PR-коммуникация как форма и метод управления общественными отношениями в современных реалиях. Теоретическое обоснование сущности коммуникативных теорий власти и PR в прагматическом аспекте.

Богомолова Евгения Сергеевна аспирант, кафедра философии политики и права, Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова (МГУ) 119991, Россия, г. Москва, Ломоносовский проспект, 27, корп. 4 Bogomolova Evgeniya Sergeevna Post-graduate student, the department of Philosophy of Politics and Law, Moscow State University 119991, Russia, Moscow, Lomonosovsky Prospekt 27, building #4 belka414@yandex.ru Другие публикации этого автора

В любом социуме складывается система общественных отношений. Это происходит путем формирования и постоянного использования тех или иных приемов коммуникативного воздействия. К примеру, при вступлении в правовые отношения люди руководствуются правосознанием и нормами права, которые господствуют в данном обществе, а вступая в нравственные отношения, индивиды руководствуются моральными нормами: представлениями о добре и зле, чести, совести, порядочности и долге.

Управление взаимодействием социальных групп, человеческих общностей в процессе их деятельности, достигается путем социального регулирования, где инструментом выступают общественные связи. В общем виде систему общественных связей можно представить как процесс социальной коммуникации. Он является необходимым звеном при осуществлении социального взаимодействия и первостепенным субъектом воздействия при управлении общественными отношениями.

Взаимоотношения человека и собственности, человека и политической системы, человека и рынка труда, человека и социальной сферы, человека и системы образования, человека и культуры, а также политическая, экономическая конкурентная борьба – все это обеспечивается регулирующими функциями общественных связей. Через них реализуется потребность частей социального организма друг в друге. ^[1]

Одной из основополагающих теорий в понимании философии общественных связей представляется концепция американского социолога-теоретика Т. Парсонса об информационном обмене взаимодействующих систем и подсистем. Ключевой идеей Т. Парсонса является выражение социального процесса через процесс коммуникации значений и символов. Другими словами, любой процесс передачи информации ориентирован на развитие социальных отношений. По мнению Т. Парсонса, движение информации выступает катализатором социальных процессов и напрямую влияет на устойчивость общества. ^[2] Теоретик утверждает, что любая система контролируется такой подсистемой, которая обладает большим информационным потенциалом и при потреблении требует наименьшее количество энергии. Само социальное действие рассматривается как процесс достижения цели и характеризуется символичностью, мотивационностью, ситуативностью и системностью. Его структурными элементами являются: цель, средства, условия и нормы. По мнению Т. Парсонса социальное взаимодействие всегда основано на ожиданиях людей по отношению друг к другу. ^[3]

Автором предполагается, что каждый из субъектов социального взаимодействия нацелен, в конечном итоге, на получение максимального удовлетворения от совершенного им действия и получившегося результата. При условии достижения данного во взаимодействии с другим действующим лицом, рождается стремление к продолжению действия. Также, каждый из участников приходит к формированию картины ожидаемых действий в каждой из определенных ситуаций. Иными словами, степень оправданности сформированных ожиданий напрямую влияет на уровень стабильности всей системы, будь то ее социальная или политическая формация.

Таким образом, можно проследить картину социального взаимодействия между общественностью и властью, где население испытывает определенные ожидания, а субъекты политической элиты приспосабливают действия к ожиданиям первых. Впоследствии рождаются взаимные ожидания. В течение их длительного существования складываются социальные нормы, регулирующие социальное взаимодействие, и распределяются роли. В конце концов, результатом является внутренняя согласованность двух социальных систем. И чем выше частота непосредственного, тесного социального взаимодействия, тем более интегрирована система, тем выше её устойчивость к изменениям, согласно теории Т. Парсонса. Важно отметить, что в условиях современной социальной и экономической нестабильности, устойчивость к внешним воздействиям становится для политической системы важнейшим гарантом сохранения ее легитимности.

Однако, структурно-функциональная теория Т. Парсонса отражает картину состояния социальных взаимодействий лишь в статическом ее состоянии. При анализе общественных противоречий, социальных изменений его теория едва применима. В контексте обоснования роли политических процессов в жизни общества и закономерностей развития человеческих взаимодействий возникает необходимость в использовании исследований динамического характера общественных отношений. Здесь, одной из основополагающих, выступает концепция социального действия Ю. Хабермаса.

В его понимании, общество является продуктом человеческого взаимодействия. Коммуникативное действие по Ю. Хабермасу выражается в свободном соглашении участников для достижения совместных результатов в определенной ситуации. Ю. Хабермас находит связь в рациональном поведении индивида и способности личности к активному функционированию в свободных ассоциациях общественности. ^[4] Участие в такого вида ассоциациях дает возможность вырабатывать новые позиции, коммуникационные смыслы и ценностные установки. Это становится возможным за счет свободного вступления в ассоциативные структуры и свободное построение индивидуальных коммуникационных проектов.

При самом поверхностном анализе, можно заметить, что весь спектр этих действий присущ социальным коммуникациям между властью и обществом.

Таким образом, можно прийти к выводу, что социальное поведение субъектов политической власти, рассчитанное на достижение взаимопонимания между людьми – единственный легальный путь к разрешению социальных, национальных и культурных конфликтов в современном мире.

Значимость коммуникации, выступающей предметной областью знаний и профессиональной сферой деятельности, в развитых странах, в том числе и в России, постоянно растет. Это связано с тем, что «стоит изменить ее форму, ее средства, и она тут же изменит природу групп и форму самой власти». ^[5] Такой тезис высказал французский исследователь С. Московичи. Он видит коммуникацию в высшей степени социальным процессом.

В рамках коммуникационного подхода политическая власть видится не столько ограниченная во времени и пространстве субстанция влияния, подчинения, силы. Она предстает разновидностью социального взаимодействия политических субъектов, специфической формой социальной коммуникации между субъектами и объектами политической деятельности по поводу получения, хранения, воспроизводства и трансформации политической информации. В конечном итоге, целью государства становится выработка адекватных или неадекватных политическим ценностям общества решений.

Наиболее интересной в рамках коммуникационного подхода к обоснованию власти представляется онтологическая концепция Х. Аренд, сводящаяся к тому, что политика – это действие на основе убеждения. Эксклюзивность участников политической коммуникации выражается в их свободе и равенстве. Таким образом, для сохранения баланса общественных отношений и сам институт власти должен соответствовать способности действовать гуманно, сообща и в согласии друг с другом. По мнению Х. Аренд, власть – это не собственность или свойство отдельного субъекта, а многостороннее институциональное общение. Власть возникает только тогда, когда у индивидов появляется потребность объединиться, жить и действовать в согласии. Иными словами, необходимость в социальном консенсусе вступает в прямую зависимость с характеристиками жизнеспособности государственного аппарата.

Токование природы власти в таком виде существенно отличается от парадигмы М. Вебера, который определял власть как возможность субъектом осуществлять свою волю в рамках социальных отношений вопреки всякому оказываемому сопротивлению. ^[6] Для Х. Аренд такое воздействие называется насилием. В подтверждение этому она выдвигает тезис: «Силой является то, чем в определенной степени обладает каждый человек от природы и что он действительно может называть своим собственным; властью же, по своей сущности, не обладает никто, она возникает между людьми, когда они действуют совместно и она исчезает, как только они снова рассеиваются». ^[7]

По ее мнению, власть нельзя накопить как силу – она нуждается в постоянной актуализации.

Демократически избранный представитель должен поддерживать основу своей власти путем постоянных общественных дискуссий и контактов со своими товарищами по политическим убеждениям. Власть как легитимное образование может быть выведена лишь из признания общественностью ее авторитета. Однако, следует помнить, что общественное мнение столь же динамично в своем развитии, сколько труднодоступно и без постоянной поддержки как неотъемлемая основа власти будет утрачено. Так, можно прийти к выводу, что легитимность власти определяется процессом социальных коммуникаций.

Еще одним оппонентом теории политической власти М. Вебера стал немецкий социолог Н. Луман. По его мнению, политическая власть является ядром и жизненным центром любой политической системы, которая, в свою очередь, интегрируется в общество при помощи коммуникации. ^[8] В таком понимании, коммуникация способна организовывать функционирование политической власти.

Отличительная позиция Н. Лумана в том, что власть не лишает подвластного права выбора, она только сужает его перспективы. Политические элиты способны к получению большей силовой меры, если оказываются могущими добиваться признания своих решений при наличии привлекательных альтернатив действия или бездействия. С увеличением свобод подчиненных, власть должна только усиливаться. Именно коммуникативное понимание власти способно вскрыть все возможные источники ее злоупотребления. Другими словами, в условиях политического плюрализма и многопартийности, уровень легитимности государственного аппарата только растет. Здесь же можно сделать вывод, что к насилию прибегают в виду недостатка власти.

Опираясь на последние исследования в области политической социологии, можно вывести портрет современного гражданина, который теряет политическую субъектность, постепенно превращаясь в объект политики. Целью власти становится одностороннее включение объекта в устоявшийся властный порядок социально-политической среды. Задача такого воздействия лишь найти болевые точки, через которые можно осуществить эффективное политическое воздействие. ^[9]

По мнению заведующего кафедрой государственного управления и политических технологий ГУУ, профессора Н. А. Омельченко, можно утверждать, что большинство современных легитимационных технологий в России имеют преимущественно нисходящий и в определенной степени манипулятивный характер. Особенности современного процесса легитимации власти создают широкие возможности для комплексного манипулирования людьми через чувства, инстинкты, потребности, эффекты восприятия, вместо традиционных методов воздействия на разум людей с помощью идей. Н.А. Омельченко, наряду с принятым в науке и практике разделением технологий легитимации власти на рациональные и нерациональные в рамках рациональной группы считает важным выделять формальные (или политико-правовые) и неформальные технологии и механизмы. К формальным технологиям и механизмам легитимации власти он относит выборы и референдум, к неформальным – построение персонального или институционального имиджа, символьную политику, политическую коммуникацию. ^[10] Так, политическая коммуникация видится «наименьшим из зол» в инструментарии, используемом политической элитой для становления и поддержания процесса легитимизации власти.

Говоря о нынешних реалиях, можно уверенно заметить, что современная российская исполнительная власть испытывает особую потребность в новых формах и методах взаимодействия с обществом. В заданных условиях манипулятивные технологии перестают оказывать должный эффект, по ниспадающей идет траектория легитимизации власти. Положение экономической и политической нестабильности, где переходное состояние российского общества проявляется в высокой степени социальной конфликтности, отчужденности граждан от власти, отсутствии поддержки обществом государственных решений и, в конечном счете, в неэффективности всей системы исполнительной власти, актуализирует настоящую проблему.

Под итогом определим: Если уровень легитимности власти можно сопоставить со степенью развития общественных коммуникаций и его рост напрямую зависит от плюрализма политического процесса, предполагающего в данном контексте легальное столкновение интересов и дискуссии между сторонниками различных точек зрения, то качественная реорганизация системы управления обществом должна строиться, в первую очередь, на разработке и внедрении принципов демократического управления. Такая базисная модель подразумевает выступление субъекта и объекта не как противостоящих друг другу элементов, а в качестве равноправных и взаимозависимых частей. Необходимым становится создание механизмов взаимодействия власти и общества на основе конструктивного диалога, технологий, направленных на поиск компромиссов и солидарное разрешение конфликтов. Именно этими принципами в построении коммуникационной политики следует руководствоваться политической элите для сохранения стабильности существующей политической системы. Таким образом, общим знаменателем новой идеологии публичного управления должен стать тезис о том, что в современных условиях эффективность решения общественных задач определяется не столько бюрократической иерархией или рыночно-государственным менеджментом, сколько построением крепкого коммуникационного моста между государством с обществом. При таких условиях инструмент коммуникативного воздействия власти станет важнейшим гарантом сохранения ее легитимности.