Судебные следователи Екатеринбургского окружного суда: организация и персональный состав (1874–1917)

Статья подготовлена в рамках гранта РНФ «Границы и маркеры социальной стратификации России XVIII–XX вв.», проект № 14–18–01873

История органов следствия Российской империи пореформенного периода отнюдь не относится в настоящее время к числу вовсе малоизученных. Не вдаваясь на этих страницах в историографические эксурсы (что было предпринято в рамках иной работы ^{[12, с. 114–115]}), хотелось бы, однако, отметить, что одним из сохраняющихся пробелов в исследовании означенной темы является отсутствие работ по истории региональных подразделений следственного корпуса империи последней трети XIX – начала XX вв. Настоящая статья являет собой первый опыт специального обращения к вопросу о судебных следователях, трудившихся на земле Среднего Урала в 1870-е – 1910-е гг.

Прежде чем характеризовать состав следователей Екатеринбургского окружного суда, видится уместным вкратце осветить малопроясненный в историко-правовой литературе вопрос об организации органов следствия России в последней трети XIX – начала XX вв. Основой для организации корпуса судебных следователей с момента их учреждения в 1860 г. стал следственный участок. Как ведомственная территориальная единица следственный участок был впервые введен в ст. 7 и 8 «Учреждения судебных следователей» от 8 июня 1860 г. Основанием для выделения следственного участка служили «сведения, полученные от уездных судебных мест и полиции», то есть количество уголовных дел, возбуждавшихся на соответствующей территории ^{[6, т. 35, отд. 1. № 33890]}.

В ходе подготовки судебной реформы 1864 г. законодатель сохранил неизменным принцип распределения следователей по участкам. Как было сформулировано в базисной ст. 79 «Учреждения судебных установлений» от 20 ноября 1864 г., судебные следователи «состоят в назначенных для каждого из них участках» ^{[22, с. 11]}. Таким образом, ключевой фигурой реформированных органов следствия окончательно стал участковый судебный следователь. Соответственно количество следственных участков предопределяло и количество штатных следственных должностей.

Количество следственных участков заведомо не могло оставаться неизменным – как по причине расширения географии проведения судебной реформы, так и особенно вследствие менявшейся криминогенной обстановки. Так, если в 1851–1860 гг. в нашей стране на 100 тыс. населения в среднем ежегодно совершалось 516 преступлений всех видов, то в 1861–1870 гг. – 868, а в 1883–1889 гг. – уже 1397. К примеру, умышленных убийств в 1874–1883 гг. в среднем совершалось 3,8 тыс. в год, а в 1899–1905 гг. – 19,8 тыс. ^{[2, с. 85, 90]}.

Не приходится поэтому удивляться, что если в 28 губерниях Европейской России в 1872–1876 гг. в год среднем возбуждалось 69,8 тыс. уголовных дел, то в 1907–1911 гг. – уже 158,9 тыс. ^{[23, с. 345]}. Сообразно такому росту преступности и по мере «продвижения» судебной реформы на окраины империи, увеличивалось и количество следственных участков. Как удалось установить, динамика здесь была такова: июль 1866 г. – 1010 следственных участков, декабрь 1880 г. – 1289 участков, 1898 г. – 1420 [подсчитано по: 18, с. 97–342; 4, стб. 610–672; 8, с. 3–13].

Основной линией развития следственного аппарата имперской России в пореформенные десятилетия явилась дифференциация следственных должностей. Исходя из требований практики, 30 октября 1867 г. было издано высочайше утвержденное мнение Государственного Совета об учреждении двух временных должностей следователей по особо важным делам (первоначально они именовались «следователями по особенно важным делам») в Санкт-Петербургском и Московском окружных судах ^{[6, т. 42, отд. 2. № 45112]}. Согласно высочайше утвержденному 1 ноября 1875 г. мнению Государственного Совета (принятому по представлению Министерства юстиции) эти две следственные должности (впервые в законодательстве наименованные столь привычным сегодня термином «следователями по особо важным делам») получили постоянный статус ^{[6, т. 50, отд. 2. № 55214]}.

Следователи по особо важным делам были наделены полномочиями по расследованию уголовных дел без привязки к определенному следственному участку, причем не только на территории округа того окружного суда, в штате которого они состояли, но и на территории всей Российской империи (в последнем случае они принимали в производство дела по указанию генерал-прокурора). Несмотря на то, что после 1875 г. следователи по особо важным делам стали постепенно назначаться и в другие окружные суды, помимо Московского и Санкт-Петербургского, окончательное законодательное оформление этой должности произошло лишь в начале ХХ в. По предложению Министерства юстиции, 29 декабря 1905 г. Николай II утвердил новую редакцию ст. 79 «Учреждения судебных установлений», согласно которой должности судебных следователей по особо важным делам вводились в штатах тех окружных судов, которые дислоцировались в тех же городах, что и судебные палаты ^{[7, т. 25, отд. 1. № 27162]}.

Остается не вполне ясным, отчего имперский законодатель так и не решился принципиально изменить базисную ст. 79 «Учреждения судебных установлений» 1864 г. и ввести следователей по особо важным делам ни в штат судов второго звена (судебных палат), ни в штат суда третьего (высшего) звена (Правительствующего Сената). Подобная организационная конструкция являлась бы вполне логичной, и неслучайно, что она была впоследствии реализована уже советским законодателем, закрепившим в ст. 32 и 33 «Положения о судоустройстве РСФСР» от 11 ноября 1922 г. старших следователей в штате губернских судов, а следователей по важнейшим делам – в штате Верховного суда РСФСР ^{[14, ст. 902]}.

В последней трети XIX в., наряду со следователями по особо важным делам, была учреждена также должность следователя по важнейшим делам. В отличие от следователя по особо важным делам, полномочия следователя по важнейшим делам распространялись только на территорию округа того окружного суда, в штате которого он числился. Согласно изданному 11 мая 1870 г. дополнению к ст. 79 «Учреждения судебных установлений», должность следователя по важнейшим делам была введена во всех окружных судах Российской империи ^{[6, т. 45, отд. 1. № 48338]}. Впоследствии на практике обязанности следователя по важнейшим делам могли также возлагаться и на одного из участковых следователей.

Примечательно, что каких-либо структурно обособленных подразделений, объединяющих следователей (следственных отделов, следственных частей), в отличие от советского времени, в окружных судах не предусматривалось. Соответственно, отсутствовала и должность руководителя группы следователей, входивших в штат окружного суда. Сходным образом никакого подразделения по управлению органами следствия (следственного отделения, отдела или департамента) на всем протяжении 1864–1917 гг. не было создано и в центральном аппарате Министерства юстиции.

В административном отношении следователи (как и все остальные лица, входившие в штат окружного суда) состояли в подчинении председателя суда. При этом, согласно ст. 270 «Учреждения судебных установлений», налагать дисциплинарное взыскание на судебного следователя (как и на судью окружного суда) был вправе только руководитель вышестоящего органа правосудия (старший председатель судебной палаты) ^{[22, с. 37]}. Отчего тогдашний законодатель не стал учреждать ни какие-либо структурные следственные подразделения в судах, ни какое-либо специализированное подразделение по управлению органами следствия в Министерстве, остается не вполне ясным. Не исключено, что в создание таких подразделений рассматривалось как угроза процессуальной независимости следователя.

Численность корпуса российских судебных следователей (даже после введения на всей территории страны Судебных Уставов 1864 г. в полном объеме) была сравнительно невелика. Согласно официальным статистическим данным, в 1909 г. в Российской империи (население которой составляло тогда 156,577 млн. чел.) состояло на службе 1903 судебных следователя. Из этого числа 1783 лица находились на должностях участковых следователей, а 120 – следователей по важнейшим и по особо важным делам ^{[11, с. 13, 50]}.

Насколько удалось установить, на территории современной Свердловской области первый судебный следователь появился сразу после учреждения должности судебных следователей в 1860 г. Им стал выпускник юридического факультета Императорского Санкт-Петербургского университета Иван Францевич Знамировский, назначенный в 1861 г. судебным следователем Ирбитского уезда ^{[17, с. 277]}. При этом, согласно «Отчета Министерства юстиции за 1862 год», Пермская губерния (в состав которой г. Екатеринбург и Екатеринбургский уезд входили до 1919 г.) оказалась тогда на третьем месте в империи по количеству назначенных судебных следователей и на втором месте по количеству завершенных следственным производством уголовных дел ^{[5, с. 24–25]}.

Что касается Екатеринбургского уезда, то его территория была к 1863 г. разделена на четыре следственных участка. Один следственный участок охватил собой город Екатеринбург, остальные три – сельскую территорию уезда ^{[21, с. 10]}. Первым судебным следователем г. Екатеринбурга в 1863 г. был назначен коллежский секретарь Иван Карлович Кикин, выпускник уездного училища, служивший в ведомстве Министерства юстиции с 1840 г. ^{[18, с. 253]}. В 1863 г. на следственном участке г. Екатеринбурга было расследовано 112 уголовных дел, а в 1864 г. – 104 (на трех уездных участках в 1863 г. – 561 уголовное дело, в 1864 г. – 618) ^{[21, с. 10]}.

В отличие от соседней Западной Сибири, в которой дореформенные судебные порядки сохранялись (хотя и в несколько модернизированном виде) до 1896 г., на Средний Урал действие Судебных Уставов 1864 г. было распространено в полном объеме сравнительно рано – уже в 1874 г. В связи с этим 1 сентября 1874 г. состоялось основание Екатеринбургского окружного суда. Первым председателем суда был назначен действительный статский советник Андрей Григорьевич Бутаков, 1819 г. р., занимавший прежде должность товарища председателя Саратовского окружного суда, а до того 16 лет проработавший судьей Иркутского губернского суда ^{[15, с. 36; 18, с. 185]}.

Территория округа Екатеринбургского окружного суда охватила собой восточную часть тогдашней Пермской губернии: Екатеринбургский, Верхотурский, Ирбитский, Камышловский и Шадринский уезды. В 1909 г. Екатеринбургский судебный округ занимал площадь в 135,4 тыс. кв. км. (118,8 тыс. кв. верст) с населением 1 млн. 703 тыс. человек ^{[11, с. 29]}. В судебно-административном отношении Екатеринбургский судебный округ вошел в состав округа Казанской судебной палаты.

Количество судебных следователей, состоявших в Екатеринбургском окружном суде, на протяжении последней трети XIX – начала XX вв. постоянно менялось в сторону увеличения. По сведениям Министерства юстиции, в момент учреждения Екатеринбургского окружного суда в его штате состояло 22 следователя (включая одного следователя по важнейшим делам), в 1894 г. – 28 следователей (включая одного по важнейшим делам), в 1907 г. – 32 следователя (включая одного по важнейшим делам), в 1909 г. – 34 следователя (включая одного по важнейшим делам), в 1916 г. – также 34 следователя (по-прежнему включая одного следователя по важнейшим делам). По количеству штатных следственных должностей Екатеринбургский окружной суд в 1894 г. находился на первом месте среди окружных судов округа Казанской судебной палаты, а в начале XX в – на втором месте, уступая Пермскому окружному суду (в штате которого в 1907–1908 гг. числилось 33 следователя, в 1909 г. – 35, а в 1916 г. – 38) ^{[3, стб. 469–470; 19, с. 298–300, 305–307; 9, с. 7; 11, с. 7; 20, с. 513–517, 524–528]}.

Если же сравнить штатную численность екатеринбургских следователей с количеством штатных следственных должностей в органах правосудия сибирских губерний, то картина получится еще более впечатляющая. В 1916 г. число следователей Екатеринбургского окружного суда совпадало с общим количеством следователей в семи (!) окружных судах Западной и Восточной Сибири (Омском, Тобольском, Томском, Барнаульском, Красноярском, Иркутском и Читинском), территория которых образует ныне Сибирский федеральный округ ^{[20, с. 427, 454–455, 474–475, 764, 772, 789–790, 805]}. Правда, в Сибири полномочиями по расследованию уголовных дел в то время были наделены также участковые мировые судьи.

Отсутствие в Екатеринбургском окружном суде следователя по особо важным делам объяснялось тем, что, как уже говорилось выше, такие следователи входили в штат окружных судов, дислоцировавшихся в тех же городах, где и судебные палаты. Соответственно следователь по особо важным делам, полномочия которого распространялись в том числе на территорию Екатеринбургского судебного округа, числился в штате Казанского окружного суда. Так, в 1916 г. должность следователя по особо важным делам Казанского окружного суда занимал статский советник В. М. Шулинский ^{[20, с. 495]}.

Сколько уголовных дел приходилось в начале ХХ в. в среднем на одного екатеринбургского следователя? Согласно статистическим данным Министерства юстиции, в 1907 г. в производство судебных следователей Екатеринбургского окружного суда поступило 5666 уголовных дел и еще 1585 дел прошлых лет не были завершены производством к 1 января 1907 г. На 1908 г. соответствующие цифры составили 5273 и 2083 уголовных дела, а на 1909 г. – 5611 и 1942 дела ^{[9, с. 138; 10, с. 134; 11, с. 202]}. Если принять во внимание приведенные выше сведения о штатной численности следователей суда в указанные годы, то получится, что в 1907 г. екатеринбургский следователь имел в производстве в среднем 226,5 уголовных дел в год, в 1908 г. – 230, а в 1909 г. – 222.

. Приведенные цифры не особенно расходились с общеимперскими показателями, хотя и несколько их превышали. Если в 1897–1901 гг. в производство одного судебного следователя России поступало в год в среднем 141 дело, то в 1902–1906 гг. – 186, а в 1907–1911 гг. – уже 201. В 1912 г. в производство среднестатистического следователя поступило 205 уголовных дел ^{[23, с. 345]}.

Какие же уголовные дела доводилось расследовать екатеринбургским следователям сто с небольшим лет назад? Из упомянутых 5666 уголовных дел, возбужденных в Екатеринбургском судебном округе в 1907 г., 91 дело возникло по противоцерковным преступлениям, 52 дело – по государственным преступлениям, 90 дел – по преступлениям против интересов службы. В том же году в производство следователей Екатеринбургского окружного суда поступило 564 дела об убийствах (по этому показателю Екатеринбургский судебный округ уступал тогда соседним Пермскому и Уфимскому судебным округам, в которых таких дел было возбуждено соответственно 662 и 623).

На первом месте в округе Казанской судебной палаты Екатеринбургский судебный округ оказался в 1907 г. по числу преступлений сексуального характера («против женской чести»), по факту совершения которых было возбуждено 306 уголовных дел (в Пермском судебном округе – 241, в Уфимском – 117). В том же 1907 г. в Екатеринбургском судебном округе было возбуждено 1153 дела о кражах. По этой разновидности преступлений округ уступил только Уфимскому, где подобных дел возбудили 1351 (в Пермском судебном округе – 861). По делам, расследовавшимися следователями Екатеринбургского окружного суда в 1907 г., в качестве обвиняемых было привлечено 2793 лиц (по Пермскому и Уфимскому окружным судам данные показатели составили 2018 и 1564 лица) ^{[9, с. 138, 144]}.

Углубленное представление о персональном составе следственного корпуса Екатеринбургского судебного округа возможно получить, обратившись к ежегодно публиковавшимся официальным «Спискам чинам ведомства Министерства юстиции». Так, как уже упоминалось, по состоянию на февраль 1894 г. в штате Екатеринбургского окружного суда состояло 28 следователей, включая одного следователя по важнейшим делам ^{[19, с. 305–307]}.

Образовательный уровень екатеринбургских судебных следователей 1894 г. следует оценить как достаточно высокий: высшее образование из них имело 26 человек (92,9 % состава), причем высшее юридическое – 24 человека (85,7 %). Среднее, незаконченное высшее и непрофильное высшее образование имело четверо следователей, причем двое из них до назначения на должность следователя более 10 лет проработали на иных должностях (вероятнее всего, канцелярских) в ведомстве Министерства юстиции, т. е. имели значительный стаж работы по юридической специальности. К примеру, следователь 5-го участка Екатеринбургского уезда выпускник физико-математического факультета Императорского Варшавского университета Р. Б. Верцинский был назначен на должность следователя в 1881 г. после 11 лет службы в ведомстве.

Для сравнения уместно заметить, что в России в 1894 г. юридического образования не имели 12 председателей учрежденных в ходе судебной реформы 1864 г. окружных судов (14,5 % штатного состава). К примеру, сам тогдашний председатель Екатеринбургского окружного суда 75-летний А. Г. Бутаков (скончавшийся 4 декабря 1894 г.) имел в качестве образовательной подготовки неполный курс губернской гимназии. Председатель соседнего Пермского окружного суда 65-летний барон А. Н. Зальца являлся выпускником школы гвардейских подпрапорщиков ^{[19, с. 296, 303]}.

Что касается екатеринбургских следователей, являвшихся дипломированными юристами, то шестеро из них (21,4 % состава) отучились в территориально расположенном ближе всего к Екатеринбургу Императорском Казанском университете, по четыре человека (14,3 %) – в Императорских Московском и Санкт-Петербургском университетах. Еще четверо следователей являлись выпускниками Демидовского юридического лицея в Ярославле, учебная программа которого почти совпадала с университетской. Трое следователей (Ч. А. Хростовский, Б. О. Ростоцкий и И. В. Голинский) окончили курс юридических наук в наиболее удаленном от Екатеринбурга Императорском Варшавском университете.

По социальному происхождению наибольшее число екатеринбургских следователей 1894 г. – 12 человек (42,9 %) – являлись потомственными дворянами. Шестеро судебных следователей (21,4 %) были выходцами из семей священнослужителей, четверо (14,3 %) – из семей офицеров (т. е. личных дворян). Остальные екатеринбургские следователи являлись потомками мещан и чиновников. Ни сыновей фабрично-заводских рабочих, ни сыновей крестьян среди тогдашних следователей не числилось.

По вероисповеданию среди екатеринбургских следователей в 1894 г. преобладали, конечно, православные, которых насчитывалось 22 человека (78,6 %). Остальные шестеро следователей (21,4 %) являлись католиками. Что касается не отражавшегося в имперской официальной статистике показателя этнического происхождения, то на основании данных о вероисповедании, а также анализа фамилий, имен и отчеств екатеринбургских следователей возможно заключить, что 21 из них (75,0 %) являлся русским..

Шестеро следователей (21,4 %) были несомненно этническими поляками. Ими являлись, например, уже упомянутые следователь по важнейшим делам Чеслав Александрович Хростовский, следователи Болеслав Осипович Ростоцкий, Генрих Иванович Никулинский. Наконец, следователь 1-го участка Ирбитского уезда Михаил Сидорович Гавриленко, отмеченный в списке чиновников как «дворянин черниговский», был, по всей очевидности, этническим украинцем.

По возрастному показателю среди тогдашних екатеринбургских следователей более всего было лиц от 30 до 40 лет – 12 человек (42,9 % состава). Возраст от 40 до 50 лет имело восемь следователей (28,6 %), возраст старше 50 лет – пятеро (17,9 %). Средний возраст судебных следователей Екатеринбургского окружного суда на 23 февраля 1894 г. составил 40,8 лет.

Достаточно солидный средний возраст екатеринбургских следователей 1894 г. обусловил и значительный стаж государственной службы большинства из них. 11 следователей (39,3 %) имели стаж пребывания на государственной гражданской службе более 20 лет, и шестеро следователей (25,0 %) – от 10 до 20 лет. При всем том, что 11 следователей к 1894 г. находились на государственной службе менее 10 лет, среди них не было ни одного, кто прослужил бы менее пяти лет. Средний стаж пребывания на государственной гражданской службе составил у тогдашних следователей Екатеринбургского окружного суда 16,0 лет.

В свою очередь, средний стаж работы в ведомстве Министерства юстиции составил у екатеринбургских следователей 1894 г. 15,3 года. Более 20 лет состояли на службе в ведомстве 10 следователей (35,7 %), от 10 до 20 лет – семеро (25,0 %). Как и в случае с общим стажем государственной службы, среди екатеринбургских следователей не было ни одного, кто прослужил бы в ведомстве менее пяти лет.

А вот средний стаж пребывания в должности следователя был у тогдашних следователей Екатеринбургского окружного суда заметно скромнее – всего 8,8 лет. 12 следователей (42,9 % состава) состояли в должности от 10 до 20 лет, и 16 человек (57,1 %) – менее 10 лет. При этом стаж пребывания в должности менее пяти лет имели 11 тогдашних екатеринбургских следователей (39,3 %).

Сообразно возрасту, наибольший стаж пребывания на государственной службе и на службе в ведомстве Министерства юстиции имел следователь С. Д. Завадский (35 лет и 33 года соответственно). Однако следователем Станислав Завадский был назначен лишь в 1893 г., уже в возрасте 59 лет. Сведения о предшествующей службе Станислава Завадского выявить к настоящему времени не удалось. Наибольший стаж пребывания в должности следователя – 20 лет – имели следователь 1-го участка Екатеринбургского уезда Н. В. Простосердов, следователь 1-го участка Верхотурского уезда В. Г. Москвин и следователь 4-го участка Шадринского уезда Н. Н. Кобылин.

Наконец, по чиновному статусу большинство екатеринбургских следователей находилось в конце XIX в. на невысоких ступенях Табели о рангах. Несмотря на то, что согласно Приложения 1 «Учреждения судебных установлений» от 20 ноября 1864 г., должность судебного следователя была номинально отнесена к достаточно высокому VI классу Табели ^{[22, с. 61]} (коллежский советник; соответствовал полковнику в армии), данный порядок устойчиво не соблюдался. В 1894 г. 10 следователей Екатеринбургского окружного суда (35,7 % состава) имели чин коллежского секретаря (X класс Табели; соответствовал чину поручика в армии), шестеро (21,4 %) – чин титулярного советника (IХ класс Табели; соответствовал чину штабс-капитана в армии), пятеро (17,9 %) – совсем скромный чин губернского секретаря (XI класс Табели; соответствовал чину подпоручика).

Как ни удивительно, в чине титулярного советника состоял даже следователь по важнейшим делам Чеслав Хростовский – невзирая на высокую следственную должность и 18-летний стаж службы в ведомстве Министерства юстиции. И уже совсем необъяснимым выглядит наличие самого низкого чина губернского регистратора (XIV класс Табели; соответствовал прапорщику) у следователя 1-го участка Верхотурского уезда 48-летнего потомственного дворянина В. Г. Москвина, имевшего 25-летний стаж службы в ведомстве и 20-летний следственный стаж ^{[19, с. 306]}. Может, поводом (заведомо сомнительным) для отказа в повышении Владимира Москвина в чине служило наличие у него незаконченного (и при том непрофильного) высшего образования?

В «штатном» чине коллежского советника в 1894 г. не состоял ни один из екатеринбургских следователей. Правда, двое следователей (7,1 % состава) имели более высокий «полугенеральский» чин статского советника. Статскими советниками являлись С. Д. Завадский и следователь 1-го участка Ирбитского уезда М. С. Гавриленко.

Далее видится уместным рассмотреть личный состав корпуса судебных следователей Екатеринбургского окружного суда по состоянию на 1 января 1916 г. Как уже упоминалось, на тот момент в штате суда числилось 34 следователя (включая одного по важнейшим делам) ^{[20, с. 513–517]}. Прежде всего необходимо заметить, что среди следователей 1916 г. уже не осталось никого, кто проходил службу в 1894 г.

Правда, в одном случае возможно констатировать складывание своего рода екатеринбургской следственной династии. В январе 1916 г. в должности следователя 1-го участка Екатеринбургского уезда состоял 32-летний Казимир Болеславович Ростоцкий, являвшийся старшим сыном упоминавшегося Б. О. Ростоцкого, служившего в 1894 г. следователем 3-го участка Ирбитского уезда. Примечательно, что если сам Болеслав Ростоцкий – потомственный «дворянин виленский», женатый на католичке (урожденной Свидерской) – окончил некогда Императорский Варшавский университет, то сына он отправил на учебу в Императорский Московский университет. Несмотря на то, что следователь Казимир Ростоцкий сохранил католическое вероисповедание ^{[19, с. 306; 20, с. 514]}, он уже несомненно прижился на уральской земле.

Образовательный уровень следователей Екатеринбургского окружного суда к 1916 г. еще более повысился по сравнению с 1894 г. В январе 1916 г. высшее юридическое образование имели 33 екатеринбургских следователя – 97,0 % штатного состава. Лишь следователь 7-го участка Екатеринбургского уезда С. Ф. Пономарев имел незаконченное среднее образование (неполный курс губернской гимназии). Однако Сергей Пономарев был назначен следователем после 13 лет службы в ведомстве Министерства юстиции, т. е. получив значительный опыт практической работы по юридической специальности.

В отличие от 1894 г., в 1916 г. наибольшее число екатеринбургских следователей – девять человек (26,4 % состава) – отучилось на юридическом факультете Императорского Московского университета (по сравнению с 1894 г. доля его выпускников увеличилась на 12,1 %). Близлежащий к Екатеринбургу Императорский Казанский университет окончило семеро следователей (20,5 %; по сравнению с 1894 г. доля выпускников снизилась на 0,9 %). Шестеро следователей (18,2 %) являлись выпускниками юридического факультета Императорского Томского университета, организованного в 1898 г. для подготовки юридических кадров высшей квалификации, прежде всего, для сибирских губерний.

Трое екатеринбургских следователей 1916 г. прошли обучение на юридическом факультете далекого Императорского Варшавского университета (8,8 %; по сравнению с 1894 г. доля выпускников уменьшилась на 1,9 %). Остальные следователи окончили курс юридических наук в Императорском Санкт-Петербургском университете (по сравнению с 1894 г. доля выпускников сократилась на 11,3 %), в Императорских Харьковском и Новороссийском университетах, в Императорском университете св. Владимира в г. Киеве, в Демидовском юридическом лицее (по сравнению с 1894 г. доля выпускников снизилась на 5,5 %) и в Императорском лицее цесаревича Николая.

По социальному происхождению наибольшее число следователей Екатеринбургского окружного суда 1916 г. – 11 человек (32,4 % состава) – являлись потомственными дворянами. Несмотря на внушительность этой цифры, дворянская прослойка среди екатеринбургских следователей сократилась по сравнению с 1894 г. достаточно заметно – на 10,5 %. Семеро следователей (20,6 %) были выходцами из семей священнослужителей (по сравнению с 1894 г. их доля уменьшилась на 0,8 %). По шесть человек (17,6 %) происходило из семей мещан и чиновников. Доля сыновей чиновников среди екатеринбургских следователей 1916 г. возросла по сравнению с 1894 г. на 10,5 %, а сыновей мещан – на 3,3 %. Остальные следователи Екатеринбургского окружного суда являлись потомками офицеров и медицинских работников. Ни сыновей рабочих, ни сыновей крестьян среди тогдашних следователей по-прежнему не числилось.

По вероисповеданию среди екатеринбургских следователей в 1916 г. преобладали, как и в 1890-е гг., православные, которых теперь насчитывалось 29 человек (85,3 % штатного состава). Остальные пятеро следователей (14,7 %) являлись католиками (по сравнению с 1894 г. их доля сократилась на 6,7 %). По этническому происхождению (сведения о котором по-прежнему не отражались в министерской статистике) подавляющую часть следователей 1916 г. – 27 человек (79,1 %) возможно с уверенностью счесть русскими. Пять человек (14,7 %) являлись несомненными поляками (по сравнению с 1894 г. их доля уменьшилась на 6,7 %). Следователь 2-го участка Камышловского уезда Константин Иванович Георгенбергер был, по всей очевидности, немцем, а следователь 8-го участка Екатеринбургского уезда Исаак Моисеевич Тойба – евреем (по вероисповеданию оба они являлись православными).

Примечательно, что в судебных округах соседней Сибири этническое происхождение следователей было тогда несколько более пестрым. В 1916 г. на должностях судебных следователей в сибирских краях трудились армянин (следователь 3-го участка Барнаульского судебного округа Левон Хосроевич Мелик-Оганжанов), двое немцев (следователь Новониколаевского участка Томского окружного суда Федор Дитрихович Бетман и следователь Тюкалинского уезда Тобольского судебного округа Леонид Федорович фон Вендрих). Поляков среди сибирских следователей насчитывалось четверо (11,8 % состава), причем только один из них служил в Западной Сибири (следователь Курганского участка Тобольского судебного округа Мечислав Петрович Свентковский) ^{[20, с. 772, 790, 805, 789]}.

По возрастному показателю корпус екатеринбургских судебных следователей к 1916 г. заметно омолодился по сравнению с 1894 г. По состоянию на январь 1916 г. среди екатеринбургских следователей более всего было лиц от 30 до 40 лет – 20 человек (58,8 % состава; по сравнению с 1894 г. доля увеличилась на 15,9 %). Возраст от 40 до 50 лет имело семеро следователей (20,6 %; доля уменьшилась на 8,0 %), возраст старше 50 лет – двое (5,9 %; доля сократилась на 12,0 %), возраст младше 30 лет – пятеро (14,7 %; доля возросла на 4,0 %). Средний возраст судебных следователей Екатеринбургского окружного суда на 1 января 1916 г. составил 36,6 лет (снижение по сравнению с февралем 1894 г. на 4,2 года).

Уменьшение к 1916 г. среднего возраста следователей Екатеринбургского окружного суда предопределило сокращение стажа государственной службы большинства из них. Всего трое следователей 1916 г. пробыли на государственной гражданской службе более 20 лет (8,8 % состава; по сравнению с 1894 г. доля уменьшилась на 30,5 %). 11 тогдашних следователей успели прослужить от 10 до 20 лет (39,3 %; доля увеличилась на 14,3 %). Более всего екатеринбургских следователей – 20 человек (58,8 %) – имели к 1916 г. общий стаж службы менее 10 лет (доля возросла на 19,5 %), причем трое пробыли на государственной службе менее пяти лет (в 1894 г. таковых не было ни одного). Средний стаж пребывания на государственной гражданской службе составил у следователей Екатеринбургского окружного суда в январе 1916 г. 10,6 года (уменьшение по сравнению с 1894 г. на 5,4 года).

В свою очередь, средний стаж работы в ведомстве Министерства юстиции составил у екатеринбургских следователей 1916 г. 10,0 лет (снижение по сравнению с 1894 г. на 5,3 года). От 10 до 20 лет в ведомстве отработало девятеро следователей (26,4 %; увеличение доли по сравнению с 1894 г. на 1,4 %), менее 10 лет – 22 (64,7 %; повышение доли на 25,4 %).

И совсем скромным был у следователей Екатеринбургского окружного суда в 1916 г. средний стаж пребывания в должности следователя – всего 5,7 года (сокращение по сравнению с 1894 г. на 3,1 года). Столь низкому показателю не приходится удивляться: 29 следователей (85,3 % состава) состояли в должности менее 10 лет (доля увеличилась на 28,2 %). При этом стаж пребывания в должности менее пяти лет имели 17 тогдашних екатеринбургских следователей (вместо 11 в 1894 г.). Наиболее опытным работником среди следователей Екатеринбургского окружного суда в 1916 г. являлся 52-летний выходец из мещан, выпускник юридического факультета Императорского Московского университета Иван Львов, служивший в ведомстве с 1889 г., а на должности следователя – с 1894 г. ^{[20, с. 514]}. Таким образом, в 1916 г. екатеринбургские судебные следователи были по сравнению с их предшественниками 1894 г. в среднем несколько более образованными, менее привилегированными по происхождению, более молодыми, но при том значительно менее профессионально опытными.

Что касается чиновного статуса, то в начале ХХ в., несмотря на рассмотренное выше заметное уменьшение среднего стажа пребывания на государственной службе, следователи Екатеринбургского окружного суда более успешно продвигались по лестнице Табели о рангах, нежели их предшественники 1890-х гг. При том, что большинство екатеринбургских следователей – 13 человек (38,2 % состава) – состояло к 1916 г. в относительно скромном чине титулярного советника, пятеро из них (14,7 %) имели все же почти соответствовавший требованию «Учреждения судебных установлений» 1864 г. чин надворного советника (VII класс Табели; был идентичен подполковнику в армии).

А вот в неподобающе низком для следователя чине губернского секретаря в 1916 г. состояли всего двое следователей (5,9 %; по сравнению с 1894 г. доля уменьшилась на 12,0 %). В свою очередь, «полугенеральский» чин статского советника в 1916 г. имели, как и в 1894 г., двое екатеринбургских следователей –упоминавшийся И. Н. Львов и следователь 2-го участка Шадринского уезда 51-летний Виктор Побединский. Но если Иван Львов выслужил данный чин, находясь на должности следователя, то выпускник юридического факультета Императорского Харьковского университета В. П. Побединский был определен и. д. следователя лишь в 1909 г., на 20-м году государственной службы. Подробности о предшествовавшей карьере Виктора Петровича установить к настоящему времени не удалось.

Таков был корпус судебных следователей Екатеринбургского окружного суда в январе 1916 г. Что ожидало этих людей в очень скором будущем, после бурных событий 1917 г. остается только гадать. По всей вероятности, судьбы большинства из них сложились печально. Кто-то сгинул в боях и лишениях времен Гражданской войны, кто-то угодил в жернова «красного» или «белого» террора, кого-то ожидала незавидная эмигрантская доля, кого-то – горькая участь «лишенца» и «классово чуждого элемента» в Советской России. Разве что, быть может, кто-то из екатеринбургских следователей из числа этнических поляков сумел устроить жизнь заново, добравшись до ставшей в 1918 г. независимой Польши.

Впрочем, грянувшее в начале марта 1917 г. крушение монархической государственности поначалу никак не отразилось на положении следственного аппарата России. Ликвидировав Отдельный корпус жандармов, Департамент полиции и некоторые другие правоохранительные структуры, Временное правительство не тронуло, однако, ни прежнюю судебную систему в целом, ни судебных следователей в частности. Более того: в августе 1917 г., несмотря на все более обострявшуюся внутриполитическую обстановку, министр юстиции А. С. Зарудный вошел в Правительство с предложением расширить штаты судебных следователей Петроградского и Московского окружных судов (соответственно на 21 и 19 штатных единиц) ^{[1, с. 311–312]}. В историко-правовой литературе не приводилось сведений, было ли реализовано данное предложение министра Александра Зарудного. В любом случае, очень скоро вопрос о штатной численности судебных следователей утратил всякую актуальность. В стране совершилась Октябрьская революция.

Первый же изданный большевистским правительством законодательный акт, касавшийся юстиции – декрет «О суде» № 1 от 24 ноября 1917 г. – изменил организацию предварительного следствия самым радикальным образом. Согласно ст. 3 названного декрета, институт судебных следователей ликвидировался. По той же ст. 3, осуществление расследований преступлений временно возлагалось на избиравшихся территориальными Советами «местных судей» ^{[13, ст. 50]}. История судебных следователей Российской империи закончилась.

История органов следствия Российской империи пореформенного периода отнюдь не относится в настоящее время к числу вовсе малоизученных. Не вдаваясь на этих страницах в историографические эксурсы (что было предпринято в рамках иной работы ^{[12, с. 114–115]}), хотелось бы, однако, отметить, что одним из сохраняющихся пробелов в исследовании означенной темы является отсутствие работ по истории региональных подразделений следственного корпуса империи последней трети XIX – начала XX вв. Настоящая статья являет собой первый опыт специального обращения к вопросу о судебных следователях, трудившихся на земле Среднего Урала в 1870-е – 1910-е гг.

Прежде чем характеризовать состав следователей Екатеринбургского окружного суда, видится уместным вкратце осветить малопроясненный в историко-правовой литературе вопрос об организации органов следствия России в последней трети XIX – начала XX вв. Основой для организации корпуса судебных следователей с момента их учреждения в 1860 г. стал следственный участок. Как ведомственная территориальная единица следственный участок был впервые введен в ст. 7 и 8 «Учреждения судебных следователей» от 8 июня 1860 г. Основанием для выделения следственного участка служили «сведения, полученные от уездных судебных мест и полиции», то есть количество уголовных дел, возбуждавшихся на соответствующей территории ^{[6, т. 35, отд. 1. № 33890]}.

В ходе подготовки судебной реформы 1864 г. законодатель сохранил неизменным принцип распределения следователей по участкам. Как было сформулировано в базисной ст. 79 «Учреждения судебных установлений» от 20 ноября 1864 г., судебные следователи «состоят в назначенных для каждого из них участках» ^{[22, с. 11]}. Таким образом, ключевой фигурой реформированных органов следствия окончательно стал участковый судебный следователь. Соответственно количество следственных участков предопределяло и количество штатных следственных должностей.

Количество следственных участков заведомо не могло оставаться неизменным – как по причине расширения географии проведения судебной реформы, так и особенно вследствие менявшейся криминогенной обстановки. Так, если в 1851–1860 гг. в нашей стране на 100 тыс. населения в среднем ежегодно совершалось 516 преступлений всех видов, то в 1861–1870 гг. – 868, а в 1883–1889 гг. – уже 1397. К примеру, умышленных убийств в 1874–1883 гг. в среднем совершалось 3,8 тыс. в год, а в 1899–1905 гг. – 19,8 тыс. ^{[2, с. 85, 90]}.

Не приходится поэтому удивляться, что если в 28 губерниях Европейской России в 1872–1876 гг. в год среднем возбуждалось 69,8 тыс. уголовных дел, то в 1907–1911 гг. – уже 158,9 тыс. ^{[23, с. 345]}. Сообразно такому росту преступности и по мере «продвижения» судебной реформы на окраины империи, увеличивалось и количество следственных участков. Как удалось установить, динамика здесь была такова: июль 1866 г. – 1010 следственных участков, декабрь 1880 г. – 1289 участков, 1898 г. – 1420 [подсчитано по: 18, с. 97–342; 4, стб. 610–672; 8, с. 3–13].

Основной линией развития следственного аппарата имперской России в пореформенные десятилетия явилась дифференциация следственных должностей. Исходя из требований практики, 30 октября 1867 г. было издано высочайше утвержденное мнение Государственного Совета об учреждении двух временных должностей следователей по особо важным делам (первоначально они именовались «следователями по особенно важным делам») в Санкт-Петербургском и Московском окружных судах ^{[6, т. 42, отд. 2. № 45112]}. Согласно высочайше утвержденному 1 ноября 1875 г. мнению Государственного Совета (принятому по представлению Министерства юстиции) эти две следственные должности (впервые в законодательстве наименованные столь привычным сегодня термином «следователями по особо важным делам») получили постоянный статус ^{[6, т. 50, отд. 2. № 55214]}.

Следователи по особо важным делам были наделены полномочиями по расследованию уголовных дел без привязки к определенному следственному участку, причем не только на территории округа того окружного суда, в штате которого они состояли, но и на территории всей Российской империи (в последнем случае они принимали в производство дела по указанию генерал-прокурора). Несмотря на то, что после 1875 г. следователи по особо важным делам стали постепенно назначаться и в другие окружные суды, помимо Московского и Санкт-Петербургского, окончательное законодательное оформление этой должности произошло лишь в начале ХХ в. По предложению Министерства юстиции, 29 декабря 1905 г. Николай II утвердил новую редакцию ст. 79 «Учреждения судебных установлений», согласно которой должности судебных следователей по особо важным делам вводились в штатах тех окружных судов, которые дислоцировались в тех же городах, что и судебные палаты ^{[7, т. 25, отд. 1. № 27162]}.

Остается не вполне ясным, отчего имперский законодатель так и не решился принципиально изменить базисную ст. 79 «Учреждения судебных установлений» 1864 г. и ввести следователей по особо важным делам ни в штат судов второго звена (судебных палат), ни в штат суда третьего (высшего) звена (Правительствующего Сената). Подобная организационная конструкция являлась бы вполне логичной, и неслучайно, что она была впоследствии реализована уже советским законодателем, закрепившим в ст. 32 и 33 «Положения о судоустройстве РСФСР» от 11 ноября 1922 г. старших следователей в штате губернских судов, а следователей по важнейшим делам – в штате Верховного суда РСФСР ^{[14, ст. 902]}.

В последней трети XIX в., наряду со следователями по особо важным делам, была учреждена также должность следователя по важнейшим делам. В отличие от следователя по особо важным делам, полномочия следователя по важнейшим делам распространялись только на территорию округа того окружного суда, в штате которого он числился. Согласно изданному 11 мая 1870 г. дополнению к ст. 79 «Учреждения судебных установлений», должность следователя по важнейшим делам была введена во всех окружных судах Российской империи ^{[6, т. 45, отд. 1. № 48338]}. Впоследствии на практике обязанности следователя по важнейшим делам могли также возлагаться и на одного из участковых следователей.

Примечательно, что каких-либо структурно обособленных подразделений, объединяющих следователей (следственных отделов, следственных частей), в отличие от советского времени, в окружных судах не предусматривалось. Соответственно, отсутствовала и должность руководителя группы следователей, входивших в штат окружного суда. Сходным образом никакого подразделения по управлению органами следствия (следственного отделения, отдела или департамента) на всем протяжении 1864–1917 гг. не было создано и в центральном аппарате Министерства юстиции.

В административном отношении следователи (как и все остальные лица, входившие в штат окружного суда) состояли в подчинении председателя суда. При этом, согласно ст. 270 «Учреждения судебных установлений», налагать дисциплинарное взыскание на судебного следователя (как и на судью окружного суда) был вправе только руководитель вышестоящего органа правосудия (старший председатель судебной палаты) ^{[22, с. 37]}. Отчего тогдашний законодатель не стал учреждать ни какие-либо структурные следственные подразделения в судах, ни какое-либо специализированное подразделение по управлению органами следствия в Министерстве, остается не вполне ясным. Не исключено, что в создание таких подразделений рассматривалось как угроза процессуальной независимости следователя.

Численность корпуса российских судебных следователей (даже после введения на всей территории страны Судебных Уставов 1864 г. в полном объеме) была сравнительно невелика. Согласно официальным статистическим данным, в 1909 г. в Российской империи (население которой составляло тогда 156,577 млн. чел.) состояло на службе 1903 судебных следователя. Из этого числа 1783 лица находились на должностях участковых следователей, а 120 – следователей по важнейшим и по особо важным делам ^{[11, с. 13, 50]}.

Насколько удалось установить, на территории современной Свердловской области первый судебный следователь появился сразу после учреждения должности судебных следователей в 1860 г. Им стал выпускник юридического факультета Императорского Санкт-Петербургского университета Иван Францевич Знамировский, назначенный в 1861 г. судебным следователем Ирбитского уезда ^{[17, с. 277]}. При этом, согласно «Отчета Министерства юстиции за 1862 год», Пермская губерния (в состав которой г. Екатеринбург и Екатеринбургский уезд входили до 1919 г.) оказалась тогда на третьем месте в империи по количеству назначенных судебных следователей и на втором месте по количеству завершенных следственным производством уголовных дел ^{[5, с. 24–25]}.

Что касается Екатеринбургского уезда, то его территория была к 1863 г. разделена на четыре следственных участка. Один следственный участок охватил собой город Екатеринбург, остальные три – сельскую территорию уезда ^{[21, с. 10]}. Первым судебным следователем г. Екатеринбурга в 1863 г. был назначен коллежский секретарь Иван Карлович Кикин, выпускник уездного училища, служивший в ведомстве Министерства юстиции с 1840 г. ^{[18, с. 253]}. В 1863 г. на следственном участке г. Екатеринбурга было расследовано 112 уголовных дел, а в 1864 г. – 104 (на трех уездных участках в 1863 г. – 561 уголовное дело, в 1864 г. – 618) ^{[21, с. 10]}.

В отличие от соседней Западной Сибири, в которой дореформенные судебные порядки сохранялись (хотя и в несколько модернизированном виде) до 1896 г., на Средний Урал действие Судебных Уставов 1864 г. было распространено в полном объеме сравнительно рано – уже в 1874 г. В связи с этим 1 сентября 1874 г. состоялось основание Екатеринбургского окружного суда. Первым председателем суда был назначен действительный статский советник Андрей Григорьевич Бутаков, 1819 г. р., занимавший прежде должность товарища председателя Саратовского окружного суда, а до того 16 лет проработавший судьей Иркутского губернского суда ^{[15, с. 36; 18, с. 185]}.

Территория округа Екатеринбургского окружного суда охватила собой восточную часть тогдашней Пермской губернии: Екатеринбургский, Верхотурский, Ирбитский, Камышловский и Шадринский уезды. В 1909 г. Екатеринбургский судебный округ занимал площадь в 135,4 тыс. кв. км. (118,8 тыс. кв. верст) с населением 1 млн. 703 тыс. человек ^{[11, с. 29]}. В судебно-административном отношении Екатеринбургский судебный округ вошел в состав округа Казанской судебной палаты.

Количество судебных следователей, состоявших в Екатеринбургском окружном суде, на протяжении последней трети XIX – начала XX вв. постоянно менялось в сторону увеличения. По сведениям Министерства юстиции, в момент учреждения Екатеринбургского окружного суда в его штате состояло 22 следователя (включая одного следователя по важнейшим делам), в 1894 г. – 28 следователей (включая одного по важнейшим делам), в 1907 г. – 32 следователя (включая одного по важнейшим делам), в 1909 г. – 34 следователя (включая одного по важнейшим делам), в 1916 г. – также 34 следователя (по-прежнему включая одного следователя по важнейшим делам). По количеству штатных следственных должностей Екатеринбургский окружной суд в 1894 г. находился на первом месте среди окружных судов округа Казанской судебной палаты, а в начале XX в – на втором месте, уступая Пермскому окружному суду (в штате которого в 1907–1908 гг. числилось 33 следователя, в 1909 г. – 35, а в 1916 г. – 38) ^{[3, стб. 469–470; 19, с. 298–300, 305–307; 9, с. 7; 11, с. 7; 20, с. 513–517, 524–528]}.

Если же сравнить штатную численность екатеринбургских следователей с количеством штатных следственных должностей в органах правосудия сибирских губерний, то картина получится еще более впечатляющая. В 1916 г. число следователей Екатеринбургского окружного суда совпадало с общим количеством следователей в семи (!) окружных судах Западной и Восточной Сибири (Омском, Тобольском, Томском, Барнаульском, Красноярском, Иркутском и Читинском), территория которых образует ныне Сибирский федеральный округ ^{[20, с. 427, 454–455, 474–475, 764, 772, 789–790, 805]}. Правда, в Сибири полномочиями по расследованию уголовных дел в то время были наделены также участковые мировые судьи.

Отсутствие в Екатеринбургском окружном суде следователя по особо важным делам объяснялось тем, что, как уже говорилось выше, такие следователи входили в штат окружных судов, дислоцировавшихся в тех же городах, где и судебные палаты. Соответственно следователь по особо важным делам, полномочия которого распространялись в том числе на территорию Екатеринбургского судебного округа, числился в штате Казанского окружного суда. Так, в 1916 г. должность следователя по особо важным делам Казанского окружного суда занимал статский советник В. М. Шулинский ^{[20, с. 495]}.

Сколько уголовных дел приходилось в начале ХХ в. в среднем на одного екатеринбургского следователя? Согласно статистическим данным Министерства юстиции, в 1907 г. в производство судебных следователей Екатеринбургского окружного суда поступило 5666 уголовных дел и еще 1585 дел прошлых лет не были завершены производством к 1 января 1907 г. На 1908 г. соответствующие цифры составили 5273 и 2083 уголовных дела, а на 1909 г. – 5611 и 1942 дела ^{[9, с. 138; 10, с. 134; 11, с. 202]}. Если принять во внимание приведенные выше сведения о штатной численности следователей суда в указанные годы, то получится, что в 1907 г. екатеринбургский следователь имел в производстве в среднем 226,5 уголовных дел в год, в 1908 г. – 230, а в 1909 г. – 222.

. Приведенные цифры не особенно расходились с общеимперскими показателями, хотя и несколько их превышали. Если в 1897–1901 гг. в производство одного судебного следователя России поступало в год в среднем 141 дело, то в 1902–1906 гг. – 186, а в 1907–1911 гг. – уже 201. В 1912 г. в производство среднестатистического следователя поступило 205 уголовных дел ^{[23, с. 345]}.

Какие же уголовные дела доводилось расследовать екатеринбургским следователям сто с небольшим лет назад? Из упомянутых 5666 уголовных дел, возбужденных в Екатеринбургском судебном округе в 1907 г., 91 дело возникло по противоцерковным преступлениям, 52 дело – по государственным преступлениям, 90 дел – по преступлениям против интересов службы. В том же году в производство следователей Екатеринбургского окружного суда поступило 564 дела об убийствах (по этому показателю Екатеринбургский судебный округ уступал тогда соседним Пермскому и Уфимскому судебным округам, в которых таких дел было возбуждено соответственно 662 и 623).

На первом месте в округе Казанской судебной палаты Екатеринбургский судебный округ оказался в 1907 г. по числу преступлений сексуального характера («против женской чести»), по факту совершения которых было возбуждено 306 уголовных дел (в Пермском судебном округе – 241, в Уфимском – 117). В том же 1907 г. в Екатеринбургском судебном округе было возбуждено 1153 дела о кражах. По этой разновидности преступлений округ уступил только Уфимскому, где подобных дел возбудили 1351 (в Пермском судебном округе – 861). По делам, расследовавшимися следователями Екатеринбургского окружного суда в 1907 г., в качестве обвиняемых было привлечено 2793 лиц (по Пермскому и Уфимскому окружным судам данные показатели составили 2018 и 1564 лица) ^{[9, с. 138, 144]}.

Углубленное представление о персональном составе следственного корпуса Екатеринбургского судебного округа возможно получить, обратившись к ежегодно публиковавшимся официальным «Спискам чинам ведомства Министерства юстиции». Так, как уже упоминалось, по состоянию на февраль 1894 г. в штате Екатеринбургского окружного суда состояло 28 следователей, включая одного следователя по важнейшим делам ^{[19, с. 305–307]}.

Образовательный уровень екатеринбургских судебных следователей 1894 г. следует оценить как достаточно высокий: высшее образование из них имело 26 человек (92,9 % состава), причем высшее юридическое – 24 человека (85,7 %). Среднее, незаконченное высшее и непрофильное высшее образование имело четверо следователей, причем двое из них до назначения на должность следователя более 10 лет проработали на иных должностях (вероятнее всего, канцелярских) в ведомстве Министерства юстиции, т. е. имели значительный стаж работы по юридической специальности. К примеру, следователь 5-го участка Екатеринбургского уезда выпускник физико-математического факультета Императорского Варшавского университета Р. Б. Верцинский был назначен на должность следователя в 1881 г. после 11 лет службы в ведомстве.

Для сравнения уместно заметить, что в России в 1894 г. юридического образования не имели 12 председателей учрежденных в ходе судебной реформы 1864 г. окружных судов (14,5 % штатного состава). К примеру, сам тогдашний председатель Екатеринбургского окружного суда 75-летний А. Г. Бутаков (скончавшийся 4 декабря 1894 г.) имел в качестве образовательной подготовки неполный курс губернской гимназии. Председатель соседнего Пермского окружного суда 65-летний барон А. Н. Зальца являлся выпускником школы гвардейских подпрапорщиков ^{[19, с. 296, 303]}.

Что касается екатеринбургских следователей, являвшихся дипломированными юристами, то шестеро из них (21,4 % состава) отучились в территориально расположенном ближе всего к Екатеринбургу Императорском Казанском университете, по четыре человека (14,3 %) – в Императорских Московском и Санкт-Петербургском университетах. Еще четверо следователей являлись выпускниками Демидовского юридического лицея в Ярославле, учебная программа которого почти совпадала с университетской. Трое следователей (Ч. А. Хростовский, Б. О. Ростоцкий и И. В. Голинский) окончили курс юридических наук в наиболее удаленном от Екатеринбурга Императорском Варшавском университете.

По социальному происхождению наибольшее число екатеринбургских следователей 1894 г. – 12 человек (42,9 %) – являлись потомственными дворянами. Шестеро судебных следователей (21,4 %) были выходцами из семей священнослужителей, четверо (14,3 %) – из семей офицеров (т. е. личных дворян). Остальные екатеринбургские следователи являлись потомками мещан и чиновников. Ни сыновей фабрично-заводских рабочих, ни сыновей крестьян среди тогдашних следователей не числилось.

По вероисповеданию среди екатеринбургских следователей в 1894 г. преобладали, конечно, православные, которых насчитывалось 22 человека (78,6 %). Остальные шестеро следователей (21,4 %) являлись католиками. Что касается не отражавшегося в имперской официальной статистике показателя этнического происхождения, то на основании данных о вероисповедании, а также анализа фамилий, имен и отчеств екатеринбургских следователей возможно заключить, что 21 из них (75,0 %) являлся русским..

Шестеро следователей (21,4 %) были несомненно этническими поляками. Ими являлись, например, уже упомянутые следователь по важнейшим делам Чеслав Александрович Хростовский, следователи Болеслав Осипович Ростоцкий, Генрих Иванович Никулинский. Наконец, следователь 1-го участка Ирбитского уезда Михаил Сидорович Гавриленко, отмеченный в списке чиновников как «дворянин черниговский», был, по всей очевидности, этническим украинцем.

По возрастному показателю среди тогдашних екатеринбургских следователей более всего было лиц от 30 до 40 лет – 12 человек (42,9 % состава). Возраст от 40 до 50 лет имело восемь следователей (28,6 %), возраст старше 50 лет – пятеро (17,9 %). Средний возраст судебных следователей Екатеринбургского окружного суда на 23 февраля 1894 г. составил 40,8 лет.

Достаточно солидный средний возраст екатеринбургских следователей 1894 г. обусловил и значительный стаж государственной службы большинства из них. 11 следователей (39,3 %) имели стаж пребывания на государственной гражданской службе более 20 лет, и шестеро следователей (25,0 %) – от 10 до 20 лет. При всем том, что 11 следователей к 1894 г. находились на государственной службе менее 10 лет, среди них не было ни одного, кто прослужил бы менее пяти лет. Средний стаж пребывания на государственной гражданской службе составил у тогдашних следователей Екатеринбургского окружного суда 16,0 лет.

В свою очередь, средний стаж работы в ведомстве Министерства юстиции составил у екатеринбургских следователей 1894 г. 15,3 года. Более 20 лет состояли на службе в ведомстве 10 следователей (35,7 %), от 10 до 20 лет – семеро (25,0 %). Как и в случае с общим стажем государственной службы, среди екатеринбургских следователей не было ни одного, кто прослужил бы в ведомстве менее пяти лет.

А вот средний стаж пребывания в должности следователя был у тогдашних следователей Екатеринбургского окружного суда заметно скромнее – всего 8,8 лет. 12 следователей (42,9 % состава) состояли в должности от 10 до 20 лет, и 16 человек (57,1 %) – менее 10 лет. При этом стаж пребывания в должности менее пяти лет имели 11 тогдашних екатеринбургских следователей (39,3 %).

Сообразно возрасту, наибольший стаж пребывания на государственной службе и на службе в ведомстве Министерства юстиции имел следователь С. Д. Завадский (35 лет и 33 года соответственно). Однако следователем Станислав Завадский был назначен лишь в 1893 г., уже в возрасте 59 лет. Сведения о предшествующей службе Станислава Завадского выявить к настоящему времени не удалось. Наибольший стаж пребывания в должности следователя – 20 лет – имели следователь 1-го участка Екатеринбургского уезда Н. В. Простосердов, следователь 1-го участка Верхотурского уезда В. Г. Москвин и следователь 4-го участка Шадринского уезда Н. Н. Кобылин.

Наконец, по чиновному статусу большинство екатеринбургских следователей находилось в конце XIX в. на невысоких ступенях Табели о рангах. Несмотря на то, что согласно Приложения 1 «Учреждения судебных установлений» от 20 ноября 1864 г., должность судебного следователя была номинально отнесена к достаточно высокому VI классу Табели ^{[22, с. 61]} (коллежский советник; соответствовал полковнику в армии), данный порядок устойчиво не соблюдался. В 1894 г. 10 следователей Екатеринбургского окружного суда (35,7 % состава) имели чин коллежского секретаря (X класс Табели; соответствовал чину поручика в армии), шестеро (21,4 %) – чин титулярного советника (IХ класс Табели; соответствовал чину штабс-капитана в армии), пятеро (17,9 %) – совсем скромный чин губернского секретаря (XI класс Табели; соответствовал чину подпоручика).

Как ни удивительно, в чине титулярного советника состоял даже следователь по важнейшим делам Чеслав Хростовский – невзирая на высокую следственную должность и 18-летний стаж службы в ведомстве Министерства юстиции. И уже совсем необъяснимым выглядит наличие самого низкого чина губернского регистратора (XIV класс Табели; соответствовал прапорщику) у следователя 1-го участка Верхотурского уезда 48-летнего потомственного дворянина В. Г. Москвина, имевшего 25-летний стаж службы в ведомстве и 20-летний следственный стаж ^{[19, с. 306]}. Может, поводом (заведомо сомнительным) для отказа в повышении Владимира Москвина в чине служило наличие у него незаконченного (и при том непрофильного) высшего образования?

В «штатном» чине коллежского советника в 1894 г. не состоял ни один из екатеринбургских следователей. Правда, двое следователей (7,1 % состава) имели более высокий «полугенеральский» чин статского советника. Статскими советниками являлись С. Д. Завадский и следователь 1-го участка Ирбитского уезда М. С. Гавриленко.

Далее видится уместным рассмотреть личный состав корпуса судебных следователей Екатеринбургского окружного суда по состоянию на 1 января 1916 г. Как уже упоминалось, на тот момент в штате суда числилось 34 следователя (включая одного по важнейшим делам) ^{[20, с. 513–517]}. Прежде всего необходимо заметить, что среди следователей 1916 г. уже не осталось никого, кто проходил службу в 1894 г.

Правда, в одном случае возможно констатировать складывание своего рода екатеринбургской следственной династии. В январе 1916 г. в должности следователя 1-го участка Екатеринбургского уезда состоял 32-летний Казимир Болеславович Ростоцкий, являвшийся старшим сыном упоминавшегося Б. О. Ростоцкого, служившего в 1894 г. следователем 3-го участка Ирбитского уезда. Примечательно, что если сам Болеслав Ростоцкий – потомственный «дворянин виленский», женатый на католичке (урожденной Свидерской) – окончил некогда Императорский Варшавский университет, то сына он отправил на учебу в Императорский Московский университет. Несмотря на то, что следователь Казимир Ростоцкий сохранил католическое вероисповедание ^{[19, с. 306; 20, с. 514]}, он уже несомненно прижился на уральской земле.

Образовательный уровень следователей Екатеринбургского окружного суда к 1916 г. еще более повысился по сравнению с 1894 г. В январе 1916 г. высшее юридическое образование имели 33 екатеринбургских следователя – 97,0 % штатного состава. Лишь следователь 7-го участка Екатеринбургского уезда С. Ф. Пономарев имел незаконченное среднее образование (неполный курс губернской гимназии). Однако Сергей Пономарев был назначен следователем после 13 лет службы в ведомстве Министерства юстиции, т. е. получив значительный опыт практической работы по юридической специальности.

В отличие от 1894 г., в 1916 г. наибольшее число екатеринбургских следователей – девять человек (26,4 % состава) – отучилось на юридическом факультете Императорского Московского университета (по сравнению с 1894 г. доля его выпускников увеличилась на 12,1 %). Близлежащий к Екатеринбургу Императорский Казанский университет окончило семеро следователей (20,5 %; по сравнению с 1894 г. доля выпускников снизилась на 0,9 %). Шестеро следователей (18,2 %) являлись выпускниками юридического факультета Императорского Томского университета, организованного в 1898 г. для подготовки юридических кадров высшей квалификации, прежде всего, для сибирских губерний.

Трое екатеринбургских следователей 1916 г. прошли обучение на юридическом факультете далекого Императорского Варшавского университета (8,8 %; по сравнению с 1894 г. доля выпускников уменьшилась на 1,9 %). Остальные следователи окончили курс юридических наук в Императорском Санкт-Петербургском университете (по сравнению с 1894 г. доля выпускников сократилась на 11,3 %), в Императорских Харьковском и Новороссийском университетах, в Императорском университете св. Владимира в г. Киеве, в Демидовском юридическом лицее (по сравнению с 1894 г. доля выпускников снизилась на 5,5 %) и в Императорском лицее цесаревича Николая.

По социальному происхождению наибольшее число следователей Екатеринбургского окружного суда 1916 г. – 11 человек (32,4 % состава) – являлись потомственными дворянами. Несмотря на внушительность этой цифры, дворянская прослойка среди екатеринбургских следователей сократилась по сравнению с 1894 г. достаточно заметно – на 10,5 %. Семеро следователей (20,6 %) были выходцами из семей священнослужителей (по сравнению с 1894 г. их доля уменьшилась на 0,8 %). По шесть человек (17,6 %) происходило из семей мещан и чиновников. Доля сыновей чиновников среди екатеринбургских следователей 1916 г. возросла по сравнению с 1894 г. на 10,5 %, а сыновей мещан – на 3,3 %. Остальные следователи Екатеринбургского окружного суда являлись потомками офицеров и медицинских работников. Ни сыновей рабочих, ни сыновей крестьян среди тогдашних следователей по-прежнему не числилось.

По вероисповеданию среди екатеринбургских следователей в 1916 г. преобладали, как и в 1890-е гг., православные, которых теперь насчитывалось 29 человек (85,3 % штатного состава). Остальные пятеро следователей (14,7 %) являлись католиками (по сравнению с 1894 г. их доля сократилась на 6,7 %). По этническому происхождению (сведения о котором по-прежнему не отражались в министерской статистике) подавляющую часть следователей 1916 г. – 27 человек (79,1 %) возможно с уверенностью счесть русскими. Пять человек (14,7 %) являлись несомненными поляками (по сравнению с 1894 г. их доля уменьшилась на 6,7 %). Следователь 2-го участка Камышловского уезда Константин Иванович Георгенбергер был, по всей очевидности, немцем, а следователь 8-го участка Екатеринбургского уезда Исаак Моисеевич Тойба – евреем (по вероисповеданию оба они являлись православными).

Примечательно, что в судебных округах соседней Сибири этническое происхождение следователей было тогда несколько более пестрым. В 1916 г. на должностях судебных следователей в сибирских краях трудились армянин (следователь 3-го участка Барнаульского судебного округа Левон Хосроевич Мелик-Оганжанов), двое немцев (следователь Новониколаевского участка Томского окружного суда Федор Дитрихович Бетман и следователь Тюкалинского уезда Тобольского судебного округа Леонид Федорович фон Вендрих). Поляков среди сибирских следователей насчитывалось четверо (11,8 % состава), причем только один из них служил в Западной Сибири (следователь Курганского участка Тобольского судебного округа Мечислав Петрович Свентковский) ^{[20, с. 772, 790, 805, 789]}.

По возрастному показателю корпус екатеринбургских судебных следователей к 1916 г. заметно омолодился по сравнению с 1894 г. По состоянию на январь 1916 г. среди екатеринбургских следователей более всего было лиц от 30 до 40 лет – 20 человек (58,8 % состава; по сравнению с 1894 г. доля увеличилась на 15,9 %). Возраст от 40 до 50 лет имело семеро следователей (20,6 %; доля уменьшилась на 8,0 %), возраст старше 50 лет – двое (5,9 %; доля сократилась на 12,0 %), возраст младше 30 лет – пятеро (14,7 %; доля возросла на 4,0 %). Средний возраст судебных следователей Екатеринбургского окружного суда на 1 января 1916 г. составил 36,6 лет (снижение по сравнению с февралем 1894 г. на 4,2 года).

Уменьшение к 1916 г. среднего возраста следователей Екатеринбургского окружного суда предопределило сокращение стажа государственной службы большинства из них. Всего трое следователей 1916 г. пробыли на государственной гражданской службе более 20 лет (8,8 % состава; по сравнению с 1894 г. доля уменьшилась на 30,5 %). 11 тогдашних следователей успели прослужить от 10 до 20 лет (39,3 %; доля увеличилась на 14,3 %). Более всего екатеринбургских следователей – 20 человек (58,8 %) – имели к 1916 г. общий стаж службы менее 10 лет (доля возросла на 19,5 %), причем трое пробыли на государственной службе менее пяти лет (в 1894 г. таковых не было ни одного). Средний стаж пребывания на государственной гражданской службе составил у следователей Екатеринбургского окружного суда в январе 1916 г. 10,6 года (уменьшение по сравнению с 1894 г. на 5,4 года).

В свою очередь, средний стаж работы в ведомстве Министерства юстиции составил у екатеринбургских следователей 1916 г. 10,0 лет (снижение по сравнению с 1894 г. на 5,3 года). От 10 до 20 лет в ведомстве отработало девятеро следователей (26,4 %; увеличение доли по сравнению с 1894 г. на 1,4 %), менее 10 лет – 22 (64,7 %; повышение доли на 25,4 %).

И совсем скромным был у следователей Екатеринбургского окружного суда в 1916 г. средний стаж пребывания в должности следователя – всего 5,7 года (сокращение по сравнению с 1894 г. на 3,1 года). Столь низкому показателю не приходится удивляться: 29 следователей (85,3 % состава) состояли в должности менее 10 лет (доля увеличилась на 28,2 %). При этом стаж пребывания в должности менее пяти лет имели 17 тогдашних екатеринбургских следователей (вместо 11 в 1894 г.). Наиболее опытным работником среди следователей Екатеринбургского окружного суда в 1916 г. являлся 52-летний выходец из мещан, выпускник юридического факультета Императорского Московского университета Иван Львов, служивший в ведомстве с 1889 г., а на должности следователя – с 1894 г. ^{[20, с. 514]}. Таким образом, в 1916 г. екатеринбургские судебные следователи были по сравнению с их предшественниками 1894 г. в среднем несколько более образованными, менее привилегированными по происхождению, более молодыми, но при том значительно менее профессионально опытными.

Что касается чиновного статуса, то в начале ХХ в., несмотря на рассмотренное выше заметное уменьшение среднего стажа пребывания на государственной службе, следователи Екатеринбургского окружного суда более успешно продвигались по лестнице Табели о рангах, нежели их предшественники 1890-х гг. При том, что большинство екатеринбургских следователей – 13 человек (38,2 % состава) – состояло к 1916 г. в относительно скромном чине титулярного советника, пятеро из них (14,7 %) имели все же почти соответствовавший требованию «Учреждения судебных установлений» 1864 г. чин надворного советника (VII класс Табели; был идентичен подполковнику в армии).

А вот в неподобающе низком для следователя чине губернского секретаря в 1916 г. состояли всего двое следователей (5,9 %; по сравнению с 1894 г. доля уменьшилась на 12,0 %). В свою очередь, «полугенеральский» чин статского советника в 1916 г. имели, как и в 1894 г., двое екатеринбургских следователей –упоминавшийся И. Н. Львов и следователь 2-го участка Шадринского уезда 51-летний Виктор Побединский. Но если Иван Львов выслужил данный чин, находясь на должности следователя, то выпускник юридического факультета Императорского Харьковского университета В. П. Побединский был определен и. д. следователя лишь в 1909 г., на 20-м году государственной службы. Подробности о предшествовавшей карьере Виктора Петровича установить к настоящему времени не удалось.

Таков был корпус судебных следователей Екатеринбургского окружного суда в январе 1916 г. Что ожидало этих людей в очень скором будущем, после бурных событий 1917 г. остается только гадать. По всей вероятности, судьбы большинства из них сложились печально. Кто-то сгинул в боях и лишениях времен Гражданской войны, кто-то угодил в жернова «красного» или «белого» террора, кого-то ожидала незавидная эмигрантская доля, кого-то – горькая участь «лишенца» и «классово чуждого элемента» в Советской России. Разве что, быть может, кто-то из екатеринбургских следователей из числа этнических поляков сумел устроить жизнь заново, добравшись до ставшей в 1918 г. независимой Польши.

Впрочем, грянувшее в начале марта 1917 г. крушение монархической государственности поначалу никак не отразилось на положении следственного аппарата России. Ликвидировав Отдельный корпус жандармов, Департамент полиции и некоторые другие правоохранительные структуры, Временное правительство не тронуло, однако, ни прежнюю судебную систему в целом, ни судебных следователей в частности. Более того: в августе 1917 г., несмотря на все более обострявшуюся внутриполитическую обстановку, министр юстиции А. С. Зарудный вошел в Правительство с предложением расширить штаты судебных следователей Петроградского и Московского окружных судов (соответственно на 21 и 19 штатных единиц) ^{[1, с. 311–312]}. В историко-правовой литературе не приводилось сведений, было ли реализовано данное предложение министра Александра Зарудного. В любом случае, очень скоро вопрос о штатной численности судебных следователей утратил всякую актуальность. В стране совершилась Октябрьская революция.

Первый же изданный большевистским правительством законодательный акт, касавшийся юстиции – декрет «О суде» № 1 от 24 ноября 1917 г. – изменил организацию предварительного следствия самым радикальным образом. Согласно ст. 3 названного декрета, институт судебных следователей ликвидировался. По той же ст. 3, осуществление расследований преступлений временно возлагалось на избиравшихся территориальными Советами «местных судей» ^{[13, ст. 50]}. История судебных следователей Российской империи закончилась.