Некоторые концепты социальных идеалов русской философии Серебряного века

Копцева Наталья Петровна доктор философских наук профессор, кафедра культурологии, ФГАОУ ВПО "Сибирский федеральный университет" 660041, Россия, г. Красноярск, проспект Свободный, 79, оф. 4-52 Koptseva Natalia Petrovna Doctor of Philosophy professor of the Department of Cultural Studies at the Siberian Federal University 660041, Russia, g. Krasnoyarsk, ul. Pr. Svobodnyi, 79, of. 4-52 decanka@mail.ru Другие публикации этого автора

В к. 80 – начале 90-х гг. XX в. в Россию вернулась русская философия Серебряного века. Были заново опубликованы тексты великих русских мыслителей от Петра Чаадаева до Петра Струве. Ранее закрытый даже от профессионалов пласт великой русской философии всеединства от Владимира Соловьева до Николая Лосского поразил интеллектуалов своей цельностью и уникальностью. Русская философия всеединства оказалась органично вплетенной в ткань нашего социального и персонального бытия. Для людей русского мира открывалась возможность выстроить современный метафизический проект на общенациональной основе. Привлекательным для этого метафизического проекта казалось удивляющее многоцветие идей, концептов, сложных системных теорий. После однообразия советской идеологии российские экономисты, политологи, философы рубежа XIX-XX вв. казались пестрым интеллектуальным ковром, великие интеллектуалы предстали перед нами в сложном полилоге текстов, в дискуссиях, размышлениях, горячих спорах. При этом читателю-интеллектуалу постсоветской России оказались доступны и труды, систематизирующие основные концепции русской философии ушедшего века. Речь идет о работах по истории русской философии В.В. Зеньковского ^[13] и Н.О. Лосского ^[31]. Долгое время будущие профессиональные философы изучали историю русской философии по добротному учебнику А.А.Галактионова и П.Ф. Никандрова ^[6]. В середине 90-х гг. систематизация идей и концептов русских философов привела к появлению энциклопедий по истории русской философии ^{[46; 47]}. Русская философия Серебряного века стала предметом историко-философских исследований, ее идеи включались в социологические, культурные, педагогические исследования. В к.90 гг. XX в. этот интеллектуальный поток немного приостановился. Метафизический проект современной России перестал на какое-то время быть актуальным вопросом внутренней и внешней государственной политики. И только в 10-е гг. XX в., когда становится все яснее, что в глобальной «деревне», в которую стремительно превращается наш мир, Россия по праву претендует на основ из самых заметных и почетных мест. Российская культурная идентичность оказалась незавершенным проектом. Отсутствие метафизической составляющей, которая на волне экономической модернизации, кому-то казалось излишней и бессмысленной, начинает сказываться в новой информационной войне культурных идентичностей как фактор, ослабляющий нашу общенациональную государственность. Потенциал русской философии Серебряного века позволяет выстроить новый метафизический проект России на национальной основе, с одной стороны, а с другой стороны, переконструировать заново нашу интеллектуальную историю, выстроить мост между Россией ушедших веков и современной страной. Несомненно, что культурное наследие русской философии Серебряного века не может быть музейным или архивным экспонатом. Идеи и концепты, созданные и зафиксированные 100 лет назад, востребованы в метафизическом проекте российской национальной государственности. В них абстрактная форма философской категории сочетается с ясным и простым моральным содержанием. Именно интеграция морального императива и философской логической формы составляет самое сильное место русской философии Серебряного века. Представляется, что концепт «солидарность» лежит в самом глубоком основании российского метафизического проекта.

Концепт «солидарность» в русской социальной философии Серебряного века появляется как аналог французского слова solidarite. Некоторые исследователи полагают, что, в свою очередь, французское solidarite связано с латинским словом solidus, т.е. «прочный». «Солидарность» как термин – это неологизм начала XIX в., связанный с идеями социализма, которые, с одной стороны, развиваются в западной философии особенно активно с конца XVIII в., а с другой стороны, тогдашние российские интеллектуалы увидели в реалиях крестьянской общины аналог тому содержанию, которое вкладывали западные интеллектуалы в солидарность как социальный идеал. У этого концепта много коннотаций сегодня в связи с новейшей историей польского профсоюзного движения. Однако энергия идеалов солидарности превосходит «польские» коннотации. О солидарности и кооперации как социальных идеалах русских мыслителей пишет Т.В. Попкова ^[42].

Ричард Рорти, один из крупнейших представителей американской философии прагматизма, полагал, что солидарность – это внутреннее чувство, которое, однако, не присуще человеку «от рождения», не является антропологической данностью, но воспитывается системой убеждений. В своей известной книге «Случайность, ирония и солидарность» ^[45] Рорти анализирует реальность Дж. Оруэлла, реальность «после Освенцима», которая не оставила камня на камне от мифа о солидарности как «ядре самости» человека, как некоем «чувстве», которое возникает у одного человека при восприятии другого человека. Позиция Рорти заключается в том, что солидарность есть результат моральных принципов, которые принимает на себя зрелая в социальном отношении личность, причем принимает самостоятельно и ответственно. Он полагает, что солидарность – это обязательно «анти-жестокость», отвращение и неприятие жестокости по отношению к «другому». Но само отвращение к жестокости тоже не является чем-то само собой разумеющимся. Оно появляется как результат двух разных социальных компонентов: 1) постоянного само-сомнения, внутреннего вопрошания о другом человеке – «не страдает ли он», 2) особого типа государственного устройства, развитого государства, где коллективные идентичности не находятся в статике, а в пространстве постоянного расширения, постоянного сомнения в том, что данное государственное устройство может справиться с жестокостью по отношению к другому человеку, защитить его от боли. При этом Рорти полагает, что нет таких мы-идентичностей и нет такого государственного устройства в реальности, что данное понимание солидарность – его, мыслителя, миф, его глубоко личный разговор с Богом, выражающий желание, чтобы такие мы-идентичности и такое государственное устройство общества появились бы в некоей реальности.

В отличие от Р.Рорти за 100 лет до выхода его книги русские мыслители увидели в российской крестьянской общине воплощение солидарности как чувства общности, ответственности друг за друга, единства интересов, целей, идеалов. Причем не столько в декларациях самого этого чувства, сколько в экономическом укладе, в мировоззренческих установках.

Российский исследователь В.Т. Жалкиев исследовал соотношение концептов «соборность» и «солидарность» в статье, опубликованной в 2011 г. ^[9-11]. Но еще раньше, сто лет назад, очень простое и изящное соотношение соборности и солидарности сделал С.Л. Франк в работе «Духовные основы общества» ^{[50, с. 53]}, который определял солидарность как внутреннее чувство, присущее русскому обществу, чувство соотнесенности себя с другими, с Родиной, со своим народом. В этом чувстве солидарности видел С.Л. Франк основы соборного бытия. В отличие от Р.Рорти Франк полагает, что скептицизм враждебен соборному бытию, он разрушает чувство солидарности, основу которого составляет открытость людей, социальных групп, общественных институтов навстречу друг другу, преодоление отчуждения и самозамкнутости. Чувство солидарности, полагал Франк, это субстанциональная основа социального бытия. Оно «всегда есть», проявляется в верующем человеке, который укрепляет свое чувство солидарности верой в то, что это чувство проявляет универсальный порядок вещей, универсальную историю человечества.

Впервые проблематика солидарности как идеала русской социальной жизни проявилась в тексте А.И. Герцена «Русский народ и социализм» ^[7]. Очень важно вспомнить, по какому поводу А.И. Герцен написал это письмо к французскому историку И. Мишле. Поводом было сочинение этого француза, в котором он, защищая польские восстания против Российской империи, делает нелицеприятные высказывания и суждения о русском народе в целом. Анализируя историческую ситуацию, в которой велась эта дискуссия, А.И. Герцен обращает на особый экономический уклад крестьянской русской общины, где земля из года в год перераспределяется «по справедливости». Он полагает, что данный экономический уклад и есть прообраз того, о чем пишут теоретики европейского социализма. Не о темной и забитой стране идет речь, а о стране, основу которой составляю люди с естественно-социалистическим русско-крестьянским типом отношения к жизни. Герцен пишет: «Какое счастие для России, что сельская община не погибла, что личная собственность не раздробила собственности общинной; какое это счастье для русского народа, что он остался вне всех политических движений, вне европейской цивилизации, которая, без сомнения, подкопала бы общину и которая ныне сама дошла в социализме до самоотрицания» ^[7].

С «легкой руки» Александра Герцена концепт «русский социализм» входит в плоть и кровь революционно-интеллектуального движения, известного также как «народничество». В трудах интеллектуалов-народников концепт «солидарности» был развит и раскрыт как уникальный идеал экономического, социального, культурного мироустройства русской крестьянской общины. Экономическая справедливость была воплощена в динамике хозяйствования этой общины. Герцен полагал, что европейские идеи социализма соединятся с русским экономическим идеалом. Это соединение общинного способа хозяйствования и мировоззрения справедливости он называл «русским социализмом», указывая на его общинную, артельную хозяйственную реальность.

Теоретик анархизма и теоретик народничества Михаил Александрович Бакунин поставил солидарность выше, чем свободу. Он назвал солидарность первым законом социальной жизни, а свободу – ее вторым законом ^[2].

С М.А. Бакуниным спорит и категорически не соглашается С.Н. Булгаков, который в диссертации «Капитализм и земледелие» полагал, что классовая солидарность есть проявление гедонизма, стремления к чувственно-материальным удовольствиям и не более того ^[4]. Настоящая солидарность с точки зрения С.Н. Булгакова (хотя сам он стремится избежать этого термина) заключается в труде, который преобразует материю природы в сумму духовных энергий. Именно труд по преобразованию материи в духовную силу объединяет людей в единый человеческий род. В серии работ, объединенных издателями под названием «Христианский социализм» С.Н. Булгаков дополняет тезис о трудовой сущности человеческого рода учением о божественной личности каждого человека через его следование по пути Иисуса Христа ^[4]. Человек как носитель Христа должен изменить экономическое и политическое пространство социального бытия. С.Н. Булгаков делал огромную общественную работу, чтобы доказать истинную сущность православия, которое не только не противоречит, но, наоборот, утверждает идею безусловной свободы человеческой личности.С.Н. Булгаков сознательно не употребляет термин «солидарность», поскольку в интеллектуальном пространстве философии Серебряного века он закрепляется за лидерами, провозглашающими необходимость материализма и атеизма.

Субстанциональный деятель

В русской философии Серебряного века метафизический проект России, ее национальная идея имеют разнообразное понятийно-концептуальное выражение. Здесь мы можем встретить уникальные русские термины: соборность, софийность. Но не прерывается живая связь русской философии с мировой философской традицией, что находит отражение и в языке. Так, понятия «солидарности» и «христианского социализма» являются результатом переноса на «русскую почву» актуальных для начала XX в. идей и концептов европейской философии. Иногда, использование европейских терминов наполняется совершенно особым, национально-актуальным смыслом. Так обстоит дело с концептом «субстанциональный деятель», которое разрабатывает великий русский мыслитель Н.О. Лосский в ряде своих работ ^[31]. Понятие «субстанциальный деятель» используется им, чтобы проявить единство космоса во всех его формах. Лосский утверждает прямо и без обиняков, что нет никакой неживой материи, есть материя одушевленная и неодушевленная ^{[31, с. 461]}. Жизненность мира, в котором мы существуем, базируется на внутренних и внешних связях, которые скрепляют системность этого мира. Иерархия целостностей – признак «жизни», полагает Н.О. Лосский. Не только человек, не только коллектив людей, но каждая целостность, которая, со своей стороны, есть элемент иной целостности, принадлежащей уже к высшему системному порядку, есть «живая действительность». Субстанциональный деятель – это носитель творчества, носитель познания. В творческой и познавательной деятельности он со-трудится. Взаимодействие со-трудящихся субстанциональных деятелей раскрывают энергию живой действительности. Это энергия сотрудничества. Сотрудничество «снимает» в себе различие реального и идеального, чувственного и психического. Сотрудничество формирует мета-психо-физическую реальность. Субстанциальный деятель имеет персональные качества, он есть потенциальная или актуальная личность. Актуализация личности происходит на той ступени бытия субстанциального деятеля, где он становится способным знать абсолютные ценности, прежде всего, безусловные моральные ценности. Субстанциальные деятели различных форм указывают на разнообразие и множественность реального бытия. Основные качества субстанциального деятеля – это свобода (выбора), обладание творческой способностью, самостояоельность, способность к развитию, способность стремиться к высшему и достигать высших и все более сложных уровней жизни.

Совокупное творчество субстанциальных деятелей, полагает Н.О. Лосский, имеет универсальное основание. Творческая деятельность субстанциальных деятелей имеет единую координацию в системе космоса. Первый и главным субъектом космического творчества стоит самый развитый субстанциальный деятелей, который в философии обозначается термином «мировой дух». Сотрудничество субстанциональных деятелей составляет единую ткань живого космоса. Однако данное единство не является предопределнным. Разобщение субстанциальных деятелей ведет к распаду на отдельных ступенях иерархии живого космоса. Но единство мира не нарушается из-за того, что частичный распад произошел в одном из его фрагментов. Абсолютное единство мира обеспечивается не механическим скреплением субстанциальных деятелей, но осмысленностью мирового процесса, в котором исторически раскрываются абсолютные ценности, полнота бытия.

Интереснейшая модель складывается у Н.О. Лосского по отношению к развитию. Развитие он объясняется в терминах иерархии и сотрудничества субстанциальных деятелей. Несколько субстанциальных деятелей постигают стремления друг друга хотя бы в каком-то измерении, они способны теперь эти стремления осуществлять вместе, сообща. В своем объединении субстанциальные деятели подчиняются другому субстанциональному деятелю, который находится на более высокой ступени развития, представляет собой более сложную форму жизни. Каждая последующая более сложная ступень жизни обладает и более высоким творческим потенциалом. Так Н.О. Лосский выстраивает иерархию: атомы, молекулы, кристаллы, одноклеточные организмы, многоклеточные организмы, сообщества организмов. Для человеческого бытия эта иерархия имеет следующий примерный вид: народы, человечество в целом, планеты, звездные системы, вся Вселенная. Философия Н.О. Лосского названа ее автором «иерархический персонализм», в нем мир есть множество разнообразных субстанциальных дятелей, самостоятельных и связанные воедино идеальным единосущием, организующим единый космос.

Выводы. Представляется, что термин «субстанциальный деятель» может быть использован для моделирования «мы-идентичности» российской нации. С одной стороны, этот термин не несет на себе отпечатка никакой старой идеологии (ни классовой, ни шовинистической). С другой стороны, сообщество субстанциальных деятелей, которые имеют особые общие устремления и особые формы творческой деятельности, является концептом, выстраивающим именно позитивную российскую коллективную идентичность. Различные формы общения между собой субстанциальных деятелей есть различные межэтнические и межконфессиональные связи, которые образуют единую российскую нацию. С помощью концепта «субстанциальный деятель» возможно говорить о единстве субъекта и объекта познания, поскольку познание в таком случае есть каждый процесс общения субстацниальных деятелей. Весь единый Космос включен в процессы познания и самопознания через творческое со-трудничество своих субстанциальных деятелей (от атома до Вселенной, от человека как сложного организма до планетарного человечества).

Таким образом, метафизический проект России, совокупность ее идеалов должна быть проявлена на языке и с помощью концептов, разработанных в русской философии Серебряного века. Не до конца раскрытый потенциал русской философии позволит проявить различные концептуальные установки. Ее богатый понятийный аппарат способствует системному оформлению нашего метафизического проекта и его презентации вовне.