Консервативно-монархические настроения в российском обществе начала ХХ в.: методы формализованного анализа документальных комплексов архивного фонда Союза русского народа «Письма черносотенцев и других лиц»

Шимбирёва Ольга Александровна кандидат исторических наук ассистент, Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова (МГУ) 119991, Россия, г. Москва, ул. Ленинские Горы, 1 Shimbireva Olga PhD in History Assistant, Lomonosov Moscow State University 119991, Russia, g. Moscow, ul. Leninskie Gory, 1 kaptelina@mail.ru Другие публикации этого автора

Изучение общественных настроений, в том числе консервативно-монархических, в Российской империи в начале ХХ в. является актуальной задачей как с точки зрения современных тенденций развития исторической науки в связи с развитием социокультурного подхода, так и с точки зрения современной общественно-политической мысли в связи с тем, что юбилей революции 1917 г. вызывал повышенный интерес общественности к событиям российской истории начала ХХ в.

Изучение ментальности, общественных настроений невозможно без привлечения так называемых массовых исторических источников. Именно к такому виду источников относятся документальные комплексы «Письма черносотенцев и других лиц», хранящиеся в архивном фонде Союза русского народа (ГА РФ. Ф. 116). Описанию структуры фонда СРН и материалов делопроизводственной переписки, в том числе документальных комплексов «Письма черносотенцев и других лиц», посвящен ряд статей ^{[16, 17]}. Однако «Письма черносотенцев и других лиц» являются массовым, неструктурированным источником, богатство содержания которого заставляет искать новые методы и подходы. Наиболее эффективным способом анализа консервативно-монархических настроений, отраженных в данных архивных комплексах писем, является метод контент-анализа, чему и посвящена представленная статья.

Опыт применения контент-анализа в исторических исследованиях, накопленный в отечественной историографии ^{[15, 20]}, определяет ряд важных требований, предъявляемых к источнику. Для того чтобы применение контент-анализа было успешным, при выборе источника нужно определить, в какой мере его содержание соответствует требованиям и условиям его применения. В случае с «Письмами черносотенцев и других лиц» мы имеем дело с неформализованным текстом посланий, которые имеют массовый характер и в которых повторяются темы, значимые для исследования, отражающие существенные стороны изучаемого явления – общественных настроений в Российской империи начала ХХ в. Чтобы измерение было адекватным, данные должны быть однородными. Это требование также выполняется. В комплексах переписки содержатся послания, авторы которых активно транслировали через повторяющиеся однотипные высказывания свои социально-политические воззрения. Однако в исследуемых документах обращает внимание тот факт, что есть корреспонденты, которые, рассказывая в письмах о своих жизненных сложностях, неявно обозначали свои настроения и политические представления в оценках и суждениях. Другими словами, взгляды и настроения авторов писем в тексте бытуют как несистематизированный текстовой массив. Именно отмеченные особенности текстов писем требуют применения контент-анализа, с помощью которого возможно выявить все оценки и суждения авторов, раскрывающие их настроения.

На первом этапе формально-количественного анализа были выделены смысловые единицы, так называемые, первичные понятия. Это и есть «единица информации» – семантический блок, содержание которого отвечает на вопрос: «О чем говориться?». Применительно к «Письмам черносотенцев и других лиц» смысловые единицы содержат оценки, высказывания, утверждения, относящиеся к общественным настроениям авторов по социально-политическим вопросам. В рамках одного послания мог содержаться целый ряд смысловых единиц, отражающих воззрения и оценки корреспондентов по отдельным аспектам жизни российского общества. Каждое высказывание учитывалось отдельно. В итоге было выделено восемьдесят восемь смысловых единиц, отражающих те или иные настроения корреспондентов.

На следующем этапе формально-количественного анализа «Писем черносотенцев и других лиц» была подсчитана частота встречаемости каждой из смысловых единиц. Подсчет частот встречаемости выявил, что показатели частот колеблются от 1 до 87. К наиболее часто встречаемым относятся высказывания, транслирующие монархические и националистические взгляды авторов. Так, например, «Выражение верноподданнических чувств» (частота встречаемости 87); «Жалобы на революционную пропаганду “против царя и правительственной власти”» (частота встречаемости 44); «Выражение чувств уважения и поддержки А.И. Дубровину» (частота встречаемости 44); «Выражение приверженности православию» (частота встречаемости 24); «Жалобы на материальное притеснение и разорение от евреев и поляков» (частота встречаемости 17) и другие.

Как уже видно даже из краткого перечисления смысловых единиц, они многообразны по форме, что потребовало объединить их в более крупные единицы измерения – смысловые категории, которые были сформированы в процессе агрегирования смысловых единиц, схожих по своему содержанию. Так, например, смысловые единицы «Выражение почтения своему Царю и родине», «Высказывания против ограничения самодержавной власти» и «Утверждение о божественности самодержавной власти» были объединены в единую категорию – «Выражение поддержки самодержавию». С целью реконструкции преобладающего типа общественных настроений среди корреспондентов были выделены те категории, частота встречаемости которых выше тридцати, как наиболее представительные и соответственно актуальные для авторов посланий.

Таким образом, было выделено шесть смысловых категорий, которые наиболее часто встречались в текстах «Писем черносотенцев и других лиц»: «Выражение поддержки самодержавию» (частота встречаемости 120), «Националистические высказывания» (частота встречаемости 128), «Выражение чувств уважения и поддержки А.И. Дубровину и СРН» (частота встречаемости 55), «Антиреволюционные высказывания» (частота встречаемости 47), «Поддержка и защита православной веры» (частота встречаемости 45), «Критика существующих институтов управления страной» (частота встречаемости 30).

Союз русского народа и проводник его идеологии в народ – газета «Русское знамя» – видели свои цели следующим образом: «СРН, служа для всех и во всем примером законности и порядка, исповедует, что Царская Воля может осуществляться только: 1) при полном проявлении силы Царского Самодержавия, неразрывно связанного с Российской Православной Церковью, канонически устроенною, 2) при господстве русской народности не только во внутренних губерниях, но и на окраинах, 3) при существовании Государственной думы, составленной исключительно из Русских людей, как главной помощницы Самодержцу в его трудах по государственному строительству, 4) при полном соблюдении основных положений СРН относительно евреев и 5) при удалении с государственной службы чиновников, принадлежащих к противникам Царской Самодержавной Власти» ^{[6, 1908. 3 января. № 2]}. Насколько корреспонденты разделяли эти представления возможно проследить при анализе структуры и смысловой наполняемости наиболее представительных смысловых категорий.

При рассмотрении смысловых категорий представляется целесообразным выделить группу категорий, составляющих совместно единый смысловой блок. Эту группу составляют такие смысловые категории, как «Выражение поддержки самодержавию», «Антиреволюционные высказывания» и «Выражение чувств уважения и поддержки А.И. Дубровину и СРН», отражающие монархические настроения авторов писем. Связано это с тем, что корреспонденты, выступая против революционного движения в стране, в первую очередь защищали самодержавную форму правления. Выражая уважение и поддержку СРН и его лидерам, авторы в большинстве своем указывали, что делают это, так как именно эта организация, по их мнению, является надежной защитой и опорой монархии в Российской империи. Совместно эти категории представляют собой наиболее представительный блок, отражающий преобладающий тип настроений среди корреспондентов.

Значимость категории «Выражения в поддержку самодержавию»предопределяется тем, какое значение самодержавной форме правления отводили правые монархисты в своей идеологии. «Самодержавие Русское создано народным разумом, благословлено церковью и оправдано историей» ^[13], – провозглашал устав СРН, признавая тем самым самодержавие как исторически сложившийся обязательный атрибут политического строя Российской империи.

Выражение верноподданнических чувств являлось основной целью составления целого ряда посланий из числа «Писем черносотенцев и других лиц», однако даже в письмах-ходатайствах по тем или иным вопросам авторы в том числе транслировали свое доверие и уважение к императору.

Корреспонденты не только выражали верноподданнические чувства, но и активно демонстрировали свою приверженность самодержавной форме правления и активно выступали против каких-либо попыток ограничения самодержавия. Даже Манифест 17 октября 1905 г. не смог поколебать их веру в необходимость ничем не ограниченного самодержавия, что нашло свое отражение в тексах писем: «Просим тебя, Великий Государь, принять от нас сию простую грамоту и благодарность Вам от нас, простого народа. <…> До нас доходят нехорошие слухи о том, что есть люди, которые хотят уговорить тебя, чтобы ты, Государь, отрекся от власти самодержавной. Злые эти слухи снесут в страну твою великое горе. Просим вас, Императорское Величество, не отступится от нас простого народа и всегда быть покровителем и заступником нашим и избавителем от злых людей, не преклоняющихся твоей самодержавной власти. Мы всегда готовы повиноваться твоему зову и собраться как воины собираются под знамя Великого Вождя, и мы всегда готовы быть у ног твоих, Государь. Государь, ты помазанник Божий, не отступись от нас серого народа» ^{[2, л. 133]}, – писали крестьяне Ярославской губернии. Как видно из данной цитаты, высказывания против ограничения самодержавной власти царя зачастую переплетались с представлениями корреспондентов о божественной природе происхождения самодержавия.

Таким образом, можно прийти к выводу о том, что даже в начале ХХ в. представления об императоре как богоизбранном человеке, наделенным властью свыше, было актуально для части российского общества. Любое посягательство на власть царя рассматривалось корреспондентами как неправильное и греховное. Многие корреспонденты обращались к императору как к «Царю-Батюшке», «нашему Самодержавному Отцу», демонстрируя таким образом патриархальное восприятие царя, формировавшиеся веками в русском народном самосознании. Более того, ряд авторов был готов лично подняться на защиту самодержавного строя в России «для упрочнения спокойствия в дорогом отечестве» ^{[1, л. 17]}.

Категория «Выражение чувств уважения и поддержки А.И. Дубровину и СРН» дополняет такую представительную категорию, как «Выражение поддержки самодержавию». Сам факт, что данная смысловая категория относится к значимым, демонстрирует крайне уважительное и доверительное отношение корреспондентов к союзу и его руководителям. Авторы изначально обращались в те партийные органы, которые были им близки по воззрениям.

Также дополняет смысловой блок монархические настроения, но с другим содержательным наполнением, категория «Антиреволюционные высказывания». Для целого ряда посланий, в особенности направленных в адрес редакции газеты «Русское знамя», выражение антиреволюционных настроений было основным мотивом составления. Так, в письме на имя А.И. Дубровина, поступившем из Нижегородской губернии в 1908 г., говорится: «Меня угнетает тяжелая мысль, что знает обо всем том страшном недуге Отечества Своего (о врагах в правительстве. – О.Ш.) Наш Батюшка Самодержец Царь. Неужели ему все это неизвестно? Не допускаю мысли, чтобы Министры или другие лица не докладывали подробно все, что совершается у нас в России. Забрали все в свои руки кучка революционеров кадетов. Да поможет Господь Бог Нашему Дорогому Страдальцу Николаю Александровичу. Если все, что делается в России неизвестно Нашему Батюшке Царю, тогда трудно бороться. Вам и “Русскому знамени” только одна надежда на Бога» ^{[4, л. 18]}. Зачастую авторы относили к революционерам не только представителей крайне левых партий, таких как социал-демократы и социал-революционеры, но и кадетов или представителей либеральных партий в целом, что видно из выше приведенной цитаты.

Ряд корреспондентов не просто высказывались против революции, а подчеркивали в своих посланиях тот факт, что сами принимали активное участие в борьбе с революционными беспорядками: «был грозою для местных революционеров» ^{[1, л. 163]}; «вел смелую борьбу в революционные годы» ^{[2, л. 11]}.

Часть посланий, содержащих антиреволюционные высказывания, содержат националистические настроения, а также выражение недоверия властям, которые по мнению корреспондентов, попустительствовали «разгулу революции» на местах.

Другой представительной категорией является «Националистические высказывания», которая по итогам подсчета частот встречаемости даже превысила такую значимую категорию, как «Выражение поддержки самодержавию».

Идеология правых в отношении представителей национальных меньшинств в Российской империи была весьма сложной и состояла из целого ряда положений. В первую очередь все правомонархические партии и организации выступали за единую и неделимую Россию. Движение на национальных окраинах за право на автономию рассматривались правомонархистами крайне отрицательно и, более того, как подрыв основ российской государственности.

Во-вторых, СРН и другие правые партии и организации выступали с лозунгом «Россия для русских». В идеологии правомонархического движения наблюдалось тесное переплетение таких понятий, как «истинно русский человек» и устои самодержавной власти, которая являлась, по их мнению, отражением русской традиции. Национальный вопрос хоть и занимал видное место в идеологии крайне правых, однако все же носил соподчиненный характер, так как защита «русской народности» для СРН являлась одновременно и защитой самодержавной власти монарха в Российской империи: «Мы, русские люди (курсив мой. – О.Ш.), не можем отказаться от завещанного нам историей самодержавия наших царей», – писал один из видных деятелей и идеологов СРН Иоанн Восторгов в своих сочинениях ^{[11, с. 22]}. Однако монархисты прекрасно понимали, что Российская империя является многонациональным государством, поэтому их отстаивание преимуществ русского населения касалось «коренных русских областей», о чем четко было сказано в «Основоположениях» союза.

В-третьих, заметную роль в идеологии правых играл антисемитизм. Еврейский вопрос рассматривался отдельно от других национальных проблем и был своеобразным краеугольным камнем программных положений СРН. Наименьшее количество прав, согласно «Основоположениям», могли получить евреи: союз настаивал на сохранении черты оседлости, невозможности обучения евреев в учебных заведениях, а также предлагал всячески способствовать их выезду за границы Российской империи ^{[10, с. 444]}. Обострению еврейского вопроса способствовала экономическая конкуренция, которая имела место быть в рамках черты оседлости: «русские ремесленники лишены заработка, так как евреи отдают заказы своим ремесленникам, русские же безразлично отдают и своим, и евреям» ^{[8, с. 330]}, – писал Н.Е. Марков, лидер СРН. Подобные настроения, основанные на экономической почве, нашли свое отражение и в комплексах переписки «Письма черносотенцев и других лиц».

Категория «Националистические высказывания» имеет весьма сложную структуру, включающую в себя антисемитские настроения, антипольские и антигерманские, а также высказывания корреспондентов против действия местных властей, которые, по мнению авторов, виноваты в засилии «инородцев» или же сами являются «нерусскими».

Наиболее представительными среди националистических высказываний являются антисемитские. Для целого ряда писем выражение антисемитских настроений являлось основной целью составления. Наибольшее количество подобных посланий отложилось в архиве редакции газеты «Русское знамя»: «Темная сила подкрадывается к народу русскому, она подобна лаве все заполняет и поглощает, сила эта – еврейство. Взгляните вокруг – разве богатства народные и достояния не в руках евреев? Нервы страны: печать, кредиты, медицина, частные железные дороги, нефтяной промысел, банки, торговля – все в руках хищного иудейского племени! Но мало кто обращает внимание на истинно грозную опасность от еврейства, один СРН выступает с громовым обличением. В этом, нельзя отрицать, главная его заслуга перед всем человечеством» ^{[5, л. 9]}, – сообщалось из Любавы в 1907 г.

Сконцентрированность корреспонденции, содержащей антисемитские настроения, в рамках архива редакции газеты «Русское знамя» вполне понятна. Во-первых, авторы посланий зачастую писали в редакцию не с целью получения помощи по конкретному вопросу, а для того, чтобы выразить свое отношение по национальному вопросу, причем зачастую весьма патетично и агрессивно. Во-вторых, со страниц самой газеты регулярно звучали националистические высказывания. Проблема «инородческого» (еврейского, польского, финского и т.п.) засилья была одной из центральных на страницах «Русского знамени», что, видимо, должно было служить «поднятию патриотического чувства в народе и освещению совершающихся в России событий с национально-русской точки зрения» ^{[6, 1907. 15 августа. № 179]}.

Гораздо реже встречаются антипольские и антигерманские настроения. Антипольские настроения в большинстве своем наблюдаются в письмах, поступивших из западных губерний Российской империи, где доля польского населения была выше, чем по всей остальной стране. И хотя «польский вопрос» достаточно остро воспринимался лидерами правомонархистов, по мнению которых, «идея польской государственности и ненависть ко всему русскому за последнее время среди поляков нисколько не ослабели» ^{[9, с. 51]}, послания с антипольскими высказываниями составляют всего 3,3% от общего числа корреспонденции. Как правило, авторы жаловались на экономические притеснения со стороны «польских помещиков» и «начальников», гораздо реже высказывали подозрения в революционной деятельности со стороны поляков.

Антигерманские настроения становятся особо выражены в корреспонденции после начала Первой мировой войны, когда образ Германии становится образом врага: «Не допустить позора и не дать распять Россию и ругать веру православную. Срам сказать, что наша родина в руках немцев. Немцы отняли от нас Царя, точно кольцом железным обвели дворец. Была бы Россия под сильной православной рукой. <…> Окончательно разрушить Россию и сдать Германии – немецкая и еврейская тактика» ^{[5, л. 132]}.

Еще одной значимой категорией является «Поддержка и защита православной веры». Ее популярность среди корреспондентов весьма понятна. Исходя из программных положений Союза русского народа, православие является одним из тех базисов, на котором должно держаться русское государство. Идеологи правомонархического движения начала ХХ в., ратуя за «Россию для русских», определяли национальную принадлежность и политическую благонадежность в первую очередь через принадлежность к православной конфессии ^{[14, 18]}. Для правых консерваторов русским считался человек не сколько русский по крови, сколько русский «по вере» (православный) и «по взглядам» (монархист) ^{[21, с. 38]}.

В рамках «Писем черносотенцев и других лиц» корреспонденты зачастую выступали в защиту православной веры именно от «нерусского» населения, связывая «православный» и «русский» в единый смысловой блок. Ряд авторов жаловались на то, что их «отовсюду окружают сектанты и баптисты», и выступали с просьбой «устройства школы и святого Храма в селении» ^{[2, л. 107]}. Подобные просьбы не удивительны, несмотря на то, что СРН не был духовной организацией. Обращениям в союз за помощью в открытии храмов способствовала программа самой партии, в которой говорилось, что церковь играет особую роль в стране, особенно на окраинах империи, дабы «истинные сыны России не чувствовали себя одинокими и беззащитными, зависящими единственно лишь от случая или произвола врагов отечества» ^{[8, с. 191]}.

Некоторые корреспонденты просили не об открытии новых церквей, а об оказании поддержки уже действующим. Например, в 1910 г. поступило прошение на имя А.И. Дубровина о передаче ходатайства на имя императора о назначении субсидий молитвенному дому, так как «из-за недостатка денег придется запереть молитвенный дом, лишив возможности двухтысячный город удовлетворять свои религиозные нужды и возносить свои молитвы за Государя» ^{[1, л. 107]}. Как видно из выше приведенной цитаты, зачастую авторы связывали защиту православной веры со своим желанием молиться за императора, передать на его имя те или иные религиозные артефакты.

Стоит отменить, что среди корреспонденции встречаются послания, содержащие критику церкви и священнослужителей. Эта категория слабо представлена, однако само ее присутствие говорит о том, что определенное недовольство существующей церковью присутствовало в российском обществе в тот период даже среди монархически настроенного населения. Так, на имя А.И. Дубровина в 1912 г. поступило послание от крестьянина из Подольской губернии о том, что, когда его дочь явилась на исповедь в значке СРН, «священник начал ее оскорблять, сорвал с нее знак, отказал в исповеди». Крестьянин написал жалобу на священника и просил о помощи в назначении гражданской комиссии за «выше упомянутый поступок священника и принять резолюцию по сему делу» ^{[1, л. 170]}. Служащий из Волынской губернии в 1907 г. жаловался на имя А.И. Дубровина, что «все святое оплевывается, уничтожается и не только безбожниками, но и духовенством» ^{[4, л. 4]}. Как видно из выше приведенных цитат, корреспонденты критиковали не церковь как институт и не православную веру, а отдельных представителей духовенства. Таким образом, эти авторы, сохраняя веру и чувство уважения к церкви в целом, стремились найти в лице СРН управу на недостойных, с их точки зрения, священнослужителей.

Особое место занимает категория «Критика существующих институтов управления страной», включающей в свою структуру следующие смысловые единицы: «Недовольство действиями местных властей», «Недовольство действиями Государственной думы», «Выражение недоверия императору».

Однако анализ смыслового наполнения данной категории показывает, что эти высказывания относились не к оппозиционным по отношению к власти и сложившимся общественно-политическим порядкам. Корреспонденты, критикуя существующие институты управления страной, или выражали недовольство конкретными персоналиями, или же высказывались против новых либеральных институтов власти, как то Государственная дума, что в целом перекликалось с программными положениями СРН в этом вопросе. Союз признавал необходимость реформирования существующего политического строя России, которое должно было проходить постепенно и не путем ограничения самодержавия «в виде каких бы то ни было конституций или парламентских и учредительных собраний, а лишь путем восстановления исконной русской православной земско-государственной соборности в виде Земского собора или Государственной думы из православных излюбленных коренных русских людей, выбранных всенародно посословно» ^{[10, с. 442]}.

Высказывания недовольства действиями местных властей встречаются в 4,78% посланий, отложившихся в документальных комплексах «Письма черносотенцев и других лиц». Большинство писем, в которых присутствуют подобные настроения, направлены в редакцию газеты «Русское знамя», что представляется вполне логичным при учете того факта, что редакция своей главной задачей видела следующее: «Будучи верным истолкователем великих начал, исповедуемых Союзом русского народа, “Русское знамя” ставит своей ближайшей задачей правдивое и беспристрастное изложение и освещение текущих событий, строго обоснованное разоблачение злоупотреблений, беззаконий и произвола чиновников и общественных деятелей и выяснение истинных нужд Государства и Русского Народа, права которого умышленно попираются в угоду инородцам» ^{[6, 1908. 3 января. № 2]}.

Корреспонденты писали в газету с целью проинформировать редакцию и в ряде случаев с целью донести свою точку зрения о происходящем в регионе их проживания до широкой общественности. Подобным образом авторы надеялись найти управу на местные власти, решить свои насущные проблемы.

Послания, содержащие критику местных властей, делятся на два типа. К первому типу относятся письма, в которых корреспонденты жаловались на реальные проблемы в регионе их проживания. Например, крестьянин из Саратовкой губернии сообщал о вымогательстве взяток со стороны местных властей ^{[3, л. 16]}. Таким образом, корреспонденты надеялись найти «отеческую защиту» со стороны СРН и его руководителей в решении жизненно важных для них вопросов и рассматривали СРН как орган способный «найти управу» на местные «распоясавшиеся» власти.

В рамках второго типа посланий корреспонденты не сколько жаловались на реальные проблемы, сколько сообщали о недостойном, с их точки зрения, поведении представителей местных властей. Авторы указывали в своих письмах на то, что представители властей недостаточно преданы идеям монархизма и православия, подвержены влиянию революционных идей, препятствуют росту и развитию отделов СРН в регионе их проживания, плохо следят за порядком. Так, из Санкт-Петербургской губернии поступило письмо, в котором говорилось: «На станции Розлив около Тарховки по Приморской железной дороге есть дом № 7-й. Владелец германский подданный, выслан, но тихонько вернулся и скрывается там. На доме надпись “Садоводство”, но никакого садоводства не существует. Постройка бетонная двухэтажная, над ней поднимается русский флаг. Там есть электрическая машинка. Когда об этом сообщили местной полиции, то она отговорилась незнанием» ^{[3, л. 42]}. В связи с этим автор настоятельно просил обратить на этот факт внимание со стороны редакции газеты «Русское знамя», подозревая «германского подданного» в революционной деятельности. Соответственно, анализируя данное послание, можно прийти к выводу, что корреспонденты в СРН и его руководителях видели истинных защитников самодержавия, способных «навести порядок на местах» и разобраться с представителями власти, потворствующими, по мнению корреспондентов, «разгулу революции».

Посланий, в которых в той или иной степени выражается недовольство императором, всего три среди «Писем черносотенцев и других лиц», поэтому говорить о представительности такой точки зрения нецелесообразно, хотя и кажется весьма интересным тот факт, что ряд авторов рассматривал СРН и газету «Русское знамя» как больших монархистов и сторонников самодержавия и православия, чем правящую династию. Послания носят весьма патетичный и эмоциональный характер, в них корреспонденты критиковали не сколько самого императора, сколько то, что монарх недостаточно следит за властями. Так, например, писал крестьянин из Киевской губернии: «Губернаторы ставленники Государя Императора, но как видно они без всякой боязни не исполняют Его Величества Приказаний. А он считается в народе Земной Бог, но почему он так милостив к не исполняющим его повелений. А нам самим приходится надеяться на самих себя, но не на нашего многоуважаемого Государя, он как видно уже в плену у нашей матушки Заграничной Царицы. А то, как я буду верить в эту вашу власть, когда нас эта власть душит на каждом шагу. Дубровин ударит в набат через газету. Хотелось бы Вам, моим Единомышленникам, выразить этим письмом в редакцию, что нашему обожаемому Царю надо дела показывать своему народу, а не слова, тогда только сможет народ убедиться в правдивости и честности. А то только слова и благодарности, а дела нет. Государственная Дума самовольничает. Губернаторы самовольничают. А министры всяким инородцами потворствуют. А наш обожаемый Царь смотрит через пальцы» ^{[5, л. 144]}. Анализируя данное послание, можно прийти к выводу, что автор в лице А.И. Дубровина надеется найти последнюю защиту и опору, потеряв веру в представителей законной власти на местах, которые «с позволения» императора «самовольничают». Данное послание проникнуто патерналистическими чувствами по отношению к монарху. Более того, автор явно демонстрирует так называемый наивный монархизм: добрый царь-батюшка окружен нерусскими и недобросовестными министрами, которые вводят его в заблуждение.

Таким образом, авторы подобных писем не просто выражали недовольство императором и его решениями во внутренней и внешней политике, а связывали непосредственно личность действующего монарха с распространением революционных идей в стране и засильем иностранцев во власти. Можно прийти к выводу о том, что корреспонденты по своим политическим взглядам были близки к монархистам, так как выступали за сохранение самодержавия, выражали антиреволюционные и националистические настроения, однако доверия к правящему императору они не испытывали. Подобные настроения бытовали и среди лидеров правомонархического движения, хотя и не выносились за пределы личных суждений, сохранившихся на страницах дневников: «Мне все ясно, – писал Б.В. Никольский, член и активист СРН, после аудиенции у Николая II в апреле 1905 г. – Несчастный вырождающийся царь с его ничтожным и мелким характером, совершенно глупый и безвольный, не ведая, что творит, губит Россию» ^{[19, с. 23]}.

Посланий, в которых авторы высказывались критически по отношению к Государственной думе, немного в изучаемых комплексах переписки (2,39%). Ряд корреспондентов видели в Думе прямую угрозу самодержавной власти монарха. Часть авторов была готова публично выступить с критикой деятельности Государственной думы со страниц газеты «Русское знамя»: «Вы увидите, – писал автор из Санкт-Петербурга на имя Е.А. Полубояриновой, – как я развенчаю все ошибки Государственной думы и правящей бюрократии и как я буду наносить их невежеству в этом важнейшем вопросе один за другим чувствительные удары» ^{[4, л. 146]}.

Фактически во всех письмах, авторы которых выражали недовольство деятельностью Государственной думы, содержаться антиреволюционные высказывания. Корреспонденты напрямую связывали деятельность Думы с ростом революционного движения в стране, заявляли, что в Думе действуют «левые» партии, расшатывающие существующие устои государственного устройства Российской империи.

Таким образом, в своих письмах авторы обвиняли Думу и ее депутатов в «незаконных постановлениях» и разжигании революции. «Действия левых партий» в Государственной думе резко осуждались корреспондентами. Подобное отношение корреспондентов к Государственной думе находило отклик и поддержку и в самом «Русском знамени». Со станиц газеты утверждалось, члены Думы являются «представителями народного невежества с бомбами в кармане» ^{[6, 1908. 5 июля. № 151]}.

При этом среди «Писем черносотенцев и других лиц» отложились послания, в которых авторы наоборот обращались в Государственную дума за помощью и защитой. Корреспонденты, как правило, указывали, что обращаются именно к «правым» депутатам. Так, из Киевской губернии в 1907 г. на имя В.М. Пуришкевича поступило послание с просьбой к «правым членам Государственной думы обратить внимание на то вопиющие издевательство» со стороны сахарозаводчиков «над самыми насущными проблемами русского народа» ^{[5, л. 11]}.

Дополнить характеристику значимых смысловых категорий представляется целесообразным, выявив совместную встречаемость наиболее представительных из них.

Наибольшая парная встречаемость характерна для таких категория, как «Выражение поддержки самодержавию» и «Националистические высказывания» (частота совместной встречаемости 41). Это представляется неудивительным при том, что многие корреспонденты просили у императора защиты в связи с «засилием инородцев», а также рассматривали в своих посланиях «разгул революции», посягающей на устои самодержавной власти монарха, через националистическую призму ^{[1, л. 125, 155]}. Это подтверждает мнение, сложившиеся в историографии, что национализм правых был отчасти ответом на активизацию национально-освободительного движения на окраинах империи и рост массовых выступлений инородцев в годы первой российской революции ^{[18, с. 132]}. Именно со стоны «инородцев» корреспонденты видели угрозу не только лично своим интересам, но и порядкам, сложившимся в российском обществе к началу ХХ в.

На втором месте по совместной встречаемости находятся категории «Выражение поддержки самодержавию» и «Поддержка и защита православной веры» (частота совместной встречаемости 35). Надо отметить, что высказывания в поддержку православной церкви содержатся в большинстве посланий, основной целью составления которых было выражение верноподданнических чувств. Авторы активно используют такие выражения, как «Батюшка Царь и Святая Русь», «молитвы за Государя», «за Веру, Царя и Отечество», «служу правдой Церкви, Царю и Отечеству», «святая и могучая Русь, Бог и Царь», «Батюшка Царь и Матушка Русь Православная» и другие.

Таким образом, поддержка самодержавной формы правления зачастую переплеталось у корреспондентов с приверженностью православию, что лишний раз подтверждает то, что многие авторы разделяли триаду «Самодержавие. Православие. Народность», столь актуальную для правомонархического движения в Российской империи начала ХХ в.

Совместная встречаемость категорий «Националистические высказывания» и «Антиреволюционные высказывания» также весьма представительна (частота совместной встречаемости 25). Заявления о том, что евреи составляют основу революционного движения в стране, характерны не только для корреспондентов, но и для представителей властей Российской империи начала ХХ в. Так, С.Ю. Витте высказался о том, что «ни одна национальность не дала России такого количества революционеров, как еврейская» ^{[7, л. 213]}.

Многие корреспонденты в своих посланиях винят именно «инородцев» в бедственном положении русского народа и подрыве православия. Совместная встречаемость категорий «Националистические высказывания» и «Поддержка и защита православной веры» чуть ниже, чем у других представительных категорий, однако тоже высока (частота совместной встречаемости 24). Например, как писал автор из города Ревеля: «Терпеливый и выносливый русский народ, несмотря на многочисленные в течение более десяти веков периодические несчастья и гнет от разных войн, врагов и других причин, сохранил до настоящего времени, при христианском незлобии, Православную Веру, преданность и любовь своим Царям. <...> Миллионеров из коренных русских теперь не много. Хищнические захваты во всем лучшего инородцами-иноверцами, иностранцами <...> Господа члены Государственной думы от вас зависит устранение законным порядком ненормальных явлений. Унижена господствующая Православная вера» ^{[5, л. 99]}.

Кроме того, именно через конфессию, принадлежность к православию, корреспонденты вслед за лидерами правого движения, определяли национальную принадлежность. Так, в 1915 г. писали в Главный совет из Лифляндской губернии: «В сентябре я подал прошение Его Императорскому Величеству с Всеподданнейшей просьбой об увольнении в отставку немцев-лютеран с высших военных и гражданских должностей, ибо эти людишки губят нашу Святую матушку Русь Православную. При них невозможна борьба с внутренним прусским засильем, при существовании которого мы не победим немцев в войне. Прошу Главный совет СРН, как верных сынов России, поддержать мое ходатайство» ^{[2, л. 74]}. Показательно, что корреспондент обозначил «внутренних врагов» не только как «немцев», но и «лютеран», то есть не православных.

Таким образом, агрегировав все высказывания корреспондентов по вопросам политической и социально-экономической ситуации в стране в смысловые категории, проведя частотный подсчет их встречаемости, удалось выявить те положения, которые авторы наиболее активно транслировали через свои послания. Это в первую очередь такие категории, как «Поддержка самодержавия», националистические высказывания, антиреволюционные настроения, а также «Поддержка и защита православной веры», выражение поддержки СРН и лично А.И. Дубровину. Что характерно, категории в поддержку самодержавия и православной веры, националистические и антиреволюционные высказывания встречаются совместно в большинстве посланий, что позволяет говорить о существовании устойчивых ментальных установок у подавляющего числа корреспондентов. Эти настроения возможно охарактеризовать как консервативно-монархические, так как авторы со страниц своих посланий демонстрировали явную приверженность идеологеме «Самодержавие. Православие. Народность», которая и легла в основу идеологии СРН и правомонархического движения в Российской империи в целом.