Самозащита и самоохрана гражданских прав и законных (охраняемых законом) интересов: разграничение охранительных институтов отечественного права

В отдельно взятом государстве возможность защиты прав от нарушений направлена на формирование и сохранение нормального гражданского оборота, придание ему правового и наиболее справедливого характера. Российская Федерация не стала исключением и также, предоставляя определенный набор гражданских прав и законных интересов ^{[21, с. 264]}, имеет механизмы их юридической защиты.

Право – это мера свободы, которая должна иметь необходимую степень охраны со стороны государства в целях недопущения ее нарушения или оспаривания; в случае, когда мера свободы в установленных Законом пределах признана государством, насильственное вторжение в нее должно быть отражено – без этого пользование свободой будет призрачным и невозможным.

«Законный интерес — это отраженное в объективном праве либо вытекающее из его общего смысла и в определенной степени гарантированное государством простое юридическое дозволение, обеспечивающее стремление субъекта пользоваться конкретным социальным благом» ^[17]. Так, исходя из того, что субъективное право может возникнуть из соответствующего интереса, в целях удовлетворения которого, управомоченному лицу предоставляется указанное субъективное право, данное право и охраняемый законом интерес представляются очень схожими и не всегда разграничиваемыми понятиями.

Способ защиты нарушенного права должен вести к восстановлению нарушенного материального права или к реальной защите законного интереса ^[5].

Вместе с тем, защищая субъективное право, автоматически происходит осуществление и законного интереса, положенного в основу данного права, однако в ряде случаев, защита охраняемого законом интереса опосредована защитой субъективного права. Примером такого законного интереса может служить преимущественное право приобретения части общей собственности. Так, в соответствии со ст. 255 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ) ^[2] при продаже доли в праве общей собственности постороннему лицу остальные участники долевой собственности имеют преимущественное право покупки продаваемой доли по цене, за которую она продается, и на прочих равных условиях.

По мнению некоторых ученых, сущность субъективного права заключается в юридически гарантированной и обеспеченной обязанностями других лиц возможности, законный же интерес – усеченное субъективное право без противостоящей конкретной юридической обязанности ^{[19, с. 96] [23, с. 32]}. С данным утверждением невозможно согласиться, так как охраняемый законом интерес предполагает долженствование обязанного лица по отношению к управомоченному (например: преимущественное право покупки доли или части доли участника в ООО, предусмотренное ст. 21 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью» ^[8]).

Таким образом, законный (охраняемый законом) интерес также представляет собой предмет правовой защиты, существующий наравне с субъективным правом.

О. А. Кузнецовой в одной из статей была указана общая цель защиты, а именно: пресечение действий, нарушающих права (прекращение нарушения) ^{[18, с. 67]}. Это определение полностью соответствует букве Закона, согласно которой защита субъективных гражданских прав – совершение действий по пресечению их нарушений, однако трактовка ныне действующим законодательством понятия «защита», на наш взгляд, не охватывает всей сущности защиты прав, которой она должна отвечать, и, при этом, законодатель как минимум не уделил должного внимания другой цели защиты субъективных гражданских прав – цели устранения последствий таких нарушений или оспариваний, а также не указал на юридически важную возможность правовой защиты отдельно взятых интересов.

Таким образом, следуя данному подходу и сложившейся практике, защита субъективных гражданских прав предполагает два основных механизма защиты субъективных гражданских прав:

1) механизм прекращения посягательств на субъективное гражданское право;

2) механизм «смягчения» последствий таких нарушений или оспариваний.

Данное разграничение свидетельствует о том, что механизмы защиты субъективных гражданских прав различны, при этом, некоторые из них четко следуют данному выше разграничению и направлены или на прекращение посягательств на субъективное гражданское право, или на нивелирование последствий нарушений или оспариваний субъективного гражданского права, некоторые же из них комплексны и направлены на достижение обеих целей защиты одновременно.

В связи с отсутствием разработанной и однонаправленной теории самозащиты гражданских прав, нередки случаи, когда происходит свободное толкование тех или иных положений норм права, а также различные недочеты и даже ошибки, приводящие к значительному снижению эффективности применения самостоятельной защиты гражданских прав, ущемлению прав участников гражданско-правовых отношений.

Известный представитель отечественный цивилистической мысли В.В. Витрянский относит самозащиту права к институтам, которые предопределяют не только прекращение (пресечение) нарушения права, но и его предупреждение ^{[12, с. 14-17]}. Такое понимание правового института «защиты права» в связи с тем, что нормы о причинении вреда в состоянии необходимой обороны и крайней необходимости предполагают именно предвосхищение и (или) умаление негативного воздействия, в большей степени учитывает законодательное понимание данного института. На наш взгляд, рассмотрение понятия «защита права» в широком смысле этого слова способствует смешению «защиты права» с «охраной права».

Конституция РФ различает понятия «защита» и «охрана», делегируя разъяснение отдельных своих статей нижестоящим нормативным актам, имеющим меньшую юридическую силу, однако ни дефиниций, ни разграничения сфер применения институтов «защиты» и «охраны», в законодательстве нет. Ввиду вышесказанного, разные правовые акты по-разному трактуют данное понятие. Каждый нормативный документ рассматривает «охрану» применительно к специфике тех правоотношений, которые регулирует.

Так, в соответствии со ст. 209 Трудового кодекса Российской Федерации ^[7] охрана труда – система сохранения жизни и здоровья работников в процессе трудовой деятельности, включающая в себя правовые, социально-экономические, организационно-технические, санитарно-гигиенические, лечебно-профилактические, реабилитационные и иные мероприятия. Трудовое законодательство рассматривает охрану как взаимосвязанную упорядоченность превентивных мер, направленных на поддержание физического состояния работников на имеющемся уровне в процессе трудовой деятельности.

Статья 2 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» ^[10] предусматривает, что охрана здоровья граждан – система мер политического, экономического, правового, социального, научного, медицинского, в том числе санитарно-противоэпидемического (профилактического), характера, осуществляемых органами государственной власти Российской Федерации, органами государственной власти субъектов Российской Федерации, органами местного самоуправления, организациями, их должностными лицами и иными лицами, гражданами в целях профилактики заболеваний, сохранения и укрепления физического и психического здоровья каждого человека, поддержания его долголетней активной жизни, предоставления ему медицинской помощи. В данном контексте «охрана» представляет собой комплекс коррелирующих мероприятий, направленных на устранение причин и (или) ненаступление негативного воздействия, прекращение воздействия негативных факторов, а также на восстановление после такого воздействия, применительно к здоровью граждан Российской Федерации, иностранных граждан и лиц без гражданства.

В то же время, согласно ст. 1 Федерального закона «Об охране окружающей среды» ^[9] охрана окружающей среды – деятельность органов государственной власти Российской Федерации, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления, общественных объединений и некоммерческих организаций, юридических и физических лиц, направленная на сохранение и восстановление природной среды, рациональное использование и воспроизводство природных ресурсов, предотвращение негативного воздействия хозяйственной и иной деятельности на окружающую среду и ликвидацию ее последствий. Таким образом, под охраной в рамках законодательства об охране окружающей среды понимаются действия (бездействие), направленные как на предупреждение или пресечение негативно-направленного воздействия, так и на восстановление последствий такого воздействия в сфере регулирования данного нормативного акта.

Следует отметить, что, на наш взгляд, понятие «охрана» подразумевает деятельность лишь по предупреждению возможных нарушений или оспариваний субъективных гражданских прави законных (охраняемых законом) интересов и устранению угроз таких незаконных посягательств. Схожесть понятий «защита» и «охрана» подтверждает и их понимание в классическом толковом словаре русского языка В.И. Даля ^{[15, с. 668] [16, с. 774]}, в котором они характеризуются посредством друг друга («ЗАЩИЩАТЬ, защитить что, кого, оберегать, охранять, оборонять, отстаивать, заступаться, не давать в обиду; закрывать, загораживать охраняя. —ся, защищать себя; быть защищаемым». «ОХРАНЯТЬ, охранить что, кого, стеречь, беречь, оберегать, сторожить, караулить; боронить, защищать, безопасить, крыть, отстаивать, заступать, застаивать, держать в целости, сохранно, спасать»).

Согласно мнению Н.И. Матузова охрана и защита субъективного права или охраняемого законом интереса – не одно и то же: охраняются они постоянно, а защищаются только тогда, когда нарушаются; защита есть момент охраны, одна из ее форм ^{[20, с. 130-131]}.

«Охрану субъективных гражданских прав», рассматривая это понятие в узком смысле, зачастую называют «защитой субъективных гражданских прав», однако в широком смысле этого слова понятие «охрана субъективных гражданских прав» включает в себя всю совокупность мер, обеспечивающих нормальный ход реализации прав, то есть «охрана» – более широкое понятие по отношению к понятию «защита». В понимание термина «охрана» включаются меры правового, экономического, политического, организационного и иного характера, направленные на создание необходимых условий для осуществления субъективных прав ^{[13, с. 335]}.

В.А. Тархов, указывая на то, что охрана обеспечивается государством, предусматривающим субъективные права и их защиту, а также носителем права в целях недопущения нарушения прав, правомерно указывает на то, что необходимость прибегнуть к защите прав появляется лишь при их нарушении, оспаривании либо угрозе нарушения ^{[25, с. 259-260]}.

Данная позиция схожа с концепцией соотношения понятий «защита права» и «охрана права» А.А. Шахбазяна, согласно которой защита и охрана отличаются по целевой направленности, которая при защите выражена в минимизации (устранении) конкретных неблагоприятных факторов, угрожающих объекту, а при охране – в обеспечении сохранности объекта при отсутствии реальной угрозы ^{[26, с. 4-5]}. Аналогичного мнения придерживается, в том числе А.М. Вагина ^{[11, с. 26]}.

Особое внимание следует уделить положениям, указанным в труде австрийского политика Эвелин Месснер, которая также рассматривает защиту как комплекс мер, применимых уже при наличии нарушения права и законного интереса, а охрану как деятельность общественных и государственных органов, которая направлена на предупреждение нарушения права и законного интереса ^{[27, с. 27]}.

Из вышеизложенного следует, что защита – это охранительная деятельность по пресечению нарушений или оспариваний субъективных гражданских прав и законных (охраняемых законом) интересов, а также по нивелированию последствий таких нарушений, а охрана – весь комплекс мер по недопущению такого нарушения или оспаривания, обеспечению нормального гражданского оборота.

Таким образом, охрана права – деяния, совершаемые в целях недопущения нарушения, не имеющие ни пределов своего осуществления, ни даже однозначной дефиниции. На наш взгляд, необходимо законодательное закрепление положений об охране прав, что приведет к правильной квалификации соответствующих действий (бездействия) в судебной практике.

В то же время, точка зрения А.С. Мордовца разительно отличается от общей направленности доктринальных позиций указанных выше авторов. Институт охраны прав им рассматривается в основном с социологической точки зрения. Так, согласно его мнению, охрана прав и свобод – это состояние правомерной реализации прав и свобод под контролем социальных институтов, но без их вмешательства, меры же защиты прав и свобод могут применяться только до момента их нарушения в случаях затруднительности осуществления данных прав и свобод. Если права и свободы уже нарушены, то их необходимо восстанавливать, а не защищать ^{[22, с. 88]}.

Ввиду общей направленности институтов защиты и охраны прав на достижение положительного для управомоченного лица результата, возникает вопрос о возможности группировки способов охраны прав в формы сообразно формам защиты прав с некоторыми исключениями (например: нотариальная форма защиты прав предполагает удостоверение (фиксацию) наличия права и законного (охраняемого законом) интереса и может рассматриваться только как форма охраны). На данный вопрос необходимо дать утвердительный ответ. Так, из-за двоякого понимания «защиты прав», на наш взгляд, все способы охраны прав можно сгруппировать в формы, аналогичные формам защиты прав. Таким образом, центральную роль в числе неюрисдикционных способов охраны прав играет «самоохрана» гражданских прав и законных (охраняемых законом) интересов.

Правовое регулирование института самозащиты ограничивается ст. 14 ГК РФ с одноименным названием. Отсутствие законодательно установленного трактования самого термина «самозащита» способствует различному пониманию правового института «самозащиты», при этом, предусматривая, что самозащита направлена на защиту нарушенных (нарушаемых, оспариваемых) прав, законодатель говорит о действиях по самозащите, реализуемых до наступления самого факта нарушения. Таким образом, возникает коллизия между различными актами государственных органов.

Применение управомоченным лицом или его представителем фактических действий, направленных на предотвращение посягательств, на наш взгляд, обоснованно является «самоохраной». Таким образом, действия по «самоохране», это – меры превентивного характера, направленные на предупреждение нарушения прав и законных (охраняемых законом) интересов, то есть, это – не фактические меры защиты права и законного (охраняемого законом) интереса, а меры, направленные на их стабильную законную реализацию.

Так, как неоднократно указывали многие судебные инстанции, осуществление управомоченным лицом видеофиксации факта распространении контрафактной продукции ^[3], равно как и видеосъемка процесса реализации любого иного товара ^[1] в рамках гражданско-правовых отношений является соразмерным и допустимым способом самоохраны гражданских прав.

Согласно мнению В.В. Грибанова применения любых охранных мер в случае, если они направлены не только на охрану имущества управомоченного лица, но и на причинение вреда третьему лицу, которое может вступить в контакт с данным средством охраны по неосторожности, недопустимо ^{[14, с. 300]}, то есть управомоченный субъект или его представитель вправе использовать лишь те меры самоохраны, которые не ущемляют прав и законных интересов других лиц.

Так, решением районного суда Брянской области по вопросу принудительного демонтажа возведенного ограждения, монтаж забора из колючей проволоки между двумя дачными участками был признан законным; при этом в пользу правомерности установки такого сооружения сыграл тот факт, что она не нарушала прав соседей в плане освещенности их участков ^[6].

Если право на защиту появляется у обладателя регулятивного гражданского права лишь в момент нарушения или оспаривания последнего и реализуется в рамках возникающего при этом охранительного гражданского правоотношения ^{[24, с. 5]}, то самозащита может иметь место, лишь при нарушении или оспаривании права, а также при их последующей реализации, «самоохрана» же возникает вместе с правом, то есть, отсутствует необходимость наступления момента его нарушения, хотя в случае, когда охрана не справилась с возложенной задачей, в силу все же вступает защита.

Примером соответствующей трансформации может служить обеспечительный платеж, предусмотренный договором, который, являясь иным способом обеспечения исполнения обязательств, в случае нарушения условий договора или ненадлежащего исполнения должником, взятых на себя обязательств, преобразуется в способ самозащиты гражданских права, поскольку по условиям договора может быть реализован контрагентом по сделке самостоятельно, без обращения в суд путем вычета (удержания) сумм долга и иных сумм, необходимых для восстановления нарушенного права кредитора ^[4].

В связи с этим, спорно звучит римская пословица «Там, где право, там и защита». В данной ситуации более широко характеризует смысл института самозащиты прав слово «оборона» («ОБОРАНИВАТЬ, оборонять, оборонить кого, что, боронить (город), защищать, закрывать, заступать собою, ограждать, отбивать нападенье, отражать, не давать в обиду, отстаивать, застоять» ^{[16, с. 611]}). В соответствии с семантикой русского языка, правильнее было бы сказать: «Там, где право, там и оборона», при этом, понятие «оборона» включает в себя и «самоохрану», и самозащиту в «узком смысле».

Ввиду неясности в законодательном понимании понятия «охрана прав» и в контексте вышеизложенного разнообразия доктринальных мнений, касающихся содержания понятия «защита прав», на наш взгляд, целесообразным видится введение в законодательство унифицированного для всех сфер права термина «охрана», направленного на стимулирование нормального состояния права, что позволит, на наш взгляд более четко определить границы «защиты прав», согласовав их с трактовкой данного института ныне действующим отечественным законодательством. Более того, полагаем необходимым выделение на законодательном уровне понятия «самоохрана» отдельно от института самозащиты прав. Так, самозащита предопределяет действия управомоченного лица или его представителя при наличии посягательства, а самоохрана направлена на предупреждение этого посягательства. Понимание форм защиты, в том числе самозащиты, в данном случае станет более простым и понятным.