Аннотация: Научно-технический прогресс поставил под сомнение господствующие доктрины, касающиеся состояния человека. Автор подробно рассматривает значение дискуссии о необходимости нового понимания того, что значит быть человеком в обществе, где традиционные различия между человеком и не человеком, технологией и биологией, а также природой и культурой становятся все более размытыми. Особое внимание уделяется концепциям постгуманизма и трансгуманизма, которые, выходя за рамки гуманизма, предлагают пересмотреть и переосмыслить, что значит быть человеком. В данной статье анализируются, сравниваются современные подходы к определению концепции постгуманизма, где постгуманизм понимается как парадигма мышления, которая приходит на смену постмодернизму, усваивая его базовые установки. Объектом исследования является представление о постчеловеке как биологическом виде, кибернетическом организме и цифровой бестелесной сущности. Предметов исследования является визуальное воплощение образа постчеловека в современной массовой культуре. Особым вкладом автора в исследование темы является анализ множества описательных образов постчеловека, многие из которых, находят образное воплощение в массовой культуре. Основными выводами, проведенного исследования являются следующие: кинематограф предвосхитил многие трансгуманистические и постгуманистические идеи, которые позже становятся предметом изучения философами и культурологами; этических дилемм и противоречий, с которыми сталкивается человечество; обсуждения смысла человеческого существования, движимого ускорением научных достижений и технологических инноваций. В некотором смысле можно утверждать, что массовая культура выступает инструментом, помогающим осознать масштабы социальных и культурных изменений, вызванных новейшими технологическими разработками.

Ключевые слова: постгуманизм, трансгуманизм, гуманизм, постчеловек, киборг, трансформация идентичности, тело и технологии, массовая культура, НБИКС-технологии, кинематограф

Abstract: Scientific and technological progress has called into question the prevailing doctrines concerning the human condition. The author examines in detail the significance of the discussion about the need for a new understanding of what it means to be a human being in a society where the traditional differences between man and non-man, technology and biology, as well as nature and culture are becoming increasingly blurred. Particular attention is paid to the concepts of posthumanism and transhumanism, which, going beyond humanism, offer to reconsider and rethink what it means to be human. This article analyzes and compares modern approaches to defining the concept of posthumanism, where posthumanism is understood as a paradigm of thinking that replaces postmodernism, assimilating its basic attitudes. The object of the study is the idea of the posthuman as a biological species, a cybernetic organism and a digital disembodied entity. The subject of the study is the visual embodiment of the image of the posthuman in modern popular culture. The author's special contribution to the study of the topic is the analysis of many descriptive images of the posthuman, all of which find figurative embodiment in popular culture. The main conclusions of the conducted research are: cinema anticipated many transhumanistic and posthumanistic ideas, which later become the subject of study by philosophers and culturologists of ethical dilemmas and contradictions faced by humanity, discussions of the meaning of human existence, driven by the acceleration of scientific achievements and technological innovations. In a sense, it can be argued that mass culture is a tool that helps to realize the scale of social and cultural changes caused by the latest technological developments.

Keywords: body and technologys, identity transformation, cyborg, posthuman, humanism, transhumanism, posthumanism, mass culture, NBIC-convergence, cinema

Аннотация: В статье дается общая характеристика калужской иконописи как особой региональной иконописной традиции, формирующийся во 2 половине XVIII века. Выделяются основные параметры данного феномена: технологические, иконографические, стилистические. На примере архивных данных и исторических свидетельств калужские иконы определяются как памятники темперной живописи, исполненные в специфической манере письма, в основной своей массе наследующие иконописи живоподобного направления. Выявляются основные иконографические особенности продукции калужских иконописцев, в частности, распространённые в Калуге иконографические изводы Христа Вседержителя и Богоматери «Живоносный источник». Также приводится классификация основных стилистических линий в калужской иконописи, оформившихся в конце XVIII века. Рассматривается вопрос о хронологических границах явления. На основе произведённого анализа калужская иконопись определяется как полноценный центр регионального иконописания, который вписывается в ряд уже известных центров поздней иконописи. С одной стороны, в Калуге проявляются общие тенденции (наблюдаемые и в других центрах эпохи Нового времени): собственная манера оформляется в последней четверти XVIII века; явно заметна рецепция больших европейских стилей; во второй половине XIX века наблюдается спад художественного феномена. С другой стороны, иконопись Калуги отличается и стилистическим, и иконографическим своеобразием, достаточным для того, чтобы определять данное явление как отдельный художественный центр.

Ключевые слова: калужская иконопись, история Калуги, Калужская губерния, иконопись Нового времени, региональные иконописные центры, старообрядчество, иконографическая программа, иконопись XIX века, стратегии идентичности, Ветка и Стародубье

Abstract: As the title implies, the article provides a general overview of the Kaluga iconography as a unique regional iconographic tradition that formed in the 2nd half of the 18th century. The primary parameters of this phenomenon are identified, including technological, iconographic, and stylistic factors. Based of archival data and historical evidence, Kaluga’ icons are defined a number of monuments executed in the technique of tempera painting in a specific stylistic manner, for the most part inheriting of artistic direction named “zhivopodobie”. The main iconographic features of the products of the Kaluga icon painters are revealed, in particular, the iconographic renderings of Christ the Almighty and the Mother of God "The Life-Giving Spring" common in Kaluga. It also provides a classification of the main stylistic lines in the Kaluga icon painting, which took shape at the end of the 18th century. The question of the chronological boundaries of the phenomenon is considered. Based on the analysis undertaken, Kaluga iconography is determined to be a full-fledged center of regional icon painting that forms part of a broader context of late iconography. On the one hand, Kaluga's iconography aligns with general trends, with its unique writing style appearing in the last quarter of the eighteenth century, overtly influenced by significant European styles, and experiencing artistic decline in the second half of the nineteenth century. On the other hand, the Kaluga iconography distinguishes itself through its singular stylistic and iconographic peculiarities, sufficient to demarcate it as a distinct artistic center.

Keywords: icon painting of the 19th century, iconographic program, Old Believers, regional icon painting centers, icon painting of modern era, Kaluga province, history of Kaluga, Kaluga icon painting, identity strategies, Vetka and Starodubye

Аннотация: Вопросы происхождения шаманского костюма постоянно остаются в фокусе внимания исследователей, изучавших явление шаманизма бурят и монголов. Поскольку материальные артефакты являются наиболее стабильным объектом, в знаково-символической форме сохранявшим смысловое содержание. В разное время к этой проблеме обращались М. Н. Хангалов, Ц. Ж. Жамцарано, Б. Э. Петри, С. В. Иванов, Е. Д. Прокофьева, Т. М. Михайлов, Г. Р. Галданова, М. Элиадэ и многие другие. Однако окончательного понимания процесса возникновения, становления и развития костюма бурятского шамана не достигнуто. В настоящий момент есть несколько мнений маститых ученых по этому вопросу, которые не только отличаются, но и часто прямо противоречат друг другу.   Автором предпринята попытка разобраться в данной теме. Изучены работы предшественников, а также рукописи М. Н. Хангалова по шаманизму из Государственного архива Иркутской области. Наряду с религиозными аспектами изучались социально-культурные, экономические условия становления шаманизма бурят, учитывалось взаимовлияние тюрко-монгольских, тибетских архаичных культов. Использованы методы исторического анализа. В процессе работы пришло понимание, что окончательную точку в данном вопросе поставить невозможно из-за очень большого числа наслоений различных культурных, религиозных, обрядовых и бытовых традиций, которые вобрал в себя шаманский культ бурят и его главный атрибут – костюм шамана. Однако автором получены новые результаты в вопросах семантики отдельных атрибутов и шаманского костюма в целом. Приведены две основные гипотезы генезиса костюма шамана: а) трансформация доспехов монгольских воинов, б) эволюция анималистических имитационных облачений. По каждой из этих теорий изложена авторская позиция. Приведен семантический смысл «скелетного стиля» в оформлении шаманского ритуального плаща.

Ключевые слова: буряты, монголы, шаманизм, религия, культура, доспех, костюм шамана, тотемизм, оргой, майхабши

Abstract: Questions of the origin of the shamanic costume constantly remain in the focus of attention of researchers who have studied the phenomenon of shamanism of the Buryats and Mongols. Since material artifacts are the most stable object that has preserved semantic content in a symbolic form. At various times, M. N. Khangalov, Ts. Zh. Zhamtsarano, B. E. Petri, S. V. Ivanov, E. D. Prokofiev, T. M. Mikhailov, G. R. Galdanova, M. Eliade and many others addressed this problem. However, the final understanding of the process of emergence, formation and development of the Buryat shaman costume has not been achieved. At the moment, there are several opinions of venerable scientists on this issue, which not only differ, but often directly contradict each other.   The author has made an attempt to understand this topic. The works of the predecessors, as well as the manuscripts of M. N. Khangalov on shamanism from the State Archive of the Irkutsk region are studied. Along with religious aspects, socio-cultural, economic conditions of the formation of Buryat shamanism were studied, the mutual influence of Turkic-Mongolian, Tibetan archaic cults was taken into account. Methods of historical analysis are used. In the process of work, it became clear that it is impossible to put a final point on this issue because of the very large number of layers of various cultural, religious, ritual and everyday traditions that the shamanic cult of the Buryats and its main attribute - the shaman's costume have absorbed. However, the author obtained new results in the semantics of individual attributes and the shamanic costume as a whole. Two main hypotheses of the genesis of the shaman costume are given: a) transformation of the armor of Mongolian warriors, b) evolution of animalistic imitation vestments. The author's position is stated on each of these theories. The semantic meaning of the "skeletal style" in the design of the shamanic ritual cloak is given.

Keywords: Buryats, Mongols, shamanism, religion, culture, armor, shaman costume, totemism, orgoy, maikhabshi

Аннотация: История Медеи и её детей известна нам прежде всего как история матери, убивающей собственных детей ради мести мужу. Чаще всего мы вспоминаем её по одноимённой трагедии Еврипида. Однако, у разных авторов можно встретить другие обстоятельства гибели детей. В этих вариациях истории Медея напрямую не убивает детей, но, видимо, косвенно становится причиной их гибели, пытаясь, наоборот, защитить их от смерти. По одной версии она пытается сделать их бессмертными, но её попытки оканчиваются неудачей. Хотя, фактически, дети Медеи всё же приобретают своё бессмертие — в культе.   Другая версия связана с виной коринфян. Дети ищут спасения в храме Геры Акрейской, где их убивают разгневанные коринфяне. Эта история соответствует образцу, который обычно встречается в мифах, связанных с культами искупления. За убийством следует наказание сообщества – мор, обращение к оракулу, требуются успокоительные жертвы и установление постоянного культа. Анализ составляющих культа и сравнение с другими культами, которые состоят из смешения обрядов посвящения и героических подношений, позволяет предполагать, что коринфский культ детей Медеи был связан как с трауром, требующим искупления и оплакивания, так и с обрядами посвящения.

Ключевые слова: Древняя Греция, античная мифология, Коринф, демоны убивающие детей, Медея, дети Медеи, инфантицид, Гера Акрейская, Перахора, обряды перехода

Abstract: The myth of Medea and her children is commonly known as the story of the mother who kills her own children for the sake of vengeance to her husband. Most often, she is remembered from the eponymous tragedy of Euripides. However, different authors can describe other circumstances of the demise of children. In these variations of the story, Medea does not kill the children, but becomes the cause of their demise, trying to prevent them from it. According to one of the versions, she tries to make them immortal, but her attempts fail. Although, as a matter of fact the children of Medea acquire immortality in the form of cult. Another blames the Corinthians. Children seek salvation in the Temple of Hera Akraia, where they have been murdered by angered Corinthians. This story is reflected in the myths associated with the redemption cults. The murder entails condemnation of the community – pestilence, appeal to the oracle, sacrifices, and establishment of the permanent cult. The analysis of components of the cult and comparison with other cults, which consist of a combination of initiation rights and heroic offerings, suggests that the Corinthian cult of Medea’s children implied both, the mourning that requires redemption and initiation rites.

Keywords: infanticide, Medea's children, Medea, child-killing demons, Corinth, ancient mythology, Ancient Greece, Hera Akraia, Perachora, rites of passage

Аннотация: Религиозное искусство – одно из сложнейших и противоречивых явлений в истории искусства. Попытки концептуализировать данный феномен стали предприниматься сравнительно недавно и в основном осуществляются в контексте бытования конфессионального, церковного / внецерковного, культового / некультового искусства. В силу этого религиозное искусство в отечественной гуманитаристике традиционно определяется двояко. В узком смысле, под религиозным искусством понимается совокупность произведений искусства, имеющих догматическое, вероучительное и богослужебное значение. В широком смысле религиозное искусство – это совокупность произведений искусства, сюжетно, идейно, образно раскрывающих религиозную тематику, выражающих религиозное мирочувствование, веру, опыт, однако не имеющих сакрального статуса, не предназначенных для поклонения и почитания, не являющихся частью богослужебных практик и храмовых комплексов. Из такого подхода следует, что ни то, ни другое определение не раскрывает и не отображает «оригинальности» или «качественной новизны» религиозного искусства. При соответствующей интерпретации и заданном «прочтении» религиозным искусством может считаться и церковное / внецерковное, и культовое / некультовое искусство. В результате возникает терминологическая путаница, под сомнение ставится необходимость введения понятия «религиозное искусство» и сам феномен. Ключом к пониманию этого явления и новым способом определения понятия «религиозное искусство» может стать их контекст – европейская и российская секуляризация. Не случайно о первом заговорили, а второе было осознанно и сформулировано на рубеже XIX – XX вв. В дальнейшем религиозное искусство продолжает актуализироваться в периоды истории, когда границы секуляризации / религии становятся подвижными, когда за них начинается борьба.

Ключевые слова: Религиозное искусство, конфессиональное искусство, церковное искусство, внецерковное искусство, культовое искусство, некультовое искусство, секуляризация, десекуляризация, эволюция религии, контекстуальный анализ

Abstract: Religious art is one of the most complex and controversial phenomena in the history of art. The attempts to conceptualize this phenomenon are relatively recent, and are carried out mostly in the context of the existence of confessional, ecclesiastical/nonecclesiastical, cult/atheistic art. Therefore, religious art within the Russian humanities traditionally receives ambivalent interpretation. In a narrow sense, religious art implies a combination of artworks with dogmatic, doctrinal, and liturgical meaning. In a broad sense, religious art represents a set artworks that reveal religious themes from ideological and figurative perspectives, reflect religious worldview, faith and experience, but do not carry sacred statues, nor intended for reverence, worship, liturgical practices.  The author concludes that neither definition describes the distinctness and novelty of the religious art. The appropriate interpretation describes religious art as d both, ecclesiastical/non-ecclesiastical and cult / atheistic art. This leads to a terminological confusion, and doubts the need for introducing the concept of “religious art” and the phenomenon itself. The key towards understanding this phenomenon and a new definition of the concept of “religious art” can be their context – the European and Russian secularization. It is not coincidental that the first was addressed, and the second was deliberately formulated at the turn of the XIX – XX centuries. Religious art mainstreams during the historical periods when the boundaries of secularization/religion become flexible, initiating struggle for them.

Keywords: desecularization, secularization, non-cult art, cult art, out-of-church art, church art, confessional art, Religious art, evolution of religion, contextual analysis

Аннотация: Предмет данного исследования – характер взаимоотношений семьи Чеховых и православного мужского монастыря «Вознесенская Давидова пустынь». Объект – религиозная жизнь семьи Чеховых. Цель статьи – проанализировать религиозные и светские контакты между семьей Чеховых и обителью и уточнить вопрос о религиозности крупного русского писателя Антона Павловича Чехова, ответить на вопрос о влиянии на него духовного кризиса конца ХIХ в. Автор рассматривает жизнь Чеховых в Мелихово с 1892 по 1899 г. - временем владения усадьбой. Родители А. П. Чехова, особенно его отец - глубоко религиозный человек. В статье отдельно рассматриваются взаимоотношения между писателем и монахами монастыря, посещение им служб в обители. Работа подготовлена на основе архивных (собранных в Центральном историческом архиве г. Москвы) и опубликованных материалов (писем А.П. Чехова и дневника его отца – Павла Егоровича). Методом исторической реконструкции собранные материалы были проанализированы и представлены в хронологическом порядке – с 1892 по 1899 гг. Российская чеховиана – огромна, в 1990-2010-е годы стали появляться работы, посвященные религиозным взглядам писателя. В современных публикациях о религиозных взглядах А.П. Чехова, как правило, подчеркивается наличие у него непоколебимых атеистических убеждений. Иногда упоминается и его пребывании в Мелихове, без указания о контактах с монастырем. Данная статья впервые выделяет проблему взаимоотношений семьи Чеховых и одного из подмосковных мужских монастырей.

Ключевые слова: семья, Вознесенская Давидова пустынь, православие, монахи, религия, медицина, Россия, общение, Мелихово, писатель

Abstract: The subject of this research is the character of relationship between Chekhov family and the Orthodox male monastery “Voznesenskaya Davidova Pustyn”. The object of this research is the religious life of Chekhov family. The goal consists in analysis of the religious and secular contacts between the Chekhov family and the abode, clarification of the question of religiosity of the prominent Russian writer Anton Pavlovich Chekhov, as well as answering the question regarding the impact of spiritual crisis of the late XIX upon him. The article explores the life of Chekhov family in their estate in Melikhovo from 1892 to 1899. Chekhov’s parents, especially his father, was a deeply religious person. The article also discusses the relationship between the writer and monks of the monastery, his visits of worship services in the abode. Russian Chekhoviana is quite extensive; the period from 1990 to 2010’s marks the emergence of works dedicated to religious views of the writer. The article is prepared on the basis of archival and unpublished materials (particularly Chekhov’s correspondence and the diary of his father Pavel Egorovich). The modern publications usually underline the presence of staunch atheistic creeds. Sometimes his life in Melikhovo is described without mentioning contacts with the monastery. This article is first to determine the problem of relationship of Chekhov family and one of the male monasteries of Moscow Region.

Keywords: Russia, medicine, religion, monks, orthodoxy, Voznesenckaya Davidova pustin', family, communication, Melikhovo, writer

Аннотация: В статье рассматриваются светское и сакральное влияния на облик православного храма, которые формировали и дополняли его во время строительства. Предметом исследования является влияние культурно-исторического контекста XVIII-XXI вв. на главный собор православного мужского монастыря – Свято-Троицкого собора Александро-Невской Лавры. Объектом исследования является главный храм обители – Свято-Троицкий собор Александро-Невской Лавры как памятник истории и культуры. Особое внимание уделяется выявлению истоков художественного своеобразия и трансформации убранства на протяжении периода бытования памятника как основе реставрационных практик (на примере конкретного храма). Опыт такого анализа может лечь в основу методических рекомендаций по реставрации объектов культурного наследия религиозного назначения. Автор использует в качестве основных методов настоящего исследования историко-системный подход и искусствоведческий анализ памятника. Основным выводом проведенного исследования является то, что классицистический собор обрёл свой облик благодаря деятельности Императрицы Екатерины II и архиепископа Гавриила (Петрова),сообщая сторонникам разных мировоззрений – светского и сакрального – дух симфонии и взаимного примирения. Изучение художественного своеобразия собора и его популяризация сегодня обеспечивает понимание внебогослужебной (общекультурной) значимости Свято-Троицкого Собора Александро-Невской Лавры и способствует проведению комплексной научной реставрации.

Ключевые слова: Александро-Невская Лавра, архитектура, культовая архитектура, культурное наследие России, Русская Православная Церковь, православное духовенство, реставрация, история искусств, монашество, охрана памятников

Abstract: This article examines the secular and ecclesiastical influence on the image of the Orthodox temple, which formed and complemented it during the time of its construction. The subject of this research is the impact of cultural-historical context of the XVIII-XXI centuries upon the capital cathedral of the Orthodox men’s monastery – the Holy Trinity Cathedral of the Alexander Nevsky Lavra. The object of this research is the main temple of the Holy Trinity Cathedral of the Alexander Nevsky Lavra as a historical and cultural site. Special attention is given to determination of the sources of artistic distinctness and transformation of adornments throughout the period of existence of the site as the basis of restorative practices (on the example of a particular temple). Such analysis may become the foundation for methodological recommendations on restoration of the objects of cultural heritage of religious designation. The author concludes that the claccisistic cathedral obtained its image due to the activity of the Empress Catherine II and Archbishop Gavriil (Petrov), conveying the supporters of different worldviews – secular and sacral – the spirit of symphony and mutual reconciliation. Examination of the artistic distinctness of the cathedral and its present popularization allows understanding the non-liturgical (universal cultural) significance of the Holy Trinity Cathedral of the Alexander Nevsky Lavra, and contributes to carrying out comprehensive scientific restoration.

Keywords: art history, restoration, Orthodox clergy, Russian Orthodox church, cultural heritage of Russia, church architecture, architecture, Alexandr Nevsky Lavra, monasticism, conservation of monuments

Аннотация: Актуальность научной статьи продиктована малоизученностью вопроса культурной политики в сфере сохранения военно-мемориального наследия в переломный период отечественной истории, когда, с одной стороны, происходил отказ от многих дореволюционных побед и достижений, физическое уничтожение памятных мест и сооружений, связанных с именами выдающихся военачальников - дворян, а, с другой стороны, формировался целый пласт новых памятников в рамках проводимой политики монументальной пропаганды. Объект исследования - памятные места и сооружения. Предмет - государственная культурная политика в сфере сохранения военно-мемориального наследия в годы советской власти (1917-1991гг.). Концептуальные основания культурной политики современности и проблемы трансляции российских традиций сохранения культурного наследия исследуются О.Н. Астафьевой, О.Г. Аванесовой, С.Б. Синецким, О.В. Галковой и рядом других исследователей. Научная новизна исследования заключается в том, что впервые комплексно рассматриваются вопросы развития культурной политики в сфере сохранения военно-мемориального наследия в советский период. Авторы уделяют внимание традиции увековечивания памяти при советской власти, ее отличительным и общим с дореволюционным периодом характеристикам.

Ключевые слова: культурная политика, военно-мемориальное наследие, Cоветская эпоха, памятники истории, история культуры, воинское захоронение, братская могила, историческая память, Гражданская война, Великая Отечественная война

Abstract: The relevance of this article is defined by insufficient coverage of the question of cultural policy with regards to preservation of military memorial heritage during the turning period of national history, when on the one hand, took place the rejection of many prerevolutionary victories and achievements, physical destruction of commemorative places and buildings associates with the names of prominent military commanders – noblemen, and on the other, were emerging multiple new monuments within the framework of the conducted policy of monumental propaganda. The object of this research is the historic sites, while the subject is the Soviet government cultural policy with regards to preservation of military memorial heritage during the 1917-1991. The conceptual grounds of cultural policy of modernity alongside the problems of translation of the Russian traditions of preservation of cultural heritage are explored by O. N. Astafyeva, O. G. Avanesova, S. B. Sinetsky, O. V. Galkova and a number of other researchers. The scientific novelty of this work consists in the first-ever comprehensive study of the questions of evolution of cultural policy in the area of preservation of military memorial heritage during the Soviet era. The authors dedicate attention to the traditions of perpetuation of the memory in the Soviet period, as well as its distinct and common aspects with the prerevolutionary period.

Keywords: Civil War, historical memory, mass grave, military burial place, history of culture, historical monument, Soviet era, military memorial heritage, cultural policy, Great Patriotic War

Аннотация: Предметом настоящего исследования является историко-культурный анализ развития святовацлавской традиции в Чехии в связи с ключевыми историко-политическими событиями XX в. Святой Вацлав издревле считался главным земским патроном Чехии, олицетворявшим чешский язык и культуру народа. Автор уделяет особое внимание трансформации культа святого Вацлава в такие периоды новейшей чешской истории как образование независимого чехословацкого государства, немецкий протекторат Чехии и Моравии и поствоенное социалистическое время. Наиболее значимые моменты жизни святого служат средствами формирования государственной идеологии, нередко используясь в качестве политических лозунгов. Немаловажное место в исследовании занимает святовацлавская символика и ее претворение в исторический и культурный контекст эпохи. Методологической базой исследования служат общенаучные принципы историзма, системности и научной объективности. Исследование основывается на соединении системно-исторического и культурологического подходов к анализу изучаемого феномена. Научная новизна заключается в оригинальности проблематики соотношения профанного и сакрального на примере культа святого Вацлава в чешской историко-культурной традиции XX в., которая впервые рассматривается в отечественной науке. Приведенный выше анализ доказывает, что святой Вацлав даже в эпоху секулярных реформ и безбожного атеизма оставался на латентном уровне главной фигурой чешской истории и культурной традиции. В 1990-е годы XX в. святовацлавская традиция сближается с сакральным восприятием культа национального святого, что нашло свое выражение в установлении Дня чешской государственности на праздник национального святого, массовых паломничествах, общенародном почитании святынь и различных мероприятиях религиозно-культурного характера.

Ключевые слова: Томаш Масарик, святовацлавский миллениум, государственная идеология, национальный праздник, государственная традиция, святовацлавские реликвии, памятник святому Вацлаву, культ святого, святой Вацлав, паломничество

Abstract: The subject of this research is the historical-cultural analysis of the development of Saint Wenceslas tradition in the Czech state due to the key historical-political events of the XX century. Since the olden days, Wenceslas  was considered a patron saint of the Czech state, impersonating the language and culture of the nature. Special attention in the article is given to the transformation of cult of Saint Wenceslas during such periods of Czech contemporary history as the establishment of the sovereign Czechoslovak state, German protectorate of Bohemia and Moravia, and the postwar socialist time. The most significant moments of his life serve as the means for formation of state ideology, as well as often used as the political slogans. An important role belongs to Saint Wenceslas’ symbolics and its conversion into historical and cultural context of the era. The scientific novelty consists in the distinctness of problematic of correlation between the profane and sacral demonstrated on the example of Saint Wenceslas in the Czech historical-cultural tradition of the XX century, which is examined in the Russian science for the first time. The conducted analysis proves that even in the era of secular reforms and impious atheism, Saint Wenceslas latently remained the focal figure in Czech history and cultural tradition. During the 1990’s, Saint Wenceslas tradition approaches the sacral perception of the cult of national saint, which found its reflection in establishment of the Czech Statehood Day on celebration of the national saint, mass pilgrimage, nationwide veneration of shrines, and various religious and cultural events.

Keywords: Tomash Masaryk, st. Vaclav's millenium, the state ideology, the national holiday, state tradition, st. Vaclav's memorial, st. Vaclav's relics, cult of saint, saint Vaclav, pilgrimage

Аннотация: Объектом исследования являются философские размышления интеллигенции о духовных путях России в контексте исторических перемен рубежа XIX-XX веков. Предметом исследования – феномен праздника в культуре, «праздничность». Раскрывая философский смысл понятия «религия», автор, опираясь на дифференциацию религиозных направлений, предложенную Д. В. Пивоваровым, последовательно группирует идеологические и религиозные искания интеллигенции согласно космоцентрической, социоцентрической и эгоцентрической формам религии. Вводя концепт «праздничности», автор акцентирует внимание на смысложизненных идеалах, предлагаемых интеллигенцией в качестве культурообразующих основ для развития России. Методологически определяющими для исследования послужили труды Д. В. Пивоварова, С. С. Хоружего, а также работы религиозных философов Серебряного века. Новизной исследования является представленный опыт культурологического анализа исторической ситуации Серебряного века, а также религиозного поиска интеллигенции через методологическую призму концепции синергии и теории «праздничности». Категория «праздничности» позволяет акцентировать внимание на формах Абсолюта и способах отношения к нему, предлагаемых интеллигенцией в качестве цели развития культуры.

Ключевые слова: праздничность, серебряный век, интеллигенция, религия, синергия, религиозная философия, ценности, высшие смыслы, духовность, культура

Abstract: The object of this research is the philosophical reasoning of intelligentsia on the spiritual paths of Russia in the context of historical transformations of the turn of the XIX-XX centuries. The subject of this research is the cultural phenomenon of “festivities”. In description of the philosophical meaning of the concept of “religion”, the author, leaning on differentiation of the religious denominations proposed by D. V. Pivovarov, gradually classifies the ideological and religious pursuits of intelligentsia in accordance with the cosmocentric, sociocentric, and egocentric forms of religions. Introducing the concept of “festivity”, the attention is focused on the life-purpose ideals suggested by intelligentsia as a culture-forming grounds for the development of Russia. Methodologically determinative for this research are the works of D. V. Pivovarov, S. S. Horuzhy, as well as the works of religious philosophers of the silver age. The scientific novelty lies in the presented experience of culturological analysis of historical situation of the silver age, and the religious search of intelligentsia through the methodological prism of the concept of synergy and theory of “festivity”. The category of “festivity” allows accenting attention of the forms of the Absolute and approaches towards it, proposed by intelligentsia as a goal of cultural development. 

Keywords: values, religious philosophy, synergy, religion, intelligentsia, silver age, convivality, higher meanings, spirituality, culture

Аннотация: Предметом исследования является политика конструирования идентичности российских протестантов в советский период и в современной России. Основное внимание сфокусировано на таком культурном феномене как исторические мифы и их влиянии на конструирование собственной идентичности представителями протестантизма. Многие мифы о протестантах возникли еще до образования СССР, но в Советском Союзе приобрели особое звучание, дополненное новыми советскими мифами. В качестве материалов, составляющих основу источниковой базы исследования, выступают документы, собранные и написанные работниками Совета по делам религиозных культов при Совете Министров СССР. Основным методом исследования является культурно-исторический анализ, позволяющий выявить исторические мифы, их особенности и способы применения, а также основные понятия, которые использовались при их формулировании. Научная новизна исследования заключается в том, что советские исторические мифы о протестантах были рассмотрены в качестве самостоятельного направления изучения, а не просто в статусе иллюстраций к других сюжетным линиям. Проведенное исследование показало, что отрицание негативных мифов было и остается одним из основных компонентов политики идентичности российских протестантов.

Ключевые слова: протестантизм, адвентисты, баптисты, пятидесятники, идентичность, исторический миф, СССР, Советский Союз, религиозная политика, история понятий

Abstract: The subject of this research is the policy of formation of the identity of Russian Protestants during the Soviet period and modern Russia. Main attention is focused on such cultural phenomenon as historical myths, and their impact upon the establishment of personal identity by the representatives of Protestantism. Multiple myths about Protestants have emerged prior to formation of USSR, but during the Soviet time acquired particular meaning, complemented by the new Soviet myths. Methodological foundation contains documents collected and written by the employees of the Council on Religious Cult Affairs under the Council of Ministers of USSR. The scientific novelty consists in the fact that the Soviet historical myths about Protestants were considered as an independent vector of study, rather than in status of illustrations to the other storylines. The conduction analysis demonstrates that the refection of negative myths was and remains to be one of the key components of the identity policy of the Russian Protestants.

Keywords: Soviet Union, USSR, historical myth, identity, Pentecostals, Baptists, Adventists, Protestantism, religious policy, history of concepts

Аннотация: Понятие «сакральное мышление»рассматривается в контексте терминологических проблем современной науки и как явление социокультурной практики современных абхазов. Предмет исследования - сакральное мышление в дискурсе отечественной и зарубежной науки. Авторы выдвигают гипотезу существования своеобразного "сакрального гена", как онтологического признака и знака сформированности ценностно-нормативных социальных ориентиров любого человеческого сообщества. Проведенный анализ позволил выделить две составляющие «сакрального мышления» абхазов: религиозную и социокультурную, ориентированные на сохранность этноса и его адаптацию к любым историческим метаморфозам. В исследовании были использованы методы сравнительного анализа понятий "сакральное" и "сакральное мышление", используемые в современной научной практике, а также метод обобщения эмпирических данных, актуализирующих сакральное мышление. Научная новизна исследования заключается в утверждении целесообразности использования понятия «сакральное мышление» в современном научном дискурсе в силу его соотносимости с научным предметом. Следовательно, понятие «сакральное мышление» выступает рабочим термином, объясняющим и уточняющим изучаемое явление (действие). В то же время настоящий материал можно воспринимать как призыв к активному сотрудничеству специалистов из разных «дисциплинарных полей» в поисках так называемого «сакрального гена», участвующего в формировании и конструировании любой культуры.

Ключевые слова: сакральное мышление, абхазы, мифология, религиозное мышление, этнос, традиционная культура, поведенческие стереотипы, коллективные моленья, абхазские жрецы, символы культуры

Abstract: The concept of "sacred thinking" is examined in the context of terminological problems of contemporary science and the phenomenon of sociocultural practice of modern Abkhazians. The subject of this research is the sacred thinking in the discourse of national and foreign science. The authors suggest a hypothesis of the existence of distinct "sacred gene" as an ontological feature and sign of formation of the value-normative social markers of any human community. The conducted analysis allows determining the two components of "sacred thinking of the Abkhazians: religious and sociocultural, oriented towards preservation of ethnos and its adjustment to any historical metamorphoses. The article applies the method of comparative analysis of the notions of “sacred” and “sacred thinking” used in the contemporary scientific practice, as well as the method of generalization of empirical data that actualize the sacred thinking. The scientific novelty lies in assertion of the purposefulness of using the concept of “sacred thinking” in the modern scientific discourse due to its reference to the scientific subject. Therefore, the notion of “sacred thinking” manifests as a functional term that explains and specifies the examined phenomenon (action). At the same time, the present material can be perceived as a call for active collaboration of the experts of various “disciplinary fields” in search for the so-termed “sacred gene” participating in formation and development of any culture.

Keywords: collective praying, behavioral stereotypes, traditional culture, ethnicity, religious thinking, mythology, Abkhazians, sacred thinking, Abkhazian priests, cultural symbols

Аннотация: Предметом настоящего исследования являются пластическо-визуальные решения каменных резных стел, которые бытовали у ногайцев в виде намогильных плит. Резные надгробия антропоморфных и стеловидных форм декорировали каллиграфической резьбой, геометрическим и растительным орнаментом, родовыми знаками "тамгами", они изобиловали мусульманской символикой и предметными композициями. В навершиях антропоморфных плит читаются силуэты традиционных мужских головных уборов ногайцев, а предметные композиции состоят из реалистичных изображений мужских и женских принадлежностей, предметов и убранства одежды, орудий труда. Классификация и вычленение особенностей формообразования и состава предметных композиций проведена на основе системного, семиотического и герменевтического методов искусствоведческого и культурологического исследования. Тема исследования является весьма актуальной, она раскрыта с различных точек зрения современными этнографами, историками и ногаеведами. В рассматриваемых работах остается открытой проблема гендерной принадлежности каменных резных намогильных стел. В настоящем исследовании впервые проведена классификации по половой принадлежности, а также герменевтическое прочтение фигуративных элементов. Основные результаты работы направлены на устранение образовавшегося пробела.

Ключевые слова: ногайцы, камень, форма, декор, гендер, навершие, стела, головной убор, силуэт, надпись

Abstract:   The subject of this research is the sculptural and visual solutions of the stone-carved stelas of the Nogais in form of the tombstones. Carved headstones of anthropomorphic and stela forms were decorated with calligraphic carve, geometrical and floral ornaments, trine emblems “tamga”, with abundance of the Islamic symbols and subject compositions. The anthropomorphic headstones have the silhouettes of the traditional male headgear of Nogai people, while the subject compositions consists of the realistic images of male and female appurtenances, clothes, and tools. The topic of the research is highly relevant and revealed from the various perspectives by the modern ethnographers, historians, and experts of Nogai culture. The question of gender affiliation of the stone-carved stelas remains open within the reviewed materials. This article is first to conduct classification in accordance with the gender affiliation, as well as carry out hermeneutical reading of the figurative elements. The main results of the work are aimed at elimination of the established gap.  

Keywords: headgear, stela, tumbstone, gender, decoration, form, stone, Nogais, silhouette, inscription

Аннотация: В статье анализируется культурное пространство Брянска с точки зрения отражения в нем православной жизни и ее влияния на облик и судьбу города, основание которого произошло тремя годами раньше крещения Руси. Целью исследования является выявление специфики репрезентации образа Брянска как носителя христианских ценностей. Несмотря на разнообразие христианских тем, мотивов и образов, представленных в брянском тексте, в нем пока недостаточно осмыслена роль православия в становлении и развитии городской культуры. Статья выполнена в рамках семиотического подхода к изучению города. Предпринята попытка прочитать Брянск как текст, в качестве источников которого рассмотрены исторические мифы, культурный ландшафт, язык города и художественные тексты, сохраняющие богатую на события более чем тысячелетнюю историю топоса. Семиотическое прочтение Брянска с учетом его эволюции позволило выявить доминантные образы культурного пространства, наиболее полно воплощающие православные святыни и отражающие судьбу христианства в России. К ним относятся Покровская гора с целым комплексом храмовых построек, Свенский Успенский мужской монастырь, а также разрушенный в 1968 г. Новопокровский собор. О структуро- и смыслообразующей роли церквей в городском пространстве свидетельствует наличие годонимов, образованных от названий храмов. Святым и благодатным краем предстает Брянск в художественной картине мира. В ней весьма распространена аналогия между религиозными и природными образами, вкупе составляющими область сакрального в городе.

Ключевые слова: Брянск, брянский текст, семиотика, православные ценности, брянские святые, храмы, Новопокровский собор, ландшафтная доминанта, динамика, годоним

Abstract: This article analyzes the cultural space of Bryansk from the position of reflection of the Orthodox life ans its impact upon the image and fate of the city, the foundation of which took place three years prior to the Christianization of Rus. The goal of the research consists in determination of specificity of representation of the image of Bryansk as the carrier of Christian values. Despite the variety of Christian themes, motives and images demonstrated in Bryansk text, the role of Orthodoxy in the establishment and development of the urban culture is yet to be understood. The author makes an attempt to read the Bryansk text, the sources of which include the historical myths, cultural landscape, language of the city, and literary texts that preserve the eventful four thousand year history of the topos. Semiotic reading of the Bryansk text considering its evolution, allowed determining the dominant images of the cultural space, which embody the Orthodox sacred places and reflect the fate of Christianity in Russia. Such places are the Pokrovskaya Hill with the temple complex, Svensky Uspensky Monastery, and others. The existence of godonyms formed from the names of the cathedrals testify about the structural and meaning-making role of the churches in urban space.

Keywords: Svensky Uspensky Monastery, temples, Bryansk saints, Orthodox values, semiotics, Bryansk text, Bryansk, landscape dominant, dynamics, godonym

Аннотация: Предметом исследования данной работы является социально-психологические функции веры, страха, смеха и энтузиазма в смысловой инверсии художественных образов соцреализма, соц-арта и концептуализма. Задача статьи - проследить динамику культурного архетипа в истории советского искусства, его исторические связи и трансформации. Используя метод семантического анализа культурных кодов соцреализма, соц-арта, концептуализма автор проводит сопоставление образов веры, страха, смеха и энтузиазма как семантических кодов, определявших идеологическую направленность развития художественных систем в истории советского искусства . Метод семантического анализа культурных кодов соцреализма, соц-арта, концептуализма позволяет уяснить роль коллективного бессознательного в формировании и трансформации культурных архетипов в истории советского искусства . В статье по новому ставится вопрос о роли эмоциональной выразительности образов в истории советского искусства. Автор показывается как страх, смех и энтузиазм в искусстве соцреализма, постсоветском авангарде, объединяются в симметрично-противоположные семиотико-культурологические проекции. Проблему инверсии смыслов в искусстве от соцреализма до концептуализма, автор связывает с анализом роли идеологических преобразований в становлении и развитии культурного архетипа.

Ключевые слова: вера, страх, смех, энтузиазм, идеология, миф, коммунистический, пропаганда,, социалистический реализм, концептуализм

Abstract: The subject of this research is the socio-psychological functions of faith, fear, laughter, and enthusiasm in the semantic inversion of imageries of social realism, social art, and conceptualism. The goal of this work is to follow the dynamics of a cultural archetype within the history of the Soviet art, its historical links and transformations. The author pursues correlation between the images of faith, fear, laughter, and enthusiasm as the semantic codes that define the ideological orientation of development of art systems in the history of Soviet art. The method of semantic analysis of the cultural codes of social realism, social art, and conceptualism allows cognizing the role of the collective unconscious in establishment and transformation of the cultural archetypes in Soviet art. In this article the author poses a question about the role of emotional expressiveness of images in the Soviet art in a new way. The author demonstrates how the fear, laughter, and enthusiasm in the art of social realism and post-Soviet avant-garde unite into the symmetrically-opposing semiotic-culturological projections. The issue of semantic inversion in art from social realism to conceptualism the author associates with the analysis of the role of ideological reforms in establishment and development of a cultural archetype.

Keywords: Enthusiasm, Ideology, Myth , Communist, Propaganda, Social realism, Conceptualism, Laughter, Fear, Faith

Аннотация: Предметом исследования является изобразительное искусство Выговской пустыни. Объект исследования - феномен старообрядчества в культуре Русского Севера. В ходе работы особое внимание уделено выявлению понятия устойчивости и модернизации старообрядческих традиций в искусстве окраинных земель. Доказано, что при всей противоречивости, влияние старообрядческой среды в культуре Северной Руси позитивно, в частности, способствует расширению диапазона художественных традиций региона. Изучены факторы, способствующие распространению Северного искусства за пределы региона: на Урале, в Сибири, Поволжье, Центральной России. В данной статье необходимо использование комплексного междисциплинарного подхода. В качестве специальной методологии исследования избран целостный подход, который базируется на идеях системного анализа. При работе над конкретными исследовательскими задачами автор опирался на следующие методы исследования: 1. искусствоведческий анализ произведений, что важно в обозначении образных, идейных решений произведений, выявлении их художественного языка; 2. в вопросах атрибуции важен сравнительный метод технической и технологической специфики, позволяющий выявить типологию и самобытность конкретного памятника. 3. историко-этнографический метод способствует изучению старообрядческих художественных образцов и их символических смыслов. Основные выводы исследования: 1. подтверждение значимости Выговской пустыни как художественного центра Русского Севера; 2. определение уникальности феномена старообрядчества в историко-культурной и религиозно-философской среде, как на Севере, так и далеко за его пределами; 3. выявление важной роли старообрядцев в распространении северных традиций в большинстве регионов России.

Ключевые слова: Старообрядцы, Русский Север, Выг, традиция, символ, художественный язык, культура, векторность, архетипичность, феномен

Abstract: The subject of study is fine art the Vyg wilderness. The object of study is the fenomen of the old believers in the culture of the Russian North. During the work particular attention is paid to identifying the concepts of sustainability and modernization of the old believer traditions in the art of the North. It is proved that for all the controversy, the impact of old believers ' environment on the culture of Northern Russia has been positive, in particular, expanding the range of artistic traditions of the region. We have studied the factors contributing to the spread of Northern art beyond the marginal land: in the Urals, Siberia, the Volga region, Central Russia. In this article it is necessary to use an integrated and multidisciplinary approach. As a special methodology of study chosen by a holistic approach, which is based on the ideas of system analysis. When working on specific research tasks, the author relied on the following methods of research:1. art criticism analysis of works that it is important to understand figurative, ideological solutions, to identify their artistic language; 2. in matters of attribution and significant comparative technical and technological methods, allowing to reveal the typology and the specifics of a particular monument. 3. historical-ethnographic method promotes the study of old believers ' art samples and identify them all-Russian traditions, symbolic meanings. The main conclusions of the research are: 1. the importance of the Vyg desert as an artistic centre of the Russian North; 2. determination of the uniqueness of the phenomenon of the old believers in the historical-cultural and religio-philosophical environment, both the North and far beyond its borders; 3. identify the significant role of the old believers in the distribution of the Northern traditions in most regions of Russia.

Keywords: Old Believers, Russian North, Vig, tradition, symbol, artistic language, culture, Vector, archetypal, phenomenon

Аннотация: Предметом исследования является метфорический язык в священных текстах. Термин «метафора» имеет давнюю историю. Аристотель определял метафору как фигуру речи подобную сравнению, но в которой отсутствуют связки «как», «подобно» выражающие суть сравнения.Метафора, в отличие от аллегории, не предназначена для поэлементной расшифровки, она может быть понята только как целое. Она не имеет однозначного ключа, позволяющего получить один единственный параллельный расшифрованный текст, целиком и полностью выражающий смысл метафоры. Метафора хранит в себе многообразные потенции смыслов, актуализирующихся в процессе ее восприятия и толкования. В работе использованы социально-философский анализ, сравнительный анализ, психологический анализ, а также общенаучные методы. Сравнительный анализ позволил определить общее и особенное в структуре и содержании сакральных текстов. Благодаря его применению были выявлены основные типы метафор и символов, являющихся универсальными для сакральных текстов различных традиций, а также определить специфику их реализации в различных текстах. Возможность использования метафор для описания Сакрального, основывается на аналогии между Священным и мирским, Богом и человеком. Метафора опирается на известное из эмпирического опыта, так же как метафизический дискурс – на известное из рационального рассуждения. Метафора и метафизика исходит из того, что отношения Бога и человека, Бога и мира могут быть описаны в терминах взятых из человеческой жизни. Такая возможность, во-первых, опирается на аналогию между Творцом и его творением, которая в средневековой философии именовалась «Analogia entis» - «аналогия бытия». Если человек - образ и подобие Бога, значит и Бога можно в определенной степени рассматривать по образу и подобию человека. Во-вторых, возможность метафоры базируется на возможности диалога между человеком и Богом, осуществляемого посредством молитвы и чтения Священного Писания. Если с Богом можно вести диалог, значит, он хотя бы в определенном аспекте является личностью. Для авраамических религий личностность Бога является само собой разумеющейся. Но даже в адвайта-веданте Брахман выступает не только как безличный абсолют, но и как личный Бог (Ишвара). А в тех религиях, где не предполагается существования единого личного Бога, возможен диалог между человеком и отдельными божествами. Нас не должен смущать известный антропоморфизм метафор. Действия Бога понимаемого как «Ты» или «личный Бог», понимаются также как человеческие действия, осмысливаются через парадигмы человеческой деятельности. Для религиозного человека эти парадигмы заданы действиями Бога и других протогонистов, принадлежащих к трансцендентному миру. Для критически настроенного мыслителя напротив, описание действий Божества есть перенос в трансцендентную сферу человеческих отношений. В любом случае правомерно выделение таких парадигм межличностного взаимодействия с помощью которых описываются отношения Бога и мира. Мы не претендуем на решение метафизических вопросов и ограничиваемся лишь утверждением о наличии корреляции между парадигмами человеческой деятельности и человеческих отношений с одной стороны и описанием действий божественных лиц сакральных текстов и их отношений с людьми – с другой.

Ключевые слова: сакральный текст, Ветхий Завет, Новый Завет, шактизм, библеистика, Упанишады, метафора, интерпретация, герменевтика, аллегория

Abstract: The subject matter of the reserach is the metaphorical language in sacred texts. The term "metaphor" has an old story. Aristotle defined a metaphor as a figure of speech similar to comparison but in which there are no sheaves "as", "is similar" comparisons expressing an essence. The metaphor, unlike allegory, isn't intended for bit-by-bit interpretation, it can be understood only as whole. It has no the unambiguous key, allowing to receive the unique parallel deciphered text entirely expressing sense of a metaphor. The metaphor stores in itself diverse potentialities of the meanings which are staticizing in the course of her perception and interpretation. In work the social and philosophical analysis, the comparative analysis, the psychological analysis, and also general scientific methods are used. The comparative analysis allowed to define the general and special in structure and contents of sacral texts. Thanks to its application the main types of metaphors and the symbols which are universal for sacral texts of various traditions were revealed, and also to define specifics of their realization in various texts. Possibility of use of metaphors for the description Sacral, is based on analogy between Sacred and wordly, God and the person. The metaphor leans on known of empirical experience, just as a metaphysical discourse – on known of a rational reasoning. The metaphor and metaphysics recognizes that the relations of God and the person, God and the world can be described in terms taken of human life. Such opportunity, first, relies on analogy between the Creator and his creation which in medieval philosophy was called as "Analogia entis" - "analogy of life". If the person is an image and similarity of God, means and God can be considered in a certain degree just like the person. Secondly, possibility of a metaphor is based on possibility of dialogue between the person and God, carried out by means of a prayer and reading the Scriptus. If good luck it is possible to carry on dialogue, so it at least in a certain aspect is the personality. For the avraamicheskikh of religions the lichnostnost of God is self-evident. But even in an advayta-vedant the Brahman acts not only as the impersonal absolute, but also as personal God (Ishvara). And in those religions where it isn't supposed existence of uniform personal God, dialogue between the person and separate deities is possible. The known anthropomorphism of metaphors shouldn't confuse us. Actions of God understood as "You" or "personal God", are understood also as acts of man, comprehended through paradigms of human activity. For the religious person these paradigms are set by actions of God and other protagonists belonging to the transcendental world. For critically adjusted thinker opposite, the description of actions of the Deity is transfer to the transcendental sphere of the human relations. Anyway allocation of such paradigms of interpersonal interaction by means of which is lawful the relations of God and the world are described. We don't apply for the solution of metaphysical questions and we are limited only to the statement about correlation existence between paradigms of human activity and the human relations on the one hand and the description of actions of divine persons of sacral texts and their relations with people on the other hand. 

Keywords: sacral texts, Old Testament, New Testament, Shaktism, Biblical Studies, Upanishads, metaphor, interpretation, hermeneutics, allegory