Применение международного права прав человека к участникам международного уголовного процесса

Федорченко Артем Анатольевич аспирант, , Проектно-изыскательский и научно-исследовательский институт морского транспорта "Союзморниипроект" 125319, Москва, Большой Коптевский пр., д. 3 Fedorchenko Artem Anatol'evich postgraduate student, member of the International Law Association, Project Exploration and Scientific Research Institue of Maritime Transportation "Soyuzmorniiprojekt" 125319, Russia, Moskva, Bolshoi Koptevskiy pr., 3. fed-artem@mail.ru Другие публикации этого автора

Из общего массива международного права прав человека к международному уголовному процессу относится та его часть, которая касается права на справедливое судебное разбирательство. Наиболее авторитетными документами, содержащими соответствующие нормы, являются Всеобщая декларация прав человека и Международный пакт о гражданских и политических правах. Кроме того, для стран Европы это Конвенция о защите прав человека и основных свобод (Европейская конвенция).

В целом невозможно ставить под сомнение применимость норм международного права прав человека к обеспечению прав участников международного уголовного процесса. Однако здесь необходимо сделать некоторые уточнения.

Наиболее универсальный документ – это Всеобщая декларация прав человека, которая признана как собрание общепризнанных обычных норм международного права, большинство из которых имеет характер juscogens^[1]. Это значит, что Всеобщая декларация действует в отношении всех участников процесса и во всех судебных учреждениях.

Положений, прямо касающихся потерпевших, во Всеобщей декларации нет, но все исследователи согласны в том, что Декларация провозглашает право на справедливое судебное разбирательство; статья 8 гласит, что каждый человек имеет право на эффективное восстановление в правах компетентными национальными судами в случае нарушения его основных прав, предоставленных ему конституцией или законом. Конечно, это слишком широкое положение, но оно служит основой для всех последующих конкретизаций.

Вторым важнейшим документом является Международный пакт о гражданских и политических правах^[4]. Пакт ратифицирован не всеми государствами. В отличие от Всеобщей декларации прав человека, он не считается обычно-правовым, обязательным для всех государства документом, независимо от признания. Однако отдельные его положения имеют обычно-правовой характер. В частности, к таковым можно отнести статью 2, в которой предусмотрено право каждого на правовую защиту в случае нарушения его прав и свобод, признаваемых в Пакте; это право должно устанавливаться компетентными органами, и его исполнение обеспечиваться компетентными властями.

Принципы, содержащиеся в основных документах о правах человека, получили конкретизацию в процессуальных нормах международных трибуналов adhocи Международного уголовного суда. Правда, некоторые авторы указывают на то, что статуты международных уголовных судов не содержат такого важного элемента, обычно присущего договорам о правах человека, как механизм мониторинга. С.Заппала, например, пишет: «Участники международного уголовного процесса не имеют возможности обжаловать действия Трибуналов или Международного уголовного суда, поскольку эти учреждения не являются участниками международных конвенций»^[5,6].

Это отмечается и в Комментарии Комиссии международного права к Проекту статей об ответственности государств: «Статья 6 не касается тех случаев, когда, например, обвиняемые лица переданы государством международному учреждению во исполнение договора. В процессе сотрудничества с международным учреждением в подобных случаях, соответствующее государство не берет на себя ответственность за их дальнейшее поведение»^[7].

Необходимо отметить, что сами международные уголовные суды в определенной степени являются органами, созданными для обеспечения прав человека, поскольку в их учредительных документах прямо криминализованы такие деяния, как геноцид и преступления против человечности, о чем Трибунал по Югославии напомнил в одном из постановлений в процессе Милошевича^[8] , а еще ранее примерно такое же решение было принято в приговоре по делу Тадича^[9], а также в Решении о пересмотре срока заключения для Блашкича, который сначала был приговорен к 45 годам лишения свободы, а затем срок был сокращен до девяти лет, из которых он отсидел восемь^[10].

Кроме того, в статутах международных уголовных судов есть отсылки к международному праву прав человека. Так, в Римском статуте в разделе о применимом праве говорится: «Применение и толкование права, о котором говорится в данной статье, должно соответствовать общепризнанным нормам о правах человека, и не должно допускать разделения по таким основаниям, как вол, как это определено в ст.7, возраст, раса, язык, религиозные верования, политические или иные убеждения, национальное, этническое или социальное происхождение, имущественное положение, положение по рождению или иные признаки статуса»^[11].

Подобные же положения содержатся в Статутах Трибунала для Югославии^[12], для Руанды^[13] и Специального суда для Сьерра-Леоне^[14].

Некоторые авторы, однако, ставят вопрос о том, что идея прав человека может противоречить самой концепции международного уголовного суда. У.Шабас, например, пишет: «Существует, может быть, вечное и неизбежное напряжение между человеческим измерением трибуналов и самой сущности их как репрессивных механизмов»^[3].

Именно для разрешения этого противоречия, по его мнению, во все три статута внесен раздел под заголовком «Права обвиняемого», прямо воспроизводящий статью 14 Международного пакта о гражданских и политических правах. Вопрос об этом обсуждался при рассмотрении дела Тадича^[15].

Тогда защита оспорила допущенную прокурором анонимность свидетеля, обоснованную прецедентами Европейского суда по правам человека, которые защита считала неоднозначными. Следственная палата Трибунала по Югославии заявила, что суждения Европейского суда могут применяться «обычными уголовными судами», в то время как Трибунал по Югославии «в некоторых отношениях может быть приравнен к военному трибуналу, где надлежащий судебный процесс может быть ограничен, а правила о свидетельских показаниях не столь жестки». Если бы это была твердая позиция Трибунала, это бы означало, что Трибунал считает себя таким не вполне судебным учеждением, для которого не только нормы о правах человека, но и иные правовые нормы не вполне обязательны и оставил бы для себя недопустимую свободу усмотрения. К чести Трибунала, больше он таких странных заявлений не делал. Судья Трибунала для Руанды А.Покар (бывший в свое время председателем Комитета ООН по правам человека) в деле Rutagandaзаявил, что Статут МТР следует толковать в соответствии с общепризнанным правом о правах человека, более конкретно – с Международным пактом о гражданских и политических правах^[16].

Применимость общего права о правах человека не только в процессуальных вопросах, но и в материальном регулировании поддерживали и другие судьи. Например, А.Кассезе в деле Erdemovič заявил, что «поскольку право на жизнь – это самое основное право человека, нормы о принудительных действиях должны применяться особенно точно в случае убийства невинных людей»^[17,18].

Важный вопрос касается соотношения обязательств государства по статутам международных уголовных трибуналов и Международного уголовного суда с их обязательствами по документам о правах человека. Может оказаться, что обязательства по статутам не соответствуют обязательствам по праву прав человека, зафиксированным в договоре или в обычном праве.

Сначала обратимся к трибуналам. Логично предположить, что, поскольку трибуналы созданы по решению Совета Безопасности ООН на основании Главы VII Устава, государства-члены ООН обязаны выполнять это решение, а потому сотрудничать с трибуналами. В соответствии со ст.103 Устава (обязательства государств-членов ООН, налагаемые Уставом, имеют приоритет перед всеми другими обязательствами) положения Устава обязывают и государства, и трибуналы. Однако и в этом случае компетентные организации по правам человека, например, Комитет по гражданским и политическим правам, вправе оценивать действия отдельных государств на предмет соответствия международным стандартам прав человека.

Точно так же эти международные органы по правам человека вправе оценивать и действия международных уголовных трибуналов.

Несколько более сложно обстоит дело с Международным уголовным судом, который создан отдельным договором, и далеко не все государства являются его участниками. На 1 июля 2012 г. Римский статут ратифицирован 121 государством (33- африканских, 18 – из Азии и Тихоокеанского региона, 18 – из Восточной Европы, 25 из Западной Европы, 26 – из Латинской Америки). Однако такие важные для мирового правопорядка страны, как Россия, Китай, США, не участвуют в Римском статуте^[19].

Граждане такого государства могут оказаться участниками процесса в трех качествах: как обвиняемые, как потерпевшие и как свидетели. Самый сложный юридический вопрос касается обвиняемых. Хотя участие в Римском статуте формально не препятствует возбуждению дела против гражданина неучаствующего государства, трудно представить себе, чтобы одно из трех названных выше государств признало бы право МУС осуществлять свою юрисдикцию.

Иное дело – жертвы и свидетели. Их участие в процессе никак не связано с принуждением, поэтому не создается противоречие между юрисдикцией государства гражданства и Суда. При этом государство не теряет правовой связи со своим гражданином и сохраняет право оказывать ему содействие в виде дипломатической защиты в случае нарушения его прав. Если же права гражданина в качестве свидетеля или потерпевшего не нарушаются, если гражданин выступает бенефициарием процесса, государство не имеет оснований препятствовать его участию в процессе^[2].

В этом случае у неучаствующего государства не возникает никаких обязательств перед МУС. Все, что оно обязано или считает необходимым выполнять, - это его обязательства по общему международному праву и международному праву прав человека.

В подтверждение сказанного выше укажем, что в судах уже было два случая, когда граждане оспаривали правомерность их выдачи Международному трибуналу по бывшей Югославии. Это иск Младена Налетилича в 1999 г. в Европейский суд по правам человека против Хорватии^[20] (решение вынесено в 2000г.)^[21]; в августе 2001 г. бывший президент Югославии Слободан Милошевич подал в голландский суд иск, оспаривая законность его задержания и передачи МТБЮ. Суд нашел дело неподсудным ему^[22]. После этого Милошевич обратился в Европейский суд по правам человека^[23]. ЕСПЧ нашел дело неприемлемым, поскольку не были исчерпаны местные средства правовой защиты, хотя в первом случае (в деле Налетилича) заявил, что такое исчерпание не нужно. Шаткость аргументации ЕСПЧ не имеет для нас большого значения, поскольку главное в обоих случаях – это то, что ставился вопрос о соотношении юрисдикций государства и Трибунала. Никаких подобных случаев относительно потерпевших от преступления нет.