Проблемы демилитаризации уральской промышленности после Великой Отечественной войны

Михеев Михаил Викторович научный сотрудник, Федеральное государственное бюджетное учреждение науки Институт истории и археологии Уральского отделения Российской академии наук 620990, Россия, Свердловская область, г. Екатеринбург, ул. Софьи Ковалевской, 16, каб. 1114 Mikheev Mikhail Viktorovich Scientific Associate, the Institute of History and Archeology of the Ural branch of the Russian Academy of Sciences 620990, Russia, Yekaterinburg, Sofyi Kovalevskoy Street 16, office #1114 mikheev666@yandex.ru

В наши дни России пришлось столкнуться с проблемой масштабной реорганизации собственной экономики вызванной известными международными событиями последних лет. Среди прочего, в числе трудностей такого рода называются вопросы функционирования отечественной индустрии: проблемы государственного участия в управлении промышленностью, трудности комплектования и воспроизводства рабочей силы, вопросы прибыльности отдельных производств, организация системы экономического планирования хотя бы на краткосрочных этапах и т.д. В свете вышесказанного нам представляется актуальным рассмотреть проблемы послевоенного функционирования промышленности Урала, когда мощный в индустриальном плане индустриальный тыловой экономический район столкнулся с многими из названных проблем, необходимость решения которых немедленно возникла в ходе послевоенной демилитаризации.

В ходе Великой Отечественной войны на Урале была размещено 667 (из 1523) крупных предприятий, вывезенных из западных районов СССР в результате эвакуации лета – осени 1941 г. Среди всех тыловых регионов, Уралом была принята наибольшая часть из эвакуированных промышленных мощностей – 44%. Для сравнения, Западная Сибирь, занимавшая по этим показателям второе место, разместила у себя только 16% вывезенных с запада производств ^{[1, с. 194]}.

Это во многом повлияло на то, что за годы войны Урал по темпам экономического роста значительно обогнал как другие восточные районы, так и общесоюзную экономику. Рост валовой продукции в военное время составил здесь 3,6 раза, в то время как для аналогичных общесоюзных показателей была характерна отрицательная динамика – 0,92 раза ^{[1, с. 197]}.

Кроме того, в годы войны на Урал было эвакуировано значительное количество научно-исследовательских и научно-проектных организаций, а также высших учебных заведений. 10 мая 1942 г. Президиум Академии наук СССР вынес постановление о переводе Президиума Академии из Казани в Свердловск, что сделало Урал местом сосредоточения научно-технических кадров на время ведения войны [см.: 2, с. 93–160].

Судя по имеющимся материалам, последующие процессы реэвакуации не привели к сколько-нибудь серьезному ослаблению промышленных мощностей Урала. Профессионально исследовавший этот вопрос магнитогорский историк А.В. Чуриков даже ставит под сомнение саму уместность употребления термина «реэвакуация промышленности». Согласно полученным им данным, реэвакуационные процессы 1942–1946 гг. не носили массового характера, проводились локально и точечно. По своим масштабам они совершенно не походили на эвакуацию на восток летом – осенью 1941 г. Так, в случае с Челябинской областью, реэвакуация промышленности на запад сводилась лишь к возвращению в западные регионы ранее эвакуированного оборудования, причем преимущественно оборудования, не нашедшего применения на предприятиях региона ^{[3, с. 93–114]}. К схожим выводам в отношении всего Урала приходят А.В. Жук ^{[4, с. 101]}, В.В. Запарий и В.Б. Личман ^{[5, с. 261–266]}. Результаты работы с архивными материалами вынуждают нас согласиться с мнением этих исследователей. За все время работы в архивах нам ни разу не встретились документы, свидетельствующие о сколько-нибудь значительном оттоке на запад промышленных мощностей из Молотовской, Челябинской или Свердловской областей, что косвенно подтверждает приведенные выше точки зрения. В его пользу говорит и тот факт, что в 1945 г. региональными партийными руководителями неоднократно декларировалось намерение сохранить в регионе промышленные мощности, эвакуированные сюда в военное время, и активно использовать их в ходе реализации IV пятилетки [см.: 6, с. 16–17]; [см.: 7, л. 20].

Ощутимый и негативный для региона эффект реэвакуации промышленности имелся, пожалуй, лишь в отношении реэвакуации рабочих и инженерно-технических кадров [см.: 8]. В то же время уральские предприятия остро почувствовали на себе результаты отъезда исследовательских и проектных организаций из региона. Главный инженер ТЭЦ Богословского алюминиевого завода Опильский осенью 1946 г. сетовал по этому поводу: «В период Отечественной войны у нас был целый ряд научно-исследовательских организаций, как Оргстрой, ЦКТИ, часть ВТИ, Оргэнерго и другие, которые способствовали освоению новых энергетических мощностей. Абсолютное большинство этих организаций сейчас выехали с Урала, и на Урале, в настоящее время, мало кто занимается освоением новых мощностей» ^{[9, л. 115]}.

Реэвакуация научных учреждений также, в некоторой степени, привела к дефициту молодых специалистов на Урале. Как вспоминает И.Е. Старцева, бывшая в 1945 г. студенткой физического факультета Уральского университета, преподававшие в университете в годы войны эвакуированные научные работники активно способствовали переводу в свои, столичные, ВУЗы уральских студентов. В результате такого оттока, в 1945 г. на курсе И.Е. Старцевой оставалось только несколько человек ^[10].

Касательно вопросов демилитаризации промышленности, интересна запись в протоколе заседания Госплана от 19 января 1945 г.: «Подтвердить решение Госплана СССР от 9 февраля 1943 г. о запрещении начальникам отделов и управлений Госплана СССР, а также членам Госплана СССР поддерживать ходатайства наркоматов и возбуждать самим ходатайства перед Правительством о снятии или сокращении производства боеприпасов» ^{[11, л. 6]}.

Несмотря на свою лаконичность, содержание приведенной записи весьма показательно. Из нее можно заключить, что отдельные наркоматы уже к 1943 г., когда коренной перелом в Великой Отечественной войне стал намечаться, периодически делали попытки добиться через Госплан сокращения на своих предприятиях производства самой массовой военной продукции – боеприпасов. Видимо, такие попытки осуществлялись с регулярным постоянством вплоть до 1945 г., раз у Госплана возникло потребность спустя два года дублировать свой решительный отказ. Кроме того, данный отрывок демонстрирует факты использования наркоматами отраслевых отделов Госплана для «лоббирования» собственных интересов, что демонстрирует любопытный инструмент функционирования советской командной экономики. Также сами факты необходимости для наркоматов проводить нужные для них решения через Госплан характеризуют последний в качестве важного органа управления экономикой даже в военное время.

Отметим, что, несмотря на решения Госплана, на машиностроительных заводах Свердловской области массовое снижение выпуска боеприпасов имело место уже в 1943 г. (См. Таблицу 1).

Таблица 1

Выпуск продукции машиностроения на заводах машиностроительной промышленности Свердловского обкома ВКП(б) в 1941–1945 гг.

Источник: ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 40. Д. 194. Л. 63.

* Первые 5 месяцев

Первые шаги правительства по сокращению выпуска военной продукции были предприняты в мае 1945 г. По данным А.Ю. Ермолова, именно тогда, двумя постановлениями ГКО, было прекращено производство боеприпасов на предприятиях – тем самым для производства гражданской продукции высвободилось значительное количество металлообрабатывающих предприятий, дававших около 10% валового промышленного производства СССР ^{[12, с. 329]}. Среди этих предприятий были: Челябинский Кировский завод, Заводы № 37, 42, 43, 50, 75, 112, 174, 176, 177, 180, 183, 264 ^{[12, с. 329]}.

Одними из первых заводов, полностью перешедших на производство мирной продукции на Урале, были Карпинский и Егоршинский металлические заводы, которые уже в 1945 г. были переведены на выпуск горно-механического оборудования ^{[13, л. 17]}.

Руководство отдельных уральских заводов самостоятельно разрабатывало планы перевода своих предприятий на выпуск гражданской продукции. А.Ю. Ермоловым приводятся материалы о работе в этом направлении директора УЗТМ Б.Г. Мурзукова и директора завода № 183 Ю.Е. Максарёва. Первый еще в начале 1944 г. начал приготовительные работы для производства на УЗТМ установок глубокого бурения, необходимых для добычи нефти, и скального экскаватора СЭ-3 с объемом ковша 3 куб. м. Максарёвым в конце 1944 г. была образована группа технологов для восстановления на заводе производства вагонов. В обоих случаях предполагалось использовать опыт поточного производства военного времени ^{[12, с. 316–318]}.

Не все заводские руководители проявили такую предусмотрительность. Вас.В. Запарием приводятся сведения о Челябинском Кировском заводе. Его директор И.М. Зальцман приступил к аналогичной работе только в конце 1945 г., потеряв семь мирных месяцев и сорвав план по выпуску ЧКЗ основной продукции ^{[14, с. 120–121]}.

Опыт военного времени имел большое значение для осуществления на уральских заводах реконверсии. В основном это касалось организационных принципов работы. Так, заместитель главного технолога Завода № 183 Оглозёров, выступая на Совещании технологов машиностроительных заводов, отметил: «При перестройке нашего Завода с танкового производства на вагонное производство технологами был учтен опыт работы военного времени, мы внедрили ряд технологических мероприятий, благодаря этому мы сумели добиться в короткий срок, что трудоемкость на сборке вагонов была снижена» ^{[15, л. 18]}. Главный технолог Завода № 658 отмечал: «Мы перешли на производство мирной продукции электромашины – Урал (мотор) мы накопили опыт поточного производства, и этот опыт решили сохранить для производства электрических машин» ^{[15, л. 69]}.

Уралмаш изложил собственный опыт послевоенной перестройки завода в отдельной монографии, которая, несмотря на несколько громоздкое название – «Применение новых методов организации производства и технологии, позволивших при послевоенной перестройке завода в короткие сроки удвоить производительные мощности», была в 1948 г. номинирована на Сталинскую премию I степени ^{[16, л. 17–73]}.

На принципах такой перестройки следует остановиться подробнее. Начиная в 1944 г. работы по подготовке организации на заводе выпуска гражданской продукции, руководство завода изучило особенности работы предприятия в довоенное время, заключив, что до 1940 г. УЗТМ развивался как завод индивидуального машиностроения, а увеличение масштабов его производства происходило в пропорциональной зависимости от увеличения квалифицированной рабочей силы, т.е. экстенсивным путем ^{[16, л. 23]}. Вместе с тем, к концу войны на заводе оставалось только 25% кадровых рабочих, знакомых с особенностями производства тяжелых машин. Бóльшая же часть рабочих поступила на завод во время войны и не имела навыков универсальной работы, старые же кадровые рабочие за время операционной работы военных лет «деквалифицировались» ^{[16, л. 32–33]}.

Несмотря на это, руководство Уралмаша было намеренно достигнуть довоенного уровня производства в 1946 г., а к 1947 г. его удвоить. При этом до войны, в более благоприятных условиях, удвоение валовой продукции на заводе заняло 6 лет.

Первым шагом для достижения такой амбициозной цели стало сокращение номенклатуры заводских изделий, которая до войны была чрезвычайно обширной. Только за 5 предвоенных лет завод изготовил 457 типоразмеров тяжелых машин, при этом в проектировании находилось более 1000 типоразмеров ^{[16, л. 33]}. Такая широкая номенклатура изделий значительно снижала эффективность работы завода на всех стадиях производства и являлась серьезным тормозом для широкого внедрения новой техники в тяжелое машиностроение.

Директору Уралмаша Б.Г. Мурзукову удалось добиться решения Правительства о существенном (почти в 10 раз) снижении количества производимых на Уралмаше изделий после 1945 г. Решением Правительства от 21 декабря 1946 г. Уралмашу была установлена номенклатура в 36–40 типоразмеров машин в год, в том числе 6 типов машин начинали производиться на заводе впервые ^{[16, л. 34]}. Затем администрация УЗТМ организовала на заводе шесть специализированных цехов: механический цех буровых машин, сборочный цех буровых машин, механический цех экскаваторостроения, цех металлических конструкций, механический цех средних узлов ^{[16, л. 34]}.

Перестройка завода осуществлялась на базе максимального использования опыта военного времени, сохранения и использования накопленных мощностей, сохранения элементов серийности, группового запуска, широкого внедрения в технологию высокопроизводительных методов работы (машинная формовка, штамповка, скоростное резание металла) ^{[16, л. 34–35]}. Организацией названных работ занималось специально подобранное конструкторское бюро [см.: 17].

Принятые меры позволили УЗТМ к концу 1946 г. достигнуть довоенного уровня производства. Следующим шагом должно было стать удвоение объемов производства в течение следующего 1947 г.

Первоочередной мерой для достижения такой цели стала соответствующая организация работы конструкторского бюро УЗТМ. Последнее уже в процессе проектировки машин предусматривало возможность применения при их производстве высокотехнологичных методов, в т.ч. машинной формовки, штамповки, сварки, протяжки, поверхностной закалки токами высокой частоты. Широко использовалась нормализация, унификация и агрегатирование узлов.

Конструкторское бюро кооперировало свои действия с технологами и производственниками, что способствовало снижению трудоемкости при производстве машин, наращиванию производительных мощностей и внедрению новых технологий в цехах завода ^{[16, л. 38–41]}.

Кроме того, на заводе начали применяться новые, не встречавшиеся ранее в тяжелом машиностроении, методы работы. Так, до войны в тяжелом машиностроении при индивидуальном характере производства чугунное и стальное литье осуществлялось методом ручной формовки, на УЗТМ же после войны была внедрена машинная формовка, причем ее удавалось осуществлять независимо от размеров формуемой партии деталей ^{[16, л. 46]}. Если в 1940 г. машинная формовка применялась в стальном литье, и удельный вес ее в общем выпуске литья составлял только 1,2%, то в 1947 г. он достиг 63%. При изготовлении чугунного литья машинная формовка применялась на заводе впервые, и в 1947 г ее удельный вес составил 13% от общего выпуска ^{[16, л. 46]}.

В области холодной обработки металла работа велась в направлении внедрения и усовершенствования высокопроизводительных технологических процессов: разгрузки крупных станков от мелкой работы, использования станков меньшей мощности взамен мощных, оснащения и внедрения станков узкоспециального назначения взамен универсальных. Это способствовало общему увеличению мощности станочного парка ^{[16, л. 46]}.

Были модернизированы принципы управления и контроля на производстве. Так, централизованная диспетчерская служба стала выполнять функции контроля и координирования производства, что освободило руководству завода время для внедрения новой техники и решения общих вопросов руководства ^{[16, л. 57]}. Было реорганизовано и планирование, которое стало базироваться отныне на расчетных данных органов подготовки производства. Конструкции индивидуальных машин были унифицированы, что позволило обеспечить внедрение группового запуска машин ^{[16, л. 57]}.

Вышеназванные меры принесли заводу весьма солидный эффект и позволили к концу 1947 г. удвоить количество выпускаемой продукции. Также, при ухудшении качества рабочей силы, в 1947 г. на УЗТМ была увеличена производительность труда – 185% в сравнении с 1940 г. и 125% в сравнении с 1946 г. ^{[16, л. 62]}

Впечатление от описанной выше картины несколько портят материалы Свердловского обкома ВКП(б), сообщавшие о том, что к маю 1949 г. областные органы МГБ и Центрального статистического управления располагали материалами, свидетельствовавшими о фактах массовых приписок на Уралмашзаводе, производившихся путем включения в отчет о выполнении плана незаконченных заказов или же заказов законченных, но забракованных и подлежащих переделке ^{[18, л. 47–56]}; ^{[18, л. 78–82]}.

Несмотря на это, учитывая, что массовые приписки были выявлены на заводе уже после ухода Б.Г. Мурзукова, под чьим руководством велась перестройка работы завода после войны, когда новым директором Уралмаша стал Чумичев, который, судя по документам, и являлся инициатором таких приписок, работу, проведенную по реорганизации производства на Уралмаше в 1944–1947 гг., следует признать значительной и эффективной.

Отметим еще одну важную деталь послевоенной конверсии, выразившуюся после войны в том, что значительная часть предприятий Свердловской области столкнулась с резким падением производства в ценовом выражении и снижением производительности труда рабочих. Рассмотрим данные по производству на Первоуральском новотрубном заводе (См. Таблицу 2)

Таблица 2

Производство труб Первоуральским новотрубным заводом

в 1940–1947 гг.

Источник: ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 43. Л. 43.

* Предварительные данные 1947 г.

Из таблицы видно, что в период 1945–1947 гг. количество произведенной заводом продукции неизменно возрастало, в то время как ценовое выражение производительности труда одного рабочего за тот же период снизилось более чем в два раза (См. Таблицу 3).

Таблица 3

Производительность труда на Первоуральском новотрубном заводом

в 1940–1946 гг. (выработка на одного рабочего в руб.)

Источник: ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 43. Л. 43.

Ситуацию проясняет записка Заместитель секретаря Свердловского обкома ВКП(б) В.П. Филатова. Из нее следует, что завод, бывший убыточным в 1934–1940 гг. (объем дотаций превысил 100 млн.), начал давать прибыль только во время войны. Это объяснялось тем, что завод производил специальные трубы из легированных марок сталей. Новые трубы, ввиду сложности их производства и освоения, получили соответствующие изменения в отпускных ценах. Таким образом, в 1941–1945 гг. завод получил прибыль в размере 563,5 млн. руб. Переход завода на производство сортамента труб мирного времени вновь потребовал дотаций. Только за первые 10 месяцев 1947 г. завод имел 38,4 млн. руб. убытка. Это было вызвано переходом на производство гражданской продукции меньшей стоимости, восстановлением восьмичасового рабочего дня и увеличением заработной платы для рабочих и ИТР ^{[19, л. 44–45]}.

Аналогичная ситуация наблюдалась на Синарском трубном заводе (См. Таблицу 4)

Таблица 4

Производство труб Синарским трубным заводом

в 1940–1947 гг.

(валовая продукция в руб. и тоннах)

Источник: ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 43. Л. 54.

При повышении объема производства в послевоенные годы общая цена продукции падала, что отражалось на показателях средней производительности труда (См. Таблицу 5)

Таблица 5

Средняя производительность труда на Синарском трубном заводе

в 1940–1947 гг.

(выработка на одного рабочего в руб.)

Источник: ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 43. Л. 54.

Схожие, связанные с демилитаризацией, тенденции, демонстрировали многие отрасли промышленности, в частности, машиностроение ^{[20, л. 80–92.]}.

Таким образом, рассмотренный материал позволяет заключить, что для послевоенного Урала основные последствия реэвакуации проявились в отъезде научно-исследовательских и научно-проектных организаций, что привело к известным трудностям в дальнейшем научно-проектном обеспечении деятельности предприятий уральской промышленности, к которому предприятия региона успели «привыкнуть» за годы войны.

В части демилитаризации уральской промышленности следует отметить, ее убыточность для ряда предприятий Урала, связанную с высокой разницей отпускных цен между военной и гражданской продукцией (причем не в пользу последней). Важной чертой демилитаризации стало то, что она осуществлялась, во многом децентрализованно, будучи зависимой от стратегии действий директоров конкретных предприятий, многие из которых начали приготовительную работу в этом направлении еще задолго до окончания войны. Последняя деталь – исключительная роль личности директора – на наш взгляд, представляет особенный интерес как одна из ярких иллюстраций тех принципов системы управления командной экономикой, которые сложились в годы Великой Отечественной войны и нашли свое продолжение во второй половине 1940-х гг.