – имя существительное»).

В годы «оттепели» честность – дух времени, труд мотивируется честностью. «Строитель коммунизма» самоотверженно и честно трудится, иногда в ущерб личному благосостоянию и рискуя социальным статусом (Г. Николаева «Битва в пути», В. Аксенов «Звездный билет»). У «обывателя» исполнение профессионального и гражданского долга формально может мотивироваться честностью, а истинный мотив – зависть: в романе Д. Гранина «Иду на грозу« честность Агатова перед полетом косвенно способствовала гибели Ричарда. В романе Ан. Иванова колхозница Стешка Курганова советует мужу на собраниях «делать вид», что честно заботится «о колхозном», чтобы начальство оценило и повысило в должности: «Сколь тебе еще на конюшне-то торчать? За конюха я бы в любое время замуж вышла» («Тени исчезают в полдень»).

Труд «строителя коммунизма» и «честного труженика» связан с добротой (гуманизмом) и отзывчивостью. В повести Ч. Айтматова «Тополек мой в красной косынке» шофер Ильяс по доброте решается на отчаянный поступок – буксировать груженый грузовик через труднейший Долонский перевал. В детективе Ю. Семенова «Петровка, 38» оперативник МУРа Костенко готов выступить на суде в защиту «славного парня» десятиклассника Леньки Самсонова, который случайно связался с преступниками, и получить за это «еще один» выговор от комиссара. В повести В. Аксенова «Коллеги» показано различие общественных взглядов на гуманизм. Профессионализм дает молодым право учить стариков, и врач Зеленин на общем собрании коллектива больницы упрекает старого фельдшера в применении устаревших методов лечения, жестоко обижая. По мнению коммуниста Егорова, обижать заслуженного старика при всех – негуманно. Но Зеленин считает себя правым: проявил гуманизм по отношению к больным, которых фельдшер неправильно лечит.

В искусстве «семидесятых» все меньше «строителей коммунизма», чей труд мотивируется чувством долга и творчеством во благо общества, «без рассуждений о пользе личной», честностью и патриотизмом. Все стараются выполнить план, чтобы получить премию, и никто, кроме комсомольца Столетова, не думает о росте производительности труда для государства. Патриотизм понимают по-разному: для Фени Угрюмовой это самоотверженный труд «на родимом нашем полюшке», для Лени Шиндина – помощь «самым честным людям, когда им бывает трудно». «Честные труженики», которые трудятся на общую пользу профессионально, ответственно, с полной самоотдачей за очень скромное вознаграждение, как хирург Мишкин, в контексте произведений – люди редкие, вызывающие восхищение «честных тружеников» и презрение «обывателей». Производственные драмы отражают противоречие между творческим трудом и государственным планом (И. Дворецкий «Человек со стороны», «Укрощение огня», «Ольга Сергеевна», «Старые стены»). Тема трудового героизма почти исчезла из искусства. Немногие примеры – «Семья Ивановых», «72 градуса ниже нуля» и «Экипаж». Трудовой героизм связан в основном с работой «честных тружеников» советской милиции.

В искусстве все больше образов «обывателей», которые плохо трудятся в общественном производстве, потому что вознаграждение плохо удовлетворяет растущие витальные потребности. Типичное отношение к своим служебным обязанностям: «Стараться ничего не делать стало хорошим тоном! А если человек хочет сделать что-то до конца, до блеска, он диким кажется!» («Ольга Сергеевна»). «Обывателя» тяготит самоотверженный труд коллеги, если он вынужден в нем участвовать («Дни хирурга Мишкина»). В сфере торговли и общепита на претензии руководства он отвечает заявлением об увольнении (Ю. Семенов «Огарева, 6»). «Обыватель» в рабочее время устраивает личные дела или занимается «общественной работой», как Троянкин («Ольга Сергеевна») и Шура («Служебный роман»). В домашнем хозяйстве «обыватель» вовсе не бездельник, здесь он трудится старательно и качественно (В. Липатов «И это все о нем», Н. Долинина «Разные люди», х/ф «Сладкая женщина»). В художественных репрезентациях труда выявляются тревожные симптомы духовного состояния советского общества: ценность социалистического труда, особенно у молодежи, неуклонно снижается. Московский старшеклассник низко оценивает произведения современного советского искусства, потому что: «Теперь любовь только пополам с лесоповалом, выполнением норм, общественной работой» (Г. Щербакова «Вам и не снилось»).

Через художественные образы субъектов хозяйственной культуры выявляются гендерные особенности труда в советской культуре. В искусстве «оттепели» ударный, творческий общественно-полезный труд мужчин – важный фактор успеха у женщин: «Говорят, старшие машинисты на шагающем больше тысячи зашибают? А вы, извините, еще не женаты? Чепе, Лариска, богатый жених прибыл! Разрешите вам понравиться» (А. Арбузов «Иркутская история»). Что касается труда женщин в общественном хозяйстве, здесь все сложнее. Идеологический дискурс о женском труде: женщине в СССР предоставляются равные права с мужчиной во всех областях жизни, равное с мужчиной право на труд и его оплату. Домашний труд – серьезное препятствие в процессе социального освобождения женщины. Повседневный дискурс: подавляющее число советских женщин трудится в народном хозяйстве, но их ударный и творческий труд не является фактором успеха у мужчин. В искусстве 1960-х нет женских образов, подобных образам ударниц и Героев Труда в искусстве 1930-х, чей труд становился фактором личного счастья (х/ф «Богатая невеста», «Трактористы», «Светлый путь). Домашний труд остается обязанностью женщины и ценится ниже общественно-полезного труда. В то же время созданы образы домохозяек, замкнутых на домашнем труде, ограниченных «клуш» («Битва в пути», «Разные судьбы», «Петровка, 38»). Уход «честной труженицы» с общественного производства в домашнее хозяйство носит временный характер и оправдан исключительной причиной (Ю. Герман «Я отвечаю за все»). Если сельская женщина не работает в общественном хозяйстве, колхозники считают ее «аристократкой», хотя она – многодетная мать и домохозяйка, и никто никогда не видел ее сидящей без дела (В. Липатов «Деревенский детектив»). Искусством «оттепели» создан единственный образ многодетной матери-домохозяйки, заслуживающей уважения не меньшего, чем Герой Труда: В. Панова «Евдокия».

В искусстве «семидесятых» показано, что творческий общественно-полезный труд мужчин остается фактором успеха у женщин. В условиях развития общества потребления возрастает ценность денег, и успешным все больше считается труд, дающий хороший заработок и льготы. Конечно, в советском искусстве эта ценностная трансформация не акцентируется, но «проскальзывает». Колхозник с презрением высказывается о соседе: «Молодой мужик, здоровый – ходит через день в пекарню, слесарит там чего-то. И вся работа. Вот так работа, елкина мать! Сходит, семь болтов подвернет, а на другой день и вовсе не идет… Восемьдесят пять рублей. Хуже бабы худой. Доярки вон в три раза больше получают. А Генке – как с гуся вода: не совестно, ничего» (В. Шукшин «Наказ»). Сибирский нефтяник советует московскому студенту Валентину ехать к ним на буровую и заработать для своей любимой: «Не будешь пить-курить, за два года вот такие гроши привезешь! Квартиру построишь, ее оденешь-обуешь, чин чинарем! А поучишься заочно. А то и потом догонишь! Здесь не то! Там реальность, понял? Полста – на котел, проходить – в казенном проходишь, а две сотни в месяц как кинешь своей девочке – она от тебя и к академику не учапает, понял?» (А. Володин «Валентин и Валентина»).

Напротив, увлеченный и творческий труд женщин на благо общества мешает их личной жизни («Ольга Сергеевна», «Благие намерения», «Служебный роман», «Москва слезам не верит»). Похвалить подругу перед женихом и сообщить, что она «работник прекрасный» может только женщина, причем наивная (х/ф «Ирония судьбы, или с легким паром»). Мужчина, перечисляя достоинства своей избранницы, никогда не говорит о ее успехах в общественном производстве. «Хозяйственная», «хозяйка прекрасная» – вот главные качества невесты и жены (х/ф «Дневной поезд», «Экипаж»).

Художественные образы отражают разнообразие отношения общества к домашнему труду. Часть женщин по-прежнему ценит его низко. Ольга – молодая женщина, жена и мать двоих детей, талантливый и грамотный инженер-химик НИИ, вынуждена почти треть рабочего времени проводить с детьми на больничных, в связи с чем ее заработок составляет около 60 рублей в месяц (средняя зарплата в науке – 139 рублей). Муж, считая, что это нерентабельно, предлагает ей временно уйти с работы и готов подрабатывать, но она возражает: «Мы на это не согласные! Значит, всю эту скукотищу, – я тоже оглянула кухню, – на меня одну, а себе только интересное» (Н. Баранская «Неделя как неделя»). Выстраивается оппозиционный концепт: домашний труд – «скукотища», труд в НИИ – «интересное». В т/ф «Дни хирурга Мишкина» жена хирурга районной больницы переживает, что в райцентре нет работы по ее специальности искусствоведа. Роли жены, матери и домашней хозяйки ее не удовлетворяют. Она все-таки уезжает в Москву, семья разрушается. В то же время в части общества усиливается традиция. Одни женщины добросовестно трудятся на производстве, но мечтают быть домохозяйками: «Я бы например, если бы вышла замуж, то и стирала, и гладила, а на работу бы не ходила. Сидела бы дома, как курочка. Было бы только о ком заботиться». Другие из домохозяек идут на производство, чтобы отвлечь себя от проблем супружеских взаимоотношений (Н. Долинина «Разные люди»). Третьи трудятся в общественном производстве, потому что муж плохо обеспечивает семью, но без интереса, все помыслы сосредоточены на семье (Г. Щербакова «Вам и не снилось»). Искусство отобразило модернизацию традиционной женской роли хранительницы домашнего очага: в сельских семьях и у горожан первого поколения женщина выступает хранительницей домашней кассы. Муж отдает ей «получку» и находится в положении просителя. Жена прячет деньги и выдает их по своему усмотрению (В. Липатов «Деревенский детектив», х/ф «Мама вышла замуж», «Печки-лавочки», «Любовь и голуби»). В зеркале искусства отразилось появление в советском обществе праздного класса неработающих жен. Как правило, это жены «обывателей», теневиков: «И это все о нем», А. Адамов «Час ночи», «Черный маклер», Н. Леонов «Выстрел в спину».

Выводы. Изучение ценности труда в образах массового искусства 1960–1980-х, с применением системного подхода, сравнительного и семиотического анализа, показывает: искусство в целом репрезентировало ценность труда в двух дискурсах: идеологическом и повседневном. Несомненно, массовое искусство как часть официальной духовной культуры, образно-художественными методами выполняло свои основные функции – ценностно-ориентирующую и социализирующую. С помощью положительных и отрицательных, прямых и косвенных оценок героев и их поступков у читателя/зрителя пытались сформировать правильное отношение к одному из ключевых идеологических понятий – общественно-полезному социалистическому и коммунистическому труду. На полноту отражения в искусстве ценности труда повлияла духовная атмосфера времени «оттепели», требование «правды жизни» и личное его понимание художником.

Через художественные образы труда в искусстве получили отражение советская хозяйственная культура – как сложное сочетание доминирующей административно-командной, традиционной и нелегально работающей рыночной экономической систем. Через образы труда отобразилось советское общество, представляющее собой смешанный тип индустриального и доиндустриального, традиционного и инновационного, закрытого и открытого, массового, потребительского. Наконец, отразился субъект культуры – человек всех социально-профессиональных групп и разных аксиологических типов.

Художественные образы социалистического труда показывают, что на хозяйственную деятельность субъекта культуры влияли особенности внутренне противоречивого российско-советского менталитета. Менталитет позволяет субъекту культуры – человеку гибко приспособиться к инновациям, но сочетание открытости и недостаточности с психологической ригидностью приводит к тому, что новое усваивается в основном внешне, формально. Так произошло и ключевым понятием марксизма – «коммунистический труд». Большинством субъектов культуры оно было принято формально. Этим обусловлено стремление к формальным показателям успешности труда (валовые показатели плана). В том, что социалистический труд формально является главным критерием оценки человека, а фактически для общественного признания важнее духовные качества личности, сказывается и отношение к труду как способу самодисциплины, но не средству созидания. Эскапизм проявляется как пассивное сопротивление власти: за низкую зарплату – труд низкого качества или труд в теневом секторе экономики. Несмотря на возрастание ценности честности во время «оттепели», в обществе сохранилась недостаточная осознанность обязательной для каждого честности. Нечестность рядового исполнителя оправдывается нечестностью власти. Эмансипация широко вовлекла женщин в общественный труд, но успехи женщины в труде не становятся решающим и даже важным фактором успеха у мужчин. Домашний труд остается обязанностью женщины и занимает маргинальное положение в системе ценностных ориентаций советского общества.

Повседневное отношение человека и общества к ценности общественно-полезного труда, получившее отражение в массовом искусстве, показывает: советская культура со времени «оттепели» до начала 1980-х не монолитна, а противоречива в целом и в отдельных проявлениях. Вопреки утверждениям С. Шведова, «строители коммунизма», за редким исключением, не говорят о пользе труда, не призывают окружающих беззаветно трудиться и т.д. Результат труда, наоборот, важен: по крайней мере, это выполнение плана, а также здравый смысл, нахождение научной истины, общественное признание. Труд на общую пользу, «без рассуждений о пользе личной», на перспективу коммунизма, мотивированный патриотизмом, – удел «строителей коммунизма», которые от времени «оттепели» к началу 1980-х остаются в абсолютном меньшинстве. У основной массы советских людей повседневной мотивацией труда оказывается заработок, общественное признание, профессиональное самоутверждение, удовлетворение амбиций, ответственность перед конкретными людьми. Но если у «честного труженика» хозяйственная деятельность нацелена в равной мере на рост общественного и личного благосостояния, то у «обывателя», который к началу 1980-х составляет большую часть субъекта культуры, труд нацелен на личное благосостояние и богатство. Художественные репрезентации труда в динамике от времени «оттепели» к «семидесятым» показывают рассогласованность идеологического и повседневного дискурсов о ценности труда и других ценностях, мотивирующих хозяйственную деятельность субъекта культуры.