Аннотация: В статье на примере биографий выдающихся филологов В. С. Баевского и М. Л. Гаспарова исследуются взаимоотношения советских ученых-гуманитариев во второй половине XX в. и верифицируются факты из истории стиховедения. В Смоленском государственном университете хранится архив В.С. Баевского, в котором содержатся 146 писем М.Л. Гаспарова. Сохранились различные документы, как рукописные, так и печатные, повествующие об их совместных научных интересах и искренних человеческих отношениях. Важными и информативными источниками при изучении данного вопроса служат дарственные надписи на книгах, сделанные в знак глубокого уважения и дружбы от М. Л. Гаспарова. Таких книг в библиотеке В. С. Баевского тридцать пять. Кроме того, имеется обширная мемуарная литература, посвященная В. С. Баевскому и М. Л. Гаспарову. В статье анализируются рецензии В. С. Баевского на монографии М. Л. Гаспарова, отклики на юбилеи ученого, некролог, посвященный его памяти. В результате проведенного исследования был сделан следующий вывод: взаимоуважительная коммуникация, установившаяся между В. С. Баевским и М. Л. Гаспаровым, способствовала синергии усилий по продвижению стиховедения, как исследовательского метода, интеграции университетской и академической науки на благо развития гуманитаристики в России. Изучение многообразных научных и человеческих контактов, существовавших между филологами в СССР, позволяет по-новому взглянуть на историю филологии в нашей стране, в другом ракурсе рассмотреть проблему противостояния советской науки как социального института, находившегося под контролем государства и ученых ее создававших, уточнить важные факты в становлении стиховедения.

Abstract: Based on the biographies of the prominent philologists V. S. Baevsky and M. L. Gasparov, this article examines the relationships of the Soviet scholars of humanities in the late XX century, and verifies the facts from the history of prosody. The archive of V. S. Baevsky with collection of 146 letters of M. L. Gasparov is deposited in Smolensk State University. It preserved handwritten and printed documents that tell about their shared scientific interests and sincere relationship. Gasparov’s dedicatory inscriptions on the books resembling the token reverence and friendship also serve as important and informative sources in studying this topic. The library of V. S. Baevsky accounts to 35 such books. There is also extensive memoir literature dedicated to V. S. Baevsky and M. L. Gasparov. The article analyzes peer reviews of V. S. Baevsky on the monographs of M. L. Gasparov, responses to the jubilees of the scholar, and obituary in his memory. The conclusion was made that mutual respectful dialogue established between V. S. Baevsky and M. L. Gasparov contributed to the synergy of efforts on the development of prosody as a research method, integration of university and academic science for the advancement of humanities in Russia. The study of various scientific contacts and relationships between the Soviet philologists allows having a new perspective upon the history of philology in Russia, examine the problem of opposition of Soviet science as a social institution, which was controlled by the government and its founding scholars, as well as clarify important facts in the establishment of prosody.

Аннотация: Целью статьи является анализ наиболее репрезентативных аниме режиссёра для выявления в них ряда мировоззренческих матриц, которые помогут прояснить роль синтоистских семиотических концептов в его художественной практике. Актуальность исследования синтоистских мотивов в творчестве Миядзаки как одного из крупнейших и самых популярных в Европейском интеллектуальном пространстве режиссёров обуславливается тем, что широчайший смысловой уровень, сформированный семиотическими концептами синтоизма, проходит мимо европейского зрителя, оценивающего произведения режиссёра только с визуальной и сюжетной точки зрения и воспринимающего лишь «лежащие на поверхности» смыслы, тогда как японская аудитория способна считывать семиотику синтоизма и выраженные с её помощью идеи на уровне мировоззренческого автоматизма ввиду огромной роли синтоизма в мировоззрении и быту. В статье ставится проблема амбивалентности современного японского общества, сложившегося после Второй мировой войны, анализируется фильмография Миядзаки и основополагающие черты его мировоззрения, что позволило не только прояснить роль синто в его творчестве, но и выделить три применяемых им функциональных уровня синтоистских семиотических концептов: дидактико-мировоззренческий, национально-исторический и социально-инструментальный. Изучение синтоизма и восточных религий в отечественной гуманитарной науке позволяет приобщиться к иной картине мира, понять менталитет, в корне отличающийся от европейского, увидеть в произведениях восточной культуры новые семантические смыслы. Подобное расширение горизонтов и есть то, в чём так нуждается современная культура и общество в рамках глобализации и постоянно меняющегося мира.

Abstract: The goal of this article consists in the analysis of the most representative anime movies of Hayao Miyazaki for determining a row of worldview matrixes that may clarify the role of Shinto semiotic concepts in his artistic practice. Relevance of studying Shinto motifs in Miyazaki’s works as one of the prominent and most popular filmmakers within the European cultural space is justified by the fact that the broadest semantic level formed by semiotic concepts of Shintoism slides by the European audience that assesses the works of film director only from the visual and narrative perspective and comprehend only the “surface” meanings, while the Japanese audience is able to read the semiotics of Shintoism along with ideas expressed through it at the level of worldview automaticity due to a tremendous role of Shintoism in the world outlook and everyday use. The article articulates the problem of ambivalence of the modern Japanese society formed after the World War II; analyzes the filmography of Hayao Miyazak and fundamental principles of his worldview, which allowed not only explaining the role of Shinto in his works, but also defining the three functional level of Shinto semiotic concepts applied by him: didactical-worldview, national-historical and social-instrumental. Examination of Shintoism and oriental religions within the national human science allows connecting with the foreign perception of the world, grasp the mentality that drastically differs from the European, and see new semantic meanings in the works of oriental culture. Such expansion of horizons is exactly what needs the modern culture and society within the framework of globalization and constantly changing world.