К вопросу о криминологической обоснованности некоторых противоправных деяний

Долгих Игорь Петрович независимый ученый 394065, Россия, Воронежская область, г. Воронеж, ул. Антокольского, 14 Dolgikh Igor' Petrovich Senior Lecturer, Department of Administrative Law and Administrative Activities of the Internal Affairs Bodies of the Voronezh Institute of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation 394065, Russia, Voronezhskaya oblast', g. Voronezh, ul. Antokol'skogo, 14, kv. 134 idol_2008@mail.ru Другие публикации этого автора

Шебанов Дмитрий Валерьевич преподаватель, кафедра Уголовного права и криминологии, Воронежский институт МВД России 394065, город Воронеж, проспект Патриотов, д. 53. Воронежский институт МВД России. Shebanov Dmitrii Valer'evich lecturer, Department of Criminal Law and Criminology of the Voronezh Institute of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation 394065, Russia, Voronezh, prospekt Patriotov, 53. shebanov.dmitri@mail.ru Другие публикации этого автора

Любое преступление в современном понимании данного термина - это результат девиантного поведения человека, то есть поведения, отклоняющегося от норм, принятых в данное конкретное время в данном конкретном обществе. Исключительное, природное, можно даже сказать космическое свойство человека - стремление к свободному выбору во всем. Так уж устроен человек: чем больше запретов, тем сильнее внутренний протест. Противоречия между обществом и отдельными индивидами обусловили признание тех или иных форм поведения преступлениями ^[1]. Общество, в лице государства, во все времена любыми путями стремилось отгородиться от таких своих членов, которые хоть как-то пытались противопоставить себя ему. Причем, речь идет не только о так называемом неправомерном поведении, но и о поведении позитивном, проявлявшемся в науке, технике, искусстве (непризнанные философы, ученые, художники и поэты и т.д.).

С древнейших времен и до настоящего времени самым распространенным средством борьбы с проявлениями девиантного поведения был и остается запрет. Но насколько действенен, справедлив, актуален, то есть криминологически обоснован уголовно-правовой запрет различных поведенческих форм человека в современном обществе? Запрещая те и или иные деяния, государство, прежде всего, закрывает глаза на то, что оно само породило условия, в которых данный акт поведения человека является преступлением и становится неизбежен ^[2].

Можно ли исключительно уголовно-правовыми и административно-правовыми запретами минимизировать те негативные последствия для общества (если они вообще есть), которые наступают в результате таких форм поведения человека? И не будет ли запрет в некоторых случаях являться тем самым криминогенным фактором, который мы так тщательно стараемся исключить из нашей жизни?

К большому сожалению, современные тенденции отечественного уголовно-правового и административно-деликтного законотворчества таковы, что мы стремимся криминализировать каждый отдельный случай девиантного поведения человека, полностью игнорируя криминологическую обоснованность данных норм-запретов. В России сохраняется многовековая вера в силу репрессий.

Современный российский уголовный закон декларирует следующие цели наказания: восстановление социальной справедливости, исправление осужденного и предупреждение совершения новых преступлений. Практически аналогичным образом формулирует цели административного наказания Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях: предупреждение совершения новых правонарушений как самим правонарушителем, так и другими лицами.

С рассматриваемой точки зрения многие правовые нормы (читай - запреты) современного Российского законодательства криминологически не обоснованы либо в полном объеме, либо имеют ничем не обоснованные санкции.

Попробуем рассмотреть с этих позиций некоторые нормы Особенной части УК РФ.

Обратимся к статье 106 УК РФ («Убийство матерью новорожденного ребенка»). Если говорить о причинах совершения описанного деяния, то они полностью лежат в области социального устройства общества. Таким образом, ответ на вопрос «кто виноват?» отпадает сам по себе. Если подойти к проблеме с точки зрения уголовного закона, то сложно представить себе, что женщина, совершая анализируемое деяние, задумывается о том, что за него последует наказание. Еще сложнее констатировать тот факт, что наказав эту женщину (руководствуясь тем уголовным законом, который ныне существует), общество добьется ее исправления. Исправления от чего?

Девиантность, а, скорее даже, вариативность поведения в каждом отдельном случае зависит от факторов лежащих далеко за пределами действия уголовного законодательства (психика, мораль, «социальная сфера»). Общество восстановило социальную справедливость? По отношению к кому? А не само ли общество виновно в содеянном? И все ли его члены осуждают поступок этой женщины? О превентивной функции наказания в данном случае не приходится даже и говорить.

После вдумчивого прочтения диспозиции статьи 107 УК РФ («Убийство, совершенное в состоянии аффекта») и ознакомления с ее санкцией, вообще начинаешь сомневаться в компетентности нашего высшего законодательного органа. Человека выводят из душевного равновесия аморальным поведением, издевательствами, иным противоправным поведением, его психика не выдерживает… Результат - уголовная ответственность за умышленное причинение смерти другому человеку. То есть, с одной стороны, мы должны констатировать внезапно возникшее сильное душевное волнение, с другой - то, что «преступник» осознавал общественную опасность своих действий и предвидел наступление последствий. Где логика? Но черт с ней - с логикой. Как криминологически обоснована уголовная ответственность и применение тех видов наказаний, которые предусмотрены санкцией статьи? Как эти санкции могут предупредить совершение новых аналогичных преступлений? Предполагается, наверное, что в следующий раз, если подобное произойдет, человек сможет изменить свой психотип и сдержать «праведный гнев».

Статья 123 УК РФ («Незаконное проведение искусственного прерывания беременности»). Женщина, чаще всего из-за стыда за свою беременность (страх гнева родителей, осуждения семьи, иных проявлений, мягко говоря, недоброжелательности со стороны общества), а иногда и в силу тяжелого материального положения (аборт в медицинских учреждениях довольно-таки дорогое «удовольствие»), идет на незаконное прерывание беременности, обращаясь к бабкам-знахаркам, которые (кто из жалости, а кто из корысти) помогают ей сохранить «облико морале» или сэкономить. Да, ее жизнь и здоровье подвергаются опасности, но вот вопрос - кто виноват? Кто поставил ее в такое положение? Это, во-первых. А во-вторых, можем ли мы уголовно-правовым запретом избавиться или хотя бы минимизировать количество подобных явлений? Вопросы, как нам кажется, риторические.

Статья 151 УК РФ («Вовлечение несовершеннолетнего в совершение антиобщественных действий») и статья 156 УК РФ («Неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего») – это вообще образчики неумелой попытки государства заткнуть зияющие дыры в социальной политике.

Несовершенство гражданского законодательства вынуждает законодателя вводить уголовную ответственность за «разнообразные» мошенничества (ст.ст. 159.1.-159.6 УК РФ). И так практически везде - куда ни кинь.

Подобным же образом развивается ситуация и на административно-деликтном поле. Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях регулярно пополняется новыми запретами, штрафные санкции неуклонно растут. Фактически основной нормативно-правовой акт, регулирующий вопросы административной ответственности в стране, давно уже превратился в инструмент для пополнения бюджетов различных уровней.

В последние годы в России явно наметилась тенденция к ужесточению административной ответственности за счет неуклонного роста числа санкций, отягощенных такими видами наказания, как лишение специального права, конфискация орудия совершения или предмета административного правонарушения и административный арест ^{[3, с. 32]}. Основной нормативно-правовой акт, регулирующий вопросы административной ответственности в стране, за последние годы в значительной степени расширил сферу применения административного ареста, а также ужесточил предусмотренные этим наказанием ограничения. Если Кодекс об административных правонарушениях РСФСР 1984 года предусматривал арест в качестве вида наказания лишь в семи статьях особенной части, то нынешний КоАП на сегодняшний день расширил этот перечень почти до трех десятков статей. Кроме того, в отличие от ранее действовавшего административного закона, КоАП РФ предусматривает в исключительных случаях возможность назначения ареста на срок до 30 суток.

Нельзя согласиться с доводами ученых и практиков, ратующих за расширение перечня административных правонарушений, санкции которых предусматривали бы в качестве наказания административный арест. Тем более неоправданными кажутся нам позиции юристов, считающих, что в настоящее время назрела необходимость применять административный арест в качестве дополнительного вида наказания ^{[4, с. 123]}. По нашему глубокому убеждению, чрезмерная упрощенность процедуры применения административного ареста – единственного вида административного наказания, ограничивающего такое личное благо человека, как свобода, не может быть оправдана никакими причинами, в том числе и экономической целесообразностью ^{[5, с. 170]}.

Сущность административного наказания в виде лишения специального права состоит в ограничении субъективных прав физического лица в области административно-разрешительной системы, поскольку понятие «специального права» содержит в себе особые возможности, предоставляемые лицу государством. А поскольку ряд положений, регулирующих порядок назначения наказания в виде лишения специального права, до сих пор не оптимизирован в соответствии с реалиями сегодняшнего дня, подчас не реализуется и главная цель административных наказаний, декларируемая в ст. 3.1 КоАП РФ - предупреждение совершения новых правонарушений как самим правонарушителем, так и другими лицами ^[6].

Активизация процесса правотворчества в уголовном и, особенно, административно-деликтном законодательстве на современном этапе, мягко говоря, настораживает. Реалии настоящего времени таковы, что последние нововведения перестали основываться на глубокой криминологической проработке, о проведении объемной экспертизы и о комплексном подходе к процессу законотворчества забыли напрочь.

Основным направлением установления контроля над противоправными проявлениями является воздействие на причины и условия, которые обусловлены несовершенством современного административного и уголовного законодательства ^[7]. Нечеткость закона не лучшим образом сказывается на практике
его применения: ученые теоретики и правоприменители вынуждены искать объяснения погрешностям закона, предлагая свое видение решения вопроса, иногда достаточно дискуссионное.

О несовершенстве Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях красноречиво свидетельствует тот факт, что за сравнительно небольшой период действия этого кодифицированного закона рассмотрено или находится на рассмотрении свыше одной тысячи законопроектов. Из них принято более трех с половиной сотен законодательных актов и около пятисот было отклонено. По нашему мнению, даже своевременно отслеживать ежемесячно вносимые в КоАП РФ изменения и простому обывателю, и профессионалу юристу весьма сложно. Что уж говорить об их осмыслении и применении на практике. Нам кажется, что постоянные, зачастую не до конца проработанные правовые инновации не способствуют повышению уровня административно-деликтного законодательства, а по сути - дискредитируют его. Если нынешняя тенденция сохранится, то уже в самое ближайшее время КоАП РФ превратится в многотомник ^[8].

Несмотря на закрепленные в КоАП РФ нормы, позволяющие при определенных условиях освободить виновное лицо от наказания, в отечественном административно-деликтном законодательстве по-прежнему отсутствует формализованный институт освобождения от административной ответственности. Нет в среде российских административистов и единого понимания путей его формирования и развития.

Проблемам освобождения от административной ответственности если и уделялось внимание в отечественной юридической литературе, то, в основном, поверхностно и однобоко. Большинство работ было посвящено анализу теоретических и практических проблем освобождения от административной ответственности в связи с малозначительностью совершенного деликта. Иные виды освобождения от ответственности на сегодняшний день остаются практически неразработанными.

Реалии сегодняшнего дня, выражающиеся, в первую очередь, в безудержном росте числа административных правонарушений, свидетельствуют об отставании законотворческих процедур от потребностей общества. Неслучайно все громче звучат голоса в поддержку идеи создания нового кодифицированного административно-деликтного закона.

Авторы не пытаются убедить общество в том, что описанные в настоящей статье деяния должны остаться полностью безнаказанными, а каждое второе виновное лицо необходимо освободить от ответственности. Вопрос в том, насколько криминологически обоснованно включение данных поведенческих форм человека в уголовный или административно-деликтный закон и способствуют ли данные нормы (в том виде, в котором они существуют) реализации целей и задач, которые эти законы декларируют?