Некоторые аспекты расследования уголовных дел об участии граждан России в деятельности экстремистских и террористических организаций за рубежом

Бекетов Михаил Юрьевич кандидат юридических наук доцент, кафедра уголовного процесса, Московский университет МВД России им. ВЯ. Кикотя 120009, Россия, г. Москва, ул. Академика Волгина, 12, оф. 156 Beketov Mikhail Yur'evich PhD in Law Associate Professor at the Department of Criminal Procedure of Kikotya Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation  120009, Russia, Moscow, ul. Akademika Volgina, 12, of. 156 beketow@ya.ru

Саморока Виктор Анатольевич кандидат юридических наук доцент, кафедра уголовного процесса, Московский университет МВД России им. В.Я. Кикотя 125612, Россия, г. Москва, ул. Академика Волгина, 12, каб. 156 Samoroka Viktor Anatol'evich PhD in Law Associate Professor at the Department of Criminal Proceedings of Kikotya Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation  125612, Russia, Moscow, ul. Akademika Volgina, 12, office 156 samoroka@yandex.ru

Конституция Российской Федерации, гарантируя свободу мысли и слова, запрещает пропаганду или агитацию, возбуждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду, пропаганду социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства^[1].

Международно-правовые стандарты в области прав человека также предусматривают, что всякое выступление в пользу национальной, расовой или религиозной ненависти, а также все акты насилия или подстрекательство к таким актам, должны быть запрещены законом ^[2].

Шанхайской конвенцией о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом от 15 июня 2001 года предусмотрено, что терроризм, сепаратизм и экстремизм, вне зависимости от их мотивов, не могут быть оправданы ни при каких обстоятельствах, а лица, виновные в совершении таких деяний, должны быть привлечены к ответственности в соответствии с законом.

В интересах реализации названных конституционных запретов и выполнения международных обязательств в Уголовном кодексе Российской Федерации предусмотрена ответственность за участите в экстремистских и террористических организациях.

Противостояние на территории Ирака и Сирии правительственных войск и вооруженных радикальных группировок создает питательную среду для развития на их территориях деструктивных организаций - носителей террористических, экстремистских и националистических идей. Эти организации, преследуя преступные цели, стимулируют своей деятельностью возникновение новых очагов политической, межнациональной, межрелигиозной напряженности.

Несмотря на достаточную удаленность этих очагов конфликта от границ России, данная проблема не обошла нас стороной.

Выступая на семинаре в Совете Федерации, заместитель начальника главного управления по противодействию экстремизму (ГУПЭ) МВД России Владимир Макаров привел статистические данные о числе воюющих на стороне террористов в Сирии и Ираке россиянах. «Сейчас 3,417 тыс. россиян выехали, по нашим оперативным данным, для участия в боевых действиях на территории активности ИГ, то есть в Ирак, Сирию и так далее»^[3]. На том же семинаре заместитель председателя комитета Совета Федерации по обороне и безопасности Александр Чекалин привел статистические данные, согласно которым в «контртеррористической операции в САР (Сирийская Арабская Республика) было уничтожено более 2 тыс. боевиков — выходцев из России»^[4].

Граждане России, направляющиеся для участия в боевых действиях на территорию других государств, обучаются там навыкам владения оружием, использования взрывчатых веществ, совершения террористических актов. Возращение в Россию лиц, получивших необходимые для осуществления террористической деятельности навыки - дополнительный фактор нестабильности и угрозы безопасности государства.

В ст.12 УК РФ сказано, что граждане Российской Федерации и постоянно проживающие в Российской Федерации лица без гражданства, совершившие вне пределов Российской Федерации преступление против интересов, охраняемых уголовным законом, подлежат уголовной ответственности. Иностранные граждане и лица без гражданства, совершившие преступление вне пределов Российской Федерации, подлежат уголовной ответственности по УК РФ в случаях, если преступление направлено против интересов Российской Федерации либо гражданина Российской Федерации или постоянно проживающего в Российской Федерации лица без гражданства, а также в случаях, предусмотренных международным договором Российской Федерации, если иностранные граждане и лица без гражданства, не проживающие постоянно в Российской Федерации, не были осуждены в иностранном государстве и привлекаются к уголовной ответственности на территории Российской Федерации.

Пленум Верхового Суда РФ в своих постановлениях сформулировал подход в квалификации таких действий органами предварительного расследования и судами^[5].

Под участием в экстремистском сообществе (часть 2 статьи 282.1 УК РФ) надлежит понимать вхождение в состав такого сообщества и участие в подготовке к совершению одного или нескольких преступлений экстремистской направленности и (или) непосредственное совершение указанных преступлений, а также выполнение лицом функциональных обязанностей по обеспечению деятельности такого сообщества (финансирование, снабжение информацией, ведение документации и т.п.).

Преступление в форме участия лица в экстремистском сообществе считается оконченным с момента начала подготовки к совершению преступления экстремистской направленности или совершения хотя бы одного из указанных преступлений или иных конкретных действий по обеспечению деятельности экстремистского сообщества.

Исходя из пункта 2 статьи 3 Федерального закона "О противодействии терроризму" организация незаконного вооруженного формирования^[6] для реализации террористического акта, а равно участие в такой структуре являются террористической деятельностью. Под участием в незаконном вооруженном формировании надлежит понимать вхождение в состав такого формирования (например, принятие присяги, дача подписки или устного согласия, получение формы, оружия), выполнение лицом функциональных обязанностей по обеспечению деятельности такого формирования (обучение его участников; строительство временного жилья, различных сооружений и заграждений; приготовление пищи; ведение подсобного хозяйства в местах расположения незаконного вооруженного формирования и т.п.).

Преступление в форме участия лица в незаконном вооруженном формировании считается оконченным с момента совершения конкретных действий по обеспечению деятельности незаконного вооруженного формирования.

Несмотря на актуальность проблемы, прокурорами систематически выявляются случаи ненадлежащей организации проверок и расследования уголовных дел по фактам участия граждан в НВФ [деле - незаконных вооруженных формированиях], в том числе за рубежом.

Имеют место и случаи сокрытия указанных преступлений от учета путем непринятия процессуальных решений.

При возросшем практически в 3 раза количестве преступлений террористического характера, уголовные дела по которым приостановлены за розыском, по расследуемым преступлениям, связанным с участием граждан в НВФ на территории других государств, выявляются факты объявления фигурантов в международный розыск спустя значительный промежуток времени после возбуждения уголовного дела и вынесения постановления о привлечении в качестве обвиняемого.

Изучение и обобщение материалов практики предварительного расследования уголовных дел о преступлениях экстремистской направленности показало, что в подавляющем большинстве случаев такие дела возбуждаются на основе результатов оперативно-розыскной деятельности [Далее- ОРД.] в дальнейшем их расследование осуществляется при активном оперативном сопровождении. В случае совершения преступления за рубежом, сложно говорить о проведении оперативно-розыскных мероприятий [далее – ОРМ] на территории другого государства. Эта деятельность выходит за рамки уголовного судопроизводства, и вероятно она будет более эффективна, при осуществлении ее по месту жительства фигурантов на территории РФ. При планировании и проведении ОРМ по преступлениям экстремистской направленности целесообразно нацеливать их результат на возможное использование в уголовном процессе в качестве доказательств.

В процессе выявления преступлений экстреми­стской направленности необходимо исходить из того, что эти престу­пления имеют нетрадиционную структуру, обусловленную мотивами преступной деятельности: посягательство на потерпевшего, его права и законные интересы выступают по существу средством, обеспечи­вающим воздействие на третью сторону конфликта — основную цель преступлений экстремистской направленности.

А планировать расследование необходимо с учетом особенностей направления и разрешения запросов о правовой помощи компетентным органам иностранного государства.

В научной литературы по разному определяется соотношение понятий «международное сотрудничество по уголовным делам» и «международная правовая помощь по уголовным делам».

Одни авторы полагают, что международное сотрудничество значительно шире международной правовой помощи, и последняя может входить в него как самостоятельная часть^[7]. Другие рассматривают международное сотрудничество государств как более высокую степень совместной деятельности двух государств в сфере международной борьбы с преступностью по сравнению с правовой помощью^[8].

Несмотря на многообразие правовой помощи по уголовным делам в ней можно выделить несколько общих видов:

направление и исполнение международных запросов об оказании правовой помощи;

выдача лица для уголовного преследования или исполнения приговора (экстрадиция);

передача лица, осужденного к лишению свободы, для отбывания наказания в государстве, гражданином которого оно является.

Нет единого взгляда и на содержание правовых основ международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства.

Большинство авторов^[9] в той или иной степени придерживаются концепции, которую И.Ю. Гринь изложил следующим образом - правовую основу международного сотрудничества по уголовным делам составляют:

1) международные межгосударственные договоры (двусторонние и многосторонние): пакты, конвенции, договоры, соглашения;

2) межправительственные соглашения по отдельным вопросам, касающимся взаимодействия в борьбе с преступностью;

3) межведомственные договоры (соглашения);

4) национальное законодательство по вопросам оказания ме-ждународной правовой помощи;

5) неписаные нормы (обычаи) международного права (между-народная вежливость, взаимность и др.)^[10].

Одной из наиболее распространенных форм международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства является направление запроса о правовой помощи, адресованного компетентным органам иностранных государств (ст. 453 УПК РФ). Он является основанием оказания помощи в проведении следственных и иных процессуальных действий на территории сопредельного государства является международный запрос о правовой помощи.

Международный запрос – это процессуальный документ, оформленный в соответствии с международным договором Российской Федерации и УПК РФ и направленный в соответствующий орган или должностному лицу иностранного государства с просьбой осуществить определенные процессуальные действия по уголовному делу^[11].

Законом определены жесткие требования к содержанию и форме запроса, о производстве процессуальных действий, несоблюдение которых может привести к его отклонению и неисполнению запрашиваемым государством.

Так, например, в запросе о производстве допроса следует отразить краткую фабулу преступления, в связи с совершением которого направляется запрос, обстоятельства, которые следует установить при допросе, сформулировать вопросы, которые должны быть поставлены перед допрашиваемым, другие сведения, необходимые исполняющей стороне, чтобы фактические данные, полученные в ходе допроса, полностью отвечали требованиям, предъявляемым к доказательствам российским уголовным процессом.

В некоторых случаях к запросу должны быть приложены документы. Например, при направлении запроса о производстве обыска, к нему обязательно должна быть приложена копия постановления о производстве обыска, надлежащим образом оформленная.

Запрос и прилагаемые к нему документы должны быть переведены на официальный язык того иностранного государства, в которое они направляются (ч.4 ст.453 УПК РФ).

Запрос составляется должностным лицом, в производстве которого находится уголовное дело (следователем, дознавателем), и им же подписывается. Кроме того, он должен быть подписан должностным лицом федерального органа государственной власти, через который направляется запрос в запрашиваемое государство, и заверен гербовой печатью. Перечень этих органов и их компетенция, в пределах которой они вправе направлять соответствующие запросы, определены в ч.3 ст.453 УПК РФ.

Такими органами являются:

- Верховный Суд РФ, который направляет запросы по вопросам судебной деятельности Верховного Суда РФ;

- Министерство юстиции РФ – по вопросам, связанным с судебной деятельностью всех судов, за исключением Верховного Суда РФ;

- Министерства внутренних дел РФ, Федеральная служба безопасности Российской Федерации- в отношении следственных действий, не требующих судебного решения или согласия прокурора;

- Генеральная прокуратура Российской Федерации – в остальных случаях.

Лицо, пребывающее на территории иностранного государства, которое в соответствии с данным запросом должно быть допрошено в качестве свидетеля (потерпевшего), обладает всеми правами данных участников уголовного судопроизводства, то данное лицо может воспользоваться и правом, предусмотренным п. 7 ч. 4 ст. 56 УПК РФ (права свидетеля) или п. 21 ч. 2 ст. 42 УПК РФ (права потерпевшего), заявить ходатайство о применении к нему мер безопасности. В связи с этим возникает вопрос об алгоритме действий следователя как инициатора запроса и представителей иностранного государства, исполняющих данный запрос^[12].

Как отмечает Абдрашитова Р.З. главным препятствием для расследования дел, по которым необходимо получить показания свидетелей и экспертов, живущих за рубежом, является то обстоятельство, что хотя по всем существующим международным документам эти лица могут быть вызваны повесткой, однако запрашивающее государство не вправе накладывать на них обязательства по явке в суд либо, при наличии соответствующих полномочий, такие обязательства не могут быть принудительно исполнены. По её мнению эффективно решает эту проблему видеотрансляция, поскольку санкции за уклонение от явки и дачу ложных показаний в странах, применяющих технологии видеосвязи, распространены и на данный случай. Поэтому свидетель, уклонившийся или отказавшийся от дачи показаний, а также давший ложные показания по уголовному делу, расследуемому на территории зарубежного государства, хотя формально он препятствует осуществлению зарубежного правосудия, привлекается к уголовной ответственности именно за совершение преступления по законам той страны, на территории которой он фактически давал эти показания либо от явки к властям которой он уклонился^[13].

Ю.В. Козубенко предлагает правовой механизм проведения допроса в режиме видеоконференцсвязи находящихся за пределами РФ потерпевших-граждан (подданных) иностранных государств в связи с невозможностью их явки к следователю (дознавателю), а также в судебное заседание российского суда. Руководствуясь п. 3 ч. 3 ст. 40 УПК РФ, орган предварительного расследования или суд направляет поручение главам дипломатических представительств и консульских учреждений Российской Федерации, расположенных в стране нахождения потерпевшего о производстве следственного действия путем вызова потерпевшего в указанное учреждение^[14].

В качестве ещё одной актуальной проблемы международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства выделяется отсутствие правовой регламентации сроков исполнения запросов о правовой помощи как в международных договорах, так и в национальном законодательстве, из-за которой сильно затягивается их исполнение^[15].

Е.В. Быкова указывает на то, что в ч. 5 УПК РФ не предусмотрены конкретные сроки для принятия таких важных решений, как о выдаче; о передаче лица для отбывания наказания; о передаче предметов; об исполнении запроса о правовой помощи; о выдаче на время. Такое положение по её мнению отнюдь не способствует эффективности расследования уголовных дел, нарушаются его сроки и, что особенно важно, сроки содержания лиц под стражей, что дает повод для обжалования не только на национальном уровне, но и в Европейский суд по правам человека^[16]. Сама процедура направления запросов об оказании правовой помощи через центральные аппараты федеральных органов власти (Генеральную прокуратуру, Министерство юстиции, МВД и др.), является громоздкой, приводит к неоправданному затягиванию сроков предварительного расследования, потере наступательности в раскрытии преступлений и, как следствие, невыполнению задач уголовного судопроизводства^[17].

Есть еще одна форма международного правового сотрудничества, проводимая на взаимной основе, которая связана с осуществлением уголовного преследования. Суть ее состоит в принятии договаривающимися сторонами обязательства возбудить в соответствии со своим законодательством уголовное преследование против своих граждан, подозреваемых в совершении преступления на территории иностранного государства.

В том случае, если на территории иностранного государства совершит преступление российский гражданин и затем вернется в Российскую Федерацию, наше государство на основе принципа взаимности обязано рассмотреть вопрос о возможности возбуждения против этого лица уголовного преследования. Запрос компетентного органа иностранного государства об уголовного преследовании гражданина РФ рассматривается Генеральной прокуратурой РФ.

В случаях возбуждения уголовного преследования предварительное расследование и судебное разбирательство производится по правилам российского уголовно-процессуального законодательства.

Законодатель попытался решить еще одну очень важную проблему, имеющую большое значение для правоприменительной практики. Речь идет о юридической силе доказательств, полученных на основании международного запроса на территории иностранного государства.

Согласно ст. 455 УПК РФ «доказательства, полученные на территории иностранного государства его должностными лицами в ходе исполнения ими поручений об оказании правовой помощи по уголовным делам или направленные в Российскую Федерацию в приложении к поручению об осуществлении уголовного преследования в соответствии с международными договорами Российской Федерации, международными соглашениями или на основе принципа взаимности, заверенные и переданные в установленном порядке, пользуются такой же юридической силой, как если бы они были получены на территории Российской Федерации в полном соответствии с требованиями настоящего кодекса».

В целом можно констатировать, что в Российской Федерации создана законодательная база для раскрытия и расследования уголовных дел в отношении лиц, принимавших участие в деятельности террорестических их экстремистских организаций за рубежом. Однако остаются неразрешенными некоторые вопросы, в частности, нет четкого перечти оснований для отказа в оказании международной правовой помощи, не определены конкретные сроки исполнения запросов иностранных государств, нет точной регламентации прав и обязанностей представителей иностранных государств. Кроме того, в УПК РФ отсутствуют нормы, регули­рующие действие международных следственно-оперативных групп, использо­вание современных мультемидийных технологий при производстве следственных действий.

Анализ международных договоров Российской Федерации, межведом­ственных актов и других документов, обеспечивающих международное со­трудничество при расследовании по уголовным делам, а также уголовно-процессуального законодательства свидетельствует о том, что необходимо совершенствовать взаимодействие органов предварительного расследова­ния с соответствующими органами иностранных государств, развивать правовую базу участия компетентных органов РФ в международном со­трудничестве при расследовании преступлений, продолжать работу по созданию целостной системы международных актов и международных до­говоров РФ, используемых в качестве источников уголовно-процессуального права.

Некоторые понятия, характеризующие содержание и формы междуна­родного сотрудничества требуют разработки и уточнения.

Наличие в УПК нормы, автоматически наделяющей юридической силой доказательства, полученных на территории иностранного государства, фактически возвращает нас к средневековому праву, создавая заранее установленную силу доказательств. Нельзя исключать необ­ходимость применения к полученным таким путем доказательствам института оценки доказа­тельств.

Правоприменителям необходимо понимать, что положения части 5 УПК РФ нужно применять с осторожностью, в контексте норм главы 2 УПК РФ.