Направления совершенствования российско-китайского стратегического партнерства и взаимодействия в XXI веке

Мамычев Алексей Юрьевич доктор политических наук, кандидат юридических наук заведующий, Владивостокский государственный университет экономики и сервиса 690014, Россия, Приморский край, г. Владивосток, ул. Гоголя, 41, ауд. 5501 (ТИРЗП) Mamychev Aleksei Yur'evich Professor, the department of Theory and History of Russian and Foreign Law, Vladivostok State University of Economics and Service 690014, Russia, Primorsky Krai, Vladivostok, Gogolya Street 41, office #5501 mamychev@yandex.ru Другие публикации этого автора

Цзоу Лихуэй преподаватель, центр китайско-российской культурной связи ХГТУ, Хэйлунцзянский государственный технологический университет 690014, Россия, Приморский Край область, г. Владивосток, ул. Ул. Гоголя, 41, ул. Гоголя, 41, оф. 5501 Zou Lihui Lecturer at the Center for China-Russia cultural connections of Heilongjiang University 690014, Russia, Primorskii Krai oblast', g. Vladivostok, ul. Ul. Gogolya, 41, ul. Gogolya, 41, of. 5501 zouli2864@mail.ru

Постановка проблемы. Внешнеполитическое сотрудничество двух стран – России и Китая в настоящее время вышло на новый виток качественного развития. Для многих современных аналитиков очевидно, что от того как будут развиваться российско-китайские отношения в XXI веке, во многом зависит международно-политический баланс не только в Азиатско-Тихоокеанском регионе, но и на международной арене в принципе ^[1].

К началу XXI века между двумя странами сложились не только тесные стратегические отношения в различных областях и сферах реализации национальных интересов, но и четко определились совпадающие внешнеполитические позиции и приоритеты политического, социально-экономического и иного взаимодействия. Мы убеждены, что последовательное решение противоречий и напряженностей, доставшихся из прошлого, а также разрешение имеющихся на сегодняшний день конфликтов позволит сформировать новую платформу международно-политической коммуникации и стратегического партнёрства. Более того, формирование последней обеспечит включение и ряда других стратегических партнёров на эту внешнеполитическую коммуникативную платформу. Справедливо в этом плане отмечает известный французский политолог Жак Рансьер: «Политика – прежде всего конфликт по поводу существования общей сцены, существования и качеств тех, кто на ней присутствует». При этом обеспечение равенства интересов и позиций, сама возможность их политического существования и реализации достигается как раз «только при обустройстве особой сцены для их проявления» ^[2].

В этом плане Россия и Китай в третьем тысячелетии, как ключевые игроки, смогли бы сформировать такую внешнеполитическую платформу, которая бы обеспечила: с одной стороны, более справедливый и плюралистический мировой порядок, сформировав новые формы политического сотрудничества, а также международно-правовые способы согласования разновекторных государственных интересов и потребностей; а, с другой – новые центры регионального решения государственных и международных проблем.

Благодаря стратегическому партнерству России и Китая в начале XXI века формируется и развивается «целый ряд диалоговых структур и организации нового типа, которые позволяют продвигать и отстаивать жизненные интересы безопасности, территориальной целостности и суверенитета государства политическими средствами, не прибегая к методам военной конфронтации, кроме, разумеется, случаев появления прямой военной угрозы. Примером таких совместных реализованных инициатив является создание Шанхайской организации сотрудничества, образование диалоговых структур Россия—Индия—Китай (РИК), а затем — БРИКС (Бразилия— Россия—Индия—Китай—Южная Африка)» ^[3].

Однако на современном этапе развития российско-китайских отношений следует констатировать, что тесное взаимодействие между странами главным образом опирается на авторитет и взаимопонимание лидеров двух стран. Поэтому дальнейшей развитие стратегического партнерства между Россией и Китаем должно выйти на более стабильную и устойчивую перспективу, а для этого необходимо совместное обсуждение и формирование общей политической и правовой платформы взаимодействия. Причем разработка и подписание целого пакета межгосударственных документов, по тем или иным сферам стратегического взаимодействия, позволит обеспечить ясность и стабильность российско-китайских отношений в XXI веке, содержательно конкретизирует основные направления и приоритеты сотрудничества, политико-правовые формы и способы решения возникающих напряженностей и конфликтов, модели совместной защиты и обеспечения национальных интересов в рискогенной международно-политической обстановке.

В целом можно заключить, что за последние годы Москвой и Пекином сформированы идейно-концептуальные и доктринальные основы развития стратегического сотрудничества в XXI веке. Эти доктринальные основы российско-китайских отношений сформировали взаимосвязанную систему интенсивного и разностороннего политического взаимодействия на всех уровнях. Так, например, на уровне МИД РФ разработан график контактов и взаимодействий между двумя странами. В рамках данного графика стороны предпринимают активные шаги по следующим направлениям:

- во-первых, поддерживается высокая интенсивность межгосударственных контактов, согласование позиций на высоком уровне политического взаимодействия, особенно между главами государств России и Китая ^[4]. Так, частота межгосударственных визитов, регулярных телефонных разговоров, уточнение позиций между министерствами иностранных дел двух государств, проведение международных форумов с участием России и Китая и т.д., по оценкам многих политических аналитиков и экспертов, беспрецедентно возросли, а интенсивность последних даже близко не сопоставима с другими межгосударственными контактами двух стран ^[5];

- во-вторых, достаточно эффективно началось взаимодействие в сфере разработки и производства гражданской авиатехники, энергетики, сельского хозяйства, экологии, трудовых отношений и миграции, приняты соответствующие межправительственные соглашения и двусторонние подкомиссии или рабочие группы, усиливается роль межведомственных консультаций для углубленной предварительной проработки различных проектов сотрудничества ^[6];

- в-третьих, в рамках обеспечения национальной безопасности двух стран еще необходимо создание действенного плана межгосударственного сотрудничества и принятия пакета правовых документов, регламентирующих данную сферу сотрудничества ^[7], тем не менее, на сегодняшний момент сформирован межгосударственный механизм российско-китайских ежегодных консультаций по вопросам безопасности ^[8];

- в-четвертых, сегодня можно уже с уверенностью говорить, что складывается достаточно позитивная межгосударственная практика на международной арене, связанная с взаимной поддержкой России и Китая в вопросах обеспечения государственного суверенитета, социокультурного единства и территориальной целостности. Например, российская сторона проводит политику «единого Китая», признавая правительство Китайской Народной Республики единственным законным правительством, представляющим весь Китай, а Тайвань, Тибет – неотъемлемой частью Китая ^[9];

- в-пятых, в современном политическом процессе происходит укрепление и межпарламентских связей, которые играют важную роль в деле продвижения двусторонних отношений и формирования общих публично-властных позиций. Стороны поддерживают созданные парламентами двух государств Комиссии по сотрудничеству между Федеральным Собранием Российской Федерации и Всекитайским собранием народных представителей. Активизированы обмены между специализированными парламентскими комитетами, проводятся ежегодные встречи членов парламентских групп дружбы. Кроме того, сложились и укрепляются связи между различными политическими партиями и общественными организациями двух государств. Например, можно констатировать устойчивые связи между Коммунистической Партией Китая и парламентскими партиями «Единая Россия» и Коммунистической Партией РФ ^[10];

- в-шестых, особую роль в российско-китайских отношениях получило развитие межрегионального сотрудничества. На сегодняшний день заключено более десятков межрегиональных соглашений, систематически проводятся обмен делегациями (региональных межправительственных, представителей иных учреждений и общественных организаций), проводятся межрегиональные презентации, выставки и другие формы взаимодействия, содействующие расширению взаимовыгодных связей между российскими и китайскими регионами (например, успешно реализован масштабный межгосударственный проект – Годы дружественных молодежных обменов – 2014-2015 гг. 2016 и 2017 годы объявлены Годами российских и китайских СМИ) ^[11]. Начали активно развиваться и дипломатические связи в регионах, успешно решены вопросы по выделению земельных участков для действующих и вновь открываемых консульских учреждений двух государств в Гуанчжоу и Екатеринбурге, а также в Харбине и Владивостоке;

- в-седьмых, в современной геополитической реальности стоит остро вопрос с миграционными потоками, в этой сфере также имеются существенные достижения между Россией и Китаем. Так, подписано межправительственное соглашение о сотрудничестве по миграционным вопросам и обеспечению деятельности российско-китайской совместной рабочей группы по вопросам миграции. При этом регулярно проводятся межгосударственный и межрегиональный мониторинг и консультации по вопросам совершенствования режима миграционной политики ^[12].

В тоже время следует выделить ряд сфер и направлений, которые требуют совершенствования и развития в третьем тысячелетии. К ним, с нашей точки зрения, следует отнести: сотрудничество в сфере обеспечения суверенности и национальных интересов; взаимодействие в военно-промышленной сфере; сотрудничество России и Китая в сфере защиты и обеспечения национальной безопасности и формировании многополярного мирового порядка. Обсудим их более подробно.

Перспективы сотрудничества России и Китая в сфере обеспечения суверенности и национальных интересов. В современном международном политико-правовом дискурсе происходит переосмысление категории «суверенитет», что рассматривается в качестве естественного и достаточно очевидного итога формирования нового этапа интернационализации – глобального мироустройства ^[13].

Этот политический проект реализуется, как известно, западноевропейской цивилизацией, что вступает в противоречие как тенденциями и приоритетами российской и китайской цивилизаций. Кроме того, для всех очевидно, что формирование стратегического политического партнерства между Россией и Китаем, прежде всего, формирует альтернативный сценарий глобальной политической трансформации. Поясним более подробнее, в чем принципиальное отличие западноевропейского сценария глобальной политической трансформации и российско-китайского стратегического проекта, основанного на уважении и обеспечении суверенности государственно-правовых пространств в XXI веке ^[14].

Современный западноевропейский проект постсуверенизации государственно-правовых образований рассматривает и анализирует национальные системы государственной власти (России, Китая и других стран евразийского и восточного пространства) не как прежде – с точки зрения национально-культурной уникальности (близости или отдаленности в политическом, социально-духовном, правовом, экономическом и ином развитии), а сквозь призму включенности государств в формируемый универсальный международный политический порядок, соответствия последних единым либерально-демократическим стандартам, а также легитимации того или иного политического режима со стороны международного сообщества ^[15].

Очевидность такова, что как в России, так и в Китае наряду с правительственными институтами и структурами в политическом процессе действует целая разветвленная система неправительственных глобальных структур и организаций. В этом изменяющемся формате политического взаимодействия на глобальном уровне национальные формы легализации и легитимации публичной деятельности полностью игнорируются, трактуются как неэффективные, неадекватные, не отвечающие новым принципам, правилам и задачам глобального политического процесса. При этом традиционный формат легитимации решений заменяется процессом самолегитимации, т.е. моральным, экономическим, военным и иными способами обоснования принятого политического решения и поиском соглашений с другими глобальными акторами, как это было в случаях «военных интервенций», «военного гуманизма», международного давления, попечительства и т.п. ^[16].

Достаточно устоявшимся в современной исследовательской практике стало утверждение об объективности процессов глобализации, или, более точно, об объективности процессов глобальной трансформации государства и права. С этим можно согласиться лишь частично, поскольку закономерным видится стратегическое межгосударственное сотрудничество при решении многих глобальных проблем. Однако это не означает, что процесс глобальной унификации национального законодательства, отмирания суверенного качества государственной власти носит объективный характер. Именно эту совпадающую позицию отстаивает Россия и Китай и если будет сформирована межгосударственная платформа политической коммуникации, о которой речь шла выше, то будет создана эффективная площадка защиты национальных интересов на международной арене. Это безусловно создаст альтернативу либерально-демократической универсалистской модели глобальной унификации государственно-правовых пространств.

Иначе говоря, практика государственного сотрудничества, возникновение глобальных экономических, экологических и политических проблем объективно вынуждают государства и, прежде всего, Россию и Китай к интенсификации сотрудничества, к поиску наиболее эффективных форм и механизмов совместной деятельности. Безусловно, это объективная закономерность современной действительности. Однако суждения об ослаблении роли национальных государств, о постепенном отмирании внутринациональной легитимации монопольной триады государства (установление общеобязательных норм, легальность государственного принуждения, право формирования и применения вооруженной силы), а также стирание государственных границ и «освобождение политического от культурной и этнической идентичности» (У. Альтерматт) следует признать не как объективную серию процессов, обусловленных глобализаций, а как продуманный политический проект утверждения нового десуверенного миропорядка ^[17]. В свою очередь, мы убеждены, что данная «объективация» процессов глобальной трансформации государства и права – это лишь политический проект формирования нового мирового глобального (имперского) порядка, который не следует (часто невозможно) отождествлять с закономерностями эволюции государственно-правовых суверенных пространств.

Проект глобального мироустройства не исключает, а, наоборот, полагает, что институт государства – необходимое звено в мировой иерархии политических институтов, среднее звено, обеспечивающее по универсальным параметрам мировой порядок, локализованный на определенной территории ^[18]. Десуверенизация государственной власти без предложения взамен иных эффективных политико-правовых структур, обеспечивающих оптимальное управление локальными территориальными единицами в рамках глобального миропорядка, представляется скорее утопической иллюзией, нежели реальным политическим проектом.

Напротив, развитие политических систем в современной международной обстановке свидетельствует об усилении функциональной роли государственной власти. В противовес теории «ослабления суверенного качества» государства наблюдаются процессы возрастания роли институтов государственной власти не только в управлении внутринациональным пространством, но и на международной арене – в урегулировании различных конфликтов. Неоднозначность процессов глобальной трансформации, разнохарактерность тенденций международного взаимодействия при решении разнородных проблем и конфликтов, поиск новых форм легитимации надгосударственного вмешательства в политико-правовые процессы национальных государств, стремление к универсализации социально-экономической и культурной жизни человеческих сообществ и проч., соответственно, формируют и разные сценарии развития мироустройства.

Еще раз подчеркнем, что, как на идейно-концептуальном уровне, так и на уровне научной практики, в современной политической риторике подчеркивается возрастающее значение регулирующих мероприятий и программ государственной власти, направленных на преодоление кризисных явлений, противоречий, конфликтов, а также обеспечение социального порядка, стабильности и устойчивого развития общественной системы.

В этом плане считаем, что стратегические ориентиры российско-китайских отношений, а также укрепление политического взаимодействия связано с принятием общей концепции стабильности и устойчивости публично-правовых пространств в АТР, проведение совместной политики, направленной обеспечение преемственного воспроизводства национально-культурной целостности и идентичности в стремительно глобализирующемся и унифицирующемся мире.

Военно-политическое сотрудничество России и Китая в XXI веке. Важнейшим направлением стратегического взаимодействия двух стран является сотрудничество в военный сфере. Для России это и существенный источник валютных поступлений, что способствует сохранению потенциала российского оборонно-промышленного комплекса. КНР, как и Индия – главные покупатели российских вооружений, около 60%. В свою очередь для Китая – это возможность обеспечить надежный доступ к современной, военной технике, существенный фактор обеспечения безопасности и обороноспособности страны. Китай получает современные боевые самолеты, военные корабли, танки и другое вооружение. На территории КНР созданы предприятия для сборки российских боевых самолетов и другой военной техники. Инвестиции в оборонный комплекс КНР постоянно растут. Более того, в связи с ухудшением международной обстановки в последние годы, расходы на оборону существенно возросли.

Для российского оборонно-промышленного комплекса (ОПК) расширение военно-технического сотрудничества с Китаем, являющимся одним из наиболее емких рынков вооружения в мире, представляет исключительную возможность не только выжить, но и нормально развиваться, продолжая инвестировать минимально необходимые средства в научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы (НИОКР) по созданию новых образцов вооружения и военной техники (ВиВТ).

Так, если в 2003 г. на долю КНР приходится примерно пятая часть российского экспорта вооружения, составившего в стоимостном выражении более 5 млрд. долл. США, то в 2014 году – более 25% российского экспорта вооружений. В отдельные годы эта доля достигала от 40 до 50 % общего объема, поставленного за рубеж российского ВиВТ. По сводным оценкам Китай в 2014 году закупил в России ВиВТ примерно на 10 млрд. долл. США. В оценке ряда аналитиков, уже в начале ХХI века Китай в сфере ВТС стал для России главным партнером стратегического значения ^[19].

Используя опыт военного сотрудничества СССР/РФ, тесное ВТС с современной Россией, Китай создал мощный оборонный потенциал. Бюджетные военные ассигнования КНР в 2013 году увеличены по сравнению с 2012 годом на 10,7% и определены в сумме 114,7 млрд. долл. На 2014-2015 годы эта сумма гораздо выше. По объему военных расходов Китай занимает 2-ое место в мире после США. На XVIII съезде КПК была поставлена задача дальнейшего укрепления обороны и создания Вооруженных сил, соответствующих возросшему международному статусу КНР и способных обеспечить интересы безопасности страны в новых условиях. Съезд впервые поставил задачу стать «мощной морской державой» ^[20]. Убедительной демонстрацией стали спуск на воду и успешные испытания первого китайского авианосца «Ляонин», доработанного на основе недостроенного советского авианосца «Варяг», а также закладка еще пяти собственных авианосцев большой мощности.

Военно-техническое сотрудничество наших стран имеет весьма высокую политическую значимость. Широкомасштабные закупки ВиВТ даже при условии налаживания их лицензионного производства в стране-реципиенте обеспечивают более тесное политическое, экономическое и военное сближение участников военно-технического сотрудничества, делая страну-импортера зависимой от поставок запасных частей, создания, обслуживания и поддержания в рабочем состоянии производственной и ремонтной инфраструктуры, подготовки специалистов, а затем и привязывают ее к производителю (разработчику) ВиВТ в связи с необходимостью из дальнейшей модернизации. Это способствует не только более прочному и долговременному закреплению страны-экспортера на рынке импортера (реципиента технологий), но и позволяет поддерживать высокий качественный уровень двусторонних отношений в целом, повышает их доверительность и дружественный характер.

Согласно оценкам китайских экспертов, в обозримом будущем заинтересованность КНР в военно-техническом сотрудничестве с РФ будет не только сохраняться, но и усиливаться по ряду причин военно-политического характера. С расширением экономического, политического и культурного влияния Китая в мире, несомненно он будет сталкиваться с еще большим давлением и вызовами со стороны США и их союзников. Для противодействия этому давлению Китаю нужна не только экономическая мощь, но и современный оборонный потенциал, который он может успешно нарастить с помощью РФ. Для этого ему необходимо углублять и расширять военно-торговое сотрудничество с Россией ^[21].

В ходе 15-го заседания российско-китайской межправительственной комиссии по военно-техническому сотрудничеству, состоявшегося в ноябре 2010г. в г. Пекине стороны отметили конкретные положительные результаты совместной деятельности и наличии перспективы дальнейшего сотрудничества. В конце 2010 г. Китай закупил у РФ новую партию российских вооружений: палубных истребителей СУ-33; военно-транспортных самолетов ИЛ-476; самолетов-заправщиков ИЛ-478, 3РС С-400; двигателей для истребителей трех типов – «Цзянь-11 в» (J-11В), «Цзянь-10» (J-10) и FC-1, а также для истребителей СУ-35. Новые системы вооружений из России в Китай поступали и в последующие годы, причем увеличивается их лицензионное производство в самом Китае, что открыло новые возможности в виде технического обслуживания, ремонта и модернизации военной техники, а также совместной разработки новых образцов вооружений, что выгодно обеим странам. В последние годы Китай стремится к получению большого количества новейших российских технологий и снижению доли расходов на приобретение готовых вооружений в пользу увеличения закупок узлов и комплектов для их использования в совместных проектах, а также в системах вооружений собственной разработки. По мнению российских и китайских аналитиков ВТС между нашими странами успешно развиваются и имеют хорошие перспективы ^[22].

Стратегически важно Китаю и России и далее укреплять стратегическое военно-техническое сотрудничество. Особенно следует теснее координировать совместные усилия для противостояния навязыванию миру западными державами во главе с США так называемого «нового мирового порядка», для поддержания авторитета ООН и отстаивания принципа невмешательства во внутренние дела суверенных государств, для сопротивления однополярной гегемонии, для препятствия демонстрации двойных стандартов в области демократии и прав человека, для защиты права самостоятельного выбора социальной системы и пути развития.

На это, например, обратил внимание Председатель КНР Си Цзиньпин на встрече с президентом США Бараком Обамой. Так, глава КНР заявил, что Пекин не намерен мириться с нарушением своего суверенитета под предлогом свободы судоходства в Южно-Китайском море и действии двойных стандартов в международных отношениях: «Надеемся на то, что все стороны будут вести себя корректно в Южно-Китайском море и будут придерживаться объективной и беспристрастной позиции … в особенности это касается стран, расположенных за пределами этого региона» ^[23]. При этом лидер китайского государства систематически на различном уровне официальных встречах подчеркивает необходимость совместного «установления международных отношений нового типа, характеризующихся сотрудничеством и совместным выигрышем» ^[24].

В этом плане для обеспечения процесса формирования международного порядка нового типа, по мнению китайского исследователя Лю Дань, жизненноважным является укрепление и развитие между Китаем и Россией всесторонне развитого стратегического партнерства в военно-технической сфере, а также взаимодействие военными силами двух стран, совместное проведение военных учений и проч. Конечно, на международном уровне часто взаимодействие китайско-российских военных и проведение совместных маневров трактуется неоднозначно, однако, в скором времени, по мысли Лю Даня, мир привыкнет к ним ^[25].

В связи с этим Китай и Россия, исходя из стратегии безопасности, должны осознавать необходимость усиления стратегического сотрудничества по военным вопросам. Между двумя армиями должны установиться «особые дружественные отношения», которые будут содействовать всестороннему и углубленному развитию военного сотрудничества между Китаем и Россией, необходимо достигнуть уровня доверия и в таких вопросах, как совместное формирование курса военной стратегии, стратегических планов и т.д. ^[26].

Стратегическое сотрудничество России и Китая в сфере защиты и обеспечения национальной безопасности. В последнее время Россия и Китай активно участвуют в разработке систем национальной и региональной коллективной безопасности в Центральной, Средней, Южной и Северо-Восточной Азии. Предложения и концепция по безопасности в АТР, исходящие от РФ и КНР, основаны на том, что все государства равны в своих правах, ни одна из сторон не будет стремиться к гегемонии, каждая получает гарантию безопасности для своего мирного развития ^[27].

Пекин и Москва во многих вопросах национальной и региональной безопасности придерживаются общих стратегических позиций и настаивают на формировании плюралистической системы международного сотрудничества и решения возникающих геополитических проблем на основе учёта интересов всех политических акторов задействованных в решении данных проблем. Так, например, РФ и КНР последовательно возражают против политики расширения военно-политического блока НАТО на Восток, создания систем ПРО альянса в Евразийском и Азиатско-Тихоокеанском регионах.

Близкие позиции наши страны занимают по событиям на Украине. Еще в декабре 2013 года, спустя несколько дней после визита в Китай президента Украины В. Януковича, агентство «Синьхуа» выступило с критикой в адрес западных лидеров, которые поддержали организаторов демонстраций протеста в Киеве. «Синьхуа» призывало западные державы перестать вмешиваться во внутренние дела Украины и манипулировать «мнениями людей» по поводу торгового соглашения с Евросоюзом, поскольку это мешает «независимому диалогу между правительством и оппозицией» и ведет к обострению социальных и политических противоречий внутри страны ^[28]. Уже после отстранения В. Януковича от власти газета «Жэньминь жибао» осудила страны Запада за вмешательство во внутренние дела Украины и идеологические подходы, свойственные временам «холодной войны», в контексте которых «западная общественность использует нестабильную обстановку на Украине против России» ^[29].

Ту же позицию, осуждающую одностороннее силовое воздействие на развитие национальных государств и формирование «неоимперского подхода» к разрешению геополитических конфликтов, официально и устойчиво отстаивает Пекин. Так, в ответ на введенные Западом политические и экономические санкции против России, лидер Китая Си Цзиньпин предупредил Вашингтон об опасности таких мер и рекомендовал «не увлекаться санкциями». Весной 2014 года со стороны МИД КНР было сделано официальное заявление, в котором отмечалось, что китайская сторона пристально следит за развитием обстановки на Украине и выражает надежду на скорейшую стабилизацию политической обстановки, а также уверенность, что все вовлеченные стороны постараются урегулировать разногласия в рамках законодательства и с помощью мирных способов» ^[30].

Важным направлениям российско-китайского взаимодействия является региональная безопасность, обеспечиваемая в формате международных структур, прежде всего, в рамках ШОС, БРИКС, Совета Безопасности ООН и др. С позиции мирного урегулирования и приверженности нормам международного права страны выступают за политические формы разрешения конфликтов на Ближнем Востоке, индо-пакистанского противостояния, методов урегулирования афганской ситуации. Схожие позиции России и Китая и по другим региональным конфликтам, например, Сирийскому. Интенсивный диалог складывается между Россией и КНР по проблемам укрепления безопасности в АТР. Москва и Пекин взаимодействуют в выработке регионального консенсуса относительно основополагающих подходов к обеспечению стабильности и безопасности в этом субрегионе.

Взаимодействия КНР и РФ по укреплению безопасности в Тихоокеанском регионе всегда было приоритетным направлением их согласованной политики. Однако в последние годы Пекин и Москва озабочены масштабными шагами США и их союзников по дальнейшему укреплению своего военного преимущества в АТР. Под эгидой Вашингтона создается мощный военный комплекс в юго-западной части Тихого океана с усилением прежних и строительством новых авиабаз и военно-морских баз в Австралии, Филиппинах, Сингапуре, Новой Зеландии. Разворачивается широкомасштабная региональная система ПВО, нацеленная на Восточную Азию, модернизируются военные базы на о. Гуам и на Окинаве. Однозначно, что вся эта агрессивная деятельность прежде всего направлена против Китая, который вынужден принимать адекватные меры.

В китайских средствах массовой информации подчеркивается, что развертывание Вашингтоном системы ПРО нацелены против КНР и РФ. Так, газета «Глобал тайм» не без основания предупреждает: «Если Япония, Южная Корея и Австралия присоединятся к американской системе ПРО, то в Азии начнется гонка вооружений» ^[31]. В этом плане Пекин и Москва усиливают позицию друг друга и выступают против продвигаемой США идеи транстихоокеанского партнерства (ТТП), куда Вашингтон пытается втянуть Японию, Южную Корею, Филиппины, Австралию, Новую Зеландию и другие страны АТР.

Выводы.

Внешнеполитическая стратегия развития российско-китайских отношений должна ориентироваться на выстраивание гармоничных и взаимовыгодных отношений, обеспечивающих снижение негативных эффектов от глобального режима экономического и политического доминирования Запада. Российско-китайский геополитический вектор является ключевым в XXI в. и направлен на расширение форм и направлений межгосударственного «со-развития», учитывающего широкий спектр партнерства в XXI веке (экономическое, военно-политическое, экологическое, социально-культурное, образовательное и научно-техническое), а также формирование механизмов преемственности во внешней политике двух государств, развитие практики межгосударственных соглашений и официальной поддержки на мировой арене.

В качестве перспектив совершенствования российско-китайских отношений следует выделить: 1) создание стратегического альянса в различных областях и сферах сотрудничества (национальной, энергетической, продовольственной безопасности); 2) развитие инновационных форм сотрудничества и партнерства в формировании нового евроазиатского порядка, отвечающего принципам поликультурности, прагматизма и взаимовыгодности; 3) активизация инфраструктурного строительства и развития межгосударственных проектов; 4) развитие сотрудничества в сферах национальной безопасности, культуры и гуманитарного обмена; 5) взаимодействие в военно-промышленной сфере, а также в области защиты и обеспечения национальной безопасности, суверенности и национальных интересов; 8) расширение партнерских отношений в сфере демократического и социокультурного «со-развития» двух стран.

Успешная реализация этих перспектив и направлений взаимодействия России и Китая в третьем тысячелетии должна быть основана на проработке и подписании целого пакета межгосударственных документов, позволяющих обеспечить ясность и стабильность межгосударственных отношений в будущем, определяющих основные направления и приоритеты сотрудничества, политико-правовые формы и способы решения возникающих напряженностей и конфликтов, модели совместной защиты и обеспечения межгосударственных интересов в рискогенной международно-политической обстановке.