Мера толкования права: вопросы теории

Куликов Егор Алексеевич кандидат юридических наук доцент, кафедра уголовного права и криминологии, Алтайский государственный университет 656031, Россия, Алтайский край, г. Барнаул, пр. Строителей, 38, кв. 34 Kulikov Egor Alekseevich PhD in Law Docent, the department of Criminal Law and Criminology, Altai State University 656031, Russia, Altaiskii krai, g. Barnaul, pr. Stroitelei, 38, kv. 34 kulikoveg@yandex.ru Другие публикации этого автора

С точки зрения общей теории права мера в праве – это качественно-количественная характеристика правовой действительности, описывающая состояние и динамику правовых явлений как изнутри, с позиций содержания и значения этих явлений, так и извне – с позиций действия и границ явлений в объективной действительности. В правоведении мера может рассматриваться во всей палитре её значений. Для правовой сферы общества и науки, изучающей эту сферу, мера есть масштаб, критерий, образец, эталон, границы, рамки, пределы, степень, норма, средство а также показатель гармоничности правовых явлений, действий и поведения человека.Специальной сферой, где мера симфонично выступает и количественным, и качественным показателем, выступают отношения юридической ответственности: «мера юридической ответственности» - это и критерий, и средство, и пределы воздействия этим средством, рамки, за которые оно не может выходить, и конкретное (даже числовое) выражение этих пределов, и норма, образец этого воздействия. В этой же сфере сосредоточены правовые нормы, выступающие мерой определения правомерности/неправомерности поведения человека.

Мера для юриспруденции в определенной части может пониматься и с механистических, числовых позиций, когда речь ведется, например, о числовом выражении назначаемых мер юридической ответственности. С другой стороны, когда мы ведем речь о справедливости этих мер, о справедливости конечного их количественного и качественного показателя, памятуя о том, что имеем дело с человеком, нам не обойтись без такой меры, которая выступает духовно-нравственным критерием. Использование принципа гуманизма, институтов снисхождения и назначения наказания ниже низшего предела также позволяет говорить об определенных духовно-нравственных критериях определения меры юридической ответственности. Мера в своем синтетическом, полноценном понимании, выступает такой категорией, содержание которой охватывает как «юрисометрические», так и «правометрические» подходы. Эти крайности в разумном сочетании наилучшим образом характеризуют правовую меру. Таким образом, мера пронизывает всю правовую сферу, палитрой своих значений характеризуя и описывая правовые явления, процессы, результаты правового воздействия, она выходит за рамки правовой сферы, и применима к ней с внешней стороны. Именно такой многосторонний и полисемантичный подход к категории «мера» в праве охватывает все варианты её значения для юридической науки.

Вопросы меры в юриспруденции касаются ключевых проблем этой науки. С точки зрения меры может быть оценена проблема соотношения нормативного и индивидуального регулирования, естественно-правовых и позитивистских начал в праве, баланса прав и обязанностей, должного и сущего, наконец, духа и буквы права. Разумеется, что ни в коем случае нельзя отдавать предпочтение крайностям в решении указанных проблем, необходимо «соблюдать меру», однако, не стоит и преувеличивать роль искомой категории. Мера в праве с позиций нашего исследования – всего лишь оболочка, несущая нейтральный с духовно-нравственной точки зрения, нуждающаяся в наполнении содержания в каждом конкретном случае. Именно поэтому нужно «знать меру» и в соблюдении самой меры в праве, не абсолютизируя её значения.

Можно выделить и более узкую по значению и охвату объектов конструкцию. Содержанием её будет выступать обозначение взаимосвязи категорий «право» и «мера» в правоведении. Правовая мера есть свойство права выступать критерием, образцом, средством воздействия на поведение человека, количественным и качественным показателем этого воздействия, а также количественным и качественным показателем соответствия этого поведения указанному критерию, образцу, эталону, норме, и в то же время есть внешний качественный и количественный показатель пределов правового регулирования. Иначе говоря, понятие «правовая мера» охватывает собой право как меру человеческого поведения и меру права как регулятора общественной жизни. Оно, таким образом, выступает двойственным понятием, отражающим связи и отношения категорий «право» и «мера». Понятием «правовая мера» не исчерпываются все грани проявлений универсальной философской категории «мера» в правовой сфере. Данное понятие призвано выразить сущность позитивного права как особого регулятора общественных отношений. Что касается меры в правовой сфере, то её пределы не ограничены позитивным правом как целостным явлением – она присутствует и в правообразовании, и в реализации права, и в правосознании, и характеризует правовую систему в целом, также имеет проявления на первичных уровнях правовой сферы – в норме права и даже в её структурных элементах. Это обусловлено категориальной сущностью меры.

В рамках настоящего исследования актуален вопрос о взаимосвязи меры и правовой системы общества. В свете учения о стабильной правовой системе и о переходной правовой системе категория меры может быть использована для описания того критерия, того эталона, образца, нормы, который характеризует правовую систему как стабильную. Условно его можно назвать «мера стабильности правовой системы». Кроме того, особой мерой правовой системы, составляющей меры её стабильности, выступает структура правовой системы. Таким образом, мера по отношению к правовой системе выступает, так же как и по отношению к праву, как внешний показатель, как универсальная категория, характеризующая некий эталон, соответствуя которому в качественном и количественном выражении, правовая система может считаться стабильной, а также как внутренний показатель, проявляющийся в отдельных составляющих стабильности правовой системы, в отдельных стабилизирующих факторах. Углубляя рассуждения, можно говорить и о том, что правовой системой в принципе может считаться та совокупность правовых явлений, которая соответствует критериям системности правовой действительности. Это означает, что теоретическая модель правовой системы выступает мерой определения систематизированной части правовых явлений, правовой сферы жизни общества, которая и слагается в эту систему.

Для предмета исследования, проводимого в настоящей статье, применима трехсторонняя модель взаимодействия категории меры с правовыми явлениями: 1) Каждый правовой феномен (норма права, правоотношение, правонарушение, запрет и т.п.) имеет меру с внешней стороны, ограничивающую его пределы в правовом пространстве; 2) Каждый правовой феномен сам выступает мерой конкретных общественных отношений в виде эталона, образца их построения, критерия правомерности поведения субъекта права и т.п.; 3) Мера проявляется и в структурных компонентах того или иного правового феномена, например – в санкции, в составе правонарушения, в субъективном праве и т.п. Такая модель отражает сущность правовых явлений – выступать мерой общественной жизни в отдельных сегментах правовой сферы общественной жизни. Именно с таких трёх сторон мы и будем рассматривать толкование права на предмет его взаимосвязи с мерой.

Итак, важнейшим вопросом теоретико-правовой характеристики проявлений категории меры в компонентах правовой системы России выступает вопрос о мере толкования права. Чтобы определить эту меру нужно выяснить, каким образом категория меры взаимосвязана с толкованием права как таковым, его отдельными частями, способами и видами. Именно этому вопросу посвящается настоящее исследование, продолжающее цикл работ по теоретико-правовым и философско-правовым аспектам категории меры.

По утверждению С.С. Алексеева в процессе применения права юридически важно не только точно интерпретировать то или иное формально закрепленное правовое положение, но и истолковать право в целом – его смысл, его принципы, социально-политическое содержание и т.д., лишь такое (более глубокое) толкование права может служить основой для индивидуального поднормативного регулирования, конкретизации юридических норм, аналогии права, субсидиарного применения ^{[1, с. 296]}. Толкование, таким образом, выступает важнейшей составной частью и неотъемлемым компонентом в формировании окончательной правовой меры. Именно в результате толкования правовой эталон поведения предстает во всем его богатстве, во всей его регулятивной чистоте и красоте. Толкование права связано с категорией меры уже ввиду своей предметной направленности, а также в силу результатов толкования, и, кроме того, можно узреть проявления меры в отдельных видах и способах толкования.

А.В. Смирнов и А.Г. Манукян выделяют ряд признаков юридического толкования: «толкование является неотъемлемой частью процесса реализации норм права; цель толкования – это уяснение подлинного содержания правовых норм, раскрытие их внутреннего смысла; содержание юридического толкования – это совокупность специальных приемов и методов, направленных на достижение указанной цели» ^{[2, с. 11]}. А.Ф. Черданцев выделяет ряд аспектов толкования (интерпретации) правовых актов: толкование – это познавательный процесс; толкование – это результат познавательной деятельности; толкование – это соотношение между объемами результатов толкования и правового текста; толкование – это разъяснение содержания правового текста ^{[3, с. 55-58]}. Н.Н. Вопленко утверждает, что «толкование права есть акты интеллектуально-волевой деятельности по уяснению и разъяснению смысла норм права в целях их наиболее правильной, законной реализации» ^{[4, с. 11]}. Даётся специфическое понимание толкования права и в отраслевых работах: так, В.Ф. Щепельков указывает, что толкование необходимо определить как уяснение закона, включающее в себя мыслительную деятельность, направленную на выявление смысла (содержания, воли, цели) норм права, и результат данного процесса, объективирующийся в некоторую знаковую систему ^{[5, с. 269]}.

Сказанное подтверждает обусловленность толкованием окончательного варианта правовой меры общественной жизни. Необходимость обеспечения права как меры общественной жизни толкованием обусловлена спецификой правового языка, правовых конструкций, структуры правовых актов ^{[6, с. 547-548]}. Обозначенный процесс можно уподобить переводу размера чего-либо, выраженного в нестандартных единицах измерения, в размер, выраженный в общепринятых единицах измерения СИ (Системы Интернациональной – международной системы единиц). Поскольку право выступает общеобязательным сводом правил поведения, то и исходный смысл его должен быть понятен для всех. Поэтому язык права, язык закона в ходе толкования приводится к смыслам, характерным для общеупотребительного языка общения.

Безусловно, такое видение толкования можно назвать спорным. Однако, в условиях большого количества нормативно-правовых актов, неуклонной тенденции к тотальной юридизации общественной жизни, а также насыщенности юридического языка чужеродными иностранными терминами, а правовой системы – чужеземными правовыми институтами ^{[7, с. 407]}, изначально не характерными для отечественного права (например, легат – завещательный отказ, лизинг – финансовая аренда, ипотека – залог недвижимости), существует острая необходимость в расшифровке посредством толкования данных терминов, адаптации правовых институтов для правосознания русского человека, и, соответственно, превращении их в реально функционирующую меру общественной жизни. Толкование права, таким образом, на сегодняшний день выступает не только важнейшим средством формирования права как полноценной меры общественной жизни, но и жизненно необходимым условием существования и действия такой меры.

В сфере уголовного права роль толкования обусловлена, в большей степени, сжатым содержанием текста закона, а также необходимостью разграничения смежных составов преступлений между собой. Зачастую только акт официального судебного толкования уголовного закона может внести определенность в понимание тех или иных признаков отдельных составов преступлений, разграничить эти составы между собой, и, тем самым, разрешить в некоторой степени бесконечные дискуссии среди комментаторов законов и унифицировать толкование норм. К таковым можно отнести, например, Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 июня 2010 года № 12 «О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации) или участии в нем (ней)», которое унифицировало представления о преступном сообществе и о его признаках в теории уголовного права и на практике, Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 16 октября 2009 № 19 «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий», в котором были раскрыты законодательные термины «организационно-распорядительные функции», «административно-хозяйственные функции» и др. С другой стороны, подобного рода акты порождают новую почву для дискуссий по поводу интерпретации тех или иных законодательных конструкций. Связано это с тем, что как сами нормативно-правовые акты, так и акты официального толкования права выступают плодами деятельности определенной юридической школы, а потому и вызывают неизбежную критику школ, придерживающихся иной точки зрения.

Конституционный Суд РФ в своих постановлениях также, посредством толкования конституционных положений, проверки на соответствие смыслу Конституции РФ тех или иных нормативно правовых актов, в большей или меньшей степени вносит ясность в смысл юридических конструкций ^{[8, с. 52]}. Так, принятие Конституционным Судом РФ двух постановлений на предмет соответствия ст. 188 УК РФ Конституции РФ привело к исключению этой статьи из Уголовного кодекса РФ. До вмешательства КС РФ правовая регламентация состава контрабанды позволяла привлечь к ответственности за фактически правомерные действия – за недекларированный ввоз товаров на сумму, не превышающую $ 10 000 (размер, разрешенный для недекларированного ввоза), но превышающую 250 000 тыс. руб. (крупный размер по большинству статей главы 22 УК РФ). В этом случае невозможно было говорить о соблюдении меры в правовом регулировании общественных отношений – наблюдалось существенное противоречие правовых конструкций между собой, приводящее к нарушениям прав человека. Конституционный Суд РФ, в силу своих полномочий и авторитета, смог посредством системного толкования разрешить эту ситуацию и повлиять на правотворчество, а через это и на позитивное право ^[9].

Изложенные соображения позволяют заключить, что без авторитетного, грамотного, научно обоснованного толкования всех актов в их системе российское современное право не может существовать и функционировать как полноценная мера общественной жизни. Взятый высшими органами государственной власти РФ курс на юридизацию общественной жизни несет в себе побочные эффекты в виде противоречий в самих нормативно-правовых актах, между нормативно-правовыми актами, а также указанных актов с Конституцией РФ. Это требует наличия толкования права как важнейшей составной части регулятивной системы общества.

Толкование права, таким образом, - это сложный двуединый процесс, который складывается из познания содержания правовой меры и из доведения её содержания до круга заинтересованных лиц. Имеются в виду уяснение содержания правовых норм, и разъяснение этого смысла заинтересованным лицам ^{[10, с. 546]}. Уяснение позволяет определить право как меру общественной жизни, выделить в нем положения, существенные для регулирования общественных отношений, - т.е. «измерить» право с учетом правил его толкования, систематики юридического языка и содержания иных правовых актов. Мерой уяснения права будут выступать способы толкования права, сама методология толкования. Разъяснение же представляет собой формирование контуров новой меры – «подлинного смысла правовых норм». Думается, стоит вести речь не о подлинном смысле норм права, а все-таки о его видении толкователем. Однако, подчиненное единообразным правилам толкование права способно, на наш взгляд, сформировать в результате уяснения и разъяснения тот смысл норм права, который в наибольшей степени соответствует смыслу, вложенному в правовой текст законодателем. Но все-таки, в ходе толкования права мера, представляющая собой позитивное право, уточняется, наполняется определенным смыслом, и, в конечном счете, именно в результате последовательного уяснения и разъяснения правовых норм толкователем право становится способным выступать «равным масштабом, применяемым к разным людям».

В литературе отмечается, что толкование права «осуществляется посредством ряда способов (приемов), под которыми подразумеваются наиболее характерные методы установления смысла и других свойств правовой нормы» ^{[11, с. 448]}. «Термином «прием» будем обозначать отдельное мыслительное действие (правило), термином «способ» - совокупность таких правил (приемов), однородных в определенном смысле, термином «метод» - совокупность вместе взятых способов толкования» ^{[12, с. 120]}, - отмечает А.Ф. Черданцев. Получается, что под способом толкования права можно понимать определенную меру его познания, слагающуюся из научно установленной совокупности приемов, соблюдение которой обеспечивает истинность, обоснованность и результативность толкования.

К способам толкования в литературе относят грамматическое, логическое, систематическое, специально-юридическое, историко-политическое и телеологическое толкование ^{[13, с. 450]}. Грамматическое толкование, с точки зрения общего учения о мере в праве, представляет собой соотнесение правовых текстов с языковой мерой – грамматическими, стилистическими правилами русского языка, логическое предполагает ту же самую операцию, только в качестве исходной меры выступают логические правила и законы мышления. Специально-юридическое толкование использует в качестве меры достижения юридической науки и практики, телеологическое – цель принятия и введения в действие того или иного правового акта, а историко-политическое – исторические условия разработки, принятия и введения в действие. При этом стоит отметить, что специально-юридический способ толкования обусловливается природой права как меры общественной жизни: будучи своеобразным критерием правомерности оно имеет свое собственное содержание, разрабатываемое юридической наукой. Особенно необходимо упомянуть о систематическом толковании, когда та или иная правовая норма рассматривается и интерпретируется не сама по себе, а в совокупности, неразрывной связи и с учетом обусловленности другими правовыми нормами, а также специфики отрасли права, подотрасли, правового института, частью которого эта норма выступает. Право, являясь мерой общественной жизни, выступает как целостное явление, поэтому ни одна его часть не может быть рассмотрена в отрыве от другой.

Есть, впрочем, и оригинальные подходы к перечню и содержанию способов толкования права. Так, В.Ф. Щепельков в рамках грамматического способа объединяет лексический, логический, синтаксический, стилистический элементы, а также рассматривает в качестве самостоятельного систематический способ толкования. «Приняв за предмет толкования текст уголовного закона, мы выделили два способа толкования, находящихся в определенной зависимости. При помощи грамматического толкования мы уясняем буквальный смысл закона, а затем при помощи системного анализа устанавливаем смысл конкретной нормы с чётом других установлений. Другие способы уяснения будут уже исходить не из самого закона, а из соображений интерпретатора, например, о целесообразности того или иного толкования. Объективность результата толкования зависит прежде всего от знания языка закона и системы закона. При толковании уголовного закона систематический способ имеет приоритетное значение. Противоречие между грамматическим и системным толкованиями разрешается в пользу последнего». Будучи убежденным апологетом юридического позитивизма, учёный подвергает критике все иные способы толкования, и заключает свои рассуждения тезисом о том, что «толкование уголовного закона – это интеллектуальная деятельность по уяснению смысла его текста при помощи грамматического и систематического анализа с приоритетом последнего» ^{[14, с. 331-360]}.

Позиция В.Ф. Щепелькова вполне логична, особенно если принять во внимание ту сферу, в рамках которой он рассуждает о толковании права. Действительно, ограничение пределов интерпретации позитивным правом может казаться оправданным с точки зрения произвола правоприменителя. С другой стороны, как быть, если наблюдается произвол законодателя, если вводятся в действие положения, изначально неработоспособные в отечественной правовой системе. Слепая вера в мудрый представительный орган, своего рода его обожествление, характерная для 17-19 веков, в начале 21-го века вызывает только недоумение. Юридическая практика, хотим мы этого или нет, корректирует законодательные веления так, чтобы они могли реально в текущих условиях работать. Поэтому отталкивать всё то, что находится за рамками закона, даже уголовного, на наш взгляд не очень дальновидно. Необходимость использования исторического (историко-политического), функционального, телеологического способов толкования, опора не только на букву закона, но и на его смысл, дух, применения достижений герменевтики в современных условиях дает возможность наилучшим образом интерпретировать законодательный текст ^[15].

Наконец, необходимо рассмотреть вопрос, связанный с пределами толкования права. Важность этого вопроса для настоящей работы очевидна: в нем наиболее наглядно проявляется взаимосвязь толкования права с категорией меры. В литературе отмечается, что «вопрос о пределах толкования правовых норм как способе познания правовой реальности – это, прежде всего, вопрос о том, допустимо ли в процессе толкования создание новых норм права». Интересную точку зрения предлагают А.В. Смирнов и А.Г. Манукян. Они выделяют особый вид толкования, связанный с его пределами – исправляющее толкование. «При исправляющем толковании происходит отступление от первоначального смысла законодателя, фактически регулированию подвергаются иные общественные отношения, чем те, которые имел в виду при принятии нормы» ^{[16, с. 96]}. Другими словами, указанные ученые поднимают вопрос о возможности правотворчества при толковании существующих норм права. Безусловно, указанная проблема как нельзя более тесно связана с мерой толкования права, однако традиционно вопрос о пределах толкования – это вопрос об объеме толкования и особой классификации толкования по объему. Поэтому прежде всего рассмотрим виды толкования по объему.

По утверждению А.Ф. Черданцева, «объем толкования (распространительное, ограничительное и буквальное или адекватное) характеризует соотношение результата толкования, выраженного в совокупности высказываний, с какими-то иными высказываниями о содержании нормы права». «При определении объема толкования в действительности сравниваются, с одной стороны, выводы (высказывания) интерпретатора о том или ином содержательном элементе нормы права, вытекающие из буквального текста нормы, а с другой - выводы, полученные на основе всей совокупности способов толкования» ^{[17, с. 279-280]}. В качестве видов толкования по объему ученый выделяет буквальное, ограничительное и распространительное ^{[18, с. 487]}. А.В. Смирнов и А.Г. Манукян, указывая те же три вида толкования, в качестве классификационного критерия обозначают не объем, а результат толкования ^{[19, с. 82]}. С.С. Алексеев утверждает, что с точки зрения соотношения результатов толкования права с выводами, вытекающими из буквального текста нормативного акта, по объему могут быть классифицированы сами же результаты, но при этом выделяет буквальное, ограничительное и расширительное толкование ^{[20, с. 307]}.

Специальную главу объёму толкования права посвящает Н.Н. Вопленко. Он отмечает, что «объём толкования выглядит как полученное в результате уяснения смысла правовых норм и выраженное в виде знаков естественного языка (правовых суждений) представление о мере возможного, допустимого распространения смысла и действия правовых велений». В соответствии с этим объём толкования определяет те рамки, в которых норма права может толковаться, меру толкования права. Ученый приводит в своей работе также ряд правил применительно к объёму толкования (мере толкования права):

1) не допускается отход от буквального смысла правовых норм там, где это специально оговорено законодателем в нормах действующего права или в тексте авторитетного акта официального толкования, и наоборот, расширительное или ограничительное толкование допустимы в тех случаях, когда это особо подчеркнуто, отмечено в нормах права;

2) в интерпретационной практике выработан ряд презумпций, определяющих допустимость либо недопустимость отдельных видов толкования права по объёму: а) не допускается расширительное толкование исчерпывающих перечней; б) не допускается ограничительное толкование незаконченных перечней; в) не допускается расширительное толкование положений, составляющих исключение из общего правила; и др.;

3) важным критерием допустимости расширительного или ограничительного толкования выступают основные принципы права, концентрированно выражающие в себе центральные идеи правового регулирования и во многих случаях определяющие пределы действия правовых норм;

4) особую осторожность с формулированием объёма толкования следует соблюдать при интерпретации т.н. «исключительных» норм права, устанавливающих изъятия из общего правила или формулирующих особые условия правового регулирования – как правило, подобные нормы или акты являются результатом правотворческих операций по ограничению объёма нормативных требований;

5) распространенным признаком возможности, а иногда и необходимости расширительного или ограничительного толкования является использование законодателем в тексте права оценочных понятий ^{[21, с. 97.]}.

Все эти правила Н.Н. Вопленко рассматривает в связи с объёмом толкования права. Зададимся, однако, вопросом о применимости к толкованию права как процессу такой категории, как «объем». С.И. Ожегов определяет объем как: 1) величину чего-нибудь в длину, высоту и ширину, измеряемую в кубических единицах; 2) вообще величину, размер ^{[22, с. 663]}. Думается, что точнее, ввиду сказанного, действительно говорить не об объеме толкования, а об объеме его результатов. Применительно же к толкованию как к процессу можно утвердить границы, пределы толкования, которые, в конечном счете, будут определять и его объем. В этом случае необходимо выделить толкование, не выходящее за рамки буквального смысла текста правового акта, и толкование, выходящее за рамки буквального смысла текста правового акта. Результаты же толкований такого рода можно, в свою очередь, уже классифицировать по их объему на буквальный, расширяющий смысл текста и сужающий смысл текста. Таким образом, следует согласиться с позицией С.С. Алексеева, который говорит о классификации по объему не толкования права, а его результатов. Приводимые же Н.Н. Вопленко правила будут выступать мерой толкования права в связке с его результатом.

Рассмотренный вопрос выводит нас на такую меру толкования права, как буквальный смысл правового текста. Резонным является вопрос о том, что следует понимать под указанной терминологической конструкцией. А.Б. Венгеров отмечает, что «буквальное толкование имеет место тогда, когда объем толкования полностью совпадает с текстом правовой нормы, когда отсутствует расширительное и ограничительное толкование правовой нормы» ^{[23, с. 445]}. По мнению С.С. Алексеева, буквальное толкование выступает результатом реализации грамматического (филологического) анализа правового текста ^{[24, с. 571]}. «Грамматическое толкование представляет собой совокупность специальных приемов, направленных на уяснение морфологической и синтаксической структуры текста акта, выявление значения отдельных слов и терминов, употребляемых союзов, знаков препинания, грамматического смысла всего предложения» ^{[25, с. 450]}. Ввиду сказанного такая мера толкования права как буквальный смысл правового акта представляет собой мысли законодателя, заложенные непосредственно в речевых, языковых конструкциях, с помощью которых формулируются правила поведения. Это, в свою очередь, означает, что указанная мера – буквальный смысл правового акта, - имеет свою собственную меру, представляющую собой совокупность нормативов русского языка.

Органично связанной с проявлениями категории меры в сфере реализации права и в области его толкования является проблема пробелов в законодательстве, а также способов их преодоления. По утверждению В.В. Лазарева, «пробелом в праве называется полное или частичное отсутствие нормативных установлений, необходимость которых обусловлена развитием общественных отношений и потребностями практического решения дел, основными принципами, политикой, смыслом и содержанием действующего законодательства, а также иными проявлениями классовой воли, направленной на регулирование жизненных фактов в сфере правового воздействия» ^{[26, с. 244-245]}.

Такого рода пробелы необходимо рассматривать как существенные нарушения меры в праве, отступления от мерной сущности права. Будучи качественно-количественной характеристикой права, мера как критерий, эталон, образец человеческого поведения, как границы, пределы и рамки этого поведения, а также как существенное (в том числе и силовое) средство воздействия на поведение людей, должна обладать собственной мерной точностью. Всякий метр, утративший хотя бы тысячную долю миллиметра, метром уже называться не может. Хотя к праву и не вполне применим такой подход, однако принципы законности, правовой определенности, справедливости и гуманизма требуют от правовой меры регулятивной четкости, точности и полноценности предписаний. Ввиду сказанного особо важными представляются существующие в юридической науке и практике средства преодоления пробелов в позитивном праве ^{[27, с. 416-417]}, к которым относят традиционно аналогию закона и аналогию права.

Как отмечает В.В. Лазарев, «в процессе применения права суды лишь преодолевают пробелы в праве, подобно тому как путник преодолевает встретившееся ему препятствие, не в силах его убрать» ^{[28, с. 358]}. Устранение пробела – прерогатива правотворческих органов. В качестве средств преодоления пробелов в позитивном праве ученый рассматривает аналогию права и аналогию закона. При аналогии закона решение дела осуществляется на основе закона, регулирующего отношения, сходные с рассматриваемыми, аналогия же права – это принятие решения исходя из общих начал и смысла законодательства ^{[29, с. 430]}. Стоит отметить, что и А.В. Смирнов и А.Г. Манукян рассматривают аналогию права и аналогию закона не как средства создания правовых норм, а как средства их толкования ^{[30, с. 124]}.

Сказанное возвращает нас к проблеме пределов толкования права и к возможности правотворчества при толковании. Думается, что толкование права представляет собой самостоятельный процесс, сопрягающий правотворчество и реализацию права, задачей которого выступает донесение смысла норм права до субъектов их реализации. Самостоятельность толкования не предполагает наличия правотворческих элементов: само толкование выявляет регулятивные возможности права, преодолевая пробелы в нем. Даже такая операция, как аналогия права, обращается не к чему-то, находящемуся за пределами права, а к его смыслу, к принципам, к целям и к назначению права. Поэтому пределы толкования права, его общую меру можно определить как содержащиеся во всей правовой системе общества основополагающие начала, идеи и принципы, обуславливающие существование и развитие всех правовых феноменов, попадающих в его регулятивную систему. В качестве одного из таких пределов можно рассматривать и понимание права как меры общественной жизни, исходя из которого формулируются требования к его форме и содержанию. Важность такой широкой трактовки пределов толкования права вызвана динамичностью общественной жизни, определенной асистемностью позитивного законодательства и задачей в этих условиях обеспечить эффективность правового регулирования. Высшие судебные инстанции толкуют закон именно опираясь на его смыслообразующие принципы.

В завершение статьи хотелось бы отметить следующее. Толкование права представляет собой самостоятельный процесс, сопрягающий правотворчество и реализацию права, задачей которого выступает донесение смысла норм права до субъектов их реализации. Меру толкования права необходимо определять как пронизывающие всю правовую систему того или иного общества основополагающие начала, идеи и принципы, определяющие существование и развитие всех правовых явлений и процессов, попадающих в его регулятивную систему. В качестве одного из таких пределов необходимо выделять и трактовку права как меры общественной жизни, исходя из которого формулируются требования к его форме и содержанию. Акт официального толкования права может быть рассмотрен как дополнительная к норме права мера правового упорядочения общественных отношений. Суть этой меры будет состоять в том, что она устанавливает грани понимания той или иной нормы права, санкционируя эти грани на официальном уровне, обеспечивая авторитетом судейского корпуса, правоприменительной системы страны. При этом, такая мера может считаться даже в большей степени действенной, нежели собственно позитивно-правовая мера, поскольку в этом случае происходит обоснование, определение, и даже своего рода оживление норм права, их примерение к реалиям общественной жизни.

Наконец, анализируя взаимосвязь категории меры с толкованием права, не стоит забывать, что данная категория в правовой сфере играет преимущественно служебную роль, имеет формальное, внешнее значение. Выступая сущностной чертой права, она говорит о том, каким требованиям должно отвечать право, будучи мерой общественной жизни. При этом категория меры охватывает внешнюю, целостную картину права как феномена общественной жизни, указывает на пределы права, но сама по себе не называет этих пределов, говорит об эталоне, но не говорит, каким именно должен быть этот эталон. Это означает, что мера нейтральна в духовно-нравственном смысле, она не является абсолютной ценностью, её значение исключительно служебное. Поэтому чрезмерное стремление к мере в любом её значении является нежелательным.