Актуальное состояние коренных малочисленных народов Севера

Дегтяренко Ксения Александровна студент, кафедра культурологии, Сибирский федеральный университет 660041, Россия, Красноярский край, г. Красноярск, пр. Свободный, 79, оф. 452 Degtyarenko Kseniya Aleksandrovna student of the Department of Cultural Studies at Siberian Federal University 660041, Russia, Krasnoyarsk Region, Krasnoyarsk, pr. Svobodnyi, 79, of. 452 akseniya.krupkina@mail.ru

Работа выполнена в рамках гранта, финансируемого Красноярским краевым фондом поддержки научной и научно-технической деятельности "Прикладные проекты в сфере обеспечения занятости коренных малочисленных народов Красноярского края в сельских условиях на северных территориях (Эвенкийский муниципальный район, Таймырский Долгано-Ненецкий муниципальный район)"

В статье рассматриваются возможные определения понятия «коренные народы», изучение трудов отечественных и зарубежных ученых, поднимающих вопросы специфики понятия «коренные народы». Исследуется специфика этнографических работ, направленных на исследования разных аспектов культуры коренных малочисленных народов Севера.

1. Специфика определения понятия «коренные народы» в России и мире

В первом параграфе рассмотрены разные трактовки понятия «коренные народы» в международной и отечественной юриспруденции, а также в работах ученых, затрагивающих проблему определения данного понятия.

В настоящее время, в период промышленного освоения Северных территорий, исследования коренных или по-другому индигенных народов, их культурного своеобразия, а также поиски возможных форм сохранения культуры коренных малочисленных народов Севера с каждым годом становятся все более актуальными.

Термин «коренные народы» происходит от английского «indigenous peoples», где само понятие «indigenous» переводится как: 1) туземный, местный, коренной по отношению к определенной географической, социальной и культурной среде; 2) природный, врожденный ^[1].

Существуют также много синонимов к слову «коренной», зачастую рождающие проблемы при переводе. Норвежские ученые и Винфрид Даллманн и Хелле Голдман, рассматривая понятия «местный» (native), «коренной» (indigenous) или «аборигенный» (aboriginal), подчеркивают важность их социальной и политической окраски ^[2].

Понятие «коренные народы» («индигенные народы»), вошедшее в международно-правовой лексикон в 1957 году, и с точки зрения юриспруденции трактовалось как народы, обитавшие на своих землях до прихода туда переселенцев из других районов ^[3].

В «Конвенции о коренных народах и народах, ведущих племенной образ жизни» 1989 года, «коренные и племенные народы» определены как:

1) народы, ведущие племенной образ жизни в независимых странах, социальные, культурные и экономические условия которых отличают их от других групп национального сообщества и положение которых регулируется полностью или частично их собственными обычаями или традициями, или специальным законодательством;

2) народы в независимых странах, которые рассматриваются как коренные ввиду того, что они являются потомками тех, кто населял страну или географическую область, частью которой является данная страна, в период ее завоевания или колонизации или в период установления существующих государственных границ, и которые, независимо от их правового положения, сохраняют некоторые или все свои социальные, экономические, культурные и политические институты ^[4].

Российское законодательство дает следующее определение понятию «коренные народы»: «коренные малочисленные народы Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации (далее – малочисленные народы) - народы, проживающие в районах Севера, Сибири и Дальнего Востока на территориях традиционного расселения своих предков, сохраняющие традиционный образ жизни, хозяйствование и промыслы, насчитывающие менее 50 тысяч человек и осознающие себя самостоятельными этническими общностями ^[5].

Отечественные ученые В.А. Кряжков, О.Ю. Кузиванова исследуют аспекты содержания понятия «коренные народы», «коренные малочисленные народы» международной интерпретации и в законодательстве Российской Федерации.

К истории возникновения и существования понятия «коренные народы» в России обращались З.П. Соколова, С.В. Соколовский. Последний рассматривал и синонимичные термины «автохтонность», «индигенность», «аборигенность».

Среди зарубежных исследователей, рассматривавших понятие «коренной» («индигенный»), известен А. Аппадураи – американский социально-культурный антрополог, социолог и философ индийского происхождения, который обращается к термину «native» («местный»; пер. Соколовского – «туземец») с позиции модернизации и глобализации. По мнению ученого, говорить о туземцах, как о группах людей, привязанных к определенному месту и ограниченных им уже бессмысленно. Туземцы («native») являются «творением антропологического воображения», «антропологическим образом». Ведь «большинство групп, изучаемых антропологами, испытали то или иное влияние знания других миров - миров, о которых они могли узнать через миграцию, торговлю, завоевание или местный фольклор (indigenous narratives)» ^{[6, 8-13]}.

О связи коренных народов с конкретной территорией пишет Джеймс Анайя в своей работе «Коренные народы в международном праве», где определяет коренные народы следующим образом: они являются «коренными, поскольку корни их предков (their ancestral roots) находятся в тех землях, которые они населяют, гораздо глубже, нежели корни [людей из] более влиятельных частей общества, проживающих на этих же землях» ^{[7, 3]}.

Существуют также определения коренных (индигенных) народов как меньшинств. Этой позиции придерживается А. Эйде, директор Норвежского Института прав человека. Ученый включает в свое определение меньшинств коронные народы, отмечая более веские права по сравнению с другими меньшинствами в районах компактного проживания ^[7].

Оппозиционным является мнение Э.-И. Даес, которая разделяет понятия коренные народы от меньшинств и этнических групп ^[8] и выделяет несколько факторов, дающих основание провести границу между меньшинствами и коренными народами и выделить особенности последних:

1) приоритет во времени по занятию и использованию данной территории;

2) добровольное сохранение культурной самобытности, которая может включать в себя аспекты языка,

3) социальной организации и религии и духовные ценности, формы производства, законы и общественные учреждения;

4) самоидентификацию, а также признание другими группами или властью в качестве отдельного сообщества;

5) пережитые подчинения, маргинализацию, экспроприацию, изоляцию или дискриминацию независимо от того, сохраняются ли эти условия и до сих пор ^{[9, c. 82-94]}.

Разграничивает коренные (индигенные) народы и меньшинства норвежский антрополог Т. Эриксен, полагавшийся на отличительную характеристику меньшинств – конфликтность с государством, доминирующим обществом ^[10].

Доктор социологических наук М.С. Куропятник исследует понятие «индигенности» и его трансформации в современном мире. Если изначально «индигенность» определялась «как социальный феномен, как форма концептуализации культуры и идентичности коренного народа, основываясь на: а) принцип первопоселения; б) ситуацию дискриминации и недоминирования, сложившуюся вследствие колониального прошлого (т.е. ситуация меньшинства); в) осознание и переосмысление опыта дискриминации и лишений». То современное значение понятия «индигенность» «заключает в себе а) преодоление стигмы меньшинства и самодефиницию как коренного народа; б) признание его особого социального статуса национальным государством и международным сообществом; в) возникновение сообщества коренных народов как транснационального феномена; г) реконфигурацию традиционных форм коллективной идентичности и утверждение их социальной значимости в борьбе за признание». В современном понимании понятия «индигенности» коренные народы приобретают значимость в современном мире, политическую силу, становясь «активным актором, стремящимся самостоятельно определять приоритеты своего развития».

Также Марина Степановна выделяет уровни понятия «индигенности»: а) дескриптивный, включающий изучение языка, культуры, традиционной социальной структуры коренных народов, внешних и внутренних факторов социокультурных изменений в контексте коренных народов, этнокультурного взаимодействия; б) социально-политический, в рамках которого обсуждаются формы признания коренных народов национальным государством и международным сообществом, модели их взаимодействия, концепции интеграции коренных народов в национальное общество. А также выделяет две формы реализации концепта «индигенности»: а) собственно коренными народами; б) другими социальными группами, определяющими себя коренными. Где «индигенность» выступает в качестве «ресурса мобилизации группы» ^[11].

Таким образом, можно выделить несколько интерпретаций понятия «коренные народы»: 1) народы, связанные с конкретной территорией (до прихода на эти земли переселенцев), многие ученые дополняют это определение присутствием отличительных социальной, культурной, экономической и правовой сфер; 2) в российском законодательстве привязаны к малочисленным народам, также с традиционным местом расселения, образом жизни и традиционными видами хозяйственной деятельности, но «насчитывающие менее 50 тысяч человек»; 3) меньшинства, но с большими правами, в отличие от других, в районах компактного проживания.

В современном мире имеют место быть новые аспекты трактовки понятия «коренные народы», обозначенные работе М.С. Куропятник, которые заключают в себе: 1) самоидентификацию; 2) признание особого социального статуса государством и мировым сообществом; 3) переосмысление «традиционных форм коллективной идентичности» и утверждение их социальной значимости.

Данная позиция наиболее перспективная, дает возможность решить заявленные в настоящей работе исследовательские задачи и достичь поставленной цели.

2. Аспекты изучения коренных малочисленных народа Севера Красноярского края

Второй параграф посвящен изучению этнографических работ ученых, в разное время занимающихся исследованиями коренных народов Севера. Исследована их специфика.

К коренным малочисленным народам Севера Красноярского края относятся долганы, кето, нганасаны, ненцы, селькупы, чулымцы, эвенки и энцы. Представители коренных народов проживают в северных районах края: Таймырском Долгано-Ненецком и Эвенкийском муниципальных районах, вошедших в состав Красноярского края в 2006 году, и Туруханском районе.

По данным Всероссийской переписи населения 2010 года, численность коренных малочисленных народов Севера Красноярского края составила 16226 человек, на 173 человека меньше, чем в 2002 году ^[12].

Большое количество историков, социологов, философов, культурных антропологов посвятило себя изучению разнообразных аспектов, касающихся коренных народов Севера.

Первые этнографические исследования самодийских народов (нганасаны, ненцы, селькупы, энцы) связывают с именем В.Ф. Зуева, который в конце XVIII века собрал ценный материал о ненцах и изложил его в работе «Описание живущих в Сибирской губернии в Березовском уезде иноверческих народов остяков и самоедов».

Происхождением ненецкого народа в середине XIX века занимался финский исследователь М. Кастрен, совершивший экспедицию в Сибирь. Ученый выдвигал теорию южного происхождения (северные отроги Саяно-Алтая) северных самодийских народов, в том числе ненцев ^{[13, c. 77]}. А. Шренк, занимаясь изучением самодийских народов Северо-Запада Сибири, уделял отдельное внимание шаманским и погребальным обрядам ненцев ^[14].

Академик А. Ф. Миддендорф, посетивший в 1843 – 1844 годах Таймырский полуостров, впервые собрал наиболее полный на тот момент материал о нганасанах ^[15]. Кратко описывает шаманские практики и погребальный обряд нганасан и енисейских ненцев в своих работах А.А Мордвинов ^{[16, c. 25-64]}. П.И. Третьяков в книге «Туруханский край, его природа и жители» (1869) писал о быте коренных народов Туруханского края, духовной культуре. Разные стороны жизни нганасан, в частности похоронный обряд, отразил в своих статьях П. Е. Островских ^[17], один из участников Хатангской экспедиции в 1905 году.

В советский период русской истории внимание к коренным народом Севера заметно возросло, изучению коренных народов посвятили себя многие отечественные ученые.

Одним из первых исследователей культуры кетов является Н.К. Каргер, который с 1928 года занимался изучением этнографии, лингвистики, кетского оленеводства и традиционных верований. Отечественный этнограф и языковед Г. М. Корсаков, внес весомый вклад в изучении языка и этнографии кетов ^{[18, c. 103-108]}. Он первым уделили внимание вопросам общественного строя и системы родства.

В. Евладов в 1928-1929 гг. занимался исследованием оленеводства, территориально-родовых отношений и верований ненцев ^[19]. В. Чернецов в 20-е гг. изучает историю, религию и социальную организацию коренных народов. Последователи ученого В. Васильев и Б. Долгих продолжили исследования своего учителя и внесли большой вклад в изучение происхождения народов Севера ^[20], а также социальной организации нганасан, ненцев и энцев ^[21] и их фольклора. Л.А. Лар занимался изучением погребального обряда, святилищ, захоронений и культовых скульптур у ненцев ^[22].

А.А. Попов, работая на Таймыре в 30-е гг. собрал большой материал о культуре нганасан. Его первая монография «Тавгийцы» (1936), раскрывающая многие аспекты духовной культуры нганасан. За ней последовал двухтомный труд «Нганасаны», посвященный материальной культуре (1948), социальному устройству и верованиям (1984) самодийского народа.

С.И. Вайнштейн на основе собранного в конце 40-х гг. полевого материала, рассматривал проблему происхождения кетов, продолжая идеи Кастрена о южном происхождении кетов, и выделил в составе кетов помимо южного компонента (тагарские племена Среднего Енисея), аборигенный с неизвестной этнической основой.

К исследованиям селькупов в 1920-1950-е гг. обращались советские этнографы Г.Н. и Е.Д. Прокофьевы. За все годы, прожитые на Севре, ученые полностью изучили селькупский язык и впоследствии разработали учебники на этом языке. Г.Н. Прокофьев вплотную занимался изучением самодийских языков и вопросами этногенеза самодийских народностей, полагаясь на археологические, лингвистические и этнографические материалы ^[23]. Е.Д. Прокофьева продолжила исследования мужа, чем внесла большой вклад в изучение культуры самодийцев, особенно ненцев ^{[24, c. 608-647]} и селькупов ^{[25, c. 665-686]}, их социальной организации, традиционных видов деятельности и религиозных верований.

В 60-х гг. В.В. Иванов и В.Н. Топоров, оттолкнувшись от изучения основ кетской культуры и языка, занимались также восстановлением их связей с другими культурами.

Ю.Б. Симченко, собирая ценный материал в экспедициях 60-70 гг., занимался исследованиями этногенеза, систем родства и брака ^{[26, c. 270-291]}, этнической истории нганасан, долган, ненцев, селькупов, их материальной и духовной культуры, традиционных верований и обрядов ^[27], а также фольклора. В своих статьях ученый поднимал вопросы этнического, социально-экономического социокультурного развития народов Севера.

Владилен Туголуков в своей книге «Тунгусы (эвенки и эвены) Средней и Западной Сибири» исследует расселение и численность сибирских эвенков, взаимодействие с соседними племенами, якутами, русскими в XVII – начале XX вв. основываясь на архивные, литературные данные, а также на материалы полевых исследований ^[28].

В отечественных источниках XVII – начала XX вв. обычно встречаются именования «тунгусы», «орочёны». Этноним «эвенки» обычно именовали тунгусами или орочёнами, а этноним «эвенки» начал официально использоваться только с 1930-х гг. прошлого столетия ^[29].

К проблеме этногенеза эвенков обращались такие ученые как С. М. Широкогоров, полагавший, что тунгусы имеют южное происхождение (среднее течение рек Хуанхэ и Янцзы); А. П. Окладников, доказывавший автохтонное байкальское происхождение эвенков (районы Прибайкалья, Забайкалья). С конца 60-70-х гг. получила свое распространение теория этногенеза тунгусо-манчжурских народов, связанного с территорией Забайкалья и верхнего Приамурья, в трудах А.П. Деревянко, В.П. Алексеева, а также в дальнейших работах А. П. Окладникова. До настоящего времени вопрос происхождения эвенков (тунгусов) остается дискуссионным.

Большой вклад в изучение этнографии и языков тунгусо-манчжурских народов, в большей частности эвенков, внесла Г.М. Василевич (языковед, этнограф, фольклористка, переводчица, основатель тунгусоведения). Работы ученой, затрагивают разные аспекты культуры тунгусов ^{[30, c. 151-185]}, ее перу принадлежат и первые буквари, учебники на эвенкийском языке для начальной школы ^[31].

С.М. Широкогоров, о котором говорилось выше, занимался также изучением шаманизма эвенкийского народа на основе проведенных исследований в Забайкалье, Амурской области и Северной Манчжурии. Где поднимал вопрос происхождения шаманизма и его специфики среди тунгусского населения ^[32].

А.Ф. Анисимов, один из крупнейших специалистов в области первобытных религий, исследовал проблему происхождения религиозных верований и их эволюцию, шаманизм, древние культы эвенков и др. ^[33].

В 1970-1980-е гг. вопросами происхождения, религиозных культов, традиционных видов деятельности и семейных отношений селькупов занимались Г.И. Пелих и И.Н. Гемуев, в 1990-х гг. А.В. Головнев ^[34], И.В. Белич ^[35] и др.

Г. Н. Грачева в своих работах, в том числе в книге «Традиционное мировоззрение охотников Таймыра», на основе полевых материалов, собранных во время экспедиций на Таймыр в 1969 – 1993 гг. описывает представления о природе и месте человека в ней и в культуре нганасан. Изучением традиционных верований нганасан, шаманизмом занимается О.Э. Добжанская ^[36].

Большой вклад в изучение быта коренных народов Таймыра, а также их истории и происхождения с точки зрения археологии сделал Л. П. Хлобыстин ^[37].

Е.А. Алексеенко занимается разными аспектами такой народности как кеты, много времени посвятила полевым исследованиям, сбору материала по духовной культуре кетов, фольклору и бытовой стороне жизни коренного народа ^[38]. Алексеенко исследовала и другие народности Сибири, прослеживая их возможные связи с кетами.

Как видно из вышеперечисленного, большой пласт исследований посвящен изучению духовной культуры коренных народов Севера, традиционных верований, в частности шаманизма.

Также большое количество исследований посвящено изучению искусства коренных народов: декоративно-прикладного творчества, музыки, хореографии. Среди ученых, занимающихся изучением данного аспекта культуры: О.Э. Добжанская, обращавшаяся к музыкальному фольклору коренных народов, шаманской музыке; Е.С. Мусина, изучавшая декоративно-прикладное творчество, косторезное искусство на территории Таймыра; В.Н. Нилов, рассматривающий в своих работах народное хореографическое искусство, музыку и одежду коренных народов; К. Плотникова, также обращавшаяся к танцевальной культуре; Т.М. Сафьянникова, изучавшая народное творчество эвенков, их орнаменты и украшения; С.В. Иванов, обращавшийся к декоративно-прикладному и изобразительному искусству северных народов и др.

К совершенно иному направлению относятся исследования, посвященные изучению изменений, касающихся коренных малочисленных народов Севера.

В.П. Кривоногов занимается исследованием современных этнических процессов у коренных малочисленных народов Сибири с небольшой численностью: кеты, нганасаны, энцы, чулымцы и др. Ученый рассматривает современное положение этносов, претерпевших изменения в течение времени, а также ближайшее будущее коренных народов ^{[39, c. 141-149]}.

Н.П. Копцева, Н.Н. Пименова, К.В. Резникова поднимают вопрос масштабных изменений культуры коренных малочисленных народов Севера Красноярского края, связанных с процессами глобализации, и предлагают использование методологической базы культурной антропологии в целях изучения современного состояния коренных народов Севера ^{[40, c. 649-666]}. К современной методологии прикладных исследований в области этнологии для исследования северных районов Красноярского края обращаются Н.М. Либакова и Е.А. Сертакова, выделяя метод экспертного интервью и рассматривая его специфику ^{[41, c. 67-86]}.

Н.П. Копцева, Н.Н. Пименова, Н.Н. Середкина рассматривают традиционную религию и искусство коренных малочисленных народов Севера как «фактор формирования позитивной общероссийской культурной идентичности», а также исследуют как современные формы обрядовой культуры, народного творчества могут повлиять на формирование позитивной этнической идентичности коренных народов и сохранение этнической общности ^[42]. Исследованию данной проблемы также посвящена работа Н.П. Копцевой, Н.Н. Неволько и К.В. Резниковой «Формирование этнической культурной идентичности в современной России с помощью произведений национального искусства (на примере эвенкийского эпоса и декоративно-прикладного искусства)».

В лингвокультурологическом ключе исследуются аспекты социокультурной динамики, взаимодействия языков коренных народов Красноярского Севера Н.П. Копцевой, А.Н. Хижняковой и К.В. Резниковой ^{[43, c. 323-341]}.

К.В. Резникова, полагаясь на полевой материал, собранный в ходе экспедиции в 2010 году, рассматривает формы сохранения и трансформации привычного традиционного уклада жизни для коренных народов Туруханского района ^{[44, c. 925-939]}.

Н.П. Копцева в статье «К вопросу о сохранении и воспроизводстве традиционной культуры коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока в Сибирском федеральном округе» рассматривает проблему разработки и внедрения современных моделей развития коренных малочисленных народов Севера.

Исследованием механизмов взаимодействия органов власти и представителей сферы бизнеса с коренными малочисленными народами Севера занимается В.С. Лузан ^{[45, c. 50-66]}. В его работе представлены анализ международного и российского законодательства в данной области и действующие проекты взаимодействия государства и бизнеса с коренными народами Севера.

Данный параграф раскрыл основные направления в исследованиях ученых, посвященных изучению коренных малочисленных народов Севера. Начиная с первых исследований коренных народов Севера, шла работа по сбору и накоплению материалов в данном направлении, работы в большинстве своем имели описательных характер (В.Ф. Зуев, А.Ф. Миддендорф, П.И. Третьяков и др.).

Следующим шагом были исследования, касающиеся вопроса происхождения того или иного народа и растянувшиеся на долгое время. Наиболее популярными были и остаются исследования, посвященные изучению религиозных верований, в большинстве своем шаманизма, а также декоративно-прикладного творчества, этнического костюма. Зачастую, исследователи в выбранном направлении занимались изучением отдельной группы Северных народов (самодийские (М. Кастрен, Б.О. Долгих, А.А. Попов, Е.Д. Прокофьева), тюркские народы (Ю.Б. Симченко, В.П. Кривоногов и др.), тунгусы (эвенки) (В.А. Туголуков, А.П. Окладников, С.М. Широкогоров, Г.М. Василевич и др.), кеты (енисейские остяки) (Н.К. Каргер, Г.М. Корсаков, С.И. Вайнштейн, Е.А. Алексеенко и др.) в определенном культурном аспекте (лингвистика, традиционные верования, обрядовые культы, социальное устройство, демография и т. д.).

В последнее время стали актуальными исследования культурных изменений среди коренных малочисленных народов Севера и их возможных форм дальнейшего существования, связанных с промышленным освоением Северных территорий, процессами глобализации и модернизации.

Выводы

На основе анализа исследований посвященных изучению объема и содержания понятия «коренные народы можно сделать следующие выводы. В основе этого понятия лежит связь с конкретной территорией, образом жизни, традиционными видами хозяйственной деятельности, ограниченной численностью населения, а также понятие «коренные народы» трактуется с точки зрения ситуации меньшинства.

Последнее дополняется новыми аспектами, такими как самоидентификация народа, признание особого социального статуса национальным и мировым сообществом, переосмысление традиционных форм идентичности и утверждение их социальной значимости. Эта позиция в наиболее полной мере соответствует данной работе.

Выводы, полученные в теоретической части данной работы, являются необходимым фундаментом для анализа актуального состояния энцев, а также для разработки модели возможных путей социально-культурного развития коренных народов Севера Красноярского края (энцев).

Представленные исследования коренных малочисленных народов Севера позволяют выявить своеобразие исследуемой области в аспекте этногенеза коренных народов, их социального устройства, традиционных верований и видов хозяйственной деятельности, культурных обычаев, декоративно-прикладного искусства, где наиболее актуальными являются исследования, посвященные изучению шаманизма, декоративно-прикладного искусства, этнического костюма и т.п.

К другому вектору исследования относится изучение современного состояния и возможных изменений коренных народов Севера Красноярского края в период глобальных трансформаций.

Последнее направление как теоретическая база данного исследования наиболее подходящее для моделирования позитивной формы дальнейшего социально-культурного развития коренных народов Красноярского Севера.