К вопросу об анализе субъекта состава преступления, предусматривающего неправомерное использование инсайдерской информации

Мамочка Екатерина Александровна ассистент, кафедра публичного права, Владивостокский государственный университет экономики и сервиса 690106, Россия, Приморский край, г. Владивосток, ул. Гоголя, 41, каб. 5505 Mamochka Ekaterina Aleksandrovna Assistant at the Department of Public Law of Vladivostok State University of Economics and Service  690106, Russia, Vladivostok, ul. Gogolya, 41, office 5505 katerina1985_12@mail.ru

В соответствии со ст. 19 Уголовного кодекса РФ установлено, что субъектом уголовной ответственности может быть только физическое лицо при наличии вменяемости и достижения установленного законом возраста, это обязательные признаки, которые свойственны общему субъекту. К признакам субъекта преступления в некоторых, специально предусмотренных уголовным законом случаях относятся дополнительные признаки, характеризующие так называемого специального субъекта преступления. ^{[4, с.420]} Если обратиться к формулировке статьи 185.6 УК РФ, предусматривающей неправомерное использование инсайдерской информации, то можно увидеть, что субъект данного преступления в ней прямо не обозначается. Это объясняется бланкетным характером данной нормы, которая отсылает нас к Федеральному закону от 27 июля 2010 года № 224-ФЗ «О противодействии неправомерному использованию инсайдерской информации и манипулированию рынком и о внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ». Так согласно ст. 4 данного Федерального закона обладать инсайдерской информацией могут как физические, так и юридические лица.^[12] Однако ввиду того, что в РФ уголовной ответственности подлежит только физическое лицо, то соответственно, субъектом неправомерного использования инсайдерской информации может быть только инсайдер - физическое лицо. Также необходимо отметить, что субъект данного состава преступления является специальным.

Вопрос введения института уголовной ответственности юридических лиц в России обсуждается уже на протяжении пары десятилетий. Так можно отметить, что еще во времена царской России проводились соответствующие исследования относительно рассмотрения вопроса о признании в качестве субъекта преступления юридического лица. Например, И.А. Покровский считал, что юридическое лицо представляет собой живое продолжение физических лиц, а воля и личность физических лиц продолжает жить в создаваемых ими образованиях. ^[7,c.351]В 2011г. Следственный комитет РФ предлагал свой проект Федерального закона «О внесении изменений в некоторые законодательные акты РФ в связи с введением института уголовно-правового воздействия в отношении юридических лиц». Однако, вышеназванный закон так и не вступил в действие. В научном сообществе существуют полярные точки зрения относительно проблемы введения уголовной ответственности юридического лица. Многие исследователи, аргументируя свою позицию, ссылаются на зарубежный опыт существования уголовной ответственности юридических лиц. Так институт уголовной ответственности юридических лиц достаточно давно существует и действует во Франции и Англии, США и Канаде. Однако стоит отметить, что во многих странах Европы отсутствует институт административной ответственности и поэтому говорят о малой уголовной ответственности юридических лиц.

Рассматривая вопрос о субъекте состава преступления, предусматривающего неправомерное использование инсайдерской информации стоит обратить внимание на недавний законодательный опыт Европейского союза. Так Директива 2014/57/EU «об уголовной ответственности за рыночные злоупотребления» от 16.04.2014г. в п.1 ст. 8 устанавливает, что государства-члены ЕС должны принимать необходимые меры, гарантирующие, что юридические лица могут нести ответственность за соответствующие преступления (неправомерное использование инсайдерской информации и манипулирование рынком), совершенные в их интересах любыми лицами, действующими индивидуально или в составе органа юридического лица и занимающими руководящие позиции в структуре юридического лица.^[8] В то же время там же оговаривается, что ответственность юридических лиц не исключает уголовного судопроизводства в отношении физических лиц, которые участвовали в совершении соответствующих преступлений. В данном случае понятно, что европейский законодатель не просто предусмотрел уголовную ответственность для юридических лиц за рыночные злоупотребления, но и разграничил ее с уголовной ответственностью физических лиц. Мы считаем, что это обстоятельство обусловлено тем, что при имеющимся определенном практическом опыте в данной сфере, законодатель решил, ужесточить наказание за инсайдерскую деятельность, и обозначил, что ввиду осуществления неправомерного использования инсайдерской информации будет наказываться должным образом не только физическое лицо, осуществляющее неправомерное использование инсайдерской информации, но юридическое лицо, через которое осуществлялись такие незаконные операции. В России вопрос введения уголовной ответственности в отношении юридических лиц остается открытым, так как если российский законодатель решит признать в качестве субъекта уголовной ответственности юридическое лицо, то это в свою очередь может привести к концептуальному пересмотру уголовного права России в принципе.

В современной доктрине уголовного права по поводу субъекта неправомерного использования инсайдерской информации уже существуют определенные мнения. Так А.В. Савинов, определяя субъекта неправомерного использования инсайдерской информации указывает, что это вменяемое физическое лицо, достигшее 16- летнего возраста, владеющее инсайдерской информацией в силу занимаемой должности или выполняемых профессиональных обязанностей, в том числе на основании трудовых и (или) гражданско-правовых договоров.^{[5, с.181]} В свою очередь, О.Г. Карпович считает, что субъектом умышленного использования инсайдерской информации может быть только официальный представитель юридического лица, органа государственной власти или местного самоуправления либо допущенный этими лицами к инсайдерской информации. При этом, не обозначая возраст такого лица.^{[1, с.18]} Некоторые исследователи при анализе данного состава преступления подобно не комментируют данный признак.

На наш взгляд основополагающей проблемой при определении субъекта неправомерного использования инсайдерской информации мы считаем то, что вышеуказанная статья содержит закрытый перечень лиц, которые являются инсайдерами. Так И.А. Клепицкий указывает на то, что в ст.4 Федерального закона от 27 июля 2010 года № 224-ФЗ «О противодействии неправомерному использованию инсайдерской информации и манипулированию рынком» дается исчерпывающий перечень инсайдеров, более того согласно ст.9 того же закона эмитенты должны вести «списки инсайдеров». Таким образом, создается даже не лазейка, а широкие ворота для обхода закона.^{[2, с.77]} Он полагает, что инсайдером может быть любое лицо, которое обладает инсайдерской информацией, и никакие перечни здесь не уместны. Мы считаем, что позиция И.А. Клепицкого заслуживает серьезного внимания, так как в действительности, закрытый перечень создает достаточно много вариативности для того, чтобы нарушить закон и не нести ответственность за совершенное правонарушение.

В рамках рассмотрения проблемы существующего закрытого перечня инсайдеров, который был установлен российским законодательством, необходимой для анализа стоит считать существующую судебную практику США относительно определения субъекта неправомерного использования инсайдерской информации. В настоящий момент в США на основе уже имеющихся судебных решений, были определены соответствующие группы инсайдеров. Как известно, в США нет определенного понятия инсайдера. Основополагающим судебным делом, где был рассмотрен вопрос о субъекте неправомерного использования инсайдерской информации, стало дело Chiarella 1980.^[9]Суть дела состояла в том, что Chiarella, являлся сотрудником типографии. В данной типографии были отпечатаны документы, которые касались поглощения одной компании другой. Узнав названия поглощаемых компаний из печатаемых документов, Chiarella приобрел их акции до объявления предложения о поглощении, ожидая, что после данного объявления их цена вырастет. Так Chiarella не сообщил продавцам ценных бумаг (акционерам поглащаемых компаний) закрытую существенную информацию. Суд в данном деле указал на то, что инсайдерская торговля может быть запрещена только в том случае, если инсайдер несёт обязанность по раскрытию информации в силу определенных отношений между сторонами сделки. Судебные органы установили, что обвиняемый сотрудник типографии Chiarella, не нёс никаких обязанностей перед акционерами соответствующей компании. Таким образом, судом было определено, что торговля существенной, непубличной информацией сама по себе не является нарушением в сфере инсайдерской торговли. Соответственно, лица, которые не были связанны фидуциарными(доверительными) отношениями с участниками рынка, информацию о которых они распространяли, инсайдерами являться не могут и не несут никакой ответственности.Следующим не менее важным делом в свете определения субъекта неправомерного использования инсайдерской информации явилось делоO’Hagan,которое подразделило круг инсайдеров на группы. А именно, в данном деле суд охарактеризовал понятие «внутреннего» инсайдера – лица, имеющего доступ к инсайдерской информации в силу своего служебного положения и «внешних» или «временных» инсайдеров – лиц, которые получили открытый доступ к инсайдерской информации на основании, например, договора. ^[10]

Разделение инсайдеров на группы было произведено судом на основании альтернативной теории инсайдерской торговли. В настоящий момент в США есть две основополагающие теории ответственности за осуществление инсайдерской торговли, в соответствии с которыми было произведено деление понятия инсайдеров на группы.Первая это традиционная теория, согласно которой нарушение статьи 10 (b) и Правила 10b-5, которые запрещают инсайдерскую торговлю происходит, в том случае, если лицо, являющееся корпоративным (или постоянным) инсайдером, приобретает или продает ценные бумаги своей компании, основываясь на важной, существенной и конфиденциальной информации.^[9] Таким образом, деяние является неправомерным ввиду существования фидуциарной обязанности корпоративных инсайдеров перед компанией-эмитентом. Считается, что после получения конфиденциальной информации у получателя информации появляется обязанность, заключающаяся в обязанности раскрыть или воздержаться от инсайдерской торговли в целях «избежания использования корпоративными инсайдерами своих преимуществ перед неинформированными лицами, которые являются акционерами». Таким образом, под «внутренним» инсайдером следует понимать «лицо, получающее доступ к существенной неопубликованной информации во время выполнения правомерных действий для компании и потому участвующий в фидуциарном (т.е. доверительном) правоотношении с компанией».

Второй основополагающей теорией является теория незаконного присвоения информации. Рассматривая понятие «временного» инсайдера, в американской практике обращаются к данной теории. В соответствии с указанной теорией «временные» инсайдеры также могут нарушить положения раздела 10 (b) и Правила 10b-5, запрещающие инсайдерскую торговлю в нарушение своей фидуциарной или доверительной обязанности перед третьими лицами, а не перед самой компанией. Данный вывод был установлен в вышеуказанном деле O’Hagan. ^[10]Суд признал лицо (юриста) виновным в том, что он торговал информацией об акциях компании Pillsbury, основываясь на своей внутренней информированности о предполагаемой сделке слияния с участием компании Pillsbury. А информацию о готовящейся сделке специалист получил в результате работы в юридической компании, которая обслуживала соответствующую компанию. Также достаточно информативным делом в части определения «временного» инсайдера явилось дело Texas Gulf Sulphur Co. В данном деле суд не согласился, с позицией Комиссии по ценным бумагам и биржам в том, что сущность отношений между сторонами предопределяет возможность или невозможность доступа к инсайдерской информации. Суд охарактеризовал положения Правила 10b-5, запрещающего инсайдерскую торговлю так, что оно предполагает запрет торговли инсайдерской информацией не только инсайдерами в прямом понимании этого слова, являющимися ими по должности, но и другими лицами, располагающими этой информацией.^[11] Кроме того, здесь же суд указал на то, что вышеуказанные лица несут ответственность и в том случае, если осуществляют торговлю информацией, не касающеюся их компании. Данное указание, безусловно, служит ориентиром для того, чтобы сказать о том, что запрет инсайдерской торговли, прежде всего, направлен на то чтобы уравновесить организованный рынок и обеспечить равный доступ участников рынка к соответствующей информации.

Рассмотрев, судебную практику США в части определения субъекта неправомерного использования инсайдерской информации автором было установлено, что в практике США существует определение групп инсайдеров. Таким образом, можно предположить, что достаточно удобным для последующего эффективного правоприменения является установление в российском законодательстве общих групп инсайдеров, таких как внешние и внутренние инсайдеры, и в самых разных ситуациях иметь возможность привлечь лицо к уголовной ответственности при этом, не ограничиваясь закрытым перечнем лиц, которые могут быть инсайдерами. Данное уточнение, необходимо сделать на уровне Федерального закона, где считаем необходимым пересмотреть содержание ст. 4 вышеуказанного Федерального закона и вместо соответствующего перечня инсайдеров обозначить соответствующие группы инсайдеров, а именно группу внешних инсайдеров, под которыми необходимо будет понимать лиц, которые получили доступ к инсайдерской информации ввиду выполнения правомерных действий на основании трудовых и (или) гражданско-правовых договоров, при этом такие действия должны относится к деятельности финансового, валютного или товарного рынка и группу внутренних инсайдеров, которыми могут являться лица, получающие доступ к инсайдерской информации во время выполнения правомерных действий непосредственно внутри компании, которая осуществляет деятельность в рамках финансового, валютного или товарного рынка.