Развитие системы уголовных наказаний в советский период

Мелюханова Евгения Евгеньевна ORCID: 0000-0002-0905-0480 кандидат юридических наук кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного права, Уральский государственный юридический университет имени В.Ф. Яковлева 620137, Россия, Свердловская область, г. Екатеринбург, ул. Комсомольская, 23, каб. 410 Melyukhanova Evgeniya Evgen'evna PhD in Law Candidate of Legal Sciences, Associate Professor of the Department of Criminal Law, V.F. Yakovlev Ural State Law University 620137, Russia, Yekaterinburg, Komsomolskaya Street 23, office #410 melyukhanova@list.ru Другие публикации этого автора

Система уголовных наказаний в советском уголовном праве претерпела значительные изменения по сравнению с системой наказаний, предусмотренной в дореволюционном законодательстве. Попытки создания новой системы наказаний сопровождались процессом разрушения старой системы. Необходимо отметить, что система наказаний не была неизменной и на протяжении всего советского периода, она отражала те политические и социальные процессы, которые имели место в истории советского государства.

Основной особенностью наступившего сразу после победы Октябрьской революции начального периода развития социалистического уголовного права в части установления видов наказаний и выработки основных принципов построения их системы, являлось широкое революционное творчество трудящихся масс, свергнувших царизм с его буржуазными порядками и законодательством. Различные государственные органы советской власти, применявшие наказание, при осуществлении уголовной политики руководствовались тогда главным образом революционной совестью и социалистическим правосознанием. Основными из этих органов были местные народные и окружные суды, заменившие собой сложную судебную машину дореволюционной России. Но наряду с ними наказание применяли также революционные трибуналы и состоявшие при них трибуналы печати; военные трибуналы, полковые суды и командующие войсками (единолично); губернские и полевые комиссии по борьбе с дезертирством, а также дисциплинарные рабочие товарищеские суды ^{[1, с. 7-8]}.

Необходимость учитывать классовое и социальное положение людей предопределила уголовную политику первых лет советской власти. Об этом историческом периоде И. И. Карпец писал: «в судебной практике первых лет советской власти карательная политика весьма отчетливо отражала процессы, которые происходили в тот период: с одной стороны, революционные трибуналы и другие судебные органы твердо проводили курс на подавление классовых врагов и их пособников, в том числе в области борьбы с уголовной преступностью – против бандитизма, спекуляции, хулиганства, мешочничества и других видов преступлений, часто являвшихся оборотной стороной сопротивления классового врага; с другой же стороны, советские суды весьма внимательно подходили к наказанию лиц из числа трудящихся» ^{[7, с. 68-69]}.

На классовый характер системы наказаний указывает В. В. Никулин: «в советской системе наказания была одна отличительная черта, существенным образом отличавшая ее от других. В советской системе наказаний была реализована марксистская идея строгой организации общества по социальному признаку, когда «свои» социальные группы отделены от «чужих», враждебных. В ее основе лежал механизм социальной селекции при помощи определения классовой принадлежности с позиции «свой» – «чужой» ^[9].

Что касается системы уголовных наказаний, то по указанию Л. В. Багрий-Шахматова, «перечень наказаний, применявшихся к классовым врагам революции и нарушителям порядка, был тогда весьма обширным и включал в себя свыше тридцати видов: от предупреждения, общественного порицания и выговора до высшей меры наказания – расстрела. При этом в корне отличным от системы наказаний, действовавшей при царизме, было то, что наказания, связанные с заключением осужденных, физической изоляцией их от общества, были сведены до минимума. В то же время возникало множество новых видов наказаний, не связанных с лишением свободы. Это – общественные принудительные работы без лишения свободы, общественное порицание, строгий революционный выговор, принудительное политическое воспитание, доведение до сведения организации, где работает наказуемый, о совершенном им правонарушении, и т. п. Все эти виды наказаний, возникшие в результате революционной инициативы и творчества масс, и применявшиеся на практике, с декабря 1917 года стали юридически закрепляться во многих нормативных актах, издававшихся в форме декретов, постановлений, приказов, инструкций и т. д.» ^{[1, с. 8-9]}.

Поскольку наказания были установлены несколькими нормативными актами, говорить о наличии системы наказаний нет оснований. Л. В. Багрий-Шахматов также указывает на данную особенность уголовных наказаний в первые годы социалистической революции: «множественность нормативных актов, устанавливавших наказания, отсутствие единого закона об их системе, необходимость которого тогда даже отрицалась, также является особенностью рассматриваемого периода» ^{[1, с. 9]}. «Более того, в то время еще не было строго определенного перечня наказаний; судебными и иными органами, применявшими наказание, допускались неопределенные приговоры» ^{[1, с. 11]}.

Необходимо отметить, что система наказаний не могла сложиться сразу, для этого требовалось определенное время. В связи с этим И. И. Карпец указывает, что «в первые годы Советской власти, когда молодое государство рабочих и крестьян отказалось от старых законов и старого права, первое в мире социалистическое государство не могло сразу решить все проблемы, в частности, создать новое право, новые законодательные акты и т. д. Вести борьбу с преступностью было необходимо, а новые средства – не изобретены» ^{[7, с. 223]}.

Следующий этап в развитии системы уголовных наказаний связан с разработкой основных принципов построения системы наказаний и кодификацией уголовного законодательства, закрепляющего систему наказаний.

Систематизация советского уголовного права впервые была предпринята в Руководящих началах по уголовному праву РСФСР, утвержденных 12 декабря 1919 года Коллегией Народного Комиссариата юстиции РСФСР ^[15].

В статье 7 раздела III «О преступлении и наказании» Руководящих начал было дано определение понятия наказание, согласно которому наказание – это те меры принудительного воздействия, посредством которых власть обеспечивает данный порядок общественных отношений от нарушителей последнего (преступников).

И. С. Ной, рассматривая понятие наказания, указывал, что «впервые определение понятия наказание в нашем праве было дано в Руководящих началах по уголовному праву РСФСР 1919 года. В этом определении проводится принципиальная мысль о том, что наказание в советском праве не есть возмездие за вину, что оно является целесообразным и необходимым актом защиты общественных отношений» ^{[10, с. 7]}.

Относительно используемой в Руководящих началах 1919 года терминологии И. С. Ной обращал внимание на то, что «хотя авторы Руководящих начал упоминали термин «наказание», но в наиболее принципиальных статьях этих Начал (ст. 2 и 3) применялся термин «репрессия» и лишь в интересах его понятности для народа в скобках ставилось старое, привычное слово «наказание». Однако попытка уже в те годы отказаться от термина «наказание» была неоправданной, так как авторы Руководящих начал, исходя из принятой Программы партии, не могли не понимать, что наказание в пролетарском государстве далеко не идентично понятию наказания в буржуазном уголовном праве. Но, как видно, стремление еще более подчеркнуть принципиальное отличие целей уголовной репрессии советского государства от целей буржуазного уголовного наказания явилось главной причиной, побудившей пролетарских юристов отмежеваться от термина «наказание» и некоторых других понятий, которыми пользовалось старое право» ^{[10, с. 9-10]}.

Далее, в статье 25 раздела VI «Виды наказания» Руководящих начал были определены примерные виды наказания, которые включали в себя следующие: а) внушение; б) выражение общественного порицания; в) принуждение к действию, не представляющему физического лишения (например, пройти известный курс обучения); г) объявление под бойкотом; д) исключение из объединения на время или навсегда; е) восстановление, а при невозможности его – возмещение причиненного ущерба; ж) отрешение от должности; з) воспрещение занимать ту или иную должность или исполнять ту или другую работу; и) конфискация всего или части имущества; к) лишение политических прав; л) объявление врагом революции или народа; м) принудительные работы без помещения в места лишения свободы; н) лишение свободы на определенный срок или на неопределенный срок до наступления известного события; о) объявление вне закона; п) расстрел; р) сочетание вышеназванных видов наказания.

Относительно установленной системы наказаний М. Д. Шаргородский писал: «при установлении системы наказаний в Руководящих началах за основу принимались его целесообразность и соответствие задачам, стоящим перед социалистическим государством в области борьбы с преступностью» ^{[18, с. 7]}.

Как видно из системы уголовных наказаний, предусмотренной Руководящими началами 1919 года, наказания располагались от менее строгого вида к более строгому. Необходимо обратить внимание на то, что система уголовных наказаний дореволюционного законодательства, в частности, предусмотренная Уголовным уложением 1903 года, представляла собой нисходящую лестницу от более строгого наказания к менее строгому. Однако, более предпочтительной при построении системы уголовных наказаний является восходящая лестница, состоящая из отдельных видов наказаний от менее строгого вида к более строгому. Это объясняется тем, что при назначении наказания лицу, признанному виновным в совершении преступления, суд руководствуется законодательно закрепленной системой уголовных наказаний, рассматривая возможность применения определенного вида наказания начиная с наименее строгого, а при невозможности его применения, последовательно переходя к более строгим видам наказания.

Относительно того, что в Руководящих началах 1919 года были предусмотрены только примерные виды наказания, Л. В. Багрий-Шахматов усматривает отсутствие в этом нормативном акте «принципа определенности – одного из важнейших принципов системы наказаний» ^{[1, с. 15]}.

При этом, И. И. Карпец придерживался мнения, что существование только примерного перечня наказаний «вполне соответствовало особенностям развития государства того периода. Оно еще не могло выработать за столь короткий отрезок времени ни систему права в целом, ни систему наказаний, ибо становление нового государства еще не закончилось, а социалистические правовые принципы только складывались. Опыт борьбы с преступностью в условиях нового строя был еще невелик. Вот почему просто невозможно было выработать исчерпывающий перечень видов наказаний, свести их в этот период в единую и стройную систему» ^{[7, с. 224-225]}.

Однако, несмотря на некоторые недостатки, Руководящие начала явились прообразом общей части уголовного кодекса; они послужили как бы толчком к дальнейшей систематизации советского уголовного законодательства в виде уголовного кодекса. В связи с кодификацией уголовного законодательства стало наблюдаться значительное оживление научной мысли ^{[1, с. 15]}.

Также в целом положительно оценивает указанный нормативный акт Г. В. Швеков, говоря о том, что «Руководящие начала 1919 года были интереснейшим и важнейшим документом в истории развития советского уголовного права, которые привели в определенную систему наиболее важные положения советского уголовного права, действовавшие в рассматриваемый период, и тем самым проложили путь к созданию первых советских уголовных кодексов» ^{[20, с. 67]}.

Принцип определенности был закреплен в УК РСФСР 1922 года ^[13], который содержал точный перечень уголовных наказаний с четно определенными пределами каждого из них. В частности, М. Н. Гернет указывал, что «кодекс держится системы относительно определенных наказаний. Он указывает род наказания и устанавливает или тот максимум, который судьи не должны превышать, или тот минимум, который они не должны понижать» ^{[4, с. 69]}.

Следовательно, придерживаясь принципа определенности системы уголовных наказаний, «кодекс не сохранил за судьями права пополнять перечень наказаний новыми, закону неизвестными, как бы придуманными специально для данного преступления, что имело место до 1922 года. Кроме того, в кодекс не была включена целая группа наказаний, которые в судебно-карательной политике советской власти были вызваны условиями гражданской войны (объявление вне закона, объявление врагом революции или народа, объявление под бойкотом). Вместе с тем кодекс пополнился новыми видами наказаний: изгнание из пределов РСФСР, штраф, условное осуждение. Смертная казнь не была включена в общий перечень видов наказаний» ^{[1, с. 16]}.

Ст.32 УК 1922 года содержала следующие виды наказаний: а) изгнание из пределов РСФСР на срок или бессрочно; б) лишение свободы со строгой изоляцией или без таковой; в) принудительные работы без содержания под стражей; г) условное осуждение; д) конфискация имущества – полная или частичная; е) штраф; ж) поражение прав; з) увольнение от должности; и) общественное порицание; к) возложение обязанности загладить вред.

Следовательно, 10 видов уголовных наказаний было предусмотрено в УК РСФСР 1922 года, но, поскольку смертной казни была посвящена отдельная статья кодекса, то М. Н. Гернет называет эту систему наказаний «одиннадцатью ступенями лестницы наказаний» ^{[4, с. 65]}.

Необходимо отметить, что в 20-е гг. XIX века в советской науке и законодательстве кроме наказания, присутствовали меры социальной защиты, заменяющие по приговору суда наказание или следующие за ним. В частности, статья 46 УК РСФСР 1922 года устанавливала следующие меры социальной защиты: а) помещение в учреждения для умственно или морально дефективных; б) принудительное лечение; в) воспрещение занимать ту или иную должность или заниматься той или иной деятельностью или промыслом; г) удаление из определенной местности. Тем самым, по мнению Л. В. Багрий-Шахматова, «УК РСФСР 1922 года различал наказание в собственном смысле слова и другие меры социальной защиты, к которым относил также и наказания» ^{[1, с. 17]}.

Система наказаний по УК РСФСР 1922 года аналогично Уголовному уложению 1903 года, и в отличие от Руководящих начал по уголовному праву РСФСР 1919 года, была сформирована по нисходящей линии. Вероятно, нисходящая лестница наказаний была признана советским законодателем более предпочтительной.

Вызывает сомнение законодательное закрепление в УК РСФСР 1922 года условного осуждения в качестве вида наказания, поскольку условное осуждение не обладает собственным содержанием, так как условно может быть назначен только определенный вид уголовного наказания.

В 1924 году в ст.46 УК РСФСР 1922 года были внесены изменения, касающиеся мер социальной защиты, которые заключались в том, что были предусмотрены дополнительно две меры: 1. отдача несовершеннолетнего на поруки родителям, родственникам либо другим лицам при условии всестороннего ознакомления суда с образом жизни и личностью поручителя; 2. лишение родительских прав ^{[1, с. 18]}.

С принятием 31 октября 1924 года Основных начал уголовного законодательства Союза ССР и Союзных Республик ^[12] произошел отказ от термина «наказание», который был заменен «системой мер социальной защиты». И. С. Ной отмечал, что «вслед за Основными началами термин «наказание» был полностью исключен из уголовных кодексов союзных республик и заменен термином «меры социальной защиты». Термин «наказание» стал считаться в науке уголовного права неприемлемым для социалистического правосознания. В литературе того периода господствовало утверждение, что «наказание» идеологически связано с представлением о «возмездии» и что оно является понятием, чуждым уголовно-правовым идеям советского права» ^{[10, с. 12]}.

В УК РСФСР 1926 года ^[14] система мер социальной защиты была установлена в полном соответствии с Основными началами 1924 года и включала в себя следующие меры социальной защиты судебно-исправительного характера: а) объявление врагом трудящихся с лишением гражданства Союза ССР и обязательным изгнанием из его пределов; б) лишение свободы со строгой изоляцией; в) лишение свободы без строгой изоляции; г) принудительные работы без лишения свободы; д) поражение политических и отдельных гражданских прав; е) удаление из пределов Союза ССР на срок; ж) удаление из пределов РСФСР или отдельной местности с обязательным поселением в иных местностях или без этого, или с запрещением проживания в отдельных местностях или без этого; з) увольнение от должности с запрещением занятия той или другой должности или без этого; и) запрещение занятия той или иной деятельностью или промыслом; к) общественное порицание; л) конфискация имущества, полная или частичная; м) денежный штраф; н) предостережение; о) возложение обязанности загладить причиненный вред.

Только в 1930-х годах термин «наказание» был восстановлен в советском уголовном законодательстве. Обоснование этому И. С. Ной усматривает в том, что «в нашей литературе, начиная со второй половины тридцатых годов, установилось единодушное мнение о том, что отказ советского законодательства в двадцатых годах от термина «наказание» и замена его термином «меры социальной защиты» не является обоснованным. Замена наказания мерами социальной защиты была не только неудачна в терминологическом отношении, так как вместо всем понятного слова «наказание» применялся непонятный народу термин «меры социальной защиты», но и неверна по существу. Меры социальной защиты связаны не с виной, а с так называемым «опасным состоянием» – понятием, выдвинутым социологической школой. Введение в наше законодательство термина «меры социальной защиты» и корреспондирующего ему понятия «опасного состояния» привело на практике к грубым нарушениям социалистической законности» ^{[10, с. 12]}.

Исключение из советского законодательства термина «наказание» признавал ошибочным и М. Д. Шаргородский, указывая на то, что «отказ от термина «наказание» в законе не отражал каких-либо принципиальных изменений во взглядах на задачи уголовного права, а лишь свидетельствовал о желании законодателя подчеркнуть отказ от наказания как возмездия, хотя для этого вовсе и не требовалось изменить старую терминологию» ^{[19, с. 9]}.

Далее, М. Д. Шаргородский приводит аргументы в защиту своей позиции о нецелесообразности замены термина «наказание» «мерами социальной защиты». Указанный термин автор считает неудачным, так как:

1. он создает впечатление о чисто оборонительном, защитном характере наказания, в то время как наказание в условиях социалистического общества является мерой наступательной, направленной на борьбу с преступностью, и имеет своей целью постепенную ликвидацию преступности как общественного явления;
2. в термине «меры социальной защиты» отсутствует необходимый для правильного воздействия репрессии элемент порицания, присущий термину «наказание»;
3. термин «меры социальной защиты» мало понятен для населения и поэтому наносит ущерб общеправовому характеру применяемых мер с точки зрения их восприятия обществом ^{[19, с. 11]}.

Указанные аргументы относятся к термину «меры социальной защиты» исключительно в качестве замены им мер наказания. При этом меры социальной защиты имеют абсолютно другое юридическое содержание, на что М. Д. Шаргородский также обращает внимание. Автор пишет, что «меры социальной защиты в советском уголовном праве принципиально отличны от мер наказания. Применение мер социальной защиты в действующем праве СССР возможно только в отношении лиц невменяемых или несовершеннолетних, к которым наказание применять нельзя. В отношении этих лиц меры социальной защиты могут применяться только к совершившему общественно-опасное действие судом на основе закона, то есть в советском уголовном праве применение мер социальной защиты ни в какой мере не нарушает принципов социалистической законности, а напротив, служит укреплению законности в обществе и обеспечению безопасности граждан» ^{[19, с. 11]}. Действительно, указанное содержание мер социальной защиты полностью отвечает принципу законности и не должно быть тождественно юридическому содержанию уголовного наказания.

Оценивая в общем период развития советского уголовного законодательства в 1922-1926 годах в части правовой регламентации видов и системы наказаний, принципов ее построения, Л. В. Багрий-Шахматов указывает на его огромное значение. Именно в эти годы впервые союзно-республиканские законы стали регулировать применение мер уголовной репрессии. Тем самым был заложен фундамент их развития в будущем. Система этих мер просуществовала около 35 лет, выдержав испытание временем в сложнейших исторических условиях. Она была преемником принципов системы и видов наказания первого советского УК РСФСР 1922 года, всего советского законодательства, судебной практики и теоретических положений в области наказания первых лет советской власти ^{[1, с. 26]}.

К 1950-м годам система уголовных наказаний, действовавшая в стране, была довольно сложной, так как определялась несколькими нормативными актами: Основными началами 1924 года, УК союзных республик, декретами высших органов государственной власти и управления СССР. Всего в указанных источниках содержалось 24 вида наказания. Также, вне системы наказаний была предусмотрена смертная казнь.

Однако научные исследования уголовного наказания отсутствовали, так как постановка вопросов, связанных с наказанием, была рискованной в период культа личности. Ситуация изменилась только после смерти И. В. Сталина в результате осуждения культа личности и борьбы с его последствиями. И к концу 1950-х годов были созданы все предпосылки для новой кодификации советского уголовного законодательства.

Так, 25 декабря 1958 года были приняты Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик ^[6]. А вслед за ними и уголовные кодексы союзных республик.

В системе наказаний в Основах и УК союзных республик был закреплен принцип определенности, на что обращает внимание Л. В. Багрий-Шахматов. Он указывает, что «исчерпывающий, не подлежащий произвольным изменениям и обязательный для судов перечень видов наказаний свидетельствует о принципе определенности. В уголовных законах отсутствует норма, согласно которой суды могли бы назначать какие-то иные, кроме предусмотренных в Основах и уголовных кодексах, виды наказаний» ^{[1, с. 45]}.

Теорией советского уголовного права, с учетом преобладающих в обществе социальных ценностей, было определено содержание целей и сущность наказания, которые получили свое законодательное закрепление. Статья 20 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик содержала определение целей наказания, а именно, «наказание не только является карой за совершенное преступление, но и имеет целью исправление и перевоспитание осужденных в духе честного отношения к труду, точного исполнения законов, уважения к правилам социалистического общежития, а также предупреждение совершения новых преступлений как осужденными, так и иными лицами. Наказание не имеет целью причинение физических страданий или унижение человеческого достоинства».

В статье 21 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик законодательно закреплен перечень видов наказаний:

1) лишение свободы;

2) ссылка;

3) высылка;

4) исправительные работы без лишения свободы;

5) лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью;

6) штраф;

7) общественное порицание.

Отдельно указано, что к военнослужащим срочной службы может также применяться наказание в виде направления в дисциплинарный батальон.

Кроме основных наказаний, к осужденным могут применяться следующие дополнительные наказания:

конфискация имущества;

лишение воинского или специального звания.

Кроме того, в общий перечень видов наказаний не была включена смертная казнь. Смертная казнь, как исключительная мера наказания, была предусмотрена отдельно, в статье 22 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик. Именно исключительный характер данной меры предполагает отдельное ее закрепление вне общего перечня видов наказаний.

Важным является, по мнению Л. В. Багрий-Шахматова, установление единообразной терминологии в рамках учения о наказании. Автор пишет, что «несмотря на отсутствие в законе понятия системы наказаний, правовая литература все же уделила этому определенное (правда, весьма незначительное) внимание. Учитывая простоту построения этой системы в отличие от сложных нагромождений наказаний в уголовном законодательстве дореволюционной России, наша литература отказалась от термина «лестница наказаний»; в ней прочно утвердился термин «система наказаний»» ^{[1, с. 46]}. В советской юридической литературе термин «система наказаний», безусловно, является наиболее распространенным, однако, нельзя утверждать, что термин «лестница наказаний» не встречается в работах советских юристов. В частности, М. Н. Гернет систему наказаний УК РСФСР 1922 года называет «одиннадцатью ступенями лестницы наказаний» ^{[4, с. 65]}.

В этот период развития системы наказаний существовали различные определения понятия наказания. Так, А. И. Чучаев определял, что «наказание есть мера принуждения, применяемая от имени государства по приговору суда и в соответствии с законом к лицу, признанному виновным в совершении преступления, и выражающая отрицательную оценку его преступной деятельности» ^{[17, с. 94]}.

Преувеличивая значение и роль уголовного наказания в борьбе с преступностью, Н. А. Беляев видит в наказании «одно из дополнительных, но необходимых средств решения задачи сокращения, а затем и полного искоренения преступности. Конечной целью уголовного наказания является ликвидация преступности» ^{[2, с. 20-21]}. Думается, постановка такой радикальной цели уголовного наказания является необоснованной. Кроме того, М. Д. Шаргородский в более поздней работе отрицает возможность ликвидации преступности посредством уголовного наказания. Он пишет, что «нельзя ожидать от наказания того, что оно дать не может. Оно не может ликвидировать преступность, которая порождается определенными социальными условиями, но оно может при тех же социальных условиях воздействовать на преступность в сторону ее снижения, препятствовать росту преступности» ^{[18, с. 35]}. Хотя в дальнейшем автор полагает, что «ликвидация капиталистических общественных отношений уничтожила основные социальные причины преступности, действующие в эксплуататорском обществе, и создала базу для ликвидации преступности» ^{[18, с. 36]}.

Также как одно из средств борьбы с преступностью уголовное наказание рассматривается И. М. Гальпериным. Придавая большое значение уголовному наказанию, автор определяет его как «одно из необходимых юридических средств в борьбе с преступностью» ^{[3, с. 3]}. В своей работе автор устанавливает взаимосвязь социальных изменений и содержания наказания. По его мнению, «социальные условия, при которых применяется наказание, оказывают глубокое разностороннее влияние на содержание наказания. При длительном и стойком сохранении сущности наказания как наиболее строгого государственного принуждения в борьбе с преступностью относительно быстро меняется содержание видов наказания, выражающее характер и объем карательного воздействия. Изменения в содержании наказания опосредуются состоянием правосознания, социальной психологией, ценностными ориентациями, которые, в свою очередь, развиваются под влиянием научно-технической революции и общественного прогресса» ^{[3, с. 42]}.

Наказание в советском уголовном праве, по мнению М. Д. Шаргородского, «это принудительная мера, применяемая государством только через судебные органы к лицам, совершившим преступление. Наказание является необходимым, но вспомогательным средством, которое применяется социалистическим государством в целях борьбы с преступностью. Как один из институтов советского уголовного права наказание активно содействует советскому государству в его борьбе с преступностью» ^{[19, с. 5-6]}. Однако позднее М. Д. Шаргородский отводит наказанию более скромную роль в борьбе с преступностью: «в борьбе с преступностью наказание не является ни единственным, ни даже основным средством, и наказанием самим по себе преступность уничтожить нельзя. Преступность – явление социальное, и значит уничтожить его можно, только ликвидировав те социальные причины, которые его порождают» ^{[18, с. 37]}.

А. Л. Ременсон определяет наказание как «меру государственного воспитательно-принудительного воздействия, служащую построению коммунизма как необходимое вспомогательное средство окончательной ликвидации преступности, применяемую советским судом по отношению к преступнику за совершенное им преступление, выражающую от имени государства порицание преступнику и преступлению и направленную на предупреждение преступлений, создание атмосферы морального бойкота вокруг преступников, укрепление и развитие коммунистической морали советских граждан» ^{[16, с. 17]}. Однако М. Д. Шаргородский указывает на недостатки приведенного определения и считает, что «это определение наказания правильно, но для определения является слишком подробным, содержит многие признаки, которые действительно присущи наказанию в социалистическом обществе и которые следует рассматривать при анализе института наказания, но которые вряд ли следует включать в определение наказания» ^{[19, с. 6]}.

Следовательно, можно сделать вывод о том, что многие юристы в советский период рассматривали наказание преимущественно как средство борьбы с преступностью.

Наиболее полное определение наказания, по нашему мнению, сформулировал И. С. Ной. Для определения понятия наказания автор в своей работе проводит анализ этого понятия, выделяет признаки, которые позволяют отличить его от других мер правового принуждения, также наряду с наказанием рассматриваются принудительные меры медицинского характера, принудительные меры воспитательного характера и меры общественного воздействия. И. С. Ной выделяет следующие основные признаки наказания:

1.    государственно-принудительный характер;

2.    наличие уголовной кары, включающей в себя осуждение, порицание лица от имени государства;

3.    применение судом;

4.    основание применения – виновность лица в совершении преступления;

5.    цель применения – специальное и общее предупреждение, выделение главной цели – исправления и перевоспитания осужденного ^{[10, с. 154-155]}.

Совокупность указанных признаков образует следующее определение наказания: наказание есть мера государственного принуждения, сопряженная с уголовной карой, применяемая судом к лицу, виновному в совершении преступления, в целях специального и общего предупреждения и ставящая перед собой задачу его исправления и перевоспитания ^{[10, с. 155]}.

В более поздней работе И. С. Ной предпринял попытку отграничения уголовной кары от иных видов кары. Автор указывает на то, что «минимальный предел уголовной кары, свойственный любому виду наказания и отличающий его от иных мер правового принуждения, состоит в причинении морального страдания лицу путем порицание его за совершенное им деяние от имени государства в форме обвинительного приговора, вынесенного судом. Кроме того, неизбежным последствием уголовной кары является возникновение судимости, влекущей определенные правоограничения. Характер правоограничений, свойственных многим видам уголовной кары, дает основание отличить ее от иных видов кары по особой тяжести репрессии, присущей лишь видам уголовной кары и не свойственной никакой иной каре. Именно потому, что многие виды уголовного наказания обладают большой репрессивной силой, не присущей никакой другой мере правового принуждения, применение наказания обусловливается особыми процессуальными формами, способными гарантировать обоснованность его применения. Такой формой и является судебный порядок» ^{[11, с. 42-44]}.

Далее, И. С. Ной выделяет следующие отличительные признаки уголовной кары по сравнению с иными видами кары, свойственными другим видам правового принуждения:

1.    осуждение лица, виновного в совершении определенного деяния от имени государства;

2.    присущая лишь видам уголовной кары наибольшая острота репрессии;

3.    применение этой кары лишь к лицам, виновным в совершении преступления;

4.    допустимость применения уголовной кары только по приговору суда;

5.    порождение судимости как последствия уголовной кары ^{[11, с. 45]}.

Необходимо обратить внимание на то, что некоторые признаки наказания и уголовной кары пересекаются. Поэтому вызывает сомнение необходимость выделения признаков кары наряду с признаками наказания. Думается, указание на существенные признаки уголовного наказания, совокупность которых образует понятие наказания, является более целесообразным.

В исследованиях советских юристов кроме понятия наказания рассматривается и его содержание. Содержание наказания определяется совокупностью различных правоограничений, которые применяются к лицу в процессе отбывания наказания. Поэтому содержание наказания раскрывается именно в процессе отбывания наказания, и представляет собой систему наказаний в динамике, то есть в процессе исполнения отдельных видов наказаний.

Содержание и объем кары различаются, как отмечает И. М. Гальперин, «в значительной мере в зависимости от субъективных, личностных особенностей человека, глубины переживания им принудительного, насильственного воздействия. Однако критериями отнесения тех или иных средств государственного принуждения к числу мер уголовного наказания выступают объективная значимость, важность соответствующих благ, интересов с точки зрения господствующего общественного мнения. Речь идет о ценностных отношениях, иерархии ценностных ориентаций, складывающихся в обществе на определенном этапе его развития. Такого рода критерий используется и для возведения отдельного принудительного средства в ранг мер наказаний, и для формирования их системы» ^{[3, с. 53]}. Следовательно, формирование системы наказаний осуществляется с учетом объективных и субъективных признаков каждого вида наказания. Однако субъективные признаки в большей степени могут учитываться только при назначении конкретной меры наказания лицу, признанному виновным в совершении преступления, а именно, в процессе индивидуализации наказания. Поэтому в процессе формирования системы наказаний законодатель ограничен в большей степени объективными признаками.

С других позиций рассматривает содержание наказания М. Д. Шаргородский, включая в него кару и воспитание, причем «только при наличии обоих этих элементов имеет место наказание. Если кара применяется без воспитания или если воспитание применяется без кары, то и в первом и во втором случае наказания нет. То, что наказание является по своему содержанию карой, влечет за собой устрашение, так как в наказании содержится элемент страдания в результате того, что человек претерпевает какое-то лишение» ^{[18, с. 40]}.

Поскольку в законе понятие наказания не было сформулировано отдельно и определялось его целями, то и некоторые авторы пытались вывести понятие наказания из указанных законодателем целей наказания.

По мнению А. Е. Наташева и Н. А. Стручкова наказание есть «применяемая судом от имени государства к лицам, совершившим преступления, принудительная мера их исправления и перевоспитания, выражающаяся в каре осужденного, допускающая осуществление специальных воспитательных, в том числе исправительно-трудовых мероприятий, и в конечном итоге направленная к цели предотвращения совершения новых преступлений как самими осужденными, так и иными лицами» ^{[8, с. 32]}.

Так, А. Е. Наташев и Н. А. Стручков считают, что сущностью наказания является кара, посредством которой возможно отграничение уголовного наказания от административных мер воздействия. Авторы полагают, что «свойством кары наказание отличается от других мер государственного принуждения. Следовательно, кара и образует сущность наказания. По общему правилу наказание, являясь карой, должно обладать большей репрессивной силой, быть более суровым по сравнению с мерами административного принуждения, поскольку преступление в отличие от административного проступка имеет бо́льшую общественную опасность. Практическое значение этого положения состоит в том, что законодатель при построении системы мер государственного принуждения, применяемых к лицам, совершившим преступления, должен включать в перечень наказаний только меры, имеющие карательный характер» ^{[8, с. 17]}.

С данным мнением нельзя согласиться, поскольку карательный характер имеет не только уголовное наказание, но и административное. Вероятно, разграничение возможно провести только по степени карательного воздействия указанных видов наказаний.

Понятие вида наказания дано А. Е. Наташевым и Н. А. Стручковым, которые «под видом наказания понимают конкретное наказание, имеющее свое специфическое содержание и входящее под определенным наименованием в качестве самостоятельного элемента в систему наказаний, установленную нормами Общей части уголовного законодательства. В свою очередь тот или иной вид наказания может иметь и свои виды» ^{[8, с. 33-34]}.

Законодательно закрепленный перечень видов наказаний, расположенных определенным образом, образует систему наказаний, о наличии которой писали А. Е. Наташев и Н. А. Стручков, указывая на то, что «точно так же, как преступления обладают различной степенью общественной опасности, так и наказания отличаются друг от друга по степени кары количественно и качественно. О степени кары с точки зрения ее количественной характеристики мы можем говорить как применительно ко всей системе наказаний, построенной по нисходящей линии в зависимости от степени кары, так и применительно к отдельным видам наказания. Так, в лишении свободы мы различаем срок и вид этого наказания (один год, десять лет и т. д., лишение свободы в исправительно-трудовой колонии общего режима, усиленного режима и пр., тюремное заключение), в исправительных работах – срок и размер удержаний из заработка осужденного, в штрафе – сумму и т. п.» ^{[8, с. 17-18]}. Следовательно, отдельные виды наказаний расположены в системе по степени карательного воздействия, а именно по степени количественного уменьшения карательных элементов в каждом отдельном виде наказания.

Что касается качественной характеристики кары, то она связывается авторами с понятием содержания наказания. «При анализе системы наказаний нельзя не видеть, что в нее входят различные виды наказания, которые при одной и той же сущности отличаются друг от друга. Более, того, при одной и той же количественной характеристике виды наказания с точки зрения их качественной характеристики могут быть различными» ^{[8, с. 18]}. В качестве примера авторы приводят такие наказания как штраф, исправительные работы и лишение свободы, которые могут быть взаимозаменяемы с точки зрения количественной характеристики. Однако эти наказания качественно отличаются и замена одного наказания другим может не отвечать целям наказания.

Л. В. Багрий-Шахматов, рассмотрев понятия системы наказаний в учебной литературе по советскому уголовному праву, определяет систему наказаний в советском уголовном праве как «предусмотренный советским уголовным законом, исчерпывающий, не подлежащий произвольным изменениям, обязательный для судов перечень наказаний, расположенных в определенном порядке» ^{[1, с. 48]}. Автор в своей работе справедливо предлагал закрепить указанное определение системы наказаний в советском уголовном законодательстве.

А. А. Жижиленко указывал на следующие отличительные признаки системы наказаний в советском законодательстве: экономия карательных средств, индивидуализация наказания и привлечение общества к делу борьбы с преступностью ^{[5, с. 63-71]}.

Система наказаний, представляющая собой совокупность мер государственного принуждения, в то же время является одним из элементов системы более высокого порядка – системы специальных мер борьбы с преступностью. «Единство системы этих мер обусловливает тесную связь проблем, изучаемых разными науками, данные которых используются в интересах борьбы с преступностью, и прежде всего наук уголовного, уголовно-процессуального и исправительно-трудового права» ^{[8, с. 5]}. Поэтому систему наказаний необходимо рассматривать не изолированно как замкнутую систему, но и как динамическое взаимодействие нескольких систем разного уровня.

В частности, такое более широкое понятие как уголовная ответственность является одним из способов борьбы с преступностью, поэтому А. Е. Наташев и Н. А. Стручков содержание наказания рассматривают как средство реализации уголовной ответственности, указывая, что «фактически, по существу уголовная ответственность охватывает ряд этапов: предварительное расследование уголовного дела (дознание и предварительное следствие по возбужденному уголовному делу), судебное производство (предание суду, рассмотрение дела в суде первой инстанции и назначение наказания, рассмотрение дела кассационной инстанцией, в исключительных случаях пересмотр приговоров, определений и постановлений, вступивших в законную силу), исполнение наказания» ^{[8, с. 9]}. Уголовное наказание, будучи одним из элементов уголовной ответственности, динамически присутствует в двух самостоятельных этапах ее реализации: в рамках судебного производства в виде назначения наказания и затем его исполнения. Следовательно, исполнение наказания является заключительным этапом уголовной ответственности.

Система уголовных наказаний, безусловно, как и любое общественное явление находится в постоянном развитии, и одно из противоречий как форма развития системы наказаний, на которое указывал И. М. Гальперин, «выражается в требовании стабильности, с одной стороны, и необходимости совершенствования с учетом социальных изменений – с другой. Установленная уголовным законодательством система наказаний действует на протяжении сравнительно длительного отрезка времени. Это вполне закономерно, поскольку требование стабильности закона как один из принципов социалистической законности в полной мере распространяется на уголовное право в целом и институт наказания в частности. Однако и на систему наказаний, и на применение их отдельных видов оказывают влияние разнообразные социальные факторы, воздействие которых на всю область назначения и применения наказания должно учитываться и оцениваться адекватно общественным потребностям» ^{[3, с. 53]}. Проведенный анализ развития системы уголовных наказаний показывает диалектическое единство указанных процессов: система уголовных наказаний, сохраняя существенные свойства, находилась в постоянном развитии путем изменения внутреннего содержания.

О совершенствовании системы уголовных наказаний и практики ее применения писал И. И. Карпец, отмечая, что «виды наказаний и вся система их не были неизменными в советском государстве, а совершенствовались в соответствии с изменяющимися социальными условиями в разные периоды развития социалистического государства. Практика применения наказаний тоже не была одинаковой. Определенные периоды были характерны превалированием одних видов наказаний или конкретной направленностью практики их применения, другие периоды показывали иную картину практики применения наказаний» ^{[7, с. 222]}.

Советские ученые, занимавшиеся вопросами, связанными с уголовным наказанием, внесли существенный вклад в развитие науки уголовного права. Дальнейшая разработка понятия, сущности, целей наказания, а также совершенствование системы наказаний осуществлялись на основе тех идей и концепций, которые были разработаны учеными в советский период развития науки уголовного права.