Советские военные советники в Корее в период Корейской войны 1950-1953 гг.

Сулимин Александр Николаевич кандидат политических наук доцент, кафедра истории государства, права и международных отношений, Поволжский институт управления имени П.А. Столыпина, Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ 410031, Россия, Саратовская область, г. Саратов, ул. Соборная, 23/25 Sulimin Aleksandr Nikolaevich PhD in Politics Docent, the department of History of Russian State, Law and International Relations, Volga Region Institute of Management named after P. A. Stolypin (Branch) of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration  410031, Russia, Saratovskaya oblast', g. Saratov, ul. Sobornaya, 23/25 Kratos84@yandex.ru Другие публикации этого автора

В Корейской войне Советский Союз официально не участвовал, но внес значительную роль в конечный результат конфликта. Это было не только оружие, военная техника и летчики, но и военные советники – главная организующая сила Корейской народной армии и НОАК.

В период Корейской войны косвенное участие СССР было засекречено. Однако вопреки утверждениям, которые существуют в постсоветской историографии, мы не можем говорить, что эта тайна длилась вплоть до дезинтеграции страны Советов. Еще в 1978 году к 25-летию окончания войны начальник Главного управления МВТ СССРЛ. И. Сакун писал о вкладе советских советников в войну в Корее: «В КНДР во время войны по просьбе ее правительства усердно трудились вместе с корейцами многие советские специалисты и специалисты других социалистических стран. Они работали советниками на многих предприятиях, в министерствах, Госплане, в учебных и медицинских
заведениях, оказывали содействие и помощь в организации и управлении производством, планировании, материально-техническом снабжении
фронта и тыла» ^{[5, c. 95]}. Однако под секретом оставалась деятельность советских советников, их численность и имена. Все это было скрыто в архивных документах и в головах тех людей, которые не имели право разглашать государственную тайну. После того как Советское государство перестало существовать, документы Партийного архива, в котором хранилось большинство тайн «неизвестной войны», стали доступны исследователям. Часть этих документов, которая ныне находится в Архиве Президента РФ, была опубликована в американском сборнике российских документов «Cold War International History project Bulletin» под редакцией генерала Д. Н. Волкогонова и его американского коллеги Кэтрин Уэзерсби ^[13]. Так же были опубликованы и документы, которые хранятся в Архиве внешней политики РФ. Эти материалы содержат дела советского посольства в КНДР – отчеты советских послов Т. Ф. Штыкова и В. Н. Разуваева. Данные документы появились в печати благодаря главному научному сотруднику Дипломатической академии МИД РФ А. А. Волоховой в журнале «Проблемы Дальнего Востока» ^[1].

После распада СССР и смены идеологического климата в периодической печати начали появляться интервью бывших советских советников в Корее в период Корейской войны, которые 50 лет молчали и скрывали данный отрезок времени в своей жизни. Здесь можно отметить достаточно резкое высказывание в адрес руководства СССР Григория Туманова несколько лет работавшего в Северной Корее в качестве старшего инструктора по работе с населением, который критикует лично И. Сталина за трусость перед американским ядерным оружием ^[9]. А так же рассказ В. А. Тарасова – советника 1-го класса, который был лично знаком с советскими послами в Пхеньяне о деятельности советского посольства во время наступления американских войск ^[8].

Как свидетельствуют доступные сегодня документы из отечественных архивов, первоначально использование советских войск в Корейской войне не предполагалось. В Кремле понимали, что прямое участие Вооруженных Сил СССР вызовет негативную реакцию в США и в мире. Было очевидно, что Советский Союз будет обвинен во вмешательстве во внутренние дела суверенной Кореи. Исходя из этого, руководство СССР с началом войны в Корее сделало четкую установку на ее ведение силами Корейской народной армии с привлечением ограниченного числа советских военных советников.

Советский аппарат военных советников представлял собой особую группу советских граждан, работа которых проходила под строгой секретностью. Они не были учтены в консульском отделе советского посольства, что свидетельствовало о тайне той миссии, которое возложило на них советское руководство. Перед отъездом из Москвы они все давали в ЦК ВКП (б) подписку о «неразглашении тайны». Приезжали советники в штатском, на месте за два-три дня им шили китайскую форму.

Советское руководство разработало для советских специалистов и для командования КНА следующие правила:

1.Советники самостоятельно приказы и распоряжения войскам армии не издают.

2. Командование корейской армии не решает самостоятельно вопросов подготовки, организации и ведения боевых действий без участия военных советников.

3. Главное в работе советников в ходе войны и боевых действий – оказание помощи командованию корейской армии во всесторонней оценке обстановки и принятии грамотных в оперативно-тактическом отношении решений с целью разгрома группировок противника или выхода из-под его ударов с использованием всех сил и возможностей армии.

4. Советники могут запрашивать любые сведения от отделов и служб армии с информацией об этом своему подсоветному или начальнику штаба армии.

5. Взаимоотношения советников с подсоветными и офицерским составом армии строятся на взаимном уважении, доброжелательности и выполнении требований Уставов КНА.

6. Обеспечение советников всем необходимым для жизни, служебной деятельности возлагается на командование корейской армии ^[6].

Советский советнический аппарат в КНДР был представлен грамотными специалистами, знающими не только свое дело, но и специфику страны пребывания. Большую группу советских советников составляли так называемые советские корейцы – советские граждане корейской национальности. Часть из них работало в качестве переводчиков корейского языка, другие занимали должности советских военных советников и специалистов.

Роль и значение советских корейцев в событиях 1950-1953 гг. в Корее еще во многом недооценена. Именно они были непосредственными проводниками политики Москвы в этом взрывоопасном регионе мира. Помимо знания корейского языка они сами были носителями корейской культуры и традиций, что позволяло им принимать самое деятельное участие в жизни корейского общества.

Незадолго до войны в Корее главным военным советником был назначен генерал-лейтенант Н. А. Васильев, тесно координирующий свою деятельность с чрезвычайным и полномочным послом Т. Ф. Штыковым. Но фактически если посмотреть секретную переписку между Сталиным и Штыковым, то фактически именно Терентий Фомич Штыков был связующим звеном между советским руководством и аппаратом советских советников в Корее ^[13]. Вот как описывает Т. Ф. Штыкова один из сотрудников дипмиссии в Корее В.А. Тарасов: «Крепко скроен-
ный, с широким, немного скуластым
лицом, он казался старше своих 43 лет.
Терентий Фомич пользовался уважением
всех сотрудников посольства за принципиальность, особенно в деловых вопросах, и ровное, доброе отношение к окру-
жавшим его людям. За плечами этого
всегда внешне спокойного, выдержанно-
го человека лежали трудные годы Вели-
кой Отечественной войны» ^{[8, c. 68]}.

Главная деятельность советских военных советников заключалась в помощи командирам (командующим) и штабам соединений и объединений КНА в планировании и осуществлении операций фронтовых и армейских масштабов. На плечах советских военных специалистов лежала большая ответственность за успех или провал военной операции, т.к именно от опыта этих людей, большинство из которых участвовали в В.О.В. зависела именно стратегическая победа над противником.

Естественно, что любая ошибка советских советников жестко критиковалась и пресекалась на самом высоком уровне. Так связи с неудачами северокорейских войск в сентябре 1950 г., советский лидер, выступавший под «китайским» псевдонимом Фын Си, направил 27 сентября 1950 г. Т. Ф. Штыкову разгромную телеграмму. Советские военные советники были прямо обвинены во всех ошибках, «стратегической малограмотности», «слепоте в деле разведки», «слепоте и отсутствии стратегического опыта». С издевкой писал Сталин и об ошибках в использовании КНА танков без предварительной артиллерийской подготовки: «Нашим военным советникам имеющим за своими плечами опыт Великой Отечественной войны, должно быть известно, что такое неграмотное использование танков приводит лишь к потерям» ^[13].

1 октября 1950 г. И. В. Сталин направил очередную резкую телеграмму в адрес советского посла Т. Штыкова и представителя Генерального штаба Советской Армии в Северной Корее – заместителя начальника Генерального штаба генерала армии М. В. Захарова, выступавшего под псевдонимом Матвеев.

Надо отдать должное глубине анализа и силе предвидения И. Сталина. Он четко сформулировал главные военно-политические задачи КНДР и нацелил советнический аппарат на их реализацию. И. Сталин требовал «без промедления мобилизовать все силы и не допустить перехода противником 38-й параллели, а следовательно, и быть готовым к борьбе с противником и севернее 38-параллели» ^[3]. Далее советский лидер указал на необходимость скорейшего вывода на север боеспособных частей КНА и организации массового партизанского движения на юге страны.

В развитии этих требований на следующий день генералу армии М. В. Захарову И. Сталиным была отправлена уточняющая телеграмма, в которой советским военным советникам делалось очередное «внушение». Для сохранения кадров для будущей затяжной войны И. Сталин требовал организовать вывод частей из окружения, «особенно командиров» ^[13]. В этот момент под ударами американских войск северокорейские части несли серьезные потери, не успевали выйти из одного окружения, как попадали в новый «котел».

Поражения северокорейских войск в сентябре-октябре 1950 г., вынудили советское руководство произвести ряд кадровых перестановок в аппарате советских советников. Так в конце ноября 1950 г. Т. Ф. Штыков и Н. А. Васильев были освобождены от своих обязанностей за «просчеты в работе, появившиеся в период контрнаступления американских и южнокорейских войск в северных районах Кореи» ^{[3, c. 221]}. Именно в этот сложный период войны Сталин был особенно осторожен. Так Н. С. Хрущев вспоминает: «За то опасное положение, в котором оказались северокорейцы, какую-то часть вины несет и Сталин. Когда Ким Ир Сен готовил свой поход, Сталин отозвал всех наших советников, прикомандированных к северокорейским дивизиям и полкам. Я спросил у Сталина об этом, но он мне резко ответил: «Слишком опасно держать там наших советников. Их могут взять в плен. Нам не нужны улики, позволяющие обвинить нас в участии в этом деле. Это дело самого Ким Ир Сена». В результате северокорейская армия с самого начала столкнулась с трудностями» ^{[11, c. 106]}. Поэтому, несмотря на всю ответственность и напряженность боевой работы советских военных советников их численность была небольшой. По состоянию на 17 ноября 1950 г. при Корейской народной армии находилось всего 123 советских военных советника ^{[3, c. 233]}.

Сменивший в ноябре 1950 г. Т. Ф. Штыкова на посту советского псла генерал-лейтенант В. Н. Разуваев одновременно являлся и главным военным советником при КНА вместо отставленного Н. А. Васильева. На этих высоких постах В. Н. Разуваев пробыл практически до конца войны.

А. В. Тарасов так вспоминает В. Н. Разуваева: «Мне запомнилась
первая встреча с Владимиром Николаевичем Разуваевым в генконсульстве
СССР в Шеньяне куда он прилетел из
Москвы по пути в Пхеньян и просил
помочь ему связаться с С.М. Штеменко,
в то время начальником Генерального
штаба. Трудно забыть его живые с синеватым отливом глаза, массивную подвижную фигуру, грудной обволакиваю-
щий голос Кадровый военный, он за-
кончил Отечественную войну в должнос-
ти командарма, проявив в боях личное
мужество и храбрость.
Владимир Николаевич быстро завоевал авторитет среди
сотрудников посольства» ^{[8, c. 70]}.

Через советского посла в Пхеньяне И. Сталин фактически контролировал деятельностью и организацией КНА. Характерна тем самым переписка Сталина и Разуваева по вопросу реорганизации КНА и повышения ее боеспособности. Так 30 января 1951 г. И. Сталин направил телеграмму в Пхеньян, где высказал свои соображения о путях подъема боеспособности КНА. Телеграмма носила рекомендательный характер, а самому В. Разуваеву предписывалось обсудить ее содержание с Ким Ир Сеном. Советский вождь отмечал слабую укомплектованность 28 корейских дивизий офицерским составом, поэтому он предложил «иметь в корейской армии не более 23 дивизий с тем, чтобы офицерский состав сокращаемых 5 дивизий обратить на укомплектование офицерами остающихся слабых дивизий, а рядовой состав использовать в качестве пополнения» ^{[13, c. 58]}. После консультаций с Ким Ир Сеном 4 февраля 1951 г. В. Н. Разуваев доложил И. Сталину, что корейские товарищи одобрили его рекомендации.

Несмотря на достаточно серьёзные меры безопасности, жизнь советских советников находилось по постоянной угрозой, прежде всего в связи с непрерывными бомбардировками. Так Л. И. Сакун, который в тот период времени работал в Корейской Народно-Демократической Республике торговым представителем нашей страны, вспоминает: «Пом-
ню, как в одну из октябрьских ночей в 1952 году американские тяжелые
бомбардировщики-«крепости» Б-29 варварски бомбили и поливали на-
палмом в течение более трех часов, ритмично через каждые полчаса,
долину Сапхо в 10 км от Пхеньяна, где в то время были расположены
рабочие и жилые помещения советского посольства и торгового предста-
вительства СССР. Бомбежка была специально начата в 2 часа ночи,
для того чтобы застигнуть людей спящими. Более чем триста тяжелых и
средних бомб было сброшено на территорию в 1,5 — 2 км, с расчетом не
оставить на этом месте ничего живого. В советских представительствах
и среди обслуживавшего нас корейского персонала были убитые и раненые» ^{[5, c. 96]}.

Особую опасность для жизни советников как военных, так и гражданских, представляли служебные командировки по КНДР. Так же не менее серьезную опасность для советского аппарата советников и специалистов представляли инфекционные заболевания. По этой причине 20% всего состава советской колонии страдали кишечными и простудными заболеваниями ^{[3, c. 225]}.

После того как фронт к началу 1951 года стабилизировался на 38-й параллели советские военные советники действовали главным образом в тыловых районах фронта вблизи с рекой Ялуцзян.

Опасные и сложные условия жизни и деятельности советских советников в Северной Корее неизбежно приводили к потерям. Только за один 1951 г. погибло 11 военных советников и 7 гражданских лиц ^{[3, c. 241]}.

Работа советских военных советников была высоко оценена правительством КНДР. В октябре 1951 года 76 человек, за самоотверженную работу «по оказанию помощи КНА в ее борьбе против американо-английских интервентов» и «беззаветную отдачу своей энергии и способностей общему делу обеспечения мира и безопасности народов» были награждены корейскими национальными орденами ^[6].

Накануне подписания соглашения о перемирии в Корее начальник Генерального штаба Советской Армии Маршал СССР В. Д. Соколовский отдал распоряжение главному военному советнику, в котором потребовал, чтобы «к моменту подписания в боевых частях КНА не было ни одного нашего советника, в Корее оставить минимальное количество советников, остальных отпустить в отпуск» ^{[3, c. 241]}.

Таким образом, советское государственное руководство в лице И. Сталина через советских советников в Северной Корее оказывало непосредственное влияние на организацию и действия КНА. Из этого можно сделать вывод, что СССР фактически принимал непосредственное участие в войне.

В целом деятельность советских военных советников в Северной Корее была эффективной. Во многом благодаря деятельности хотя и немногочисленного, но опытного советнического аппарата войска КНА и Китайские народные добровольцы смогли противостоять современным, мощным вооруженным силам противника. Несмотря на огромные трудности и сложности работы в Северной Корее, на допущенные в ходе деятельности ошибки, советские военные советники выполнили свой долг с честью. Без советской помощи вооруженным силам КНДР профессионально осуществить военные операции было бы трудно.