Планетарий чудес: Магия в гостях у физики

Субботский Евгений Васильевич доктор психологических наук . CR0 2GG, Великобритания, London область, г. Croydon, ул. Saffron Square, 11 Subbotsky Eugene Doctor of Psychology Professor, the department of Psychology, Lancaster University, Great Britain CR0 2GG, Velikobritaniya, London oblast', g. Croydon, ul. Saffron Square, 11 subbotsky@me.com Другие публикации этого автора

Сквозь волшебный прибор Левенгука
На поверхности капли воды
Обнаружила наша наука
Удивительной жизни следы.

Николай Заболоцкий

Вспоминая уроки школьной физики, я вижу перед глазами физический кабинет, шары для демонстрации электрического разряда, катушку электромагнита и маленькую “камеру Вильсона”, в которой, как в голубом небе от пролетающих реактивных лайнеров, прочерчиваются быстро исчезающие ниточки пара, оставленные альфа-частицами. На ум приходят имена Майкла Фарадея, Томаса Эдисона, Эрнеста Резерфорда и других великих, подаривших миру современную физику и ее плоды – технические изобретения. При всем многообразии направлений физики их объединяло одно: умение задавать вопросы природе и получать от нее ответы. Как бы ни сложны и запутанны были теории, на помощь всегда приходил спасительный опыт, который, полностью или не совсем, но убеждал. С фактами не поспоришь.

Физиком я не стал, но физикой продолжал интересоваться, восполняя недостаток знаний чтением книг. Одновременно, по ходу моих собственных исследований как психолога, я занимался проблемой магического мышления. И вот с какого-то момента я, к своему удивлению, начал замечать, что популярное изложение новых физических теорий все больше стало напоминать магическое мышление. Вначале мне казалось, что впечатление это внешнее, поверхностное, или вызванное неправильным изложением сути физических проблем их популяризаторами. Но когда за популярные книги взялись сами физики, и стало повторяться то же самое, мое подозрение укрепилось: магическое мышление “пришло в гости” к современной физике.

Конечно, физики возразят и скажут, что суеверия и магия – прямая противоположность теориям физики. Почему? Да потому, что физические теории основаны на фактах и проверяются опытом. А магия (например, астрология или хиромантия) основана не на фактах, а на вере, как и религия. Все это так. Но вот в физике появились теории, которые трудно, и даже невозможно проверить на опыте. Можно спросить, не возникает ли в этих теориях психологическая “лазейка”, в которую с легкостью может проникнуть магическое мышление? Вот об этой возможности, в контексте данных современной экспериментальной психологии, я и хочу поговорить.

Я заинтересовался магическим мышлением более 30 лет назад, наблюдая за играми детей. Меня поразило, как легко в игре 5-летние дети преодолевают самые непреодолимые препятствия и решают самые трудные проблемы. «За тобой гонится тигр, что ты будешь делать?» - «А я убегу от него»; «А если перед тобой пропасть? – «А я перепрыгну»; «А если пропасть очень широкая?» - «А я сделаю мостик, и перебегу». В игре ребенок может превратиться в птицу, перенестись на другую планету, угадать мысли злого волшебника, построить замок при помощи волшебной палочки. Иными словами, в игре ребенок мыслит магически. Соответственно, я определю магическое мышление как мышление, которое допускает магические события – события, нарушающие известные законы физики, биологии и психологии. Материальные объекты, возникающие из ничего, демоны, сортирующие молекулы на медленные и быстрые, животные, говорящие на человеческих языках, боги, которые читают мысли людей и могут быть в нескольких местах одновременно – примеры магических существ и событий.

Но – спросит читатель – разве «магия вчера – не наука сегодня?» Еще три столетия назад передача речи, образа и действия на расстояние, полеты в воздухе и многое другое считалось магией, но сегодня – это наука. Разве в своей книге «Физика невозможного» американский физик Мичио Каку не предсказал создание в будущем еще более «волшебных» физических приборов, позволяющих телепортацию и путешествие во времени? ^[1]. И разве писатель-фантаст Артур Кларк еще полвека назад не утверждал, что всякая достаточно сложная технология неотличима от магии? ^[2].

Все верно, но есть одно фундаментальное различие между магическим действием и действием самого сложного физического прибора. Для физической науки весь мир – от атома до человека – это сложный механизм, своего рода машина. Мир, который изучает физика – это мир бездушных самовоспроизводящихся роботов. Для магии же весь мир одушевлен, отсутствует различие между живым и не живым. В мире магии нет мертвых предметов. Каждый предмет, каждое явление вокруг нас имеет сознание, или душу. С каждым можно «поговорить» - надо только знать язык. Есть большая разница между магическим и физическим способами общения с миром -- такая же, как между приглашением человека сесть на стул и усаживанием его на стул грубой силой. Если физическая причинная связь основана на четырех фундаментальных силах природы - гравитации, электромагнетизме, сильной и слабой ядерной, то магическая основана на семантике. Если мы попросим человека сесть на стул, то вызванное просьбой действие не сводится к физическим энергиям, затраченными на произнесение слов.

Так, одним из законов магического мира является возможность «прямого воплощения мысли в жизнь». Древние верили, что если человек захочет, чтобы некое событие во внешнем мире произошло (например, чтобы девушка его полюбила или его враг умер) и попросит об этом богов, совершив определенные магические обряды – то указанное событие действительно произойдет. Легко видеть разницу между магическим действием «прямого воплощения мысли в жизнь» и современными практиками «воздействия на расстоянии» при помощи приборов, реагирующих на электрическую активность мозга. Действие таких приборов похоже на магию «прямого воплощения мысли в жизнь», но в реальности имеет с ней лишь внешнее сходство. Речь тут идет не о семантическом влиянии мысли на вещи, а о влиянии электрического шума, сопровождающего мозговые процессы, на вещи. В принципе эта техника не отличается от любых других форм радиоуправления, используемых для контроля технических устройств на расстоянии.

Но мир магического мышления – не просто «кривое зеркало» научного. Этот мир – причудливая смесь возможного и невозможного. Так, в Пушкинской сказке «Руслан и Людмила» волшебник Черномор похож на обычного человека в том, что он гуляет по саду, влюбляется в девушек, и даже страдает старческим половым бессилием. Но при этом имеет волшебную бороду, которая позволяет ему летать по воздуху и творить разные чудеса. Столь же причудливо обычное и необычное, физическое и магическое сочетаются, например, в образах богов Древней Греции.

Для большинства из нас магическое мышление осуществляется в воображении. Так, в сновидении мы можем путешествовать во времени, общаться с ушедшими в мир иной родственниками, наблюдать волшебные превращения животных в человека и наоборот. Многие из нас с удовольствием смотрят фильмы с магическим содержанием, читают книги про волшебников и шаманов, изучают мифы, посещают музеи и выставки, в которых демонстрируются картины с магическими событиями или существами, увлекаются мистическими восточными культами. Поскольку игры с магией существуют в воображении, под видом развлечений, искусства или мечты, то в Западном мире они мирно сосуществуют с верой в науку.

Иное дело, если человек верит в то, что магические события могут происходить в реальном мире. Такой человек не только мыслит магически, но и верит в магию. Например, в Вавилоне, Древнем Египте или Древнем Риме люди обращались к богам и духам, пытаясь заручиться их содействием в решении жизненных проблем. Взамен, они были готовы приносить жертвы и подчиняться богам, которые говорят с ними непосредственно, или через посредство специально подготовленных индивидов – священников и оракулов. В XIX, и большей части XX века в промышленно развитых странах укрепилось мнение, что вера в магию – пережиток прошлого, и даже религия в ряде вопросов об устройстве мира уступила дорогу науке. Казалось, лишь маленькие дети, психически больные и небольшое количество суеверных взрослых по прежнему верят в магию.

Однако психологические исследования последних 30 лет показали, что на уровне бессознательного образованные взрослые продолжают верить в сверхъестественное ^[3][4]. Так, в одном из этих исследований целью было проверить, верят ли современные люди в возможность магии «прямого воплощения мысли в жизнь» ^[5]. Участникам эксперимента (студентам и сотрудникам университета) говорили, что профессиональная ведьма готова наложить на них магическое заклинание, которое повлияет на их будущую жизнь. Результаты показали: на словах, участники отрицали веру в эффективность заклинания, но на деле вели себя так, как если бы верили в реальность магии. В другом исследовании участникам на экране компьютера показывали число из нескольких единиц и говорили, что если экспериментатор увеличит это число в два раза с целью сделать будущую жизнь участника более трудной (например, превратит 111 в 111111) – то количество трудных проблем в будущей жизни участника эксперимента возрастет в два раза, а если экспериментатор уменьшит число единиц (например, превратит 111111 в 111) – то количество проблем пропорционально уменьшится ^[6]. Как и ожидалось, все участники утверждали, что увеличение или уменьшение числа единиц на экране компьютера никак не повлияет на их будущую жизнь. Когда же экспериментатор просил разрешения произвести изменения на экране, большинство участников разрешили уменьшить, но почти все запретили увеличить число единиц. Таким образом, участники эксперимента, к их собственному удивлению, обнаружили, что они верят в магию «прямого воплощения мысли в жизнь». Интересным социальным аспектом этого эксперимента было то, что участники верили в магические способности ученого-экспериментатора в такой же степени, как и в магические способности профессиональной ведьмы.

Итак, образованные взрослые могут поверить в то, что их будущая жизнь подвластна законам магии. Что же мешает им поверить, будто и некоторые физические явления также подвластны этим законам? Не исключено, что и некоторые ученые – творцы физических теорий -- могут в это поверить, если сложные математические выкладки приведут их к утверждению реальности магических явлений.

Благодаря техническим достижениям, физическая наука получила такой «кредит доверия» в обществе, что, для неспециалиста, ее утверждения превратились в предмет почти религиозной веры. «Но ведь эти утверждения подтверждаются опытом» - скажете вы. Конечно, опыт убеждает. Но как быть с новейшими физическими теориями, которые невозможно проверить на опыте? Чем эти теории отличаются от версий происхождения мира и человека, рассказанных, например, в Библии? Тем, что в них больше математики? Но ведь математика -- это наука о соотношениях чисел, а не о явлениях природы.

Впервые я задумался над этим, когда, много лет назад, стал читать книги о специальной теории относительности. Специальная теория относительности Эйнштейна базируется на принципе относительности Галилея, гласящем «Если в двух замкнутых лабораториях, одна из которых равномерно прямолинейно (и поступательно) движется относительно другой, провести одинаковый механический эксперимент, результат будет одинаковым». Такие системы отсчета, движущиеся прямолинейно и без ускорения, называют инерционными. Галилей же придумал и преобразования, при помощи которых можно сопоставить две инерционные системы. Эйнштейн обобщил принцип, сформулированный Галилеем для законов классической механики, на законы оптики и электродинамики ^[7]. Из этого обобщения был сделан вывод об отсутствии абсолютной системы отсчета.

Вопрос, на который я так и не нашел ответа, состоит в том, чем же является «система отсчета» в голове теоретика, рассуждающего, например, об относительности «одновременности событий» в двух разных инерционных системах: платформе и движущемся мимо нее поезде. Ведь, стоим ли мы на платформе и рассуждаем о движущемся поезде, или едем в этом поезде и рассуждаем о платформе, мы еще к тому же, с некоторой «третьей» точки зрения, наблюдаем и себя самого – стоящего или едущего. Получается, что само утверждение об эквивалентности законов природы в инерционных системах отсчета имеет смысл лишь при молчаливом допущении некоторой «личной», привилегированной системы отсчета, из которой то и происходит сопоставление всех других и выносится суждение о том, что законы физики в них эквивалентны. Из этой «личной» системы отсчета наблюдатель мысленно «перепрыгивает» то в поезд, то на платформу. В этой личной системе поезд даже может стоять, а платформа, вместе с Землей и галактикой, – двигаться мимо него, прямолинейно и равномерно. Не является ли эта личная система отсчета той самой «абсолютной» системой? Ведь сколько бы мы ни рассуждали о законах природы, а из своего Я не выпрыгнешь. Личная субъективность всегда с тобой, вмещает всю вселенную и постоянна, как скорость света в вакууме.

Читая разные книжки в поисках ответа, я обнаружил, что, хотя экспериментальных подтверждений теории относительности не так уж много, открыто критиковать эту теорию считается дурным тоном, вроде рассуждений о возможности вечного двигателя. Критикуют, в основном, в самиздате ^[8][9], как критиковали марксизм в бывшем Советском Союзе. Возникает мысль, что теория относительности превратилась в квазирелигиозный брэнд современной физики. И если назвать теорию относительности квазирелигиозным брэндом -- не более чем метафора, то в лице некоторых других современных физических теорий эта метафора близка к действительности.

Так, в настоящее время многие ученые верят в теории, которые невозможно проверить на опыте, например, в теорию струн, «М-теорию», теорию мультивселенных и другие ^[10][11]. Похоже на то, что на основе таких теорий открытия новых фактов не предвидится. Правда, по неподтвержденной версии, знаменитый британский физик лорд Кельвин еще в 1900 году заявил, что в физике больше нечего открывать, после чего последовало столетие блестящих открытий ^[12]. И все же растет ощущение, что Кельвин, если он это сказал, был не совсем неправ. Ведь объяснительные возможности физики, как и любой дисциплины, в принципе имеют предел. Те, кто с этим мнением не согласен, похожи на ранних мореплавателей, которые не могли достичь края земли. Они тоже могли подумать, что размер Земли не имеет пределов.

Не исключено, что в некоторых областях физика уже подошла к границе своих возможностей объяснить реальность. Существует даже мнение, что физика и некоторые другие науки являются жертвой собственного успеха. Чем быстрее развитие, чем выше темп научных открытий – тем скорее наука упрется в некий непреодолимый предел ^[13]. Физика никогда не сможет дать окончательного ответа на вопросы, что такое физическая реальность «на самом деле», как в действительности возникла вселенная, какова дальнейшая судьба вселенной за пределами ближайших нескольких миллиардов лет, почему физические константы нашей вселенной «подогнаны друг к другу» так, что делают возможной жизнь, какова роль человека во вселенной, и многие другие. Сомнительно, что биология сможет искусственно создавать живое из не живого, или даже понять весь механизм построения индивидуального организма. Трудно ожидать, что психология объяснит сознание, а кибернетика докажет, что машины способны к осознанному мышлению.

Когда физика как эмпирическая наука подходит к рубежу, за которым факты должны уступить место вере, магическое мышление и вера в магию, до этого удерживаемые в глубине бессознательного, поднимаются на поверхность. И уже трудно понять, какое из теоретических построений – еще наука, а какое – уже магия. И в самом деле, мне кажется, что теория Большого Взрыва в не меньшей степени магическое событие, чем библейская история сотворения мира богом в шесть дней. За ничтожные доли секунды (для человеческого восприятия – мгновенно) вселенная возникла из «нечто», сосредоточенного в объеме точки ^[14]. По определению, мгновенное появление необозримой вселенной из точки – магическое событие, не подчиняющееся физическим законам.

Еще одна концепция, трудно отличимая от магии, это концепция «размножающихся вселенных». Согласно этой теории, выдвинутой американским физиком Хью Ивереттом ^[15], при всяком измерении квантового объекта (например, фиксации фотона на фотопластинке в виде светового пятна) объект не фиксируется в единственном варианте, как утверждает копенгагенская интерпретация квантовой механики ^[16], а расщепляется на тот вариант, который мы видим, и те, в которых осуществились другие, невидимые для нас, возможности данного измерения. Иверетт назвал свою интерпретацию «универсальной волновой функцией», а американский физик ДеВитт переименовал эту теорию в теорию «многомировой интерпретации - ММИ» ^[17]. В интерпретации ДеВитта, при каждом квантовом измерении наблюдатель, не осознавая того, порождает новые вселенные, в том числе и копии самого себя в этих вселенных. Фактически, человек превращается в бога-мага, с тем только отличием, что настоящий бог создает вселенную по желанию и вдохновению, а “квантовый” бог является как бы запрограммированным роботом, неспособным остановить бесконечный конвейер “производства вселенных”. Но верить в эту теорию или не верить -- дело вкуса. Гораздо важнее вопрос, можно ли проверить теорию ММИ экспериментально?^[18]. Согласно физику Максу Тегмарку, можно, но лишь посредством совершения “квантового самоубийства”. Причем, если теория ММИ верна (что еще неизвестно), то посредством такого самоубийства “вы экспериментально убедите себя что ММИ правильна, но никогда не сможете убедить никого другого” ^{[19, с. 5]}.

Наконец, теория струн пытается заменить единицы материи, такие как протоны или электроны, имеющие точечные размеры, одномерными объектами, называемыми струнами ^[20]. Достоинство этой теории в том, что она объясняет все имеющиеся типы элементарных частиц через «квантовые состояния» этих частиц, а также все четыре фундаментальные силы – электромагнетизм, сильное и слабое ядерное взаимодействия, и гравитацию. Существенной чертой теории струн является то, что она постулирует существование не четырех известных нам измерений (три в пространстве и одно во времени), а много больше, в разных вариантах разное. Так, в варианте «суперструн» существует 11 измерений, причем «лишние» семь сложены в некий компактный «клубок», помещенный в так называемое «пространство Калаби-Яу». При всех достоинствах теории струн, проверить ее на практике до сих пор не удается, из-за невообразимо малого размера струн (так называемая Планковская длина), а также недоступности для нас «лишних» измерений ^[21]. Продолжением теории струн является М-теория, пытающаяся объединить имеющиеся варианты теории струн в одну. М-теория предполагает, что струны являются одномерными вариантами еще более общей сущности – двухмерной мембраны, вибрирующей в 11-мерном пространстве. Физики называют М-теорию «теорией всего», в которой все многообразие физического мира сведено к некой единой сущности. По определению, если вибрация мембран и струн является конечной точкой отсчета, за которой уже нет ничего, то эта вибрация представляет собой магическое явление, которое не управляется никакими естественными причинами. Возможно, понимая это, некоторые физики расшифровывают термин М-теория как «магическая» или «мистическая» ^[22].

В чем же причины этого удивительного сближения конструктов современной теоретической физики с магическими явлениями? На мой взгляд, причины кроются в структуре человеческого мышления, а также в подсознательной вере современного человека в реальность сверхъестественного.

Первое, что позволяет предположить, что магическое и научное мышление не являются абсолютными противоположностями, а имеют между собой какую-то глубокую связь – это взгляд в историю науки. Как отмечают некоторые авторы, наука возникла из магии: астрология дала начало астрономии, алхимия – химии, магия чисел – современной математике ^[23]. Другое ответвление магии – религия. В древности религия и магия были одним. Наконец, из магии возникли язык и поэтическое слово. Первое слово было заклинанием, и первый знак – магическим символом. Последнее особенно очевидно, когда смотришь на пещерную живопись палеолита или египетские иероглифы ^[24]. Религия и наука произошли из магии через отрицание, а язык и поэзия – через утверждение, переработку магических ритуалов в форму символов. Вот почему религия и наука враждебны магии, а язык и поэзия открыто признают свое родство с ней. Как я уже говорил, речевое общение основано на магической, а не на физической причинности. В сущности, магический ритуал – первооснова всей духовной культуры ^[25][26]. Однако отпочкование разных ветвей культуры от магии происходило медленно и постепенно.

Так, еще во времена Исаака Ньютона (1642-1727) наука не была в оппозиции к магии, а мирно с ней сосуществовала. В XVII веке наукой занимались немногие, и границы ее применимости к разным областям мира были очерчены яснее, чем сейчас. Наука не претендовала на познание духовных явлений и умственной жизни человека, которые оставались в ведении магии и религии. Ньютон был не только физиком и математиком, но и алхимиком, пытавшимся найти «философский камень», позволяющим превращать обычные металлы в золото. Согласно александрийской культурной традиции, сложившейся в эпоху поздней античности (II-IV века нашей эры), существует магическое родство («симпатия») между некоторыми металлами и семью планетами классической астрологии. Так, Солнце управляет золотом, Луна – серебром, Венера – медью, Марс – железом, Юпитер – оловом, Меркурий – ртутью, а Сатурн – свинцом ^[27]. Во времена Ньютона магия, астрология и алхимия еще не были отделены непроницаемым барьером от астрономии и математики и рассматривались в единстве. Так, за полвека до Ньютона в том же Тринити Колледже Кембриджского университета, в котором работал Ньютон, членом совета колледжа был известный математик, астроном, алхимик и астролог Джон Ди (1527-1609). Знаменитый Джордано Бруно (1548-1600) был не только сторонником гелиоцентрической системы Коперника, но и профессионально занимался магией. Бруно рассматривал космос как одушевленную субстанцию, полную магических сил.

Не исключено, что именно магическое родство между планетами и металлами, а также между планетами как таковыми, привели Ньютона к идее всемирного тяготения – загадочной силы, которая действует мгновенно и на расстоянии. Сила всемирного тяготения казалась Ньютону такой же непонятной, как и постулируемая астрологией сила «симпатии», связывавшая планеты друг с другом и с людьми. Лишь в начале ХХ века Эйнштейну, в его общей теории относительности, удалось объяснить гравитацию через понятие о кривизне пространства. Так вера в магию открывала ворота классической физике.

Возникает вопрос: почему ученые-физики, причем такие выдающиеся, как Ньютон, не видели противоречия в том, чтобы заниматься и магией и физикой? Не потому ли, что магический и научный типы мышления имеют общие корни в сознании человека?

Зигмунд Фрейд использовал образ всадника и коня для описания отношений между «сознательным Я» - носителем воли и рационального мышления, и бессознательным «Оно» - носителем влечений ^[28]. Такой же образ возникает, когда думаешь о соотношении магического и научного мышления. Согласно психоанализу, бессознательное является не только источником влечений, но и творчества. Поскольку в области бессознательного контроль логических императивов и социальных стереотипов над мышлением ослаблен, в этой области могут возникать неожиданные и новые сочетания образов и идей. При переходе в сознание, часть этих новых «конгломератов» мышления отбрасывается критическим мышлением («цензурой»), а часть может дать основу новой научной теории. По существу, взаимодействие между сознательным и бессознательным описывает соотношение между научным и магическим мышлением.

Так, помимо уже упомянутого закона «прямого воплощения мысли в жизнь», еще одним законом магического мышления является закон «партиципации» (сопричастности), согласно которому предмет, ранее бывший в контакте с некоторым объектом (например, клочок волос или одежда человека), сохраняет с этим объектом магическую связь, которая действует мгновенно и на расстоянии. Например, если колдун сжигает пучок волос человека, которого он хочет убить, произнося при этом определенные заклинания, или пронзает ножом куклу, названную именем определенного человека, то предполагается, что данный человек заболеет и умрет. Легко увидеть, что закон "прямого воплощения мысли в жизнь" -- это частный случай партиципации, поскольку утверждает магическую связь между желанием и осуществлением этого желания на практике.

Таким же образом, через партиципацию, работает и символ в мышлении. Так, если в фильме о войне, в определенном социально-историческом контексте, мы видим нож, вонзающийся в ствол дерева, мы понимаем, что началась война, а если видим голубя, опускающегося на разбитый и заржавленный танк, понимаем, что наступил мир. И нож, и голубь могут быть частью как войны, так и мира, но в данных контекстах они символизируют либо войну, либо мир, воплощая в себе эти процессы как целое. Согласно Фрейду и некоторым современным теоретикам ^[29], бессознательное мышление осуществляется не через понятия, а через символы. Таким образом, язык бессознательного есть язык магического мышления. Магическое мышление важно не только в искусстве или сновидениях. Оно составляет под-основу научного мышления, в котором большая часть происходит бессознательно, лишь на конечном этапе оформляясь в виде понятийных логических конструкций.

Иногда ученые признаются, что своими открытиями обязаны магическому мышлению. Так, немецкий химик Август Кеккуле, открывший циклическую структуру бензола, вспоминал, что накануне открытия, задремав на стуле, увидел во сне змею, кусающую себя за хвост – образ «Ouroboros», используемый во многих древних мифологиях ^[30]. Магическое мышление в физике проявляется и в так называемых «мысленных экспериментах», допускающих нарушение законов физики. Британский физик Максвелл, для описания закона возрастания энтропии в закрытых системах, использовал образ демона, нарушающего этот закон путем сортировки быстрых молекул от медленных ^[31]. Эйнштейн писал, что идея относительности физических процессов пришла ему в голову тогда, когда он вообразил себя летящим на кончике светового луча ^[32].

Эти признания подтверждают, что научное открытие рождается не в результате индуктивного обобщения известных фактов, а как «вспышка» магического мышления. Новые истины открываются внезапно, по магическому закону партиципации - рационально необъяснимой связи между имеющимся в уме творца разнородными элементами, которые мы называем образами. Лишь после того, как открытия сделаны и подтверждены новыми фактами, наш логический ум «задним числом» приводит историю открытий «в порядок», представляя их как логические выводы на основе обобщения ранее имевшихся фактов. На самом деле, как писал Эйнштейн «Нет логического пути к этим законам: только интуиция, основанная на симпатическом понимании опыта, может получить к ним доступ» (цит в ^{[10, с. 15]}). Итак, магическое мышление порождает идеи в науке, а логическое, рациональное их утверждает. При этом рациональное мышление стремится «подправить» историю производства открытий так, чтобы исключить магическое мышление из картины.

Но если, как видно из высказывания Эйнштейна, участие магического мышления в процессе научного творчества все-же признается некоторыми учеными, то участие магической причинности в законах природы не допускается в принципе. «Бог не играет в кости» - писал Эйнштейн, имея ввиду невозможность участия случайных процессов в фундаментальных законах природы ^[33]. А случайное событие, по определению, магично, то есть не обусловлено физическими причинами. Тем более не могут физические законы зависеть от человеческого сознания. Ведь если бы сознание исследователя прямо влияло на результат эксперимента, то это подорвало бы принцип объективности данных опыта. Однако появление квантовой механики в XX столетии поколебало эти запреты, защищающие физическую реальность от магии. Оказалось, что случайность является составным элементом квантовых процессов, а сознание наблюдателя непосредственно участвует в том, какой является наблюдаемая этим сознанием физическая реальность.

Упомянутый выше психологический механизм партиципации, лежащий в основе магического мышления, был описан в начале XX века французским антропологом Люсьеном Леви-Брюлем ^[34]. Напомню, что партиципация – это магическая связь между вещами, когда-то находившимися в контакте (например, клочок волос человека и сам человек), или имеющими некое реальное или воображаемое сходство (например, человек и его фотография). Такая связь мгновенна и не зависит от расстояния между связанными между собой объектами. Так, индейцы южноамериканского племени Бороро верили, что они являются попугаями вида Арара, которых они рассматривали как своих далеких предков – тотемов. Это не означает, что индейцы не видели разницы между человеком и попугаем. Однако при всей разнице между птицей и человеком, Бороро верят, что «дух» Арара живет в каждом из них, и поэтому в каждом Арара есть «часть» Бороро, и наоборот.

Нечто подобное происходит и в современной физике. Самый прямой аналог партиципации в физике наблюдается в так называемом эффекте «квантовой нелокальности». Согласно этому эффекту, впервые описанному Эйнштейном, Подольским и Розеном, если два электрона колеблются в унисон, то между ними возникает связь – так называемая «спутанность» ^[35]. Если с одним из «спутанных» электронов что-то произойдет, то же мгновенно произойдет и с другим, даже если он находится на другом конце Вселенной. Эйнштейн назвал такую связь «пугающим действием на расстоянии» и рассматривал ее как парадокс, говорящий о неполноте квантовой механики. Впоследствии однако, такой эффект был действительно обнаружен ^[36]. Таким образом, информация от одной спутанной частицы к другой передается мгновенно и без материального носителя. Правда, физики утверждают, что такую связь невозможно использовать для передачи осмысленной информации ^[37], однако это не отменяет факта, что некоторое взаимодействие между физическими объектами на расстоянии может осуществляться мгновенно. Ранее считалось, что одновременно в двух местах могут быть только боги. Очевидно, что связь между спутанными частицами не является связью причины-следствия, поскольку причина предшествует следствию во времени. Спутанность – это магическая партиципация между двумя частицами материи.

Менее очевидно, но не менее убедительно, партиципация присутствует в эффекте взаимодействия между наблюдателем квантовых явлений и самими явлениями. Согласно уже упомянутой копенгагенской интерпретации квантовой механики, связанной с именем Нильса Бора, каждый элементарный материальный объект, например, фотон, не существует как нечто определенное до тех пор, пока он не зафиксирован наблюдением ^[16]. До этого объект существует в так называемом «состоянии суперпозиции» - неопределенном, вероятностном состоянии, так что нельзя сказать, частица это или волна. Именно акт наблюдения определяет, в каком качестве – частицы или волны – данный фотон проявит себя. Таким образом, факт наблюдения не просто отражает реальность подобно зеркалу, но «участвует» в том, во что эта реальность воплощается, в каком-то смысле «определяет» реальность. Иными словами, между актом наблюдения и наблюдаемым элементом материи (например, квантом электромагнитной энергии) имеется связь. Но эта связь не физическая, в которой один физический объект воздействует на другой, а магическая, в которой взаимодействуют принципиально разнородные реальности – сознание наблюдателя и единица материи. При физической причинной связи причина (например, столкновение электрона и позитрона) порождает следствие (появляются два фотона), причем результат подчиняется закону сохранения энергии. При магической связи закон сохранения энергии не важен, поскольку единица материи взаимодействует с сознанием – сущностью не материальной. Единица материи при этом не превращается в нечто другое, а лишь обретает определенную форму – частицы или волны. Сознание не порождает единицу материи, с которой взаимодействует, а участвует в обретении единицей материи ее формы, как бы становясь ее частью.

Иллюстрацией участия сознания в формообразовании реальности может служить так называемый «эксперимент с двумя щелями». В классическом варианте этого эксперимента фотоны, по одному, испускаются лазером в направлении экрана, в котором имеются две параллельные щели. На другой стороне от экрана на некотором расстоянии имеется датчик, на котором фотон, прошедший через щель в экране, оставляет след. Как и полагается частице, на экране после удара фотон оставляет «пятно». Однако когда таких «пятен» накапливается достаточно много, они складываются в паттерн из вертикальных полос, характерный для интерференции волн. Это доказывает, что фотоны являются одновременно и частицами, то есть имеют фиксированную локализацию в пространстве, и волнами, которые такой локализации не имеют ^[38]. Так же ведут себя электроны и другие элементарные единицы материи ^[39].

Теперь посмотрим, как на процесс принятия фотонами формы частицы или волны влияет акт наблюдения ^[40]. С помощью специальной призмы каждый фотон, испускаемый лазером, конвертируют в два связанных между собой («спутанных») фотона более низкой частоты, которые концентрируются в два разных луча, назовем их верхний и нижний. После этого один из лучей-близнецов – нижний -- пропускают через экран с двумя щелями и детектор, как и положено, регистрирует паттерн интерференции. Теперь с помощью специального прибора фотоны, прошедшие через определенную щель, маркируют, «закручивая» фотоны, прошедшие через щель А, по часовой стрелке, а фотоны, прошедшие через щель Б – против часовой стрелки. При этом паттерн интерференции на детекторе исчезает. Наконец, с помощью особого поляризатора «закручивают» фотоны верхнего луча-близнеца, не идущие через двухщелевой экран. Поскольку эти фотоны спутаны с фотонами нижнего луча, они «передают» свою закрутку фотонам нижнего луча, и эта закрутка нейтрализует маркировку, как бы стирая информацию о том, через какую щель нижние фотоны прошли. Паттерн интерференции на нижнем детекторе возникает снова. Вывод: если мы наблюдаем фотоны, зная их локализацию в пространстве, они ведут себя как частицы, а если эти же фотоны наблюдаются без знания их локализации – они ведут себя как волны.

Интересным вариантом этого эксперимента является эксперимент, в котором решение о том, стереть или не стереть информацию «через какую щель» принимается после прохода фотонов через щели в экране. Это достигается путем конвертации фотонов на два спутанных близнеца не до, а после прохождения щелей. В результате образуется четыре луча: два верхних (один – из фотонов, прошедших через щель А, второй – из фотонов, прошедшиз через щель Б) и два нижних – близнецы верхних. Два верхних луча достигают детектора раньше, чем два нижних, после чего каждый из нижних лучей расщепляют еще на два, и у двух из получившихся четырех стирают информацию о том, «через какую щель». Поразительно то, что «спутанные» фотоны верхних лучей ведут себя как частицы, если информация «через какую щель» у их нижних «спутанных» близнецов имеет место, но как волны, если информация «через какую щель» у нижних близнецов стерта. Поскольку решение о том, стирать или не стирать информацию «через какую щель» у нижних близнецов принималось после того, как верхние близнецы уже достигли детектора и «приняли решение», быть им частицей или волной, получается, что верхние близнецы «заранее знали», что произойдет в будущем с их нижними «спутанными» близнецами ^[41].

Можно спросить, при чем тут сознание? Ведь электроны или фотоны регистрируются приборами, а не прямо нашим сознанием. Но это – неверно поставленный вопрос. Прямо и непосредственно наше сознание не может видеть не только фотоны и электроны, но и вообще реальность. Чтобы что-то увидеть, почувствовать на вкус или услышать, нам нужны специальные приборы, данные нам природой: сетчатка глаза, вкусовые почки языка, барабанные перепонки в ушах. Таких вещей, как «краснота», «соленость», или «громкость» в природе нет, в природе есть лишь электромагнитные волны определенной длины спектра, молекулярные структуры кусочка соли, и амплитуда звуковых колебаний воздуха. Это наши органы восприятия (глаз, язык, ухо) и мозг превращают природные структуры в субъективную реальность – цвет, вкус и звук. Приборы, через которые мы «видим» фотоны и электроны – это тоже искусственный «глаз», превращающий некую реальность в форму, доступную нашему восприятию – след электрона или фотона на экране детектора. Иными словами, приборы – это «очки», через которые сознание только и может увидеть мир, а следовательно – часть сознания.

Итак, тип наблюдения (со знанием или отсутствием знания о локализации) определяет форму, в которой фотон (или электрон) зафиксирует себя на датчике. Еще более удивительно то, что фотон «знает», наблюдают за ним или нет, и действует соответственно как волна или как частица. Получается, что человек и квантовый объект как-бы общаются друг с другом. Иными словами, на глубинном уровне наша вселенная – «партиципационный феномен» ^{[11, с. 81]}. А это значит, что магическое явление - партиципация, на новом витке развития знания начинает использоваться в теориях современной физики. Если индеец племени Бороро верил, что он, будучи человеком, в то же время является членом определенного вида птиц, то современный физик верит в то, что он является частью элементарных единиц материи, которые наблюдает.

До сих пор я обсуждал феномен проникновения магических явлений в физику микромира. А что происходит в физике мегамира – космологии?

Есть старая философская проблема “Если в лесу падает дерево и вокруг никого нет, кто мог бы это услышать, производит ли падение дерева звук, или нет?” Ответ на этот вопрос, считает британский физик Джим Бэгготт, зависит от того, как мы определим звук. Звука как субъективного явления нет, а звук как “звуковые волны в воздушной среде” есть ^[10]. Ответ Бэгготта страдает неполнотой: ведь и понятие звуковых волн в среде – результат интеллектуальной деятельности человека, а значит, это понятие (как впрочем и все категории физики) – тоже продукт сознания. Выходит – без наличия человека, слышащего звук или думающего о нем, звука нет, как бы мы его ни определили. А что есть? Есть «нечто», о чем мы не можем сказать ничего, кроме: если это «нечто» взаимодействует с человеком, мы слышим то, для чего мы создали понятия “звук” и “звуковые волны”.

Так же и со вселенной. Без человека, воспринимающего звуки и формы вселенной и рассуждающего о ней, есть только «нечто». Без интеллектуальной деятельности человека нет ни фотонов, ни электронов, ни черных дыр, ибо некому эти понятия создавать. Вы спросите: значит, сознание человека, как кисть художника, рисует вселенную, как ему хочется? Вовсе нет. Вселенная существует объективно и не зависима от нашего сознания. Вот только что она такое – эта вселенная – мы можем узнать, лишь “размешав” ее (вселенной) “нечто” в нашем сознании, как сахар в воде. Именно размешав, а не “пропустив” через сознание, как мы пропускаем свет через стекло. Прошедший через стекло свет остается самим собой, а вот прошедшее через сознание «нечто» сливается с нашим сознанием и образует некий неразделимый “сплав”. Этот сплав мы и называем атомами, звездами и галактиками.

Именно потому, что физический мир есть часть нас самих, мы можем его понимать – открывать законы природы. Ведь то, что не является частью нашего сознательного опыта, в принципе не понятно, как людям XIX века непонятны были египетские иероглифы до того, как их расшифровал Жан-Франсуа Шампольон. Именно потому, что физический мир – часть нашего сознания, мы наблюдаем “подстройку” универсальных физических констант вселенной таким образом, что в мире можем быть мы – люди ^[42]. Ведь если бы хотя бы одна из этих констант (например, гравитационная постоянная G, от которой зависит скорость расширения вселенной) была чуть-чуть иной, жизнь во вселенной была бы невозможна. Например, будь вселенная в своем развитии от Большого Взрыва чуть младше или старше, чем она является сейчас – и нас бы не было, так как не было бы тех элементов, из которых созданы наши тела. Так кто-же так чудесно настроил “рояль вселенной”? Кто тот волшебник, который подогнал фундаментальные константы друг к другу так, что во вселенной возможна жизнь?

Осознание этой проблемы породило теорию «антропного принципа» в космологии ^[43]. Так называемый «сильный» антропный принцип гласит: поскольку вселенная привела к появлению человека, то она появилась как бы «с расчетом» на его появление ^[44]. Это как если бы древние египтяне, жившие за тысячи лет до возникновения современного русского языка, писали свои тексты по русски, с расчетом на возникновение в будущем русского языка. В аргументе сильного антропного принципа нетрудно увидеть элемент магического мышления. Напомню еще раз, что, согласно магическому закону партиципации, между человеком и явлениями природы существует мистическое родство, позволяющая человеку понимать вещи природы, а вещам природы – быть понятными человеку. Именно такую связь (соответствие между устройством человека и конструкцией вселенной) и признает сильный антропный принцип. Маг «говорит» с природой на языке ритуалов и заклинаний, ученый – на языке законов природы.

Сильный антропный принцип не исключает возможности существования бога, создавшего вселенную с определенной целью. Те ученые, которые этого допустить не хотят, постулируют «слабый антропный принцип» ^[45]. Они считают, что разумность (осмысленный текст) законов природы возникает случайно, как если бы шрифт, брошенный с небоскреба, на земле сам сложился в поэму Шекспира. Поскольку это событие маловероятно, приходится предположить, что наша вселенная – одна из бесконечно многих, в которой, по совпадению, произошло соединение букв в осмысленный текст. Отсюда – необходимость постулировать существование бесчисленного количества параллельных вселенных. Но и тут не удается избежать магического мышления. Если сильный антропный принцип потенциально допускает существование «разумного дизайнера», то приверженцы слабого антропного принципа вынуждены брать роль «дизайнера» на себя, создавая в своем воображении бесконечное количество вселенных для того, чтобы объяснить понятность одной из них.

Если до 1970-х годов прошлого века теоретическая физика, так или иначе, соотносила свои заключения с эмпирической реальностью, то в последние десятилетия, в лице таких теорий, как теории струн, параллельных вселенных и некоторых других физика стала жить исключительно в мире эзотерической математики. Бэгготт ^[10] сравнивает современную физику с воображаемым «Дискомиром» английского писателя Терри Прэтчетта ^[46]. В этом воображаемом мире (напоминающем мир «Алисы в стране чудес» Льюиса Кэролла) магия соседствует с физикой.

Конечно, можно иронизировать над современными “теоретическими сказками” физиков о параллельных и пузырьковых вселенных, но уместна ли такая ирония? Разве квантовая физика до 1970-х годов, называемая теперь “стандартной моделью”, принципиально отличается от “магической физики” современности? Ведь те физические понятия, которые создала стандартная модель микромира и мегамира -- тоже интеллектуальные конструкции, построенные на основе показаний приборов. Конечно, физические понятия стандартной модели -- не результат произвола, за ними кроется некая независимая от нас реальность, но все же доступ к этой реальности мы получаем через чувства, через сознание. Все теоретические понятия квантовой физики -- электроны и протоны, бозоны и фермионы -- начались как наблюдаемые нами реальные явления мира: реки и горы, камни и растения, циферблаты и измерительные приборы. Однако, по мере удаления от наблюдаемых невооруженным глазом предметов в пространство интеллектуальных конструкций (таких как атом, элементарная частица, кварки и «струны») возрастает вероятность включать в конструкции, основанные на данных опыта, элементы конструкций, которые порождают наша интеллектуальная фантазия и чистая математика. Так возникает «магическая физика».

Надо признать, стандартная модель отличается от “магической физики” тем, что позволяет свои эффекты предсказывать и проверять, но это вовсе не означает, что в эти эффекты не включено сознание. Просто “магическая физика” довела до крайности то, что было видно уже в стандартной модели: сознание человека не просто отражает законы природы подобно зеркалу, а активно задействовано в “конструировании” этих законов. В начальные этапы этого “открытия-конструирования” эти законы еще опирались прямо (на уровне наблюдаемых в микроскопы молекул и атомов) или косвенно (на уровне элементарных частиц, наблюдаемых лишь по их следам) на наши чувства. Сейчас же конструирование оторвалось и от этой опоры. Если в макромире мгновенное превращение кошки в лошадь мы называем магией, то в микромире и мегамире превращение одних частиц в другие и даже “размножение вселенных” в результате действий человека многими учеными рассматривается как реальность. Скрытая вера современного человека в сверхъестественное, отвергаемая классической физикой, на уровне некоторых современных физических теорий микромира и мегамира проникает в физику под видом веры в особые свойства квантовых объектов.

Подведу итог. Я начал эту статью с вопроса: как и почему случилось так, что некоторые теории современной физики и космологии описывают явления, очень похожие на магию? Взглянув на данные современной экспериментальной психологии, мы обнаружили, что, глубоко в подсознании, современные образованные взрослые продолжают верить в сверхъестественное. Дальнейший анализ показал, что между магическим и научным мышлением существует глубинная связь. Магическое мышление, осуществляющееся в бессознательном в виде символов, является генератором идей, поставщиком “творческих комбинаций”, а научное, сознательное мышление отбирает из этих комбинаций те, которые соответствуют объективной реальности. Критериями такого отбора являются эксперимент и вписываемость результатов эксперимента в общий контекст имеющихся знаний.

По мере удаления из макромира в микро- и мегамиры, понятие физического объекта изменилось. Из предмета, опирающегося на наши невооруженные чувства, этот объект превратился в нечто, фиксируемое приборами. Такой оторванный от чувств объект все больше зависит от конструкции приборов и способов наблюдения. В результате барьер между магическим и научным мышлением приподнимается и некоторые конструкции магического мышления – такие как прямое воздействие сознания на реальность и партиципация -- в виде копенгагенской интерпретации и квантовой нелокальности, проникают в физические теории.

Наконец, при дальнейшем удалении физики от непосредственно наблюдаемой реальности в область теории струн или теории мультивселенных, эксперимент становится невозможным. Критерий эмпирической проверки, который ранее осуществлял функцию отбора “правильных” комбинаций из “творческого мусора”, исчезает. Остается лишь критерий “вписываемости в общий контекст знаний”, а этот критерий намного гибче и мягче, чем критерий экспериментальной проверки. В результате такого размягчения границ между магическим и научным мышлением, процесс проникновения конструкций магического мышления в физические теории облегчается. Благодаря этому облегченному доступу, загнанная в подсознание вера современного человека в сверхъестественное проникает в теории современной физики. Физики, отвергающие магию как суеверие и ложный взгляд на мир, становятся более благосклонными, когда магические явления приходят к ним одетые в математику и недоступные для фильтра экспериментальной проверки.

Хорошо это или плохо? Мне кажется, этот процесс неизбежен. Когда то физика отделилась от магии и позволила человеку совершить взрывообразный скачок в его способности контролировать окружающий мир природы. Теперь физическая наука подошла к рубежам, у которых она вновь, на другом уровне, встретилась с магической идеей партиципации – глубинной общности между сознанием человека и вещами природы. И вера современного человека в сверхъестественное, доселе хранившаяся в подвалах бессознательного, проникает в самое сердце физики: теории о происхождении и структуре вселенной.