Информационно- психологические способы вовлечения молодёжи в терроризм

Современный терроризм является одной из наиболее значимых угроз социальной стабильности и политическому благополучию. Это во многом обусловлено тем, что в результате бесчеловечного кровопролития происходит деформация общественного сознания. Наблюдается снижение уровня социального доверия и солидарности обществ, подвергшихся террористической атаке, так как происходит нарушение основополагающих гражданских прав, прежде всего, права на жизнь. Это зачастую порождает не только страхи и опасения, связанные с боязнью оказаться в зоне террора, но и определённое недоверие к демократическим режимам, не способным защитить граждан от терактов. Как подчёркивается в Рекомендации Парламентской Ассамблеи Совета Европы (1999), «… терроризм принимает самые разнообразные формы, однако его цель неизменно заключается в подрыве демократии и парламентских институтов. Терроризм представляет собой серьёзную угрозу демократическому обществу, разрушая его мораль и социальную ткань» ^[14].

Важно отметить, что в современных условиях наблюдается не столько рост финансовых возможностей и технической оснащенности террористических организаций, сколько развитие экстремистской идеологии, значительное увеличение числа лиц, участвующих в террористической деятельности. Причём особую тревогу у представителей силовых структур, общественных деятелей и работников образования, сегодня вызывает участие в террористической деятельности подростков и молодёжи. Необходимо подчеркнуть, что в соответствии с Конвенцией противодействия терроризму, одной из основных задач является противодействие распространению идеологии терроризма и активизация работы по информационно-пропагандистскому обеспечению антитеррористических мероприятий.

В настоящее время отсутствует однозначная оценка природы современного терроризма и последствий этого явления. «Никого не должен сдерживать тот факт, что не существует «общей научной теории» терроризма, пишет один из крупнейших современных исследователей У. Лакер.- Общая теория a priori невозможна, потому что у этого феномена много различных причин и проявлений» ^[30]. Обобщая имеющиеся в общественных науках определения терроризма, Я. И. Глицинский делает вывод, что определение терроризма может быть многовариантным ^[5]:

• «систематическое устрашение, провоцирование, дестабилизация общества насилием»;
• «применение насилия или угрозы насилия против лиц или вещей ради достижения политических целей»;
• «насильственные действия или угроза их применения со стороны субъектов политики и преследование ими политических целей»;
• «систематическое использование убийств, телесных повреждений и разрушений или угроз перечисленных действий для достижения политических целей»;
• «метод политической борьбы, который состоит в систематическом применении ничем не ограниченного, не связанного с военными действиями физического принуждения, имеющего целью достижение определённых результатов путём устрашения политических противников».

В соответствии со статьёй 3 Федерального закона (ФЗ) «О противодействии терроризму» 2006 г. ^[37]:

1) терроризм - идеология насилия и практика воздействия на принятие решения органами государственной власти, органами местного самоуправления или международными организациями, связанные с устрашением населения и / или иными формами противоправных насильственных действий;

2) террористическая деятельность – деятельность, включающая в себя:

а) организацию, планирование, подготовку, финансирование и реализацию террористического акта;

б) подстрекательство к террористическому акту;

в) организацию незаконного вооружённого формирования, преступного сообщества (преступной организации), организованной группы для реализации террористического акта, а равно участие в такой структуре;

г) вербовку, вооружение, обучение и использование террористов;

д) информирование или иное пособничество в планировании, подготовке или реализации террористического акта;

е) пропаганду идей терроризма, распространение материалов или информации, призывающих к осуществлению террористической деятельности либо обосновывающих или оправдывающих необходимость осуществления такой деятельности;

3) террористический акт – совершение взрыва, поджога или иных действий, устрашающих население и создающих опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий, в целях воздействия на принятие решения органами власти или международными организациями, а также угроза совершения указанных действий в тех или иных целях;

4) противодействие терроризму – деятельность органов государственной власти и органов местного самоуправления по:

а) предупреждению терроризма, в том числе по выявлению и последующему устранению причин и условий, способствующих совершению террористических актов (профилактика терроризма);

б) выявлению, предупреждению, пресечению, раскрытию и расследованию террористического акта (борьба с терроризмом);

в) минимизация и/или ликвидация последствий проявлений терроризма.

Важно отметить, что классификаций терроризма также много как и его определений. Различные типологии помогают увидеть всю широту этого явления, разнообразие составляющих его действий, а также конкретизировать уровень распространённости случая (локальный, региональный, глобальный) и дать адекватный ответ. При этом следует учитывать, что терроризм постоянно видоизменяется, и что каждый инцидент требует анализа конкретных социально – исторических и психолого-политических условий. Многие проявления терроризма содержат в себе столько компонентов, что их трудно поместить в рамки какой-то одной типологии.

Российский политолог Ю. И. Авдеев, обобщая распространенные основания для классификации видов терроризма, называет следующие критерии ^[1]:

• «основные используемые методы – физический и психологический терроризм»;
• «политические цели – революционный, контрреволюционный, конфронтационный и мобилизационный терроризм»;
• «характер объектов воздействия – селекционный, массовый (любое множество людей) терроризм»;
• «субъект действия – государственный (террор) и негосударственный (терроризм)»;
• «отношение субъектов терроризма к правящему режиму – пропагандистский и оппозиционный»;
• «географический регион – европейский, латиноамереканский, ближневосточный и др. терроризм»;
• «характер используемых средств – традиционный (холодное и огнестрельное оружие, взрывчатые вещества) и технологический (новые средства поражения, в том числе ОМУ: ядерное, бактериологическое, химическое)»;
• «специфика пространственных условий – на суше, на море (пиратство) и в воздушном пространстве (воздушный терроризм)»;
• «идейно-политическая платформа – идеологический, националистический, религиозный терроризм со своими разновидностями».

Исходя из вышеизложенного очевидно, что терроризм абсолютизирует роль насилия. Для террористов насилие – это и способ влиять на общество в необходимом направлении, и форма демонстрации несогласия с устоявшимися правовыми, моральными, социальными нормами. Иными словами, терроризм представляется серьёзным симптомам нездоровья общества и его основной тенденцией сегодня является интенсивное повышение социальной опасности. Террористические акты в современном мире нацелены на то, чтобы разрушить общественный порядок, парализовать противодействие террору со стороны общественных сил и государственных органов, интенсифицировать беды и страдания общества. Действия современных террористов, как подчёркивает заслуженный юрист Российской Федерации, почётный работник прокуратуры России В. В. Устинов, нацелены на «ниспровержение демократической системы через посредство универсализации насилия и кровавых террористических актов» ^[36]. Однако восприятие государства как института, находящегося в ответе за всё происходящее в стране, характерно для авторитарных режимов и в корне противоречит идеи демократии. Последняя предполагает активную позицию общества; при этом государство выступает как регулятор общественных отношений, его задача – создавать организационные и правовые условия; а также выполнять ряд публичных функций, неотъемлемо связанных с его природой. Соответственно, позиция Национального антитеррористического комитета на современном этапе заключается в том, что институты гражданского общества, научного, образовательного и бизнес – сообщества, СМИ могли бы более активно подключиться к антитеррористической деятельности государства и внести свой значимый вклад в дело защиты наших граждан от террористических посягательств ^[34].

Известно, что «молодость как определённая фаза, этап жизненного цикла биологически универсальна, но её конкретные возрастные рамки, связанный с ней социальный статус и социально – психологические особенности имеют социально – историческую природу и зависят от общественного строя, культуры и свойственных данному обществу закономерностей социализации» ^[12].

В этой связи заметим, что, по мнению немецкого философа Ю. Хабермаса, « современность всякий раз понимается как переход к новому; она живёт, осознавая ускорение исторических событий и ожидая «инакового» будущего» ^[40]. Поэтому «настоящее увековечивает разрыв с прошлым как непрерывное обновление». Хабермас Ю. приходит к выводу: «Обесцениванием образцового прошлого и необходимостью обнаруживать собственные принципы, содержащие современный опыт и современные жизненные формы, объясняется изменение структуры «духа времени». Дух времени превращается в среду, в которой отныне продвигаются политическое мышление и политические конфликты» ^[40]. На подобные процессы указывал и Э. Фромм: «Экономическая и политическая сцена расширилась и усложнилась; человеку всё труднее разобраться в происходящем» ^[39]. Реформирование общества и переход к рыночным отношениям резко активизировали информационно-коммуникативные процессы, осуществляемые опосредованно через средства массовой коммуникации, как в межличностном, так и личностно-групповом воздействии.

Интенсифицирующиеся в настоящее время процессы глобальной информатизации социального пространства коренным образом преобразуют человеческое и общественное бытие. В результате формы пространственно-временной организации социальных связей и отношений претерпевают глубокую трансформацию. Продолжающаяся информационная революция сжимает время и пространство, открывает границы, позволяет устанавливать контакты в любой точке земного шара, меняет содержание различных видов деятельности. Пространство общественного бытия уплотняется и перемешивается, становясь более однородным. Неслучайно в ряде своих работ Э. Тоффлер обращает внимание на неслыханный темп, который характерен для современных культурных и политических изменений. В книге «Метаморфозы власти» он предупреждает: «Человечество ждут резкие перемены. Оно стоит перед глубочайшим социальным переворотом и творческой реорганизацией всего времени» ^[35]. По его мнению, «сегодня весь мир – это быстро исчезающая ситуация», « ценности непрестанно меняются, чувство дезориентации ещё больше усиливается». Он утверждает: «Наше время высвободило абсолютно новую социальную силу – поток перемен настолько ускорил свой ход, что он влияет на наше чувство времени, революционизирует темп повседневной жизни и сказывается на том, как мы «ощущаем» мир вокруг нас» ^[35].

Коммуникация сегодня является основным социальным процессом современности, главным способом формирования социального пространства и времени, основным механизмом социального управления – и в итоге она выступает как творец «новой социальности». Процесс социального взаимодействия интенсифицируется, приобретает невиданную ранее динамику. В современных условиях СМК выполняют не только функцию информирования, но также социализации и образования. При этом масс-медиа нередко заменяют процесс систематического обучения и просвещения относительно общественно значимых вопросов и служат руководством к действию при решении повседневных практических проблем ^[6]. Поэтому именно в массово-коммуникационной среде, сегодня происходит формирование механизмов информационно- психологического воздействия на индивидуальное и массовое сознание.

В целях аналитической оценки особенностей организации информационно-психологического воздействия, направленного на вовлечение молодёжи в террористическую деятельность и проблемы организации соответствующего противодействия, автор данной статьи, провела ряд глубинных интервью с экспертами.В качестве экспертов выступали: имам соборной мечети одного из российских городов (анонимное участие); Р. Р. Сулейманов, руководитель Приволжского центра региональных и этнорелигиозных исследований Российского института стратегических исследований (г. Казань), Р. Ф. Патеев, исламовед, к. политол. н., доцент кафедры теоретической и прикладной политологии факультета социологии и политологии Южного федерального университета, директор автономной некоммерческой организации «Центр эффективных стратегий» (г. Ростов-на-Дону), сотрудник специальных подразделений (опытный боец спецназа, регулярно выезжающий в составе соответствующих групп на территорию Северного Кавказа для решения задач связанных со стабилизацией обстановки и участия в контртеррористических операциях) ^{[9, 10]}.

В ходе нашей беседы Р. Р. Сулейманов рассуждая о том, как соотносится с традиционными религиозными догмами заявления о медиаджихаде, которые невозможно встретить в какой-либо священной книге мусульман, отметил, что «прогресс привлекает не столько верующих, сколько «агитаторов»». В ходе нашей беседы он подчеркнул, что экстремистские «информресурсы очень активны. Правда, если присмотреться, то заметно, что пропаганду все время ведут одни и те же персонажи, их человек 20-30. Судя по тому, сколько времени и сил они тратят на общение в соцсетях, им за эту риторику неплохо платят». Рассуждая, по поводу того, что привлекает молодёжь в террористической деятельности и, почему среди террористов немало социально- благополучных людей, имеющих все шансы преуспеть, исламовед Р. Р. Сулейманов, указал на «использование социальной риторики» и подчеркнул, что их увлекает «идея служить некоему справедливому проекту». «Халифат в этом отношении выглядит как такой своеобразный коммунизм XXI века, ради которого люди готовы пойти на всё, в том числе и люди зажиточные. Что толкает того же Бен Ладена на поддержку терроризма и самого участия в этом? Некая благородная идея социальной справедливости, как он её понимает». В этой связи Раис Равкатович провёл историческую параллель, задаваясь вопросом, «что толкало тех же революционеров конца IXX начала XX века, которые были выходцами из дворянских семей? Того же Владимира Ульянова, например?» Ответ на этот вопрос вполне очевиден и заключается, по его словам, в следующем: «идея построить некое социально – справедливое государство, как они его трактовали».

Отметим, что имам соборной мечети одного из российских городов, в ходе нашей беседы заметил, что экстремистами активно эксплуатируется идея джихада: «Если обратиться к Корану, то высшая цель джихада - основать шариатское государство. Такое, которое живет по законам Аллаха, - проще говоря, идеальное. В нем люди должны жить в здравии, любви, дружбе, никто не должен в чем-либо нуждаться и тем более – кого-то ненавидеть». Однако он особо отметил, что для «джихада необходимы определённые условия». «Джихад как вооружённая борьба направлен только против тех, кто агрессивен в отношении мусульман, воюет с ними и вынуждает их защищаться».

Вместе с тем Р. Ф. Патеев, подчеркнул: «радикальные богословы поняли, что развитие средств массовых коммуникаций можно активно использовать в своих целях для манипуляции общественным мнением». В частности, «можно привлекать сторонников, и подталкивать их к конкретным практикам в политической деятельности, развивая утопические концепции тотальной социальной справедливости. Эти концепции просты и доходчивы, но существуют скорее в виде лозунгов, нежели в форме критически и рационально осмысленных теорий, которые возможно реализовать в современной противоречивой социальной реальности. Отсюда и призывы ведения «информационного джихада». В силу свой простоты и доходчивости подобные лозунги находят отклик у некоторых верующих». Выбор молодёжи как основного объекта воздействия обусловлен, по мнению Р. Ф. Патеева тем, что: «Зрелого человека, который имеет жизненный опыт и понимает сложность и противоречивость социальной реальности вряд ли можно привлечь утопическими лозунгами. Однако молодые люди, пытающиеся определится в этой сложной жизни, всегда ищут пространство для самореализации. Это своего рода идеальный мир, где они обретают новые цели в своей жизни и единомышленников. Они практикуют общую систему ценностей, у них одинаковые культурные образцы и стереотипы поведения».

В этой связи следует заметить, что мотивационной доминантой «экстремистского сознания» является вера в обладание высшей, единственной истиной, уникальным рецептом «спасения» своего народа, социальной группы или всего человечества. Это, является значимой, но не единственной предпосылкой обращения к терроризму. Однако вероятность обращения к нему возрастает при наличии некоторых других условий, стимулов, мотивов, при наличии специфической ценностно-мотивационной системы. Необходимым элементом указанной системы является крайняя нетерпимость к инакомыслию, а также всякого рода сомнениям и колебаниям, перерастающая в убеждение, что нормальный, полноценный человек просто не может видеть вещи в ином свете, чем тот, который открывается благодаря обладанию абсолютной истиной ^[3]. Это подтверждает и следующее высказывание Р. Ф. Патеева: «Необходимо понимать, что человек, впитавший в себя радикальные религиозные установки - это человек с поврежденным сознанием. Его убеждения фактически невозможно «переформатировать» рациональными доводами. Своих оппонентов он автоматически причисляет к людям «несведущим», лишь только себя и своих единомышленников он считает обладателями «истин», благодаря свой «приближенности» к Богу».

Итак, проведём историческую параллель и обратим внимание на некоторые особенности пропаганды в нацистской Германии. Идеологи учитывали традиционно патерналистские настроения и ожидания населения Германии, и в политический дискурс была введена метафора спаситель, отсылающая к библейским сюжетам. Нацизм как бы подвёрстывал себя к христианской традиции. Метафора спаситель стала ядром нового образа Гитлера – отца нации, её духовного лидера. Интересно, что в 1934 г. была поддержана большинством населения, так называемая, «Ночь длинных ножей». Публикаций в прессе и сообщений на радио было крайне мало, упоминалось только, что Рем с сообщниками готовили переворот, выступили как предатели. В массовом сознании это событие закрепилось в библейском контексте. Американский посол в Берлине Уильям Дод вспоминал, как во время театральной постановки на христианскую тему один из зрителей во время сцены допроса Христа фарисеями воскликнул: «Это наш Гитлер!», а дама во время сцены предательства Иуды прошептала: «Это – Рем!» ^[8]. Важно отметить, что такие аналогии зрителей театральной постановки во многом обусловлены эффективной пропагандой, выступающей в данном контексте как организованное убеждение и основанной на неустанном повторении одних и тех же утверждений, чтобы к ним привыкли и стали принимать на веру. При этом воздействие происходит на обыденное сознание, повседневные «маленькие» мысли, желания и поступки среднего человека. В таком случае человек склонен воспринимать как собственное убеждение то, что он запомнил, даже если запоминание произошло в ходе исключительно механического повторения назойливой песенки или тезисов.

Заметим, что и современные радикальные деятели также целенаправленно используют приём повторения, пропагандируя соответствующие идеи и внедряя их в сознание молодёжи. Массовое воздействие осуществляется посредством тиражирования и популяризации видеообращений боевиков, песен, экстремистской литературы в Интернет-пространстве.Так выдающийся философ Антонио Грамши, характеризуя эффективность повторения как пропагандистского приёма, писал: «Это - не изречение некой истины, способной совершить переворот в сознании. Это огромное количество книг, журналов, брошюр, газетных статей, разговоров и споров, неустанно повторяющихся. И в своей гигантской совокупности они образуют то дополнительное усилие, из которого рождается коллективная воля, которая необходима, чтобы получилось действие» ^[21].

Следует подчеркнуть, что вопросы идеологической мобилизации молодёжи рассматривались как наиболее актуальные в нацистской Германии. Если проследить путь, по которому шли пропагандисты в тот социально - исторический период, то обнаруживается, что в течение 1933-1934 гг. происходит постепенная концентрация контроля каналов коммуникации в руках органа исполнительной власти – Министерства просвещения и пропаганды. В результате целенаправленной деятельности к концу 1930 –х годов, согласно данным историков и социологов, наиболее типичным сторонником нацизма являлся молодой человек в возрасте от 18 до 26 лет ^[16]. Преданность идеологии нацизма и проводимой нацистами политики выражалась в почитании лидера нации, любви к своей земле и своему народу, готовности ради них на жертвы и необходимость изгнания угрожающих народу и фюреру «расово чуждых» - эти постулаты закрепились в молодёжной среде. Соответственно, было морально легитимизировано насилие, а именно, захватнические войны и уничтожение целых народов. На уровне общественного мнения закрепилось то, что деструкция подчинена высшей цели служения германскому народу ^[7]. В целях формирования лояльности к нацистскому режиму в подконтрольных нацистам СМИ методично использовались лозунги, простые и понятные большинству немцев: борьба с безработицей, ликвидация позорной Версальской системы. Вместе с тем, министерство пропаганды собирало данные о том, как население уже проявило себя. В этой связи изучалась информация о просмотре фильмов, посещении спектаклей, выставок, читательском спросе в библиотеках, раскупаемости книг ^[27]. Заметим, что к середине 1930-х годов кино стало частью жизни каждого немца. Ежегодно продавалось 350 млн. билетов в кино. В каждом районе Берлина был кинотеатр на 1000 мест. Просмотр кинофильмов стал популярной формой социально - досуговой деятельности немцев. Это эксплуатировалось при целенаправленном формировании психологической готовности к военной агрессии. Для развития киноиндустрии в строго опредёленном русле привлекались талантливые режиссёры и продюсеры. Одним из наиболее популярных жанров кино, нацеленных на идеологическую мобилизацию молодёжи, были развлекательное музыкальное кино, фильмы-ревю. Однако они несли политическую функцию. Зрителю предъявлялся идеальный мир: невинные влюблённые, наказанное зло, всё это дополнялось яркими хореографическими этюдами и мелодичными песнями. Наряду с этим активно транслировались пропагандистские фильмы призванные морально мобилизовать общество на поддержку мер, принимаемых режимом («Еврей Зюсс» (1940), «Вечный жид» (1940), «Я обвиняю» (1940) и другие); а также исторические, показывающие на кого нужно быть похожим – «Великий король» (1942 г. фильм о Фридрихе Великом), «Кольберг» (1945, фильм о сражении в начале XIX в. между прусскими и французскими войсками). Необходимо подчеркнуть, что в период войны с Францией в 1940 г. Геббельс ввёл несколько правил для кинотеатров. Одно из них - обязательный показ до начала художественного фильма немецких киножурналов «Дойче Вохеншау». Это еженедельный киножурнал, содержащий репортажи, снятые в районе боевых действий. Они монтировались в Берлине и дополнялись постановочными кадрами. Данные сюжеты проходили двойной контроль со стороны вермахта и министерства пропаганды ^[7]. Итак, очевидно, что методы, используемые для идеологической мобилизации молодёжи в нацистской Германии, не утратили своей актуальности в современных условиях. Сегодня экстремистами также активно эксплуатируется идея «справедливого государства», простые, доступные большинству лозунги, видеообращения боевиков, видеосюжеты о моджахедах. А в качестве ведущего пропагандистского пространства выбран Интернет как наиболее популярное у молодёжи средство массовой коммуникации.

Об эффективности такой пропаганды, по мнению опытного сотрудника специальных подразделений (бойца спецназа), свидетельствует «активный и постоянный прирост молодёжи в экстремистские группы». Причём, он заметил, что «это как гидра. Одну голову отрубил – три выросло взамен. И это продолжается на протяжении уже десяти лет» Он с горечью отметил, что «экстремистские сайты, известны и популярны среди радикально – настроенной молодёжи. Когда читаешь там форумы, понимаешь молодёжь агрессивная и решительно настроенная на активные действия». Причём, по его наблюдениям, среди радикально настроенной молодёжи развивается своеобразная социальная мода. Это проявляется, в том числе и во внешнем оформлении: «парни молодые с бородой без усов», девушки «в чёрных балахонах»; молодые люди нередко носят специфические повязки на голове, на машинах наклейки делают. При этом «они не всегда понимают, значение, используемых символов, могут и не знать, что означает, например, арабская вязь, сабли». Причём в качестве агрессивной речёвки выкрикивают: «Аллаху Акбар!», что вызывает недоумение, так как это выражение означает «Бог велик» и поэтому не может нести в себе угрозу».

По мнению Р. Ф. Патеева, сложившаяся ситуация объясняется тем, что «с точки зрения социальных механизмов функционировании радикальные молодежные «джамааты», действующие под прикрытием якобы исламской идеологии, во многом схожи с современными субкультурными группами. В этом отношении, к примеру, готы и эмо отличаются от так называемых «ваххабитов» лишь содержанием идейных и культурных образцов поведения и противоположной ориентацией к практике насилия». При этом «хорошим показателем подобных социокультурных механизмов является появление «бардовской песни кавказского джихада», которую олицетворяют песни Тимура Муцураева. Р. Ф. Патеев, анализируя его творчество, отметил, что «это радикальные идеи, изложенные в популярном песенном жанре, призванные на эмоцианально-психологическом уровне формировать солидарность субкультуры псевдоджихада». Современное информационное пространство дает широкие возможности по воспроизводству и культивации подобных идей, в том числе, в популярной форме». Необходимо отметить, что всё большую популярность приобретают группы Fun-da-mental и Blakstone в Великобретании, Medine во Франции, Zanka Flow в Нидерландах, где исполнители поют о джихаде в стиле рэпа (джихад-рэп). Восходящей звездой джихад – рэпа стал сын имама мечети в Финсбэри – парке Абу Хамзы Аль-Масри – Мухаммад Камил Мустафа, по прозвищу Аль-Ансари, который создал группу «Львы пустыни». Его песни о борьбе с неверными, например, «…я рождён, чтобы быть солдатом, «калашников» на моём плече, да будет мир с «Хамаз» и «Хизбаллой», это путь всевышнего…мы на джихаде, я защищаю свою религию священным мячом…» ^[20].

Причём эти идеи находят отклик у представителей различных этноконфессиональных групп. Речь идёт о так называемых «новообращённых мусульманах». Например, бельгийская подданная М. Дегок, первая нообращённая европейка, стала «живой бомбой», что некоторыми аналитиками было расценено как начало новой тенденции в европейском радикальном исламизме. Власти стран ЕС с тревогой отмечают рост числа новообращённых мусульман ^[20]. В то же время российскую общественность настораживает так называемый «русский ваххабизм». В этой связи печально известны Саид Буряцкий (имя при рождении Александр Тихомиров), Виталий Раздобудько, Алла Сапрыкина. Следует отметить, что в рамках научной конференции "Религиозное влияние Северного Кавказа на Поволжье: проблема исламского фундаментализма", прошедшей в Казани 1.02.2013 г., магистрант кафедры социальной и политической конфликтологии КНИТУ Михаил Федько представил свое исследование о влиянии ваххабитов Северного Кавказа на русскую националистическую молодежь Поволжья. По словам конфликтолога, в среде русских националистов сегодня есть те, кто считает, что "принятие ислама поможет русской нации сохраниться", и часть из них готова к такому выбору. Молодым русским националистам нравятся те вероучения, в которых допускается насилие, проповедуется его культ, отметил Федько. «Ислам - это религия сильных людей», - приводит конфликтолог основной тезис, который озвучивают в своих интервью русские националисты. Многие из них с удовольствием слушают песни ваххабитского барда Тимура Муцураева, проповеди Саида Бурятского (настоящее имя - Александр Тихомиров) ^[25].

Р. Р. Сулейманов прокомментировал эту ситуацию следующим образом: «Практически любой неофит (новообращенный), когда принимает нетрадиционную для его народа религию, выбирает самые радикальные ее формы и трактовки. Человек, таким образом, пытается показать новой общине, что он не хуже других и даже, возможно, может стать лучше них. Тем более что отношение к неофиту из другой этнической среды всегда носит этакой покровительственно-уничижительный оттенок: мол, хорошо, что ты, русский парень, принял наш ислам, но ты все-таки знай, свое место… Понятно, что такие ребята стремятся стать своими среди чужих и демонстрируют религиозное рвение».

Сходное мнение высказал и Р. Ф. Патеев: «Очень часто, речь идет не просто о принятии ислама этническими русскими, а об их ориентации на самые радикальные концепции.Есть факты, когда люди - в которых течет русская кровь, становились идеологами исламистских радикальных групп, и даже участвовали в акциях смертников. В данном случае, скорее мы имеем ситуацию «протестного религиозного выбора». Опять-таки эти люди на определенном этапе своего жизненного пути, очевидно, оказались в сложной ситуации, и не смогли найти из нее выхода в рамках собственного социокультурного пространства. Они решили «порвать» со своей традиционной русской средой, сделав фактический выбор, который носит характер «вызова», и даже может восприниматься как некая «провокация». Почти все биографии русских мусульман носят экстравагантный характер: это люди, которые, как правило, находились в долгих духовных, религиозных, и даже политических поисках».

Действительно, если обратиться к биографии известно боевика Саида Буряцкого, то обнаруживается, что родился он 10 февраля 1982 в городе Улан-Удэ Бурятской АССР (ныне Бурятия, Россия); по отцу бурят, по матери русский. Его воспитывала мать. Имя при рождении Алекса́ндр Алекса́ндрович Тихоми́ров.В 15 лет он принял ислам и взял себе имя Саид.В дальнейшем приобрёл известность как участник террористических групп и один из идеологов северокавказского вооружённого подполья. Известно, что с 2002 года Саид Буряцкий стал записывать лекции на религиозные темы, которые быстро распространялись в среде исламской молодежи. Погиб в марте 2010 г., однако оставил после себя огромное наследие в виде идеологических и пропагандистских материалов ^[25]..

Итак, очевидно, что анализируя особенности вовлечения молодёжи в терроризм, необходимо обратиться к рассмотрению гносеологических, социальных и психологических оснований веры. Интересно, что И. Кант впервые в истории философии отделил веру от религиозной традиции. При этом веру он понимал как позицию разума, принимающего то, что логически недоказуемо, но необходимо для обоснования морального императива. Вера понималась им как субъективное оправдание возможности достижения цели, её реализации в процессе деятельности, она «есть постоянное основоположение души –то, что необходимо предполагать как условие для возможности высшей моральной конечности цели и признавать как истинное ввиду обязательности этой цели, хотя возможность её, но точно также и невозможность, мы усмотреть не можем» ^[11]. С точки зрение автора данной статьи такое понимание показывает, что вера является необходимым условием моральной легитимизации конкретной социальной, политической, личностной цели и соответствующей этой цели деятельности. Заметим, что в философском энциклопедическом словаре 1968 г. указывается на то, что «вера в правоту своего дела является источником высокой моральной стойкости людей…» и одновременно подчёркивается: «такая вера основывается на сознании массами своих сил» ^[38]. Очевидно, что вера независимо от её направленности и объекта, является значимой предпосылкой формирования определённых психологических установок и, как следствие, социальных действий и моделей поведения индивидов и групп. «Феномен веры связан с различными аспектами деятельности и занимает важно место в обыденном сознании человека», - утверждает современный отечественный психолог Т. П. Скрипкина ^[29].

Однако многие авторы считают целесообразным выделять сознательную веру в качестве категории, требующей отдельного изучения. Так, по мнению П. В. Копнина, «сознательная вера выражает внутреннюю убеждённость субъекта в истинности идеи, правильности плана её практической реализации» ^[13]. Заметим, что А. А. Старченко выделяет стихийные и сознательно формируемые убеждения. При этом стихийные убеждения, по его мнению, формируются на основе веры ^[32].

Соответственно, при анализе информационно-психологических способов вовлечения молодёжи в терроризм, необходимо исходить из рассмотрения феномена веры в контексте проблем формирования моральной убеждённости в справедливости неких социальных идей и политических проектов; а также в легитимизации насильственных способов достижения «благих» целей.

Автор данной статьи проанализировала один из видеоматериаловов С. Буряцкого, размещённых на «YouTube», под названием: «Ответы на вопросы. Веснa часть 1» (просмотров148801). Важно отметить, что в процессе сообщения информации, он демонстрирует психологическую компетентность, подструктурами которой, по данным Н. В. Кузьминой, являются психолого-педагогическая и коммуникативная компетентность ^[15]. Это иллюстрирует, ряд специальных приёмов, используемых пропагандистом. В частности, риторические вопросы, задаваемые в ходе лекции, открытые жесты, сопровождающие речь, проникновенный голос, задумчивый взгляд, устремлённый на зрителей. Наряду с этим он приводит примеры, аргументы, ссылки на авторитетные источники, цитаты на арабском языке. Это создаёт образ компетентного эксперта, обращающегося к первоисточникам. Лекция построена в виде беседы, где излагаются основные тезисы в понятной и доступной для широкой аудитории форме.

Очевидно, что в основе построения речи использованы приёмы убеждающей коммуникации, которая нацелена на то, чтобы вызвать у аудитории определенные чувства; а также сформировать ценностные ориентации и установки; убедить в правомерности стратегий взаимодействия; сделать своим единомышленником. Коммуникативная форма в анализируемом случае - это убеждающая, призывающая к действию речь. Ожидаемый результат такой коммуникации: привлечение партнера на свою позицию, изменение личностных установок, взглядов, убеждений, переориентация целей. В качестве ведущих коммуникативных средств и технологий используются аргументация, демонстрация и доказательство; разъяснение и сравнительный анализ; факты, цифры и примеры, показывающие преимущества; опора на эмоциональный настрой партнера и включение его кинестетического канала с помощью вербальных и невербальных ключей доступа; учет контраргументов партнера; психологические приемы присоединения, формирование аттракции, создание атмосферы доверия.

Отметим, что язык, по мысли Леви-Стросса, позволяет передавать социальные практики ^[43]. Это обусловлено тем, что язык – это психолингвистическая структура, с помощью которой не только сообщается, но и формируется психический опыт. Вследствие этого возникают определённые психологические установки, программы действий и представления о механизмах их реализации.

Показательно, что И. Ю. Сундиеев, описывая механизм и методику использования современных СМК в экстремистских целях, утверждает, что первоочередная задача - это «обольстить» нынешних и будущих обитателей киберпространства. И, по возможности, включить максимальное их количество в свои ряды (вербовка). При этом задачи «обольщения» понимаются примерно так: сделать максимально привлекательным собственный образ с помощью информационно-манипулятивных техник. Заметим, что при вербовке деятелями экстремистских и террористических организаций новых членов на позиции, соответствующие идеолого-пропагандистской работе, вербовщиков в первую очередь интересует потенциальная способность кандидата генерировать идеи в русле экстремистских и террористических концепций. Поиск кандидатов осуществляется на форумах, блогах и киберсообществах соответствующей направленности, интересующей членов экстремистских и террористических организаций, где выделяются наиболее активные участники, умеющие грамотно и доходчиво излагать свои мысли, а также способные убеждать и отстаивать свою точку зрения ^[31].

При оценке социальных и психологических компетенций кандидатов на позиции, соответствующие идеолого - пропагандистской работе используются, так называемые, кейс-методы, доказавшие свою эффективность при решении управленческих задач, стимулировании инновационного мышления и социальной креативности. Как известно, кейс-это отредактированный случай из практики ^[24]. Разработанные в целях вербовки кейсы - это своего рода, «умные ловушки», которые обеспечивают попадание на «интеллектуальный крючок», когда кандидатов вовлекают в ситуацию, требующую решения непростой, но достаточно интересной для них задачи. При этом решая её, они не только оказывают помощь экстремистской либо террористической организации, но и сами проходят проверку на пригодность. Причём вся их дальнейшая деятельность внутри организации может быть построена на решении подобных интеллектуальных задач, либо они могут быть привлечены к чисто пропагандистской работе ^[33].

Очевидно, что в целях развития идеологии экстремизма, лидерами террористических движений, активно используются не только возможности информационных ресурсов, но и передовые кадровые технологии и методы стимулирования креативного мышления, поиска инновационных решений. Это ярко иллюстрирует, что приоритетными направлениями признаются информационно-пропагандистская работа и идеологическое воздействие на сознание молодёжи.

В целях изучения социально – психологических особенностей вовлечения молодых людей в террористическую деятельность, автор данной статьи организовала беседу, построенную по принципу «фокусированного интервью» – опроса, сконцентрированного на определённой проблеме. Интервью проводились в форме групповых дискуссий, в которых принимали участие представители республик Северного Кавказа в возрасте 18 лет (студенты психологического и экономического факультетов Южного Федерального университета), исповедующие традиционный ислам. Нами была проведена беседа с тремя группами, в состав каждой из них входило десять человек. Главная задача состояла в определении особенностей организации информационно-психологического воздействия, нацеленного на вовлечение молодых людей в террористическую деятельность ^[28].

Следует особо отметить, что в ходе беседы выяснилось: некоторые из её участников, подвергались информационно-психологическому воздействию, организованному экстремистами посредством Интернет – технологий, и лично знакомы с молодыми людьми, попавшими под влияние этих идей и пополнившими ряды террористических организаций. Это их знакомые, друзья, соседи. Безусловно, возникает вопрос, почему молодые люди, среди которых не только представители социальных низов, но немало и выходцев из благополучных семей, готовы лишать жизни других, а нередко и отдавать свою. По словам респондентов, пропаганда радикальных идей посредством сети Интернет «очень сильная». Для этого, например, активно используются социальные сети, организуются различные тематические форумы. Одним словом, ведутся массивные информационные атаки. Это ярко иллюстрирует следующее высказывание: «Те, кто исповедуют традиционный ислам, стараются не вступать с ними в споры. Во- первых, потому что их много, а ты один. Они сразу начинают «закидывать» литературой, ссылками на видеолекции, на утверждения «учёных» и других якобы компетентных лиц. Потом смотришь, например, в «google», кто этот человек и оказывается, что это боевик, который разыскивается. Но очень сложно противостоять такому напору, когда ты один пытаешься что – то возразить. Поэтому обычно люди, либо покидают этот форум и остаются при своём мнении, либо меняют мнение». Заметим, что, по словам молодых людей, немало тех, кто, подвергшись массированной информационной атаке, принимает позицию экстремистов. Об этом красноречиво свидетельствует следующее высказывание респондента: «Люди в это верят. На моих глазах, несколько парней, исповедующих традиционный ислам, после участия в дискуссиях на таких форумах, изменили своё мнение. Это произошло в течение одного – двух месяцев. Теперь они тоже пропагандируют эти идеи». Или другой пример. «Один парень, имел определённые религиозные знания и убеждения, ходил в мечеть, исповедовал традиционный ислам. Он знал, кто такие ваххабиты и говорил, что никогда с ними не согласится. Стал вступать с ними в споры и попал под их влияние. Теперь он совместно с ними распространяет эту идеологию». Респондент также отметил, что «ваххабиты подразделяются на боевиков, которые ходят с оружием в руках и идеологов. Их задача – пропаганда». Следует уточнить, что в узком и точном смысле термин «ваххабизм» означает учение, сформулированное в XVIII в. аравийским религиозным реформатором Мухаммедом Ибн Абд аль – Ваххабом из Неджда. В тот период времени на его основе в Аравии возникло мощное религиозно – политическое движение за восстановление чистоты раннего ислама – «ислама благочестивых предков» (сподвижников пророка Мухаммеда). Однако в широком смысле слово «ваххабизм» сегодня употребляется для обозначения религиозно – политического течения, соотносимого с исламом. В этой связи под ваххабитами понимаются либо носители идей составляющих учение аль – Ваххаба, либо члены группировок, которые руководствуются этим учением. Другими словами, как ваххабистское характеризуется всё то, что к этому учению имеет некоторое отношение ^[31].

Важно отметить, что один из участников нашей беседы, охарактеризовал методы влияния, используемые в целях вовлечения в террористическую деятельность, следующим образом: «Для убеждения в своей правоте они часто используют хадисы Пророка, то есть то, что рассказывал Пророк. Но они берут и просто их не полностью приводят и получаются, что смысл уже другой, в их пользу. Наряду с этим, искажают при переводе с арабского выдержки из Корана. Например, одно и то же слово имеет разное значение в зависимости от контекста. Его переводят без соответствующего контексту смысла. И получается интерпретация в их пользу. Также и в своих лекциях берут чуть – чуть изменяют, толкуют так, как им надо. И часто человек это почитавший уже верит в измененное, а не в правильное». Причём в силу активной пропаганды в Интернет – пространстве эти идеи стремительно распространяются среди молодёжи. Как отметил один из участников нашей беседы: «Такое впечатление, что в Дагестане, это своего рода, мода для некоторых. Из – за того, что очень сильная пропаганда в Интернете. Даже в социальных сетях,таких как «Одноклассники», «В контакте», где «друзья» предлагают ознакомиться с интересной информацией по ссылкам на видеоматериалы, специальную литературу и другие источники». Например, это происходит так: «Пареньс девушкой знакомится и начинает ей это всё рассказывать. Начинает с малого. Один – два раза рассказал. Потом советует определённые источники, в Интернете много такой литературы можно найти. Это, можно сказать, мода. Знакомство с этим всем для некоторых – просто дань моде».

Заметим, что мода рассматривается как социальная санкция поведения, вкусов и системы ценностных ориентации. К функциям моды относится: коммуникативная, интеракционная (согласования), компенсаторная. В силу этого мода способствует формированию активных массовых настроений, являющихся особым состоянием массового сознания, которое предшествует конкретным действиям. Безусловно, развитие массовых настроений имеет определённую динамику. Прежде всего, это, так называемое, брожениемасс, то есть зарождение пока еще предполитическихнастроений, связанных с чувством общего недовольства реальной жизнью, ощущением неполноценности, недосягаемости желаемого. Затем, вследствие развития этих процессов, возникает ясное ощущение необходимости перемен, что выражается в конкретизации социально-психологического настроя определённых групп. Вместе с тем возрастает осознание разрыва между притязаниями и возможностями их осуществления ^[22].

В этой связи подчеркнём, что, по мнению Э. А. Панина экстремистские явления заметны в обществах, вступивших на путь трансформаций. Безусловно, события последних десятилетий убедительно демонстрируют: «…политизация религий происходит не в традиционных, архаичных обществах, где большинство населения активно исповедует религию, … а, напротив, в обществах, достигших высокой степени модернизации и секуляризации» ^[23].

«Модернизация, – пишет Д. Эспозито, – не просто не привела к прогрессирующей секуляризации, но и стала главным фактором возрождения ислама в мусульманских обществах» ^[42]. Вместе с тем при анализе высказываний респондентов обращает на себя внимание то, что пропаганда экстремистской идеологии ведётся посредством технологий виртуального вирусного маркетинга, представляющего собой технику, основанную на использовании существующих социальных сетей для популяризации экстремистских идей и конкретных личностей, являющихся проводниками данной идеологии. Подобно вирусам, такие технологии используют любую благоприятную возможность для увеличения числа переданных сообщений. Продвижение при помощи вирусного контента может принимать самые различные формы — видео, фото, флеш-игры, звонок из видео-ролика (WOW-call), даже просто текст. Заметим, что отсылка к биологическим терминам не случайна. Действительно, вирусным мероприятие или акция становится тогда, когда процесс распространения информации начинает подчиняться биологическим законам распространения вирусов, то есть любой получатель информации искренне ею заинтересовывается и проникается идеей передать её максимально быстро максимально большому количеству друзей, используя самые оперативные каналы (чаще всего интернет месенджеры и социальные сети) ^[25]. Другими словами, речь идёт, о феномене психологического заражения, являющегося бессознательной, спонтанной формой включения личности в определенные психические состояния. Заражение осуществляется путем передачи психического настроя, обладающего большим эмоциональным зарядом, накалом чувств и страстей ^[19]. Отметим, что вирусный маркетинг в информационном мире заменил, так называемое, сарафанное радио, стал действенным инструментом формирования лояльности («loyal» в переводе с француского – верный) и продемонстрировал высокую эффективность при продвижении идей, организации пиар и рекламных компаний разной направленности. Очевидно, что лидеры террористических организаций также взяли этот метод на «вооружение».

Таким образом, лидерами террористических движений эксплуатируются возможности современного информационного пространства в целях идеологической мобилизации молодёжи.

Исходя из вышеизложенного очевидно, что к способам информационно-психологического воздействия с целью вовлечения молодёжи в терроризм относится, прежде всего, социальная риторика, базирующаяся на идеях справедливости, согласия, солидарности, выраженных в виде простых, понятных, доступных подавляющему большинству лозунгов. Такая социальная риторика активно реализуется в информационном пространстве и соответствует пропагандистским целям моральной легитимизации насилия, формирования «экстремистского сознания». Одновременно с этим «инновационным» способом продвижения идей терроризма, является виртуальный вирусный маркетинг, основанный на феномене психологического заражения и нацеленный на развитие лояльности к конкретным персонам, радикальным политическим проектам, социальным доктринам и предлагаемым методам их реализации. В этой связи используются также различные информационные способы организации убеждающих воздействий (видеообращения, форумы, тематические дискуссии, прямые призывы и т.д.). Цель - передать социальный опыт, практики и побудить к экстремистским действиям.

В заключении важно отметить, что Э. Фромм, размышляя о судьбе человечества, утверждал: «…необходимо всё большее понимание важнейших фактов нашего социального бытия; необходимо осознание, которое сможет предохранить нас от непоправимых безумств, несколько повысив нашу способность к объективности и разумному рассуждению» ^[39].

Очевидно, что сегодня экстремисты и террористы активно действуют, используя информационное оружие, поэтому традиционные силовые меры противодействия представляются не только недостаточными, но и мало приемлемыми^[31].Соответственно, назрела необходимость организации информационного антитерроризма ^[41]. Подчеркнём, что многие исследователи и эксперты – аналитики склонные рассматривать терроризм как разновидность психологической войны. Её значимым атрибутом является информационно-психологическое воздействие, заключающееся в изменении взглядов, мнений и других психологических явлений. Согласно современным воззрениям психологическая война, в отличие от войн, в которых задействуется военная техника, происходит информационным способом.Это продиктовано тем, что данный способ в условиях глобальной информатизации социального пространства оказывается намного эффективней, так как позволяет охватить широкую аудиторию и не причинить разрушений материальным средствам.В связи с этим на первое место выдвинулись «сражения за умы людей», за создание определённого общественного мнения посредством контролирования информационных потоков.

Противодействие информационно-психологическому воздействию представляет собой комплекс мероприятий, осуществляемый в целях нейтрализации пропагандистского и психологического воздействия, достижения морально-психологической устойчивости, готовности к сопротивлению ^[3]. Безусловно, ведущая роль в этих процессах сегодня принадлежит информационным ресурсам. Современный исследователь Мирошниченко А. В., рассматривая актуальные вопросы информационой безопасности страны и развития эффективной системы антитеррористических воздействий, считает целесообразным разделять информационные ресурсы на «непосредственно информационные технологии как инструмент и информационное пространство как среда, имеющая в своей основе ценности, цели, перспективы и т.д.» ^[17].

Таким образом, основная задача в современных условиях – создать самовоспроизводящуюся систему идей, субъектов-носителей и каналов их распространения, которая сможет автономно от государства способствовать формированию позитивного общественного сознания, исключающего саму возможность использования насилия для достижения каких-либо целей. Такой системой могут и должны стать институты гражданского общества, научного и бизнес-сообщества, образовательные структуры и средства массовой коммуникации ^[34].